Дворец ледяных фигур, или История Францискана Гессенежа

      - Чего же Вы от меня хотите?       - А чего хочешь ты? - вместо ответа, поинтересовался Гессенеж. Лицо его приобрело странное выражение: он как будто заново изучал ее внешность; казалось, то, что он говорит, диктуется не его рассчетливым мозгом, а чем-то иным, потаенным и глубинным.       - Я была бы не прочь вернуться к остальным и там, в их обществе, закружиться в танце, - просто ответила Франци, пожав плечами. Она изо всех сил старалась казаться невозмутимой, а чуть трясущиеся руки прятала за спиной. - Разве не для того все мы собрались здесь, в этом зале?       - Что ж, желание моей Гостьи для меня - закон, - с галантной улыбкой проговорил Францискан, делая несколько шагов в ее сторону. - Идем, - пригласил он, - Присоединимся к остальным и потанцуем.       Услышав это, Франци в удивлении раскрыла глаза и недоверчиво уставилась на Гессенежа, чье поведение всё больше походило на какой-то фарс. Она никак не ожидала от него такого предложения, и потому нахмурилась, ища подвох. Большего несоответствия придумать было просто нельзя.       - Как Вы себе это представляете, господин Гессенеж? В танце принято хотя бы держаться за руки, а Вы, помнится, запретили мне это. Даже не думайте, я не поведусь на Ваши уловки. Ничто не заставит меня нарушить данное Вам обещание.       Гессенеж тем временем подходил к ней всё ближе, а улыбка, заигравшая на его устах, граничила с весьма нахальной усмешкой, и это вдвойне напугало Франци. Она просто не могла понять, что здесь происходит.       - Во-первых - просто Гессенеж, - спокойно и непоколебимо ответил мужчина, остановившись рядом с ней и покровительственно глядя на Франци сверху вниз. Руки его, как и ее собственные, были собраны в замо́к за спиной. - А во-вторых, сейчас мы и посмотрим, можно ли танцевать, не касаясь друг друга.       Красноречивым взглядом Францискан дал понять, что ждет, когда она выйдет в центр зала. Не глядя, Франциска сделала несколько неуверенных шагов назад. Одобрив эти действия сдержанным кивком головы, хозяин замка вошел следом в круг танцующих и, как и следовало в танце, встал прямо перед ней, - не ближе и не дальше положенного. Всё дальнейшее осталось в памяти Франциски, словно в туманной дымке. Зазвучал новый мотив, такой медленно-тягучий, что впору было бы заснуть. Но не в их танце. Казалось, такая мелодия словно создана для осторожных и неловких движений скованного своей вечной медлительностью Гессенежа.       Пряча полуулыбку за нависшими прядями волос, Францискан сделал шаг вперед, затем в сторону - как и полагалось в вальсе. Девушка непроизвольно делала те же шаги, что и следовало, непрерывно глядя на своего кавалера, находящегося так близко, но по-прежнему остающегося недосягаемым. Так они и танцевали, удерживая руки за спиной и глядя друг другу в глаза. Дыхание девушки то и дело сбивалось, когда Гессенеж, словно отстающий от времени маятник, то удалялся от нее на пару шагов, то неожиданно возвращался, не отрывая от спутницы взора. Тогда ей казалось, что она, крошечная песчинка на дне старинных песочных часов, тонет в этих темных, глубоких омутах его глаз, словно окутанных опаловым перламутром ночи. То была игра света в зале? Цветные витражи, отблески зажженных гирлянд отражались у него в глазах?.. Или его глаза всегда были такими, просто Франци раньше этого не замечала?       В какой-то момент Францискан расцепил переплетенные сзади ладони. Девушка не знала, как ей поступить с руками, и по примеру Гессенежа просто безвольно опустила их. Хозяин замка не давал ей глазами больше никаких подсказок, казалось, всё глубже погружаясь в собственные раздумья или даже забытие. Франци не могла опереться о его ладонь, не смела положить руку на его плечо, но пальцы ее то и дело хватали воздух где-то на уровне его кисти.       Францискан с Франциской совершенно позабыли о существовании времени, медленно кружась в непрерывном танце, а карнавальная ночь всё ближе подходила к концу. Постепенно музыка в зале стихла, оставив после себя лишь кружащиеся в головах отзвуки разрозненных мелодий. Только теперь двое заметили, что рядом с ними не осталось никого. Зал был тёмен, как будто густота ночи прокралась внутрь и покрыла своим матовым бархатом ядовитое свечение рождественских гирлянд.       - Нужно вернуться к Гостям, - очень тихо проронил Гессенеж, глядя куда-то в сторону. Рассеянно сойдя с танцевальной площадки, мужчина вошел в оставленный им зал, где проходило пиршество. С каким-то жестоким отвращением хозяин дворца ледяных фигур обнаружил, что под ногами у него, кто где, развалились люди - пьяные мужчины, утомленные танцами женщины, пересытившиеся обжоры, вдоволь наигравшиеся дети.       Тенью последовавшая за ним Франциска увидела, как молча Гессенеж собирает с обессилевших людей их утомленные и запачканные лица, оставляя на их месте только пустые, безликие карнавальные маски.       - Что Вы делаете с ними?.. - не в силах разорвать эту тягучую ночную тишину, пораженно прошептала Франци, широко распахнутыми глазами глядя на Гессенежа, но тот лишь задумчиво покачал головой, приложив палец к губам и поглядев в ответ донельзя серьезно.       - Испытание не пройдено, - его низкий голос прорезал пространство, и девушка ощутила в груди неведомый доселе страх. Впервые она не чувствовала себя рядом с ним защищенной.       Их напряженное уединение нарушила Хозяйка. Франци едва ли узнала ее - всё те же глаза мудрой волчицы смотрели на нее уже совершенно с другого лица. Больше не было прежней красавицы - теперь Хозяйка вновь была стара, как мир.       Древняя старуха, твердо оперевшись на изогнутую палку, отвернулась от Франциски и сделала шаг к Гессенежу.       - Оставь меня, Мудрость, сейчас я утомлен подобно им, - быстро проговорил Францискан, указывая на спящих Гостей.       Старуха усмехнулась и вновь приняла облик прекраснейшей красавицы, длинным стелящимся подолом своего изумрудного платья подметая гладкий узорчатый пол парадной залы. Франци показалось, что вместе с ее уходом и всё вокруг них постепенно стирается, исчезает.       - Ты ведь позаботишься о них? - издали спросил Гессенеж Хозяйку. Женщина оглянулась на него, уже находясь у самых дверей.       - Непременно. Я излечу их, вновь вдохну жизнь в эти утомленные сердца.       - Спасибо, Пинкола, - благодарно произнес Гессенеж и направился за ней следом, коротко оглянувшись и жестом подозвав к себе Франциску.       - Нам нужно отыскать и увести Гостей, оставшихся на ногах, из этой комнаты. Идем, Франци. Нужно найти их.