Дворец ледяных фигур, или История Францискана Гессенежа

      - Франциска! Где ты ходишь? Нам нужно как можно скорее вернуться из этого логова, - наконец отыскав девушку, Отто вдруг замолчал на полуслове, увидев ее.       Франци подняла немного заплаканные глаза и тут же снова отвернулась. Он нашел ее всё на том же балконе, где совсем недавно встретил Гессенежа. Девушка разглядывала заснеженные окрестности, взор ее был прикован к высившимся вдалеке серебристо-белым деревьям, мерцающим в матовом лунном свете, и юноша залюбовался своей избранницей. Сейчас она была как никогда прекрасна: длинные волосы единой черной волной прикрывали одно плечо и были по-прежнему украшены бутоном розы, вернее - тем, что от цветка осталось. Отто встал рядом с ней, аккуратно положив ладони на ее плечи.       - Дорогая Франциска, я так рад, что мне удалось вновь обрести себя. Я боялся того, что ты никак не узнаёшь меня... но теперь всё позади. Мне удалось забрать у этого проклятого Гессенежа всё, что он отнял у меня.       Франциска молчала, ни единым вздохом, ни единым движением не давая понять, что она чувствует. Словно статуя, стояла она, окоченевшая от внутренних терзаний и борющихся друг с другом тяжелых, давящих чувств. Отто не на шутку испугался, но тут их уединение прервала женщина, устраивающая этот прием - Хозяйка, вошедшая так беззвучно, что Отто поневоле вздрогнул при ее приближении. Женщина спокойно подошла к юной девушке и провела ладонью по воздуху рядом с ее лицом. Франциска часто-часто заморгала и с непониманием уставилась на женщину, как будто только сейчас заметила ее.       - Теперь всё в порядке, - твердым голосом проговорила Хозяйка и уверенно улыбнулась девушке.       - Госпожа, я... - неуверенно обратилась к ней Франци, как будто ища поддержки в лице этой мудрой и, несомненно, всезнающей женщины. Хозяйка закачала головой, не давая ей сказать лишних слов - она и без них могла прочесть всё в плачущих глазах Франци.       - Ничего не бойся, - ободряюще сказала она и ушла, так же призрачно и незаметно, как и появилась.       - У этой женщины глаза той волчицы, - пробормотала девушка, ни к кому конкретно не обращаясь.       Повинуясь какому-то охватившему ее чувству, она отошла от серебристых ледяных перил и, отодвинув колышащиеся шифоновые шторы, прошла в зал. Спохватившись, Отто спешно последовал за ней, и уже в зале успел ухватить Франциску за руку. Сердце бешено колотилось, он отчего-то боялся не успеть сказать или сделать что-то очень важное.       - Франциска! - с мольбой в глазах обратился он, вглядываясь в такие родные черты и не зная, что делать. Юношу охватила странная паника, как будто счастье, такое долгожданное, вот-вот могло ускользнуть от него, потерявшись навсегда.       Девушка медлительно оглянулась, посмотрев сначала на свою руку, сжатую в его ладони, а после уже и на него самого. В движениях ее появилось как будто что-то от хозяина замка: вдумчивая неторопливость, затаенность мыслей и чувств, осторожность и нерешительность. Она в ожидании смотрела на Отто, и тот, тяжело сглотнув, с дрожью в голосе и с небывалой серьезностью проговорил:       - Я люблю тебя.       - Я знаю, я всё вспомнила.       В душе Франциски бушевала буря невыразимой боли. Сейчас ей предстояло совершить страшный шаг, встав на сторону Отто, или же отказавшись от него навсегда. Именно об этом она мысленно спрашивала мудрую Хозяйку, эту женщину-волчицу и волчицу-женщину, но та глазами дала ей понять, что выбор зависит только от нее самой, и никто другой не может подсказать правильней собственного сердца. Но выбор ускользал, словно вода из пальцев, и окончательное решение никак не складывалось в мыслях. Вдруг Франциске отчетливо бросилось в глаза, что за спиной Краткетта, в нескольких метрах, окруженный людьми стоит Гессенеж. Взгляд его, в отличие от ее собственного, был целеустремленен и тверд, а глаза как будто излучали свет. Перед девушкой всё еще стоял Отто, но глаза ее постепенно фокусировались только на находившемся неподалеку Гессенеже. Никогда еще ей не приходилось видеть Францискана таким. Франци поразилась: за миг в лице его промелькнул сонм переживаний и чувств; глаза отражали боль, сначала физическую, что случалось с ним столь часто, после - духовную, казалось, еще более тяжело переносимую, затем испуг и ожидание слились воедино, он как будто забыл о режущем недомогании, блеклые краски кожи и волос заиграли в свете ледяных люстр с непередаваемым томлением. Губы раскрылись, безотчетно произнося всего несколько слогов, совершенно беззвучно, но девушка сразу поняла значение сказанного.       - Отто, я всё еще очень люблю тебя, я даже полюбила тебя заново, когда ты носил другое лицо вместо своего, - она быстро отвела взгляд от хозяина замка, решение наконец было принято. С трудом выдавив измученную улыбку, девушка очень нежно посмотрела на англичанина, - Ты был таким замечательным женихом. Но я нужна е м у. Очень нужна, - последнее было сказано звонким шепотом, так контрастирующим с ее мелодичным голосом итальянки, что Отто в ошеломлении отпрянул.       Резко отойдя и не дав ему сказать что-то в ответ, девушка стремительно направилась к Францискану. Остановившись прямо перед ним, Франци почувствовала, что ее сотрясает мелкая дрожь, то ли от только что увиденного, то ли от переизбытка борящихся друг с другом чувств.       - Мне показалось, Вы позвали меня, господин Гессенеж.       - Да, Франциска, - просто ответил он, мягко выговаривая ее имя. Франциска. Как же чудесно он это говорит.