Дворец ледяных фигур, или История Францискана Гессенежа

***       Ничто так не подходило к его дворцу ледяных фигур, как эта просторная зала. Всё убранство было выполнено изо льда и снега. Освещение походило на лунное, переливчатые краски серо-лилового и серебристо-белого оттенков наполняли пространство, играя светом и тенями на узорчатых тканях тяжелых штор, в их складках, отражаясь на хрустальных подвесках и канделябрах.       По краям обширной комнаты располагались длинные столы, на которых умелой женской рукой были расставлены приборы и готовые блюда. Францискан рассматривал всё это убранство, силясь вспомнить, что же за день нынче настал, если Хозяйка так предусмотрительно накрыла в зале столы и украсила комнату для торжественных приемов.       Не успел он толком задуматься над этим вопросом, как к Гостям вышла сама сказительница. Выглянувшая из-за спины Гессенежа Франциска с искренним удивлением уставилась на женщину.       - Это та, о ком Вы нам говорили? - послышался шепот девушки.       Францискан усмехнулся:       - А кого Вы, собственно, видите? Опишите мне.       Франциска непонимающе захлопала глазами, а потом пробормотала неуверенно, глядя на идущую к ним женщину:       - Эмм... я вижу красавицу, она высока и горделива, а одета она в изумрудное шелковое платье.       - Неужели? - губы Гессенежа сами непроизвольно растянулись в усмешке, а глаза стрельнули в сторону сказительницы. Значит, юная душа Франциски чиста, а зрение склонно видеть только прекрасную сторону всего. Гессенеж так и предполагал.       Между тем женщина уже остановилась возле них, благосклонно оглядывая Гостей. На лице ее мерцала спокойная, умиротворенная улыбка, а глаза отражали вековую мудрость.       - Я пригласила вас в свой дом, потому что вы достойны быть здесь. Здесь бывают только избранные, - произнесла она звонким, красивым голосом. Гессенеж на мгновение и сам увидел в ней ту прекрасную особу, что привиделась наивной Франциске. Темные длинные волосы спускались ровными волнами, крепкие руки опирались на трость с янтарным наконечником. Францискан немного поморгал глазами, чтобы отделаться от наваждения. Уж кому-кому, а ему незачем видеть в человеке только прекрасное. Гораздо важнее было видеть и с т и н н о е.       - Кто Вы, госпожа? - донесся голос уже знакомого Гессенежу мужчины в потрепанном костюме.       - У меня много имен*, и хотя бы одно из них вам, безусловно, известно. Я Мудрость, я Знание. Я самая богатая среди людей и я же самая бедная.       Всё это давно было известно Гессенежу, хоть Гости его и не могли понять ни слова сказительницы или догадаться об их истинном значении. Хозяин замка знал, о чем эта женщина на самом деле говорит сейчас: у нее две сущности - она стара, как этот мир, и она страшна в своей древности; и в то же время - прекрасна в своем богатстве ума и знания жизни.       Внезапно Гессенежу удалось вспомнить, что за день наступал нынешней ночью. Сегодня был канун Рождества, и не удивительно, что в этот богатый воспоминаниями людской праздник Хозяйка устраивала такой прекрасный прием.       Словно услышав его мысли, Хозяйка вновь приветливо обратилась к вошедшим:       - Все вы приглашены сегодня справить в моем доме Рождество. И ты, Гессенеж, надеюсь, также разделишь с нами празднество, а не будешь холодно стоять в стороне ото всех, - она строго сверкнула глазами в его сторону, а затем вновь улыбнулась окружающим: - Угощайтесь! Для вашего удовольствия сейчас заиграет музыка. Пускай каждый найдет в этом зале что-то для себя приятное. Пусть здесь и сейчас меру всего установите для себя вы сами.       Слова эти как будто развязали чувства Гостей, до того пребывавших в некотором оцепенении. Все приглашенные без исключения бросились кто куда - к богато обставленному яствами застолью, выпивке, затем на открывшуюся взору высвеченную площадку для танцев. Дети, обступив приготовленные специально для них низкие столики с пирожными, сметали всё на своем пути, а когда угощенье закончилось - сбежались к высоченной ели, разукрашенной бесконечными цепочками гирлянд. Музыка, и правда заигравшая как будто из ниоткуда, угнетала Францискана, и он поспешил отделиться от пирующих, выйдя на так кстати оказавшийся поблизости балкон. Перед его взором открылись далекие земли - заснеженные, но не такие пустынные, как его остров в океане. Всё же были свои положительные стороны в необычайном устройстве его дворца: легко можно было вот так покинуть серую одинаковость всего происходящего, развеять утомленность обыденности. Уйти туда, в незнакомые земли, он не мог, но вот тем, что смотрел на них, мог наслаждаться вечно. ***       *Кларисса Эстес так пишет о Первозданной женщине, архетип которой подразумевался мной в образе Хозяйки: "Она и друг, и мать для всех заблудших, нуждающихся в обучении, мучающихся загадками, уходящих в леса и пустыни ради поисков и скитаний", "Она наполнена историями и сновидениями, словами и песнями, знаками и символами". (прим. автора)