Круги на воде

Создатель, врагам моим несть числа, Тьмы их, против меня восставших, Но вера силы мои укрепит; Не убоюсь я и легиона, Пусть гибелью он мне грозит. Песнь Испытаний (1) Иногда время застывает. Течёт так медленно, что мгновения кажутся вечностью. Взгляд выхватывает неприметные детали, лениво скользит вокруг. Густая кровь тягуче перекатывается в венах, её ток тихим шипением отдаётся в ушах. Мысли вялы и безразличны. Они приходят и уходят, но не задевают душу, не трогают разум. По полированному столу ползла жирная муха. Тускло блестели золотые кругляши. Где-то в глубинах дома ворковала Магда, нянька, чей зад вдвое шире дверного проёма. Спинка высокого стула натирала мне шею, но я не шевелилась, а дотошно разглядывала напряжённые руки Второго. Крупные и крепкие, в мелкой сетке старых шрамов. Гладкие, без единого волоска. Может и впрямь в роду затесалась пара крылатых ящериц? Второй сжимал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Рельефные мышцы перекатывались буграми, тёмные вены проступали сквозь серую кожу. Странный цвет, будто пепел догорающего костра. Внешность косситов необычна, но возбуждающе привлекательна. Животная сила и мощь. Создатель щедро наградил их, прибавив к могучему телосложению возможность мыслить. — Так и будем пялиться друг на друга? — раздражённо заметил Пьер. Эльф прохаживался по комнате, монотонно чеканя шаг. Взад-вперёд, без устали. Он горбил плечи, дергал влажную тёмную прядь у самой шеи и искоса поглядывал на Второго. Второй молчал. Я думала о пустяках. — Вы можете уехать, — пророкотал Второй и грузно осел на стул, скрипнувший под его весом. Должно быть, в городах кунари мебель делают из гранита. Или они сидят на полу? — Куда? — откликнулась я неохотно. Мир велик, но прятаться негде. Фен’Харел, Ужасный Волк, начал свою игру. Непричастных не будет. Сегерон, райский уголок, огромный остров на севере от Тевинтера. Я видела старые гравюры: острые пики скал, рвущиеся в небо, непроходимые леса, такие густые, что под кроны не проникает солнце. Руины древних крепостей, поросшие мхом и гирляндами дивных цветов. Дикий, необузданный мир. Мир крови и страха. Жестокая война за влияние между Империей и кунари длилась больше трёхсот лет, то затихая, то вспыхивая с новой силой. Уставшие от смертей и разрушений сегеронцы объединялись и уходили на север. И возвращались с оружием, безжалостно вырезая захватчиков с обеих сторон. Отряды повстанцев называли себя Воинами Тумана. Они хотели одного: мирной жизни на своей земле. И сражались за неё яростно. Однажды в небольшое поселение, укрытое глубоко в горах, пришёл незнакомый путник. Усталый кунари, израненный, с обломанным рогом, нёс на плече бесчувственного эльфа. Совсем молодого, худого, избитого, в потёртом ошейнике с длинной цепочкой. Воины Тумана приютили пришедших. Сколько их было таких, бежавших от войн, бросавших всё ради призрачной надежды на покой, ради странной прихоти судьбы, когда враг вдруг становится ближе своих. Я не раз была свидетелем таких историй. Теряя в схватках остатки веры, ты вдруг видишь, как свирепый боец, что недавно в мясо рубил врага, делит с взятыми в плен и без того скудный паёк. Что это? Жалость? Милость Создателя? Кто знает. Пришельцы влились в воинственное племя, нашли в нём тепло и опору. — Что будем делать? — Пьер неуютно поёжился под моим пристальным взглядом. — Не знаю. Когда в поселение пришли посланцы Фен’Харела, Старейшины собрали совет. Чужаки просили о помощи и предлагали оказать её сами. Они желали всколыхнуть Империю, освободить рабов от власти Магистров. Но им не хватало людей. Воинов. — Вы принесёте в Империю свободу, — вещал один из остроухих послов. — Вернёте родных, которых у вас отняли. Их бросают на арену, заставляют сражаться. Отдают на корм демонам! Так пусть Минратос скроется в тумане, путь захлебнутся кровью магистры! — Ты просишь о невозможном, чужак, — надтреснутым голосом сказал один из старейшин, мудрый Когант. — Кто защитит наши дома, если мы уйдём? — Вы воюете много лет и нет этому конца. Ударьте в самое сердце — и будете свободны. — Что тебе за дело до наших бед? — выкрикнул кто-то из разношёрстной толпы. — Я стою перед вами вольный, как птица. Но братья мои стонут в железных тисках. Разве нет мне до этого дела? Одобрительный гул был ему ответом. Рассказ Второго был сух и краток. Но мне казалось, что за рублеными фразами стоит именно такая картина. Пламя костра в темноте, круг воинов с суровыми бледными лицами, тонкий высокий эльф, с развевающимися на ветру волосами… Наверно, в жизни всё было иначе, обыденней и проще. — Ты сказал, твой народ согласился с чужаками. — Воины Тумана смелы и благородны, — с печальной усмешкой ответил Второй. — Хорошо, подняв восстание, вы отвлечёте Магистериум от Сегерона. Но остров занят кунари. Куда основательней, чем Империей. — Чужаки сказали, в Пар Воллен отправлено множество агентов. Сказали, тал-васготы не останутся в стороне. Сказали, общество кунари не так монолитно, как внушают тамассран и Бен-Хазрат. — Отличный план, — угрюмо выдавила я. — Пока гиганты собирают себя из обломков, отвоевать Сегерон. — Мы решили так же. — Тогда зачем ты мне это говоришь? Хочешь узнать моё мнение? Вы не добьётесь ничего. Ты видел возможности магистров. Когда по улице рассекает демон и несёт на себе паланкин со скучающим магом — это наводит на размышления. — Воины Сегерона сильнее, чем ты думаешь. Пока посланцы Фен’Харела сеют смуту в Минратосе, они готовят войско. Белый ужас выйдет из тумана, сея разрушения и смерть. Я недоверчиво хмыкнула, но продолжила слушать. — Проблема не в этом. Когда я искал тебе охрану, — Второй махнул лобастой головой куда-то в сторону комнат, — я встретил кунари. Старого знакомца. Он сказал, ничто не уничтожит кун. Что заговор раскрыт, и ряды виддат-бас* пополнены. И что скоро кунари возьмут своё. Сами. — Что мешало ему соврать? — Он ждал смерти. Рабы на арене умирают быстро. Он убеждал меня вернуться. — Мы могли бы выручить его, — недоумённо оглядела я Второго. — Кунари? Ни к чему. Странный он тип. Я принялась рассуждать вслух: — Ты сообщил своим? То есть план по внедрению провалился? И Воины Тумана не придут в Минратос? А восстание рабов? — Нельзя остановить тигра, начавшего прыжок, — устало посмотрел на меня Второй. — Люди жаждут сражения. Они нападут. — А в это время кунари возьмут своё? Только не это, Эвелин. Кунари сохранили спокойствие и силу... Только вот Минратос — не Пар Воллен. Магистры сильны — но Империя уже трещит по швам. Прибавим сюда резню в столице. Волнения среди беженцев и рабов. Кунари не откажутся от такой лакомой добычи, как раздираемая в клочья Империя! Они жаждут избавить Тевинтер от страданий. А заодно получить земли и последователей… — Ты думаешь, кунари начнут войну? Настоящее вторжение? — я схватилась за волосы, едва не вырвав клок. — Они придут, не сомневаюсь. А для начала выдавят Империю с Сегерона, чтобы сохранить спокойным тыл. Пока вы — те, кто могли бы им помешать — будете умирать за чужого бога! Мы сожрём себя сами. Волку останется лишь потоптаться на обугленных костях. — Звучит… мерзко, — подал голос Пьер, молчавший всё это время. — Мы захлебнёмся в войне. Магистры спесивы и жестоки — но это сильнейшие маги Тедаса. И город сам ляжет под нож, истечёт кровью. Только успевай заклинания читать! И они начнут. Грешно под шумок не нагадить наглому соседу по креслу в Магистериуме! — Империя и раньше воевала с кунари, и раньше восставали рабы. Но Минратос стоит до сих пор, — с надеждой пробормотал Пьер. Эльф подошёл совсем близко, положил горячую руку мне на плечо, сведённое судорогой. То ли поддерживал меня, то ли сам искал поддержки. — Раньше не было Ужасного Волка, — устало выдохнула я. — Он дождётся, пока мы ослабнем и нападёт, чтобы забрать свой народ и избавиться от остальных. Кун всё ещё крепко держит последователей. А Тевинтер платит за свободу смертью. Во время войны нам будет не до этого. Как ни крути, Фен'Харел останется в выигрыше. — Ты так говоришь, будто точно знаешь, чего он хочет. — Потому что я знаю. — Откуда? — Он сам сказал мне. «Я уничтожу Завесу. Пока этот мир будет пылать, охваченный языками хаоса, я смогу возродить мой мир… Мир эльфов». Возможно, он уводит эльфов за собой, чтобы они выжили при падении Завесы? Иначе чего Волк ждёт? Я думаю, он собирает своих, только и всего. Как странно. Я помню каждое слово из того разговора. Каждое паршивое слово. Мир уже тлеет, искры летят во все стороны. — Своих? Эльфов? — встрепенулся Второй. — О других он не говорил? Странно, что ты видела его. Я думал, это символ. Легенда. — Слишком реальная легенда. — Я бы хотел увидеть мир эльфов, — вдруг прошелестел Пьер так тихо, что я едва разобрала слова. — Может быть, мы будем свободны? — Может быть, ты будешь, — подумав, ответила я. — Ты же эльф. И маг. Если Завеса падёт — ты станешь сильнее, наверное. Интересно, как скоро ты заведёшь рабов для себя? — Я не собираюсь быть ничьим хозяином! — Значит, кто-то будет твоим. История повторяется, Пьер. В прекрасном Элвенан были рабы. И обезумевшие от власти маги. Почему бы им не появиться вновь? — А если у него правда получится сделать жизнь эльфов лучше? Ты знаешь, как мы живём! — Может быть, — я обернулась и внимательно посмотрела на эльфа. Его щёки алели, а рот гневно кривился. — Это легко проверить, нужно только убить всех, кто мешает. Можешь начать с меня. Или я стану подносить тебе ночную вазу, а Второй чистить сапоги? Я не знаю, что будет, когда Завеса падёт. Может, мы все умрём. А может, станем рабами у элвен. Мы не для того спасали сраный мир, чтобы рискнуть его будущим! — Кто ты? — Пьер вцепился мне в плечо так сильно, что я едва не зашипела. — Просто человек, который много повидал, — криво усмехнулась я, стараясь не обращать внимание на боль. Фиолетовые глаза коссита прожгли меня насквозь. — Просто человек, способный на мечах потягаться с кунари. Просто человек, который говорил с богом, — в иерархии Второго эльфийские боги стояли несравнимо ниже боевого искусства. — Именно, — отрезала я. — Я наблюдал за тобой. Бьёшься насмерть, будто прошла десятки сражений. Но всегда вовремя останавливаешь удар. Знаешься с магистрами, строишь планы — и исполняешь их. Простые так не делают. Сотни сражений, коссит. — Поэтому ты рассказал мне о восстании? — В том числе, — не стал отрицать Второй. — Чего ты хочешь? — Чтобы кунари не появлялись здесь. — Ты сам был кунари. — Поэтому я знаю, о чём говорю. — Но эльфы достойны свободы! — зло выкрикнул Пьер и вновь заметался по комнате. — Для этого есть разные пути, Пьер, — мягко проворковала я, пытаясь успокоить эльфа. — Я клянусь, мы что-нибудь придумаем. Только… Я хочу жить. Хочу, чтобы моя дочь жила. Мой родной город, мои друзья. Все! Эльфы, люди, гномы, кунари. Неужели мы все не достойны? Ответь. Что я сделала такого, что заслужила смерти? — Я понял тебя, — эльф горестно сник, сморщился, как от лимона. Не стоило Второму говорить при нём. — Уже стемнело. Мы всё хорошенько обдумаем. А завтра я встречусь с Мэйварис, она прислала приглашение. И кстати, Пьер. Не забудь про бумаги. — Ты думаешь о том, как стравить каких-то работорговцев после такого?! — Вот видишь, как быстро ты забыл о справедливости, герой. Меньше торговцев — меньше рабов. Займись. Жизнь ещё не закончилась. Я не стала возвращаться к себе, а осторожно прокралась в комнату, где обитало Чудовище. Кажется, ты дала ей имя, Эвелин. Мягким жёлтым светом горел на стене светильник. Магда заливисто храпела на широкой софе: внушительная грудь вздымалась и опадала в такт мерному дыханию. Не женщина — сокровище. Особенно когда молчит. Почему она должна умирать из-за проснувшейся совести Волка? Я тихонько приблизилась к детской кроватке. Чудовище сладко сопело, сморщенная мордочка выглядывала из пелёнок. Я не любила её, как ни пыталась убедить себя в обратном. И всё же пришла. Дурацкое чувство. Я боюсь дотронуться до крохотного тельца, но стоит подумать о том, что кто-то причинит ей вред — в душе вздымается ярость. Я сохраню этот мир для тебя. Обещаю. — Ужасная новость! — воскликнула магистр Тилани, едва я вошла в её кабинет. Проводив взглядом лакея, я уселась на удобный стул. От низкого кресла не осталось и следа: Мэйварис успешно контролировала и такие мелочи. Сегодня она была ослепительна. Пронзительно синее парчовое платье удачно скрывало угловатость фигуры. Льдисто-голубые глаза сверкали, умело подкрашенные губы изгибались в радушной улыбке. Я выглядела вовсе не так изящно. Ворона в серебряной маске. Мэйварис продолжала светскую беседу. Городские сплетни, произнесённые низким грудным голосом, казались завораживающими песнопениями. — Простите, госпожа, — я постаралась скрыть издёвку. — кажется, вы всё ещё на балу, среди высокородных альтусов. — Действительно, — мгновенно прервалась магистр, элегантно уселась за стол и стала такой, какой я её помнила по предыдущей встрече: собранной, жёсткой, хищной. — Дело сделано. Похоже, ваши информаторы работают прекрасно. Я кивнула, соглашаясь. — Думаю, через месяц я всё утрясу, — продолжила говорить Мэйварис. — Возможно меньше. Но вы получите своё поместье и землю. Я запросила полный отчёт, выглядит крайне привлекательно. — У меня тоже есть для вас кое-что привлекательное. Я протянула женщине расписки и найденный Пьером блокнот. Цепкий взгляд Мэйварис пробежался по ровным строчкам и удовлетворённо вспыхнул. — Я смогу перевести деньги на свои счета, — задумчиво протянула магистр Тилани. — Пятьдесят на пятьдесят? Хватка, достойная акулы. Но часто связи дороже золота. — Идёт, — со смешком согласилась я. — Но вы сосватаете мне управляющего. Из тех, что воруют не в убыток делам. И не гнушаются… разных видов работ. Мэйварис уже потрошила блокнот. — Это, — потрясла она книжицей. — мы обсудим позднее. Понятия не имею, что мы успеем здесь ухватить. День начался лучше, чем я могла надеяться. Я должна поблагодарить вас. — Не стоит. Я как раз собираюсь его испортить. Во время короткого рассказа о грядущем восстании лицо магистра Тилани непрерывно мрачнело. Мэйварис терпеливо выслушала мои предположения и глубоко задумалась. — Мне нужно проверить эти… новости. Вы можете привести сюда осведомителя? — Стоит ли встречаться здесь? — Вы серьёзно настроены. Это пугает меня больше, чем хотелось бы. Хорошо, — Мэйварис с силой потёрла щёки, размазав белила. — Через неделю будет карнавал*. Вы преданы своей маске, пусть и другие сохранят тайну. Я пришлю вам записку. Что же, Фен’Харел. Ты используешь наши лучшие качества: надежду и отвагу, неистребимую жажду свободы и желание помочь угнетённым. Что останется нам? Ложь и предательство, страх, боль и кровь. Мы сделаем это своим оружием, козырями в колоде. Так ли велика пропасть между нами, Волк? Мы пачкаем руки ради будущего, ты — ради прошлого. Я вдруг вспомнила Лелиану. Возможно, у неё не было выбора? Возможно, власть, к которой стремилась сестра Соловей, — необходимость? Я всегда отстранялась от грязных решений, старалась не замечать их, не касаться тайных дел. Возможно, это я не оставила Лелиане выбор? Кто-то же должен был взять на себя эту ношу? И возмущаться нужно не Лелианой, а мной? В назначенный вечер я собиралась особенно тщательно. Невозмутимый Второй помог мне облачиться в броню: воронёная сталь кирасы прикрывала спину и грудь, жёсткая юбка защищала бёдра. Обсидиан руки казался частью доспеха. Высокие сапоги из кожи гурна мягко льнули к ногам. Я отдала за них сотню золотых, и ни разу не пожалела. Половина коня или десяток рабов… Жизнь в Тевинтере ценится меньше, чем удобная роскошь. Завернувшись в плащ, такой чёрный, что он казался вытканным из бездны, я удовлетворённо кивнула отражению в зеркале. Остался последний штрих. Искусно выполненная маска в виде оскалившейся волчьей морды. Мертвенный блеск сильверита под капюшоном плаща превращал меня в жуткого призрака, рвущегося из мрака в мир живых. Небо пылало алым и золотым. Нынешнюю ночь не пригласили на праздник — город сверкал и переливался тысячами разноцветных огней. В век Бурь магистры отвоевали право на власть, и с тех пор каждой весной в середине Нубулиса во всех уголках Империи проходили карнавальные шествия. Дома украшали цветами и яркими светильниками, пестрели ленты, натянутые над мостовой. Разношёрстный люд рекой растекался по улицам, веселясь и прославляя магистров. Очередная вспышка в небе сопровождалась весёлыми криками толпы. Интересно, сколько рабов умрёт, пока маги соревнуются в высоте и красочности фейерверков? Гул разговоров мешался с песнями и свистом, тысячи ног шагали по мостовым. Со стороны арены разносился раскатистый рёв: что, кроме азарта и смерти, может удовлетворить вкусы тех, кто имеет всё? Сегодня знать Минратоса выставляла лучших бойцов, празднуя своё превосходство над миром. Слившись с суетливым потоком, я шла по заполненным улицам, с любопытством разглядывая замысловатые костюмы. Вот мелькнули заячьи уши и белоснежный куцый хвост, а справа хохотала, покачивая обнажёнными грудями, женщина в костюме демоницы. Кто-то толкнул меня сзади, но хриплый рык Второго живо заставил людей расступиться. — Ты слишком спокойна, — вдруг сказал кунари, подойдя ко мне вплотную. — А что, нужно падать на землю и рыдать? — почти прокричала я, стараясь перекрыть шум. — «Просто человек» сделал бы именно так. — В последнее время ты слишком много говоришь. — Я говорю, когда есть что сказать. Что ж, разумный подход. Свернув в кривой переулок, я остановила кунари. — Дальше я одна. Он точно придёт? Второй кивнул и растворился в тенях, слишком ловко для столь внушительного создания. Я же постучалась в ворота нужного дома. Открывший дверь воин нервно отшатнулся и едва не схватился за меч. Ты умеешь производить впечатление, Эвелин. Молча протянув мужчине приглашение, я торопливо прошла в дом и огляделась. В просторной комнате было темно и пусто: голые деревянные стены и никаких окон, под потолком одиноко мерцал голубоватый магический огонёк. Грубый деревянный стол в центре да несколько стульев, на которых расположилась дивная компания — вот и вся обстановка. — Прошу вас, присаживайтесь, — приветливо указал на свободное место незнакомый мужчина. Магистр Тилани не слишком трудилась над соблюдением тайны, однако я узнала её, только услышав бархатный голос. Собственное лицо стало её ширмой. Мужской костюм обтянул крепкую фигуру, шляпа скрыла волосы. Без слоя белил на щеках проявилась щетина. Рядом с Мэйварис вальяжно раскинулся Дориан. Я не сдержала улыбки, внутри потеплело от нахлынувших чувств, будто под рёбрами вспыхнуло солнце. Дориана невозможно не любить, он умён и великодушен, за напыщенными словами и едкой иронией скрывается доброе сердце. Что до пристрастия к всеобщему вниманию… Мой друг не изменил себе. В белоснежном наряде с золотым шитьём и вычурной маске он выделялся из собравшихся, как райская птица среди воробьёв. В холёных пальцах, унизанных перстнями, Дориан перекатывал бокал с тягучим тёмным напитком. Откуда он его достал? На столе совершенно пусто. — Дивная зверушка, — насмешливо бросил Дориан в мою сторону. — Как бы пятен на штанах не осталось. Присев, я мельком оглядела остальных присутствующих. Тщедушный незнакомец, с ног до головы укутанный в серую хламиду сидел неподвижно, уткнувшись в ладони. Рядом с ним поигрывал топором гном в полном доспехе. На массивном шлеме гнома, скрывавшем лицо, но не окладистую бороду, гордо покачивались накладные эльфийские уши. Что ж, детям камня тоже не чужда ирония. И недоверие. — Какого хрена? — вдруг напряжённо гаркнул гном и поднялся. Я обернулась, силясь понять, что так рассердило его, и едва сдержала вздох удивления. По комнате стелилась молочная дымка, жадные языки тумана слепо лизали темноту, скрывая в своих глубинах неясную фигуру. — Это со мной, — хрипло буркнула я. Из-под волчьей личины голос казался чужим, глухим и далёким. Из тумана вышел седовласый гигант, выкрашенное белым лицо в рытвинах морщин казалось высеченным из камня. Короткие волосы старика топорщились, из-за широкой спины выглядывала рукоять меча. В моём разбушевавшемся воображении он был совсем не таким... Одним своим видом этот человек внушал опаску и уважение. — Когант, старейшина Воинов Тумана, — насмешливо представился старик, похоронив мою надежду на тайну, и без приглашения уселся за стол. Игра началась.