Круги на воде

«Не отчаивайся, сказала Она, ибо вероломство твоё благословлено было Создателем и возвратило меня к Нему». Песнь Маферата — Давно пора дать малышке имя, миледи, — ворчание сердитой няньки безжалостно вырвало меня из раздумий. Перед глазами поплыли круги: слишком долго просидела я, глядя на дрожащий огонёк свечи. На столе исходила паром кружка с ароматным чаем. Богомерзкая дрянь отлично прочищала мозги, но я не сделала и глотка. — Имя? Имя для Чудовища? Наверное, действительно нужно придумать какое-нибудь. Но в голову не приходило ничего стоящего. — Имя, имя, миледи! Негоже ребёночку оставаться безымянным. Как Создатель узнает, что нужно приглядеть за этакой крохой? Я измученно оглядела тучную женщину, одетую в простенькое цветастое платье. Немой укор сквозил во всём её облике. Карга спасала меня от необходимости проводить с Чудовищем лишнее время, и я прощала ей дерзость. Тем более, что старуха души не чаяла в малышке и не отходила от неё ни на шаг. За редким исключением, когда ей хотелось поучить меня жизни. — Ты права, — я безжалостно прервала разговор, грозивший перерасти в перечисление всех моих грехов. — Позови Пьера. Сейчас. — Зачем вы его только держите, миледи… Невоспитанный юнец! Такой и есть. Но он хотя бы не брюзжит так, что хлеб покрывается плесенью и киснет вино. — Скоро полночь, — зевающий Пьер уселся напротив и жадно уставился на полную кружку. Он всё ещё был худ, но уже не напоминал мумию, лежавшую в земле с начала времён. — Возьми, — предложила я Пьеру чай и устало вздохнула. — Мне нужна твоя помощь. Тот торговец, у которого мы тебя купили… Не злись, я не хотела тебя обидеть. Расскажи всё, что знаешь о нём. Всё, что я запомнила о работорговце — канареечный наряд и равнодушную улыбку на остроносом крысином лице. — Зачем? — Затем, — обрубила я, — что я об этом прошу. Не стоило срываться на парне, он честно работал, все силы отдавая лечебнице. Терпение — не из твоих добродетелей, Эвелин. — Он торгует рабами, — упёрто выдавил Пьер и с вызовом уставился мне в глаза. — Полезное замечание, — ухмыльнувшись, заметила я. — Знаешь, что, дружок, остынь и держи себя в узде. Меня не волнует твоя независимость и прочие глупости, что так задевают мальчишек. Просто ответь, где он живёт, когда спит, с кем враждует и кого трахает. — Зачем? — Затем, что я хочу знать, стоит ли он милосердия. И что с ним делать, если не стоит. В сумрачном взгляде эльфа мелькнуло удивление, тут же сменившееся ожесточением. — Тот ещё говнюк. — Потому что торгует людьми? — Потому что… Пьер замолчал, губы мучительно скривились. Тонкие пальцы чуть дрожали. Невольно я устыдилась. — Извини. Если не хочешь — не говори ничего. — Я скажу. Всё скажу. Я не единственный, кого он… использовал. Он зверь, ненормальный. Днём улыбается, утешает, сам приносит воду. А ночью… У него есть каморка за спальней. Там всегда воняет кровью. К нему приводят рабов, каждый вторник и четверг. И шлюх по субботам. — Какой педантичный, — неловкой шуткой я попыталась сгладить напряжение. — Сраный урод! Всё расписывает по минутам. Когда бить, когда резать. Сколько секунд держать факел у кожи, чтобы ты мучился, но не сдох. Чтобы был в сознании и всё видел. Чтобы выл и умолял о пощаде… Я… Он заставлял меня лечить их. И себя тоже, когда поймал. Я такой же урод… — Тише, парень. Мы заставим его прекратить. И ты ни в чём не виноват. — Я мог отказаться! Они бы умерли и не страдали больше! — Он нашёл бы другого, — примирительно выдавила я, потрясённая сбивчивым рассказом Пьера. Сдавленный голос и безумие в обычно дерзком взгляде эльфа досказали подробности без слов. Я не стала уточнять, что подразумевал Пьер, когда говорил «использовал» о себе. Его рассказ меня не удивил. Слишком много жестокости в этом пропащем городе. Безнаказанность развязывает руки и ожесточает сердце. Вытягивает на свет всё то, что прячется в прогнившей душе. Спрятав в ладони лицо, эльф долго сидел молча, но всё же спросил, со странной надеждой. — Вы из гильдии убийц, да? Антиванские вороны? Я пожала плечами и помрачнела. Нужна ли гильдия, чтобы стать убийцей? Горы трупов за моей спиной утверждали, что не нужна. Мёртвые не снились мне ночами, я не считала себя виноватой или согрешившей перед лицом Создателя. Но всё же, всё же. — Нет, я не из гильдии, Пьер. Просто грязные игры, от которых не уйти. — Жаль. — Не жалей. Он умрёт. Хотя бы для того, чтобы тебе стало легче, — меня охватила жалость и странная нежность. Негоже жить тем, кто заставляет так страдать других. — Только узнаем побольше, чем он дышит. — Я знаю, кто может помочь. Этот Пьер — умница. В Орлее, Ферелдене и Вольной Марке простому люду приходили на выручку Рыжие Дженни и их многочисленные друзья. В Тевинтере тоже нашлись неравнодушные. Они называли себя «Дланью Создателя». Слишком пафосно на мой вкус. Впрочем, моего мнения никто не спрашивал. Когда возомнивший себя героем-освободителем Пьер начал снимать с рабов клейма, на него вышли люди, скрывавшие лица за плотной тканью. Они приходили к нему по ночам, оставляли сообщения о тех, кого можно без проблем вывести из города и выдавали плату за помощь. — Как тебя поймали? — полюбопытствовала я, собираясь уйти к себе и, наконец, вздремнуть. — Хотел увести больше людей, чем мне сказали. Боялся, что этот урод убьёт кого-нибудь. — Ясно. Ложись-ка спать, ладно? Пора познакомиться с этими рукастыми создателями поближе, Эвелин. Я ежедневно неспешно прогуливалась по городу, оставляя тут и там крохотные клочки бумаги. То одна, то в компании Чудовища и слуг. Кварталы богачей и порт, рынок и церкви — так много мест, так много людей. Как терпеливый охотник на пугливого фенека, я разбрасывала приманку. Хлебные крошки, след, что приведёт в ловушку добычу. Крохотные листки, измаранные кривыми каракулями, грязные, истоптанные, мотыльками разлетались по Минратосу. Убогий рисунок источающей свет ладони в несколько неровных штрихов и короткое слово. Их увидят лишь те, кто привык смотреть вниз, кто метёт улицу или моет грязные плошки. Не задирай нос — и тебе откроется многое. Собранные вместе, слова назначали встречу. Я с трудом дождалась новолуния. В чернильном небе безразлично сияли звёзды, такие крупные, близкие, что казалось, их можно достать рукой. Зимняя ночь упала на город. Зимняя, ха! Тевинтер не видел снега, не знал лёгкости прозрачных снежинок и мороза, что кусает раскрасневшиеся щёки. Зимой здесь разве что чаще волнуется море да откуда-то с юга прилетают усталые птицы. Облачившись в мужской костюм и замотав голову платком, я отстранённо наблюдала в окно, как в соседских домах гаснут огни. Отчего-то это навеяло печаль, нутро скрутило одиночество. В такие ночи хорошо сидеть у камина в окружении друзей. Медленно потягивать вино и вспоминать дни былой славы. Смеяться и шутить, петь, играть в порочную добродетель и наблюдать за задницей проигравшегося в пух и прах белобрысого храмовника. Только не стоять вот так, одной, кутаясь в сиротливую тоску. Пора, Эвелин. Я осторожно открыла створки окна — загодя смазанные петли даже не скрипнули — и высунула голову наружу, оглядывая переулок. Тусклый фонарь освещал лишь дальний конец дороги, рядом же с домом темно и тихо. Судорожно вздохнув, чтобы унять беспокойство, я крепко вцепилась в широкий подоконник и выскользнула наружу, повиснув вдоль стены. Ещё раз прислушалась и, не заметив ничего необычного, разжала пальцы. Подошвы мягких сапог почти беззвучно коснулись земли. Нечего челяди знать, что хозяйка любит гулять по ночам. Тени укрывали меня от взоров случайных прохожих, лёгкий ветер, гоняющий мусор по камням мостовой, скрадывал шаги. Никем не замеченной я добралась до лабиринта садов у городской арены и затаилась за раскидистым кустом гортензии, чьи белоснежные цветы, будто впитавшие в себя звёздный свет, перламутрово сияли во мраке. На одной из ветвей я разглядела небрежно повязанную ленту и усмехнулась про себя. Пока всё в порядке. — Необычный способ знакомства, — прошелестел из-за пышной листвы незнакомый голос. Неясно даже, мужской или женский. Безликий шепоток, пробирающий до озноба. — Друзья сказали мне, что вы можете быть полезны, — хрипло буркнула я в ответ. — Но не доверились настолько, чтобы просто познакомить? — У меня на носу бородавки. Всегда стесняюсь их показывать. За шорохом ветвей раздался сдавленный смешок. — Что вам нужно? — Немного сведений, и только. Я не скуплюсь на вознаграждение. Я отвязала от пояса небольшой кошель, призывно звякнувший монетами, и опустила его на траву. — Я оставлю это здесь, вместе с именем. Остальное получите, когда я узнаю то, что мне нужно. — С чего вы решили, что мы согласны? — Можете считать это платой за беспокойство, — еле слышно фыркнула я. — И всё же надеюсь, вам не чуждо участие. Я буду здесь через неделю. Договорив, я осторожно присела, боясь попасть под стрелу или молнию, и двинулась вглубь сада к узкому проходу меж фигурно общипанных кустов. — Не стоит так торопиться! Мы предпочитаем знать, с кем имеем дело! Зря он так. Или она? Топот чужаков оборвал ненужные мысли. Я бросилась на землю, зашипела, ударившись коленом о корень и резво поползла подальше. Пронизывающий холод опалил спину, пахнуло грозой: верный знак, что кто-то использует магию. И тут же всё стихло. Слитным движением я поднялась на ноги и рванула назад, проклиная упругие ветви, хлёстко бившие по щекам. Увесистый нож сам скользнул в ладонь. Однако, я опоздала: дело было сделано. Я же говорила, что мальчишка Пьер — настоящая умница! Эльф прятался в саду несколько часов. Именно он оставил мне знак — ленту, что я заметила среди ветвей. Второй же остался в особняке, защищая Чудовище и слуг. Уверенности в том, что никто не заметил, кто именно разбрасывал записки, у меня не было. Второй — опытный боец, он подтверждал это каждое утро, неизменно выбивая меч из моих рук во время коротких поединков, но и его можно убить, так что пора возвращаться. Выйдя на поле короткой схватки, я мельком порадовалась: открыться эльфу определённо стоило. Ночной сад пополнился изящной композицией из трёх неподвижных статуй, замерших под властью стихий. До дрожи в руках захотелось снять повязки, увидеть лица, но я сдержалась. Кто знает, станут ли они сотрудничать тогда? Мне же нужны были сведения. — Надеюсь, в следующий раз наша встреча пройдёт более… мирно. Приятно было познакомиться, — отчеканила я, приблизившись к одной из статуй, бешено вращавшей глазами, и неторопливо ушла, коротким свистком оповестив Пьера, что дело сделано. На обратном пути я петляла по городу, как обезумевший наг. Нужно было торопиться, но приводить посторонних в тихую гавань дома тоже не стоило. Вернувшись, наконец, я застала Пьера взволнованно расхаживающим по гостиной. — Всё тихо? — коротко уточнила я, и эльф кивнул в ответ. В конце концов, эта «Длань» найдёт меня — хотя бы через Пьера. К тому времени нас должны связать прочные и взаимовыгодные отношения. На всякий случай, я наняла ещё людей для охраны. Двух рабов из бывших гладиаторов, и пару наёмников. Пусть приглядывают за домом, а заодно друг за другом. Кто-то должен будет прикрыть спешное бегство из города, если всё покатится в бездну. О безопасности жилища тоже стоило подумать — я наняла артель гномов, заломивших баснословную цену, но пообещавших превратить дом в маленькую крепость. Насколько это возможно в условиях города, конечно. Твоя тихая гавань превращается в сраный портовый район, Эвелин! Через неделю я забрала из сада письмо, где мелким убористым почерком было записано всё, что мне было нужно. В конце прилагался новый способ связи. Что ж — неплохо для начала. Пора было попрощаться с работорговцем. Затаившись за колонной чьего-то уродливого крыльца, я размышляла о красотах природы. Вечернее небо, раскалённое давешним зноем, полыхало алым. Золотистые стены домов ловили последние лучи уходящего солнца, кровавые отблески заката привносили в показную роскошь толику смерти. Говорят, алые закаты пророчат беду. Вопрос в том, кому именно. Усталый перестук копыт и дребезжание колёс по мостовой заставили меня собраться. В узкий переулок, где я коротала время, разглядывая блики на камнях, въехала потёртая карета, отвратительно пошлого бордового цвета. Зачем же так кичиться своей неблаговидной работой? Вальяжно раскинувшийся в козлах кучер, казалось, дремал: склонившаяся голова мерно качалась в такт шагам заморённой лошадки. Кивнув Пьеру, прятавшемуся в нише с другой стороны улицы, я приготовилась к рывку. Как только карета поравнялась со мной, я стрелой метнулась к ней. Резким движением распахнула дверь и ввалилась внутрь, тут же захлопнув её. Мгновенно огляделась. Короткий удар железной руки — и на бархатных подушках осела молодая девушка, закутанная в плащ. На соседнем сиденье вовсю орудовал Пьер — маг всегда найдёт, как быстро вырубить жертву. Несколько секунд, и мы уже едем в задорно подпрыгивающей шлюховозке, рядом с неподвижными «девочками», что собирались порадовать очередного господина, но что-то вот не срослось. Если вечер начинается именно так — чем хорошим он может закончиться? — Плащ! — прошипела я растерявшемуся эльфу, и он принялся неуклюже раздевать потерпевших. Я же, поминая демонов на каждой проклятой кочке, уверенно вязала им руки и ноги. Мельком выглянула в окно. Пора! Карета тяжело поднялась по скрипучему мосту. Сквозь тонкое полотно, укрывавшее окна, просочился мерзостный смрад сточной канавы. «Простите, дамы…» — тихонько шепнула я зачем-то и с силой вытолкнула безжизненное тело из кареты. Тяжёлым кулем оно упало на доски моста и перевалилось за край. Два сочных всплеска украсили собой тишину пустой улочки, и я перевела дух. Надеюсь, Второй не убьёт меня. Именно ему оказана честь позаботиться о будущем красоток. По крайней мере под этим зловонным мостом точно нет любопытных. Закутавшись в тяжёлый плащ, пропахший чужими благовониями, я перевела дух. Покопалась в складках одежды и достала заранее припасённый кружевной кошель. — Держи! — бесцеремонно хрюкнув, я протянула Пьеру краску для губ и жестами указала, что нужно делать. — Я лучше умру, — угрюмо заметил эльф, ядовито глядя на меня. — Когда нас решат осмотреть — умрёшь, — флегматично заметила я и всучила ему изящный тюбик. — И надень уже проклятый парик. Скоро подъедем. В конце концов, я тоже похожа на куклу из магазина игрушек. Тех, что для взрослых. Сдавленно постанывая от душевных мук, Пьер привёл себя в порядок. Пунцовые губы и белые волосы, паклей свисавшие вдоль узкого лица, сделали из него вполне пристойную даму из тех, что продают себя по серебрушке за пучок. — Откуда вам вообще знать о таких магазинах? — едко спросил эльф, приглаживая непослушные пряди. — Покупала там наручники для Быка, — честно ответила я, невинно отражая недоверчивый взгляд Пьера. Карету остановили у ограды, окружавшей роскошный особняк. Охранники растолкали вялого кучера, безучастно глядевшего по сторонам, и отправили его назад, не дав проехать за ворота. Пожалуй, мальчишка, что подлил ему в кружку сонного зелья, достоин лишней монетки. Нас же с Пьером втолкнули в мрачную сторожку, как и предупреждали таинственные осведомители. Слишком много вояк кружило у ворот. Видно, не так сладка жизнь работорговцев. Хорошо, что мы не задумали прорываться с боем. — Дай-ка глянуть на тебя, крошка, — усатый охранник грубо схватил меня за подбородок, разглядывая лицо. — Страшная! Оружие есть? — Нет, господин, — содрогаясь от омерзения и незаслуженной обиды, пролепетала я и подняла руки, предлагая ему убедиться. Плащ распахнулся, тонкая рубаха облепила грудь. Мозолистые пальцы засранца-охранника мельком пробежали по телу, настойчиво вцепились в соски, тут же заболевшие от нахальных щипков. Я сжала зубы, моля Создателя о терпении. — Чисто, — хрипло выдохнул мужчина, отвесил мне богатырского шлепка и отошёл, пожирая глазами. Идиот. Купился на выпяченные сиськи. Моё оружие укрыто за мягкой тканью перчатки. — Эй, начальник. У этой хрен! — вдруг взвизгнул тот караульщик, что осматривал Пьера. Я похолодела. Надеюсь, мальчишка справится со злостью. Мы поплотней упаковали эльфа, но, видно, охранник оказался слишком дотошным. Или слишком похотливым. — Это Мими! — пискнула я негромко, давая эльфу время опомниться. — Какая, на хрен, Мими! — Обычная, детка, — слащавым голосом выдал Пьер, манерно поджав накрашенные губы, и отклячил тощую задницу. — Специально для постоянных клиентов. Могу и тебя обслужить, сладенький! Где только нахватался? Если шлюхи разговаривают именно так — какой дурак вообще к ним ходит? — Проклятые мужеложцы… — с отвращением сплюнул усатый охранник и скривился. Вообще-то, он выразился иначе. Немного грубее. — Пошли. Самое скользкое место пройдено, дальше будет легче. Наверное. И уж точно привычней. Под бдительным конвоем нас повели в дом, и я осторожно вздохнула, вновь закутавшись в плащ. Впрочем, называть это «домом» не поворачивался язык. Вычурный особняк, с колоннами, высокими витражными окнами и роскошным садом, откуда лёгкий ветерок приносил сладкий запах цветов. Занятно, но я совсем не ощущала страха или напряжения. Сознание отмечало детали обстановки богатого жилища: гротескные хрустальные люстры, изысканные шёлковые шторы, мраморный пол дивного узора и пушистые ковры. Память же вновь и вновь прокручивала план побега. Я мельком приглядывала за Пьером. Он накинул капюшон и размашисто шагал, по-дурацки виляя бёдрами. Отрадно сознавать, что из тебя получилась лучшая шлюха, Эвелин? Нас неласково впихнули в душную комнатку, в центре которой возвышалась кровать, такая огромная, что на ней уместился бы полк солдат. Пурпурное покрывало, расписанное розами, украшала золотистая бахрома. Какой безумец решил, что это добавит страсти любовным утехам? В неровном свете свечей спальня казалась напыщенной и жалкой, как дешёвый бордель. К тому же здесь воняло потом и кислым вином, ароматный дымок фанфаронской курильницы не мог перебить отвратительный запах. Охранники удалились. Тяжёлая дверь безысходно всхлипнула и закрылась с глухим стуком. — И что дальше? — озадаченно выдавила я, оглядываясь по сторонам. — Эй, с тобой всё в порядке? Я схватила Пьера за руку и заметила, что она мелко дрожит. Демоны! Эльф стиснул мне пальцы так сильно, что побелело в глазах. Взглянув в побледневшее лицо, я не на шутку испугалась за парня. Паршивые же должны быть воспоминания, если он застыл, едва вдохнув запах прошлого. — Всё в порядке… Всё будет хорошо, — я порывисто притянула Пьера к себе и крепко вцепилась ему в плечо, закусив губу от боли. Шептала какие-то благоглупости, уткнувшись носом в ледяную щёку. Минуту назад он призывно подмигивал проводникам, а теперь застыл, будто приморожен к полу. Прости, мальчик, но у меня не было выбора. Придётся тебе повзрослеть. — Не бойся, милая, — в дальнем углу комнаты открылась неприметная дверца, укрытая гобеленом, откуда торжественно выплыл давешний знакомый, торговец живым товаром. — Господин не обидит тебя. От гортанного, хриплого голоса Пьер дёрнулся, как от кнута. Я и сама поёжилась от скользкого «милая». Торговец произнёс это слово тягуче и нежно, будто лаская звуки языком в предвкушении от затеянного. Так успокаивают животных, перед тем, как добить коротким ударом клинка. — Всё будет хорошо, — одними губами шепнула я эльфу, и с подобострастной улыбкой обернулась к «господину». Крысиное лицо его лоснилось, то ли от духоты, то ли от похоти. Влажные глаза смотрели с яростной жадностью. Ярко-жёлтый халат распахнулся, обнажив худую грудь и дряблый живот. На обвившей шею цепочке болталась связка ключей. Я готова была общипать этой канарейке все паршивые перья, только чтобы никогда не видеть Пьера — таким. Мягко и плавно я скользнула к торговцу, на ходу развязывая тесёмки плаща. Медленно, будто ленивая волна, что лижет пологий берег. — Господин получит всё, что пожелает, — облизав пересохшие губы, пророкотала я, стараясь не смотреть мужчине в глаза. Я — жертва, он — хозяин. Шаг за шагом я приближалась к цели. Он должен умереть тихо, не издав ни звука. Не вызвав охраны. Кто здесь добыча, а кто охотник? Кто уйдёт, довольный, а кто останется лежать на полу, истерзанный и жалкий? — На колени! — рявкнул торговец, вмиг растеряв сытую леность. До него оставалась не меньше пяти коротких шагов, и я подчинилась, неторопливо сползла на пол. Плащ соскользнул с плеч, с тихим шелестом упав за спиной. Я томно запрокинула голову, глубоко задышала. Сердце билось спокойно и ровно, но на задворках сознания я чувствовала странный азарт. Пьер, паршивец, сделай хоть что-нибудь! Заморозь этому засранцу глотку, и я добью его за пару секунд! Торговец сам пришёл навстречу смерти. Шагнул ко мне, грубо схватив за волосы. Потянул вверх, заставляя встать. — Хочешь посмотреть, что я сделаю с твоей подружкой? — масляно хихикнув, спросил он застывшего Пьера и не спеша притянул меня к себе. Спасибо, дуралей! Я с силой ударила его под рёбра, коротко, снизу-вверх. Торговец согнулся пополам, судорожно втягивая предательский воздух. Стремительный выпад — мой кулак впечатался в побагровевшей лицо, смял лопнувшие губы и нос. От удара торговец запрокинул голову и покачнулся, падая назад. Железной хваткой я схватила его за горло. Острые пальцы впились в морщинистую шею. С сочным хрустом плоть подалась, и я отбросила от себя подёргивающееся тело. Кровь толчками лилась из раны, выплёскивалась на мраморный пол. Грязно — но действенно. — Какого... Я успела беззвучно выругаться, когда заметила, как из-за проклятого гобелена появился незнакомый громила. Я не успею до него добраться, прежде чем он завопит. Как ты могла про него забыть, Эвелин?! Пронзительный холод пронёсся по комнате. Вошедший замер на секунду и вдруг побелел, застыл безмолвной льдиной. И взорвался, рассыпался осколками. — Пьер! — прохрипела я, опомнившись от ступора. — Это он! — эльф, покачиваясь, подошёл к замороженным останкам. — Он всегда был здесь! Всегда помогал! Держал… — Тише! — шёпотом рявкнула я. Прислушалась. Кажется, мы не слишком шумели, дверь в комнату осталась закрытой. — Возьми себя в руки, парень, если не хочешь лежать рядом, — я кивнула на труп, раскинувший руки. Полдела сделано. — Подопри дверь, — бросила я Пьеру и склонилась к покойному работорговцу. Сорвала ключи и оглядела комнату. По словам эльфа, здесь должен быть проход в кабинет. Не дом, а муравейник. Надо сделать у себя что-нибудь подобное, мало ли, когда придётся удирать или прятаться. Вожделенная дверь нашлась в каморке, откуда вышли эти двое. Зайдя в крохотное помещение, я едва сдержала тошноту. Здесь несло страхом и смертью. Потом, кровью и дерьмом. Взгляд цеплял детали, заставлявшие сердце пропускать удары. Голые камни, в старых ржавых потёках. Железный крюк, вбитый в стену, покрытый чем-то бурым. Жаровня, на решётке которой алели уродливые щипцы. Жаль, что торговца пришлось убить так быстро. А, может, и не жаль. Зачем примерять на себя отвратительную личину? Смерть засранца принесёт много добра — но это не значит, что нужно падать в пучину безумия. Эльф первым проник в кабинет, его руки светились от затаившейся магии, готовой сорваться в любую секунду. Но в удивительно простой комнате было тихо и пусто. Что за двуличие. Никаких ковров или роскошных безделушек. Грубые стеллажи, ряды папок и свитков. Гладкий стол, где у каждой вещи было своё место: так удобно они располагались. — Бери всё, что покажется полезным, — шепнула я эльфу, сама же принялась искать сейф или схрон. Тайник нашёлся за огромной картой — единственным украшением на голых стенах. Золото, расписки, бумаги. Я забрала всё, засунув добро под рубаху. Подумав, достала драгоценности, мертвенно блестевшие под тусклым светом магии эльфа, и швырнула их на пол. Пусть охранники порадуются добру: может, передерутся? Немного времени, взамен потраченного на поиски. — Пора уходить, — бросила я Пьеру и скользнула к окну. — Давай, выключай свой фонарь. Едва приоткрыв тяжёлую створку, предательски скрипнувшую, я выглянула из окна. Темно, хоть глаз выколи. Тусклый свет хрупкого месяца то и дело скрывался за облаками. Вдали балагурила стража, собравшаяся у ворот. Но нам туда не нужно. Выбравшись на узкий карниз, я, осторожно перебирая ногами, двинулась в сторону конюшни, чья пологая крыша виднелась неподалёку. Пьер следовал за мной. Спустившись по водосточной трубе, мы короткими перебежками добрались до стойл, укрытых в добротном деревянном строении. С охапки душистого сена раздавался богатырский храп: конюх, от которого за лигу несло дешёвой сивухой, крепко спал. Мощный пинок по голове добавил ему несколько часов покоя. В дальнем стойле, под ворохом старых сёдел, сбруи и проржавевших подков, я отыскала потайной люк. Третий по счёту ключ подошёл к внушительному замку, запиравшему наш путь к свободе. Обернувшись к Пьеру, я увидела, что он сосредоточенно открывал денники, где вяло перетаптывались кони. — Какого демона ты творишь? Уходим! — яростно прошипела я. Отперев последний, эльф подбежал ко мне. Подняв тяжёлую крышку люка, я вгляделась в чёрный провал. — Уходи! — лаконично шепнул мне Пьер, и я скользнула в темноту, хватаясь за железные скобы, вбитые в камень. Не успела я спуститься, как эльф рявкнул сверху: — Посторонись! Я мигом отлетела в сторону и врезалась в холодную стену. Туда, где я была секунду назад, с глухим ударом рухнуло тяжёлое тело. Что за сраная срань?! Над головой загудело, дохнуло жаром. Неистово заржали кони. Отблески пламени осветили узкий коридор. Под ногами у меня распростёрся постанывающий в беспамятстве конюх. Сверху спускался Пьер, подошвы сапог скребли по камням. Лязг металла над головой и оглушительная тьма подсказали, что эльф закрыл крышку лаза. — Беги! — яростно крикнул Пьер. — Я подсвечу. Во мрак полетели огненные искры, окрасившие багрянцем узкий коридор. — Ты сумасшедший, — ухнула я, задыхаясь от бега. — Я приплавил им дверь! — эльф хохотнул и вырвался вперёд, освещая дорогу. Мчась по неровному ходу, я отсчитывала повороты. Второй — налево, шестой — направо. Создатель, не дай пропустить нужный! Но вскоре затхлый воздух посвежел. Я резко остановилась, впечатавшись в спину Пьера и мы чуть не полетели кувырком по открывшемуся склону. Внезапно я осознала, что мы выбрались на поверхность. Сердце гулко бухало в груди, качало кровь, надрываясь от натуги. В такт сильным ударам гудел прибой. Под тусклым светом звёзд колыхалось море. Солёные брызги охладили пылающее лицо. Знаменитые Катакомбы Минратоса остались позади. — Наконец-то. Низкий голос Второго музыкой коснулся ушей. Суровое лицо, будто высеченное из камня, скривилось, обозначая улыбку. Подхватив нас под руки, кунари ломанулся к видневшимся неподалёку скалам. За россыпью камней показалась лодка. Сев на мокрую скамью, я, наконец, отдышалась. Второй подхватил вёсла, и мы поплыли прочь. — Напомни мне, какого хрена ты поджёг этот сарай? — устало спросила я эльфа. — Чтобы они не смогли нас догнать, — уверенно провещал Пьер, и я застонала, обхватив руками лицо. — Ты паршивый идиот! Но он не ответил. Раскачиваясь в хлипкой посудине, я судорожно стащила с себя плащ. В припасённый кунари мешок вывалила из-за пазухи тяжёлый кошель и бумаги. Пригоршня воды из-за борта смыла остатки грима. Отвратительная миссия подходила к концу. Причалив к берегу неподалёку от порта, мы сожгли лодку и оставленные в ней вещи, и переулками вернулись домой. Создатель, что теперь будет?