Круги на воде

«Солдаты стояли на страже, и слуги спешили по делам, не зная, что принесёт им наступающий день». Песнь Тишины 2 (1) — Как ты, пташка? Багровое облако боли колыхнулось от усталого голоса Варрика, и я зашипела, пытаясь вернуться к покою. Демоны! Голова гудела, как добрая сталь под молотом кузнеца. Нестерпимый свет жёг глаза сквозь тонкую плёнку воспалённых век. — Что случилось? — с усилием выдавила я, с ужасом осознав, что с губ сорвался лишь прерывистый шёпот. Сухой язык едва ворочался в глотке. Варрик услышал. Постель прогнулась под весом присевшего гнома, и я заскулила — движение принесло новую муку. — Прости, пташка. Выпей. Кислая до скрипа в зубах жидкость принесла облегчение. Я нашла в себе силы приподняться на постели и огляделась. Вокруг царил невообразимый хаос: повсюду валялись бумаги и скомканная одежда, на столе громоздились склянки с лечебными снадобьями. Полуденное солнце глядело в измазанное чем-то бурым окно, едва прикрытое бархатными шторами, неровно обрезанными почти наполовину. Продираясь сквозь отголоски боли, я села, голова закружилась, и я обеими руками ухватилась за Варрика. Сильверитовые пальцы слишком сильно сдавили крепкое плечо, гном поморщился, но ничего не сказал. Только вымученно улыбнулся. — Что случилось? — вновь повторила я заметно окрепшим голосом. — Мы не знаем, — Варрик покачал головой. — Тебя нашли вчера утром на полу в луже крови. Пропало несколько слуг — их уже ищут. Дагна и Сэра ничего не видели. И ещё вот это. — Что? — непонимающе уставилась я на гнома. — Ты не видишь? Там, на окне, надпись. «Молчание — золото». Ты кого-то крепко прижала, пташка. Может, расскажешь? — Нечего рассказывать, — застонав, протянула я. — Я год просидела в этом доме, Варрик, как овца в загоне. Клянусь. Разве что утянула из-под носа пьянчуги последнюю бутылку вина. — Я знаю. Вообще-то, — Варрик помялся, что было на него не похоже, — я немного приглядывал за тобой. — Кто? — буркнула я с досадой. — Кухарка. — Тогда спасибо. Она чудно готовит. — Готовила. Она пропала вместе с остальными. — Кто ещё? — Обе горничные, охранник и эльфийка. Я окончательно пришла в себя. Обдумала информацию, полученную от гнома и скривилась, осознав, кто именно пропал. — Горничные от Лелианы, охранник от Быка, кухарка… от тебя, — Варрик состроил постное лицо, но я ему не поверила. — В этом доме куда ни плюнь — попадёшь в шпиона. Кто прислал эльфийку, Эвелин? Кто? — Ты даже не будешь меня бить? — Не буду Варрик. Тебя — нет. Разве что сам попросишь. — Может быть, может быть, пташка, — гном ухмыльнулся, но тут же посерьёзнел: — Лучше расскажи, что помнишь из той ночи. Мне стало невообразимо стыдно. Услужливая память вбросила в голову пучок удушливых образов. Унижение и истеричный припадок на виду у Ужасного Волка. Дикие, немыслимые слова Раналли. Метания по комнате и то, как бесславно я прозевала опасность. Варрик ждал ответа, но что я могла ему сказать? «Дружище, я стану мамой дивного пушистика! А ещё я сплю с предателем. У него шесть глаз и член размером с башню». Впрочем, Варрик оценит этот шедевр по достоинству. — Я… Я мало что помню, Варрик. Вы все ушли, и я легла спать. Мне приснился кошмар. Я… Проснулась. Прошлась по комнате, и кто-то ударил меня. — Мы найдём того, кто это сделал. Я найду. — А я? — Поправляйся, пташка. Я отправил к тебе охрану. Когда за Варриком захлопнулась дверь, я бессильно рухнула на подушку. Если рутина за сутки превращается в задницу — жди ещё большей задницы. Ты просто кладезь избитых истин, Эвелин. Следующая неделя прошла под стягом мучений. Я не могла подняться с кровати: удар не прошёл даром, желудок устроил бунт, взяв в союзники остатки мозгов. Меня постоянно мутило. Головокружение прочно обосновалось под потолком, куда я смотрела большую часть суток, в тщетных попытках не задремать. Я боялась уснуть и до дрожи в коленях страшилась неизвестности. «Что дальше?» — тысячу раз я задавала себе вопрос, и тысячу раз не находила ответа. Ступор. Ступор. Ступор. Друзья навещали меня ежедневно, если бы не они, я бы сошла с ума. Болтовня Сэры и смутно понятные рассуждения Дагны, байки Варрика, которые я слушала вполуха, стократ усиливали недомогание, но позволяли удержаться на плаву, отвлекали. И всё же, всё же… «Молчание — золото». Если бы не эта надпись, кровью начертанная на окне, я бы не поверила Раналли. Но доносчики пропали, а надпись появилась. Очень своевременно. Как тут не понять, о чём речь? Мои руки постоянно тянулись к животу. Мало мне было Якоря? Меня опять бросят в пекло, я стану оружием, средством. И если закрыть Брешь, даже ценой собственной жизни, казалось достойной задачей, то использовать ещё не родившееся нечто казалось мне отвратительным. Стоит ли спасать мир, способный на такое? Или же цель оправдывает любые средства? Будет ли вообще Волку дело до собственного детёныша? Есть ли мне самой до него дело? Создатель, я не знаю. Мятежный бог в отцах и слабая на передок дура-мамаша. Просто сраная срань. Как только я сумела спуститься вниз самостоятельно, заботы духовные уступили место насущному. Я выкинула бессмысленные терзания из головы, не в силах сделать выбор. Но всё же пускать дело на самотёк было бы верхом глупости. К сражениям готовятся загодя, это я уже усвоила. Ещё в Убежище Варрик дал мне совет: быть готовой бежать в любой момент, дабы из живой легенды не превратиться в овеянный славой труп. Тогда я, наивная донельзя, не приняла его слова во внимание. Сейчас же вспомнила и упорно готовилась к побегу. Подковать лошадей, собрать сумку с мелочами на все случаи жизни. Пошить невзрачную одежду, которая позволит мне остаться неузнанной. Купить новую перевязь и пяток потайных кошелей. Наточить меч и вспомнить уже, как им пользоваться. Когда я достала из пыльных глубин чулана Сулевин, сердце пропустило удар. Гордое лезвие покрылось тонким налётом ржавчины. Показалось вдруг, что клинок тяготился пленом, что обида его глубока. Подсохшая смазка застыла мутной слезой. Я поклялась очистить его и лично заняться полировкой и сдержала обещание. Это принесло облегчение. Оружие всегда пленяло меня. Странная прихоть для знатной оствикской леди. В детстве меня готовили к служению Церкви. Долгие дни я проводила среди свитков и пыли, касаясь тайн Песни Света, пыталась найти веру и смысл. Но в душе крепла уверенность, что мой путь иной. На этой тропе неистово ржали кони, гудели крепкие щиты, свистели стрелы. В конце концов, сама Андрасте в Вольной Марке изображалась воительницей, с мечом и в доспехах! Мир нуждался в защите, не в молитвах. Как земля нуждается в пахаре, а железо — в ковке. Разве не в том замысел Создателя? «Вам дана была власть над всем сущим. По вашей воле свершается всё. Но вы ничего не делаете» — вот что сказал Он Перворожденным. И отвернулся от своих детей. Так, размышляя, я сбегала от дряхлеющей наставницы в шум и сутолоку казармы. Тёрлась среди воинов, с широко открытыми глазами взирала на учебные бои охранников отца и пыталась учиться сама, вызывая заслуженный хохот мужчин. Но это было куда интересней молитв. И приёмов, что устраивали Тревельяны, кичась своим положением. Меня решили отдать в Храмовники, но затея с треском провалилась: в Ордене сказали, мне не хватает веры. Наверное, поэтому меня отправили на Священный Конклав, в котором многие видели западню. Подгнивший плод на ветви семейного древа мог сослужить хоть какую-то службу. Что ж, когда мир начнёт рушиться, добрый меч спасёт верней заплесневелых куплетов. Я попросила Фенриса помочь вспомнить боевые навыки, и он согласился. Не бесплатно, конечно. За маской сумрачного фатализма скрывался самый настоящий корыстолюбец! Мы до хрипоты спорили об оплате, но разошлись довольными друг другом. Спор ради спора, схватка на словах, состязание в упорстве и сквернословии. Всё же, Хоук повезло. Хотя, судя по историям Варрика, этот союз был оплачен страданиями и кровью. Возможно, этого мне не достало? Упорства в борьбе за счастье? Смелости — но не поле боя, а в чувствах? Только Создатель знает. Вечера я проводила с вновь обретёнными друзьями. Или за книгами, если Сэра желала развлечься, подняв на уши очередной квартал несчастного города. Ходили слухи, что Авелин, капитан городской стражи, удвоила патрули. Но где им угнаться за шаловливой Рыжей Дженни, объявившей негласную войну здравому смыслу? Дагна же, как и я, вовсю пользовалась милостью Варрика, совершая грабительские набеги на библиотеку наместника. Богатство библиотеки Киркволла славилось на всю Вольную Марку. Безжалостно отбрасывая фривольные пьески и прочий ширпотреб, я жадно искала всё, что связано с магией эльфов, но скоро поняла, что знания людей трагически скудны. Как бороться с противником, о силах которого можно только гадать? Подумав, я отписалась Дориану. Пусть поищет что-нибудь более полезное. Мне это нужно, я чувствовала нутром. Впервые я пожалела, что не родилась магом. Мирное течение жизни прервал ворон из Вал Руайо. В отсутствие кухарки мы учились готовить что-то лучше дрянного печенья, когда пришёл обеспокоенный Варрик. Верховная жрица Виктория призывала старых друзей на неофициальный Совет. Между строк угадывалось, что Лелиана серьёзно обеспокоена и зла, но не доверяет бумаге. Неужели, наконец оценила опасность? Странно, но меня она приглашала тоже. Пока Варрик договаривался о местах на корабле с одной из торговых флотилий, отбывающей в самое скорое время, и инструктировал заметно скуксившуюся Хоук, на которую до поры до времени возлагались обязанности Наместника, я мучительно раздумывала, стоит ли мне отправляться в Орлей, или же лучше бежать, сломя голову, подальше в земли Коркари. Забывший Вестницу мир справится без её помощи. Как-нибудь. И всё же я решилась поехать. Пока ещё есть время. Пока живот не закрывает нос, а руки крепки. Кто, как не Лелиана, показала мне, сколь сильна власть информации. Прелестная девушка-бард, жестокая убийца и шпион — глава Андрастианской Церкви! Она хорошо потрудилась, взбираясь на вершину мира. Ложь, угрозы и подкупы — всё шло в ход. Но главное — знание, кому и куда нанести удар. Только когда распалась Инквизиция, я поняла, кто на самом деле ей управлял. Кто был размалёванной куклой для развлечения публики, а кто кукловодом, тянувшим незримые нити. И ведь я видела, всё видела! И молчала, когда Лелиана отправляла соловьёв на расправу над очередной пешкой в её игре. Молчала, когда устраняли своих, запутавшихся в сетях обстоятельств. Молчала, когда умирала сестра Натали, истекая кровью из перерезанного горла. Я думала, Лелиана знает, что делать. И она знала. Но я тонула в волнах её обаяния и истовой веры. Странны дела Твои, Создатель. Но вот, день отплытия настал. В порту Киркволла было не продохнуть. Запахи нагретой смолы и дерева, редких пряностей и тухлой рыбы, кожи, пота, благовоний, дыма, железа и соли сводили с ума. Обернув лицо влажной тканью, я едва могла дышать. Солнце слепило, от духоты кружилась голова. Тяжёлая дорожная сумка оттягивала плечо. Вокруг суетились люди: грязно ругались моряки, кричали рабочие, тащившие тюки и коробки, шумели и толкались пассажиры, ожидая посадки на корабль. Оглушительно голосили чайки. Я с трудом пробиралась сквозь гомонящую толпу: врезалась в пробегавшего мимо гнома, на ходу матерящего своих подручных, а заодно помянувшего и меня, и чуть не упала, споткнувшись о лежащего мабари, флегматично оглядевшего меня, но не посчитавшего интересной. Подойдя к нагромождению чьих-то товаров, у которых было относительно спокойно, я огляделась. Выловила взглядом босяка-мальчишку, хитро щурившегося на прохожих, и жестом подозвала его. Паренёк неохотно приблизился, остановился так, чтобы мгновенно улизнуть и уставился на меня исподлобья. — Хочешь заработать? Блеск карих глаз и уверенный кивок были мне ответом. Я достала загодя нацарапанную записку и протянула её пареньку. — Отнесёшь Наместнику Тетрасу. Он должен быть около флагмана. Найдёшь? — Да, госпожа, — прогундосил мальчишка и вопросительно на меня посмотрел. Я протянула ему серебряный и порадовалась восторгу, написанному на лице моего посыльного. — Господин Варрик даст тебе ещё, — пообещала я, — главное, передай записку. Это очень важно. А сбежишь — найду и оборву уши. — Понял! — сверкнув щербатым ртом, мальчишка убежал. Надеюсь, он выполнит мою просьбу. Что ж, время пришло. Закутавшись в светлую ткань льняной накидки, я неспешно прошла к кораблю, с чьим хозяином договорилась намедни. Гамак на средней палубе и скудный паёк — вот и всё, что мне было нужно. Поднявшись на борт, я оглядела плывущий в знойном воздухе Киркволл. Увижу ли я его? Только Создатель скажет. Где-то в порту Варрик уже должен получить моё послание. Надеюсь, он не слишком пропесочит охрану, от которой я улизнула. «Я не еду. Прости». Вот и всё, что я смогла ему сказать. Молчание — золото.