Круги на воде

«С сердцем поющим я принимаю неоценимый Дар твоей славы! Пусть же я буду сосудом, Что прольёт Свет твоего обещания Над ожидающим миром». Песнь Возвышения (1) — Не помешаю? — не дожидаясь ответа, я вышла на неосвещённый балкон, где стоял, лениво потягивая вино, задумчивый Фенрис. Эльф приглашающе махнул рукой, и я устроилась рядом. Ночные улицы давно погрузились в сон, лишь топот городской стражи нарушал тишину. Белые глыбы домов проступали сквозь мрак, будто огромные призраки, вышедшие из глубин казематов. Солёный ветер ласкал пылающее лицо. — Вина? — эльф прервал затянувшееся молчание. Я покачала головой и с наслаждением втянула ночной воздух. У Киркволла свой неповторимый запах: моря, нагретого камня, железа и дыма. Если не спускаться в Нижний город, конечно. Взрыв хохота заставил меня оглянуться. Веселье разгоралось с новой силой: Варрик, проигравший партию в алмазный ромб, изображал из себя норовистого коня и заливисто ржал, на четвереньках огибая обеденный стол. Кажется, на кону было три круга. Такими темпами это затянется до утра. Раскрасневшаяся Хоук пыталась оседлать брыкающегося гнома и звонко смеялась, то и дело заваливаясь на бок. Невольно я залюбовалась ей. Несмотря на все невзгоды и потери, Хоук жила. И только Создатель знает, как тяжело ей даётся этот смех. Хоук похожа на Розу Рован. Пряное вино искрится пузырьками, расслабляет и веселит. Но, осушив бутыль до дна, ты погружаешься в тоску. Да только кто будет разглядывать израненную душу Хоук, спрятанную за белозубой улыбкой? — Я, — вдруг произнёс Фенрис, будто отвечая на молчаливый вопрос, и, чуть замявшись, продолжил, — должен поблагодарить тебя. — Наконец-то закрытие Бреши принесло мне что-то весомое, — угрюмо буркнула я в ответ. — Пять золотых и твоя благодарность засчитана. Ненавижу натужную признательность. Эльф неопределённо хмыкнул и отвернулся. Я почувствовала себя идиоткой. Моя горечь не должна выплёскиваться на остальных, тем более на тех, кто в ней не виновен. — Прости, это я должна сказать спасибо. Ты рассказал Дагне, как получил метки. Вряд ли это были приятные воспоминания. Так что… Спасибо, Фенрис. Думаю, мы квиты. — Брешь не слишком меня беспокоила. Меньше, чем любовь Хоук к бессмысленному геройству. Но Хоук вернулась. — Ясно, — сухо сообщила я и задумалась. Он благодарил меня за выбор, сделанный в Тени. За неправильный выбор. Создатель, скольких проблем удалось бы избежать, останься с нами Страуд. Он был нужен Серым стражам, отчаянно нужен. Опытный Страж-Командор, сумевший противостоять опасным приказам — что могло быть лучше для Орлея в смутные времена? Сколько жизней мог сохранить Страуд? Но я назвала его имя, и теперь его нет. Ещё один груз на плечах. Но я могу облегчить ношу другим. — Я сделала это для себя, эльф, — поймав настороженный изумрудный взгляд, я жёстко проговорила, старательно чеканя слова: — Не возвращай несуществующий долг. Это была взятка. Моя взятка судьбе. Когда Хоук вызвалась остаться, я увидела в ней себя; надеялась, что, когда я влипну в очередную неведомую срань, кто-то отведёт от меня удар. Вот и всё. — И как, сработало? — помолчав, уточнил Фенрис. — Пока нет, — я нашла в себе силы рассмеяться. — Может, ещё повезёт? — Надеюсь, в этот момент я буду далеко. — Я тоже надеюсь, — неожиданно для себя пробормотала я. — Но, если будешь близко — уходи. Не хочу оправдываться перед Создателем. — Ты странная, знаешь? — А ты красавчик из девичьих грёз, — издевательски заметила я и, стремясь завершить свернувшую не туда беседу, ввалилась в шумный дом. Может, я ещё успею выбить из рыдающей от хохота Хоук право поездить на гноме? Перед тем, как провалиться в сон, я вспоминала короткий разговор с эльфом. Я видела взгляды, что Фенрис бросал на Хоук. В них мешались восхищение и толика ревности. И глубокая уверенность в том, что эта женщина принадлежит ему. Странное сочетание. На меня никогда не смотрели так. Даже во сне. Пальцы лязгнули металлом, сжимаясь в нервный кулак. Я любила этот мир. Храмовники и маги, эльфы, люди и гномы, даже кунари — или хотя бы некоторые из них — заняли прочное место в моём сердце. Вольная Марка, Ферелден и Орлей. Залитые солнцем стены Скайхолда, павлиньи перья Вал Руайо, таинственная Тень, меняющая суть вещей. Лязг оружия, скудный паёк и паршивый эль. Вес брони на плечах, безумство схватки, шёлковые простыни и вонючий сыр на изысканном блюде. Таким был мой мир. Потерять его — значит, потерять себя. Но что, если бы тот, о ком я думала только под покровом ночи, стыдясь порочных мыслей, позвал меня за собой? Если бы холодный взгляд потеплел, если бы губы произнесли слова, что я так желала услышать? Стала бы я печалиться о прошлом или смело шагнула в бездну, забыв обо всём, утопая в любовной горячке? Выбор. Всегда есть выбор, и всегда есть подвох. Сегодня друзья напомнили мне об этом. Год назад я выбрала забвение. И вновь проиграла. Что толку было гнить в одиночестве? Война грядёт, она не оставит в стороне никого. Пожалуй, пора вспомнить, с какой стороны браться за меч. И ответить, наконец, на тоскливо лежащие письма. Что до несбыточных желаний… Со мной останутся странные сны. Прикрыв слипающиеся глаза, я вновь оказалась в ночном лесу. В одежде, для разнообразия. Мороз покалывал щёки, но сегодня он не был жестоким. Раздеваться и ждать смерти показалось неимоверно глупым. Я медленно прошлась по хрусткому насту, полюбовалась лунным светом, играющем на снегу. Подумалось вдруг, как красиво смотрелся бы здесь мой клинок, Сулевин. Вобрав в себя серебро луны и снега, он бы сиял, как тысяча алмазов. Начитанный друг-отступник не преминул бы заметить, что «Sulevin» по-эльфийски означает «предназначение». Сцепив руки за спиной, он прохаживался бы вокруг, рассуждая о пути долийцев, конечно же бессмысленном и глупом. И я бы кивала в ответ, соглашаясь. Я не верила в предназначение. Выбор и долг — вот то, что ведёт нас, и незачем приплетать эльфийские байки. Но, конечно, я никогда не скажу это вслух, в страхе, что долгие разговоры прекратятся. Воспоминания прервал шорох ветвей за спиной. Я замерла. Он всё же пришёл. Моё наказание и грех. Моя беспросветная глупость. В зародыше задавив смущённую улыбку, я обернулась. И отступила, едва не упав. На залитой светом полянке стоял ублюдочный эльф. Предатель. Резкие скулы, острый подбородок. И отстранённый взгляд. Таким он был в Обители Фен'Харела в нашу последнюю встречу. Я решительно зажмурилась. Мой сон — мои правила. Пусть исчезнет, развеется пеплом. Эльф не исчез. Я зажмурилась вновь. Упорство — моя черта. Так упорно катиться в пропасть… С надеждой открыв глаза, я беззвучно ругнулась. Морок не рассеялся. — Могу я узнать, что ты делаешь? — до боли знакомый голос уничтожил последнюю надежду на власть над призрачным миром снов. — Старый, старый, старый друг, — язвительно выдавила я, фальшиво поморщившись. — Или правильней — подгнивший труп моего друга? Кажется, здесь от него ничего не осталось. — Не замечал за тобой такой… поэтичности, — натянуто улыбнувшись, ответил эльф. — Раньше тебе хватало моего имени. — Раньше ты не шлялся по моим снам, Лорд Обмана, — лениво протянула я. Порыв ледяного ветра иглами прошёлся по коже. Эльф неспешно преодолел разделяющее нас расстояние. Глупая гордость не дала отшатнуться, но я позволила себе недовольно оскалиться. В душе выла буря. Зачем я говорю с ним? Надо проснуться. Или просто уйти. Проблема в том, что мне хочется остаться. Он стоит совсем рядом. Я вижу, как на небрежно накинутой волчьей шкуре трепещет ласковый мех. С жадностью ребёнка рассматриваю надменное лицо, искажённое старой болью; тону в глубине серых, как осеннее небо, глаз. Я чувствую его тепло и горьковатый запах полыни. И улетаю куда-то далеко, на крыльях беспокойной памяти. В то время, где я ловила каждое слово, как бесценный дар, где, смущаясь, бросала короткие взгляды на изящную фигуру, надеясь, что никто не заметит. Где меня здорово поимели. И вышвырнули вон, как беззубого пса. Уловив напряжение, дурацкая рука своевольно поднялась, защищая меня от эльфа. Создатель! Я даже в мыслях не в силах произнести его имя. Он говорил, это значит «гордость». Но для меня — давно уже «отчаяние». Свободным движением эльф перехватывает мою руку. Я не чувствую прикосновения. Просто смотрю, как он осторожно касается металла, ведёт пальцами по серебристым узорам. Мне тоже хочется прикоснуться к нему. А ещё — хорошенько врезать тому, кто прячется за личиной друга. Ударить так, чтобы хрустнули рёбра и полилась густая горячая кровь. — Красивая вещица. — Прошлая мне нравилась больше, — я вырвала руку из тягучего плена. — Не в моих силах было сохранить… — Я тебя не виню. Не в этом. И вообще. Уйди. Это мой сон. Тут было неплохо, пока ты не явился. Я всё же отошла от него. — Ты до сих пор удивляешь меня. И это не комплимент. Всё ещё уверена, что это сон? — холодная ирония впилась в меня тучей стрел. Уверена ли я? Ну, конечно. Это просто сон, обратившийся кошмаром. Или… — Теперь не уверена, — со стоном выдохнула я. Лицо полыхнуло стыдом. Кажется, это называется «ужас осознания»? Безмозглая дура с пропитыми мозгами! Создатель, нет! Ты не мог так поступить со мной! Я обхватила лицо руками, неловко расцарапав лоб сильверитовым когтем. — Скажи, что это сон! — Я думал, ты понимаешь. Подавись своей насмешкой, Волк! Мир рушился у меня на глазах. Кто сказал, что для этого нужны войны? Я растеряла остатки достоинства. Бездумно отдавалась проклятому Волку, забыв, что он есть обман. Тень, ненавистная Тень! Она так и не отпустила меня! Ублюдочный эльф всё видел: моё унижение, мой грех, мою оплёванную, глупую, бесстыдную похоть. — Убирайся! — рявкнула я, душа жгучие слёзы. — Раналли! Разбуди меня! Немедленно! Раналли! Где ты, маленький демон? Моя спасительница, моя хрупая галла… Прошу, вытащи меня отсюда! Ублюдочный эльф! Воистину, Несущий Кошмары. Всё это время он был здесь, всё видел, всё знал! И делал это со мной! Какой позор… — Отойди, Создателем прошу! — Миледи! Огромные глаза эльфийки цвета незрелого миндаля испуганно оглядывали меня. — Раналли! — я вцепилась в неё, как храмовник в склянку с лириумом. — Раналли, милая, как я тебя люблю. Спасибо, спасибо! — Миледи, с вами всё хорошо? — Нет, — честно ответила я и крепко прижалась к девушке. Она была такой тёплой, такой живой. — Миледи, — в ласковом голосе служанки мелькнуло беспокойство, — опять дурной сон? Это всё вино… Простите, миледи. Вам нельзя столько пить. Тем более сейчас. Мне нельзя столько спать! Я выхватила кусок фразы и уточнила, только чтобы слышать чистый девичий голосок: — Что значит «сейчас»? Раньше было можно? — Раньше вы не ждали малыша. Я замерла, осознавая сказанное. Создатель, это уж слишком! Будь мы на кладбище, от моего хохота проснулись бы мёртвые. Я смеялась так, что закололо в боку, выплёскивая в истерику стыд, настигший меня во сне. — Милая, — захлёбываясь в словах, пыталась объяснить я, — чтобы ждать малыша, нужен отец. Мужчина, понимаешь? Вряд ли моя интрижка с Быком… О, демоны! Не смотри так. Вовсе не с тем быком, о котором ты подумала, маленькая развратница! Ты же видела его в Скайхолде. Кунари! Такой… Рогатый? Нет, нет, не пугайся, он вовсе не такой огромный, как тебе кажется. Демоны! Я будто скотоложец. Когда это было? Года три назад, не меньше. Я выбрасывала из себя потоки слов, пытаясь отгородиться ими. От чего? — Миледи, я помогала господину Адану и в лазарете. Клянусь, я знаю! А сейчас, — ловкие руки эльфийки проворно ощупали меня, — и чувствую. Три луны, не меньше! — Милая, говорю тебе, это невозможно, — едва сдерживая всхлипы проворковала я, стараясь не обидеть Раналли. — Точно говорю, невозможно. Ведь не считать же… Не… Нет! Выпутавшись из объятий служанки, я вскочила с кровати и заметалась по комнате. Мысли в ужасе разлетелись из головы. Схватив себя за волосы, я подбежала к зеркалу. Сорвала сорочку, раскромсав острыми пальцами ткань. Сосредоточилась, глядя в отражение. Немного поправилась, да. Немудрено, я так долго не выходила из дома и не брала в руки меч. — Миледи? Проигнорировав вопрос служанки, я старательно ощупала себя. Грудь стала… больше? И… Демоны, как я могла забыть про… Создатель, может быть хватит издеваться надо мной? — Раналли, — просипела я, задыхаясь, — прошу, убей меня. Просто убей. Я упала, в кровь разбив колени. Но это неважно. Неважно… — Миледи! Это же счастье! — Счастье? — я проревела драконом. — Это несчастье! Волк! Проклятый Волк! Я проклинаю тебя, Фен'Харел! Создатель, за что? — Фен'Харел? За дверью кто-то сдавленно охнул. Демоны! Надо взять себя в руки. Но как?! Я прижалась к прохладному зеркалу лбом и протяжно застонала. Не хватало ещё младенцев. Что это будет? Шестиглазое чудовище, покрытое шерстью? Демон из Тени? Свихнувшийся полубог? Как такое вообще возможно? Я думала, лишившись Якоря, не смогу попадать в Тень наяву. И я не попадала! Служанка видела меня здесь, в реальности! Иначе кого она будила? Создатель, не знаю, сказали ли Тебе, но за несмешные шутки убивают. Вскрик Раналли вывел меня из оцепенения. Но я не успела обернуться. В зеркале мелькнула смутная тень, что-то тяжёлое ударило по затылку, и я провалилась в блаженное беспамятство. А, нет. Создатель, Твои шутки бесподобны.