Рассветать стало где-то в районе пяти часов. Знала я об этом из-за того что не могла уснуть. Постоянно смотрела на дверь и думала, что же так сильно могло меня напугать. Энди всю ночь держал меня в своих объятиях. Впервые его присутствие в комнате не успокаивало. Словно все это время я была одна здесь, хотя это было совсем не так.
Когда на антиквариатной тумбочке завибрировал айфон Эндрю, я поняла, что пора вставать. Рабочие должны были появиться на объекте примерно через час. Впервые я радовалась тому, что в особняке будет полно народу. Шум, гам, полный хаос. Сегодня должны были делать трубы и заменить старый пол. Ух шуму-то будет и пыли. Казалось, что строительная пыль добралась и до нашей кровати. Я понимала, что моим мучениям скоро должен был прийти конец. Энди сдаст объект, и мы будем свободны.
Вытащив из сумки удобные конверсы, я оделась как можно спортивнее. Мне было жизненно необходимо отыскать ответы на свои вопросы и осмотреть этот дом повторно. Наличие людей было мне на руку. Ходить по Аллердэйл Холлу в гробовой тишине было жутко. А уж особенно после вчерашней ночи. Эта девочка с длинными темными волосами хотела меня убить. Полный бред, но все казалось таким реальным.
Почти не завтракав, я прихватила фонарик и направилась на самые верхние этажи. Пользоваться древним лифтом мне запретили, ибо он был гнилой и полностью ржавый. Сырость этого места и негостеприимная погода сделали свое дело — сожрали этот дом почти до основания.
Поприветствовав рабочих, я медленно оставила освещенную и чистую часть дома и пошла по наитию. После пары часов хождения по таинственным и затхлым комнатам я даже успела потеряться. Единственным ориентиром оставался шум рабочих. Так или иначе, мне удалось подняться в одну из небольших башен особняка. Здесь не было часов, о которых говорил мне муж. Здесь была небольшая, но мощная дверь. Когда я дернула ручку пару раз, мне не сразу удалось отпереть ее. Пришлось навалиться на нее всем своим весом.
— Вот жеж, — ввалившись в комнату, я потерла плечо. В этом не большой помещении стоял затхлый пыльный воздух. — Сезам откройся.
Осторожно включив фонарик, боялась наводить его в центр комнаты, опасаясь увидеть ту самую чокнутую, что бросила в меня топор. Совладав со страхами, рискнула войти в комнату. Она была жилой. Похожа на спальню: небольшое трюмо, кровать, зеркала, книги, печь и пара окон. Зная особенность этого дома, приходилось двигаться очень осторожно. Гнилые доски под ногами могли не выдержать. Об этом мне, разумеется, не хотелось думать. Как можно быстрее я перебежала часть комнаты и сдернула массивное покрывало на пол. Пыль молниеносно заполнила помещение. Когда я прикрыла нос рукавом от толстовки, стало легче дышать. Как только я сделала то же самое с другими окнами, передо мной предстала маленькая «келья».
Как я и предполагала, это была тихая и отдаленная спальня. Вокруг было не прибрано. Казалось, что хозяйка вот-вот пожалует в свою комнату.
— Жутковато, — сухо осмотрев комнату, я повернулась в сторону окна. Вид был просто захватывающим. Океан был как на ладони. Пейзаж завораживал. А оконные рамы были как решето. Холодный утренний ветер проникал сквозь щели.
Сделав пару шагов, словно сыщик, решила осмотреть комнату более детально. Старый матрас был весь гнилым. Я подозревала, что в его недрах покоится мышиная семья. Это меня не сильно волновало. Эту комнату специально закрыли на ключ. Дверные проемы были либо гнилыми, либо сухими и поврежденными вредителями. Похоже, что эта роскошь не особо была нужна новому владельцу.
Решив осмотреть трюмо, я заметила множество древних вещей: зеркальце ручной работы, спички, кое-какие заколки для волос. Отчасти, мне казалось, что я нахожусь у бабушки на чердаке. Повсюду было столько старинных вещей и утвари. Это казалось потрясающим, но леденящее чувство страха периодически сковывало мое сердце. Этот сон, слова того мужчины не выходили у меня из головы. Присев на древний стул, я решила осмотреть бордовый саквояж. Он был закрыт на небольшой ключик. Осмотрев стол, мне удалось найти в одном из ящиков связку массивных ключей. Они были тяжелыми и очень древними. На этой же самой связке висел крохотный ключ от этого ларца.
Позабыв об осторожности и прочих деталях, я стала ковыряться в замочной скважине. Ключ через пару секунд все же неторопливо повернулся, и явно проржавелый замок открылся.
— Что же вы скрываете, Мисс Люсиль Шарп? — вопрос был задан в пустоту, но за плечом послышался тихий ответ.
— Там мои вставные зубы, милая. — Энди стоял в дверях и пародировал голосом нашу соседку. Его выходка была банальщиной, однако, сильно меня напугала.
— Ты идиот, Эндрю Райт! — Пошатнувшись на стуле от неожиданного появления муженька, я схватила с пола небольшую подушку и бросила прямо ему в лицо.
— Мимо! — Увернувшись от моего броска, мужчина зашел в комнату. — Ты у нас разоряешь гробницы семьи Шарпов?
— Прекрати ерничать! Ты напугал меня! — Энди заботливо поцеловал меня в макушку и приобнял.
— Не дуйся, — бросив озадаченный взгляд на спальню, Энди задумался. — Просто ты ушла, ничего не сказав. Решил тебя проверить. Знаешь, эту комнату мы еще не открывали.
— Она была заперта на ключ, — словно нашкодивший ребенок, я посмотрела на сломанную дверь.
— Да ты просто Халк!
— Энди! — Мой голос резко повысился.
Спорить с ним было бессмысленно. Мистер Райт стал меня отчитывать за то, что я слоняюсь по его объекту. Возможно, полная аутентичность была ему на руку, но то, что мы обнаружили после, вызвало лишь отвращение.
В том бордовом саквояже было всего три отсека, каждый из которых мог выдвигаться. В самом первом отсеке мы обнаружили сухих бабочек. Они не были похожи на тех, что мы видим в музеях за стеклом. Нет, эти были жуткими и рассыпались от легкого прикосновения. В последующей ячейке мы нашли нечто очень странное: хирургические инструменты, щипцы, кусачки и скальпель. Когда моя рука коснулась последней ручки, я помедлила.
— Тебе не кажется, что все это выглядит зловеще? — Посмотрев в глаза мужа, я увидела такое же недоумение. Рука медленно дернула последний отсек. — Это что, пряди волос? Какая мерзость!
Резко подскочив с места, я задела небольшой коврик и сдвинула его в сторону, обнажая изуродованный пол. Под нашими ногами были засохшие бордовые пятна. Через секунду размышлений голова метнулась к старому креслу, куда и вел след.
— Что это?
Энди стоял и молча смотрел на все наши находки.
— Только не говори мне, что это место преступления! А все эти пятна под нашими ногами — засохшая кровь! Энди?!
Все, что происходило после, было похоже на страшный сон. Та статья в газете, что я нашла в библиотеке, была подлинной. В ней говорилось о двойном убийстве. Сумасшедшая леди Люсиль Шарп убила своего брата в порыве ревности в одной из спален особняка. В тот день мы нашли эту самую спальню.
Под самый вечер я была не в силах совладать с собой. Осознавая тот факт, что этот дом больше был похож на особняк с привидениями, мне не хотелось ночевать здесь. После ухода рабочих я попыталась убедить Энди уехать в деревню. Нам было опасно здесь находиться. В спальне почти над нами убили Томаса Шарпа, а в нашей ванной комнате убили их мать сами же дети. Осознавая данные факты, совершенно обоснованные, мне становилось нестерпимо страшно с наступлением ночи.
— Энди, я умоляю тебя, поехали в отель.
После ужина мы находились в той злосчастной библиотеке. Я выпила уже не первый бокал вина, и чувство панического страха не покидало меня ни на секунду.
— Мегги, девай ты не будешь поднимать панику. Это всего лишь дом, — последнюю фразу он не договорил, ибо был полностью погружен в чертежи. — Эта идиотская перепланировка уничтожит дом. Вот это проблема, Мег.
— Я не останусь здесь, слышишь? — С каждой секундой я осознавала, что во мне говорила паника. В душе поселился какой-то животный страх за свою жизнь.
Мой благоверный «мучитель» наконец-то оторвался от своих чертежей и посмотрел на меня. В тот вечер мне было действительно холодно. Озноб не отпускал даже рядом с камином. Тело лихорадило как и прошлой ночью, после того кошмара.
Энди подошел к моему креслу возле камина и сел на колени:
— Я люблю тебя, Мег. — Его глаза были такими проникновенными, что мне стало не по себе. Взяв мою руку, он нежно поцеловал ее. — Попробуй забыть о том, что мы сегодня нашли. Я и сам не ожидал, что наткнусь на место преступления. Мне говорили, что дом просто пустует и там уже все убрали.
— Обещай, что мы завтра уедем из этого дома на холме. — Голос был холодный и звучал как приговор.
— Это не выход, ты же...
— Обещай мне это! — не дослушав мужа, перебила я.
— Завтра утром ты соберешь наши вещи, и мы уедем вместе с рабочими.
Это была правда. Завтра мы покинем дом. Я просто не позволю нам статься. Вопрос теперь бы в другом: как пережить эту ночь?
Оставив камин тлеть до рассвета, мы поднялись в нашу спальню. Хотя после того, что я видела сегодня, не уверена, что она до сих пор принадлежит нам.
***
В паруса твоих снов
льётся свет из окна.
И твой путь в мой приют
освещает луна…
Я чувствую всепоглощающий страх. Я вернулась в тот день, когда это произошло. Их история покрыта мраком, и этот налет жестокости не покроют другие убийства. Колыбельная ведет меня по старинному дому. Этот тихий женский голос убаюкивает, но мне нельзя спать. Вокруг яркий дневной свет. В Аллердэйл Холле кипит жизнь, настоящая, неподдельная. Двое маленьких детей бегают по дому. Они играют в прятки и словно не замечают меня, хотя я стою посередине комнаты. Их мать медленно перебирает клавиши на рояле в гостиной. Служанка приносит чай. Я чувствую умиротворение, тепло, но эта лишь иллюзия.
Воспоминания сжигаются, словно старая бумага, оставляя черные угольки по краям. Резкий хлопок, и за окнами быстро темнеет. Я поворачиваю голову в сторону парадной двери и вижу высокого статного мужчину. Его голова покрыта длинными черными волосами и опущена вниз. Я не вижу лица. Руки скрывает темный плащ. Его походка твердая, уверенная и ужасающая.
На улице ураган. С океана пришел шторм, небо затянуто серыми тучами, они с каждым разом темнеют, затягивают все во мрак.
Тяжелые шаги темной мужской фигуры отдаются эхом в доме. Слуги исчезают. Женщина обрывает свою мелодию, дети теряются. Мать показывает им на картину, но слишком поздно. Высокий мужчина успевает схватить своего сына:
— Ты был хорошим мальчиком? — Его огрубевшие руки с силой сжимают плечи ребенка. И только тогда я замечаю окровавленную красную ладонь. — Эй, приятель, ты знаешь, что уже никогда не вернешься?
Я неосознанно делаю шаг назад, шокированная происходящим. Внезапно мать мальчика подскакивает с места и подбегает к мужчине, хватая его за руки. Она умоляет его не трогать Тома, но он не слышит. Мистер Шарп намерен совершить задуманное:
— Я бог, я наставник, я призрак, — разозлившись, он бросает мальчишку на пол, а сам отвешивает звонкую пощечину своей супруге. Женщина, обессилев, падает на пол.
Мальчик и его сестра убегают на второй этаж, а этот огроменный амбал бросается за ними следом. Словно хищник, он охотится за жертвой, и этим двоим не убежать.
«Слишком поздно». — одна нелепая фраза, брошенная вслух, срывает маски.
Озадаченно темноволосый мужчина останавливается возле лестницы, упираясь о перила, куда убежали дети и смотря точно мне в глаза. Это невозможно, но он видит меня. Его жена в страхе медленно отползает в сторону стены и нажимает рукой на серый камень, благодаря чему открывается потайная дверь. Она быстро скрывается за ней, а я не успеваю сориентироваться, как передо мной возникает темная фигура в плаще и хватает меня за горло. Ноги перестают чувствовать пол.
Мне не за что схватиться, я задыхаюсь.
— Совершим небольшую прогулку по окраине, — его голос лишает воли. На секунду я осознаю, что это конец.
Мужчина грубо отпускает мое горло, я все еще задыхаюсь, но он не дает отдышаться, просто хватает за длинные волосы и тащит к дверям, но внезапно, пытаясь сопротивляться его действиям, я ударяюсь ногой о жесткий металлический предмет, хотя холл был пуст. Слышится громкий звон и грохот. Меня словно вырывают из транса.
***
Вокруг меня мрак, что-то теплое стекает по ноге. В нос бьет запах новенькой краски. Затем свет со второго этажа и испуганное лицо Энди. Мужчина что-то кричит, но я не слышу. Горло все еще ощущает удушающее «приветствие». Он видел меня, он знает, что может убить…
