***
Ульяна считает, что все это — не очень хорошая идея, потому что чувство щемящей тоски внутри сильно ее беспокоит. Иногда тоска действительно становится осязаемой, но суть в том, что мало кто решится пробраться вглубь, чтобы помочь попытаться от нее избавиться. Она приехала на съемку эфира. Гребаная депрессия уже где-то на подходе, стало быть. — Ульяшик, тебе холодно? — заботливо осведомляется пробегающая мимо с тремя чашками кофе Катя (чудеса эквилибристики, не иначе). — Что-то пробрало внезапно, — ежится девушка, улыбаясь. Скучает. Она безумно скучает. — Пс-пс, Нестерович, камон сюда, задание есть. Эспрессо Мигуне вместо завтрака, капучинка — на ужин, а американо двойной, потому что… — Решетникова не успевает договорить, ибо ловит нахальную улыбку своего мужчины. — Один — тебе, а другой для меня. Я понял, фуриюшка, уже бегу. Проходящий мимо Егор усмехается, а после – кивает девушкам. — Вот иногда думаю, что бы случилось, попади я под крылышко графа Дракулы нашего? — тоном агента на задании осведомляется госпожа Екатерина Александровна. — Что-то Мига вопить внезапно начал, — испуганно бормочет Ваня, пробегая мимо. Ульяна и Катя переглядываются, после — начинают хохотать. — Команда Мигеля — это такое клеймо на всю жизнь. Ну и вечные хештеги в инстаграм, — шепчет рыжеволосая, добавляя с опаской, — приятное клеймо, приятное. Вдруг взгляд Кати останавливается на чьей-то хрупкой фигуре (Ульяна сама едва замечает ее). — Ничего себе, Лисенок, ты все еще втихаря помогаешь Карпену? Вот же ж соплежуй бородатый. — Ай, Кать, перестань, — звонкий голос, порождающий эмоциональное восклицание, приравнивает его обладательницу для Ули к тинейджеру, — все равно ведь тут проездом, а не помочь — грех, после того, как мы «были чистыми, но стали грязными». Танцовщица и хореограф смеются. — Стой, я же не познакомила, — Решетникова кидает в сторону подруги виноватый взгляд и ободряюще улыбается. — Ульян,это — Алиса Доценко, участница… — Да ладно, зачем же так официально? — прерывает Алиса, тянет руку новой знакомой и сияет улыбкой с очаровательными ямочками. — Привет. Я видела тебя на всех этапах. Пылаева немного теряется от такой открытости и лучезарности, в то время, как рыжеволосый хореограф подпрыгивает и тихо матерится после громогласного возгласа Мигеля на весь коридор: — Решетникова, я же просил не капучинку, а латте! И где мой чокомаффин, блин? Решетникова, иди скорее, а то я всех кокну сейчас! Типичная ситуация для эксцентричного наставника и его ближайшего окружения. — Пойду менять памперс нашему Альпенгольдику, совсем иначе сдаст позиции оратора, — цедит Катерина сквозь зубы и танком прет в сторону дрейфующего в пучинах собственных мнимых истерик Шестеперова. Алиса стоит напротив, но теперь уже не улыбается. Такое ощущение складывается, будто бы сейчас она — доктор, пытающийся поставить диагноз. Ульяне всегда не по себе лицом к лицу со служителями Гиппократа (и не имеет никакого значения, что Гиппократ у Доценко свой, и клятв друг другу они больше никогда не дадут). — Такое странное ощущение, будто бы ты здесь чувствуешь себя не в своей тарелке, да? — Чужой среди своих — повод для нового ремейка сопливой мелодрамки, — тянет Пылаева дежурную полуулыбку. Зеркальную напротив выдает финалистка первого сезона. — Но свои-то здесь явно существуют? Кого поддерживаешь, кроме Вождя и двух его рук? — Макса Нестеровича, — тут же рапортует Уля, ничуть не кривя душой. Да и впечатления от их финального танца еще очень свежи. — А если глубже копнуть, а? Алиса прям какая-то неземная, сотканная из противоречий, порождающих диссонанс: ее улыбка и ямочки — из беззаботного детства, ее походка и огонь в глазах — из профессионального настоящего, ее руки и их изгиб — из прошлого, где она сражалась одна против миллиона на поле боя. Ее глаза — лучи рентгенографа. — За Никиту! — Так и знала, — хлопает Доценко в ладони радостно, словно предвкушая скорый приз за разгадку хитроумной головоломки. — Слишком уж вы на первый взгляд похожи, Герда и Кай. Просто, по сути, не существует одной-единственной Вселенной и одной-единственной жизни. Возможно, в одной из своих прошлых Никита уже перебирал льдинки, собирая из них вечность, пока Алиса пыталась вызволить его из плена собственного одиночества. Кто знает. — Уля, вот ты где, — уютную тишину между девушками разрушает бодрый голос Игоря, который умело лавирует между людьми за сценой, удерживая в руках два стаканчика кофе. В этом съемочном павильоне достать без проблем кофе — уже похлеще ужина в каком-нибудь ресторане. — Оппля, АлисаСанна, мое почтение. Опять учила Карпена тому, что в танцах есть еще куча интересных стилей, помимо его собственного? — Привет, Гарик Пальмович! Да ну тебя, у меня что, на лбу написано, чем я здесь занималась? Никакой ведь интриги, никакой! — за секунду Алиса меняется, вновь становясь веселой и озорной девушкой. — А вообще, рада тебя видеть очень! - Взаимно! Смотрю, уже знакомишься с участницами второго сезона? — Гарик вроде и выглядит расслабленным, но априори быть им не может, когда дело касается его Ульяны. — Да! — недолго думая, отвечает танцовщица. — Мы тут с Ульяной обсуждали... стрижку! Мое мнение таково, что если хочешь что-то изменить, то перемены во внешности — неплохая попытка выровнять свое душевное состояние. Смысл слов все еще идет по информационным каналам, а Игорь уже инстинктивно касается ладонью светлых волос своей балерины. Он на секунду представляет, что Ульяна избавляется от этого ореола вокруг себя, и как-то странно хмурится. Что-то не то. — Таааааааааак!!! — голос Мигеля врывается в вакуум лихим торнадо. Кажется, у наставника карма, истинное предназначение — всех прерывать и присутствовать в любом разговоре. — Слушайте, не мозольте мои глазки, разбегитесь по зрительным, котики! Сзади Кубинского наставника появляется Егор. Со сложенными на груди руками и преспокойным видом он резко контрастирует со своим излишне эмоциональным оппонентом. Ульяне думается о том, что с таким складом, как у Дружинина, живется сложнее. Все, так или иначе, знают, что ожидать от Шестеперова, но никогда не могут угадать, что же на уме у Егора. — Привет! — раздается у Пылаевой за спиной. Алиска обнимает Никиту, который является из ниоткуда, пока Ульянин взор завораживает соотношение параметров девушки и Орлова — он ведь, кажется, одной ладонью достает до обеих ее лопаток. Филигранно. — Здравствуй, Орлуша. — Привет, Никит. Игорь пожимает руку участнику и делает несколько шагов по направлению к Егору. Игорь чертит пространство Ульяны для того, чтобы ей не захотелось покинуть его собственное. — Держись сегодня, — напутствует Доценко, подмигивает Уле, а после — уплывает к Карпенко, который только-только появляется в павильоне. Повисает немая пауза, за время которой Пылаева цепляется за запястье Орлова и считает пульс. — В висках сейчас сильнее стучит, — щурится парень с улыбкой, клоня голову набок, — все же с лидером сегодня, с Макcом. — Еще ведь результаты не огласили. — К провидцу не ходи, чтобы догадаться до этого. Никита всю свою недолгую жизнь уповает на то, что когда-нибудь люди по ту сторону его Вселенной начнут ценить не истории, а душу. — В любом случае, я буду в зале, какой бы вердикт не огласили, — тянет улыбку девушка, — и не дрейфь! Кстати, Никитка, как думаешь, мне не помешает стрижка? — Если без этого никак — дерзай! Никита думает о том, что его фантазия сможет придумать для Ульяны образ, даже если она в розовый перекрасится. Игорь думает о том, что если она решится сменить имидж, он станет еще на шаг ближе к тому, чтобы окончательно ее потерять.***
— Твою мать, — шипит Рудник, подпрыгивая на одной ноге. И правда, глупит, как школьник, говоря, что пройдет само. Это же надо — вывернуть ногу так, что ступать на нее невозможно! Как-то раз посередине одной вечеринки Гудым говорит ему, что с таким стремлением делать свою работу совершенной он долго точно не пробудет в своем уме. Кажется, обычная шутка медленно становится правдивой. На улице вечер уже, сумерки сгущаются стремительно, а завтра с утра репетиция слишком рано — к врачу не успеть (у своего же не попросишь — спустя минуту все знать будут). Он идет к выходу, отчаянно хромая на одну ногу, как вдруг в дверях замечает силуэт — почти зимний вечер, пропитанный смогом и чувствами уставших людей, обнимает хрупкую фигуру за плечи, и если дорисовать темноте парочку рук, как у чудовища из ужасов, вполне можно представить, что сейчас этой фигурки не станет. Но она остается. Его единственная и реальная. Та, ради которой он себя полностью отдаст, даже не задумавшись. Та, чьи черты, до мельчайших родинок на теле, отпечатываются на сетчатке. Ульяна… — Что ты делаешь здесь? Поздно ведь… — Не застала тебя дома, волноваться начала, и… Стоп, ты хромаешь? Почему? — Старикан Игорь совсем неуклюжим стал. Она хмурится так очаровательно, что он счастливо улыбается. Хотя бы что-то не меняется. — Слушай, Рудник, ты совсем дурачок, что с такой радостью говоришь о том, что тебе больно? — Я не говорил такого, — Игорь, как и прежде, изображает непонимание. — Завтра я сама отведу тебя к доктору. Он даже не вспоминает о репетиции и о Егоре, который совсем не в духе в последние дни. Когда его девочка так о нем заботится, он не позволит этому мигу ускользнуть. — Позволишь кое-что? — его пальцы касаются ее запястья. Она вздрагивает, но послушно кивает. Он мягко притягивает ее к себе, и, окутав пленом своих рук, опаляет дыханием губы. — Не бойся. — Я не боюсь тебя, Рудник. — Вот и хорошо, — его губы чертят свой росчерк на скуле, чуть опускаясь вниз. Касаются уголка губ и застывают. Ульяна тяжело дышит, не двигается. Ее нутро рвет на части — одна хочет раствориться в этих объятиях, а вторая противится, посылая импульсы сознанию о том, что так можно полностью перестать существовать. Все заканчивается трелью мобильного телефона. Таксист уже на месте, остается только поторопиться.***
Дни поразительно схожи, даже удивительно как-то. Иногда звонит мама, иногда звонит Катя. Очень часто пишет Никита. А еще чаще — Игорь. Но Ульяна не любит слова, Ульяна любит поступки. Поступки пока что не вселяют вдохновения в душу. — Какой у меня распорядок дня, а, Игорь? — жуя морковку и захватывая чашку чая с кухни, Уля идет к дивану, мысленно перебирая названия фильмов, до которых еще нужно добраться. У Рудника на том конце вопли дикие, музыка грохочет. Одним словом — туса. Просто невозможно отказать, когда наставники собирают своих в честь удачного завершения недели плодотворной работы. Гарик честно пытается уйти раньше, но то Егор вызовет на разговор, то Карпен с Мигой подловят и увлекут в очередную игру, результатом которой всегда одно бывает — все собираются вокруг стола и залихвацки хохочут, наблюдая за тем, как финалисты пытаются друг друга перепить. За такими попытками проходит время, и вот уже 23.00 плавно становятся 03.00. — Ульчик, я не слышу ничего, повтори пожалуйста! — Когда ты приедешь? — подрагивающим голосом спрашивает девушка, прислоняясь плечом к стене. Руки вздрагивают, чашка летит на пол. Зеленый чай весьма неэстетично смотрится на ламинате, как оказывается. В голове — потоки фраз, обрывки мыслей и образов. По краям сознания — чудом выстроенные воспоминания, балансирующие над пропастью. Вокруг — пронзающие ветра одиночества, вьющиеся возле подсвеченного в темноте ночи телефона с текстом смс: «Умоляю, прости, но я задержусь». — Умоляю, прости, но я задержусь. Пылаевой поначалу кажется, будто бы услышанное — галлюцинация. Но нет. Все взаправду. Скинув звонок, она стирает с лица стремительно стекающие влажные дорожки и, засунув руку в карман брюк, вытаскивает бумажку с адресом и подписью: «Если не у кого будет спасаться, мои двери открыты. Но ты все же постучи (:».***
Утром Гудым, привезший Игоря домой, будет сочувствующим взглядом созерцать сгорбленную спину друга, сидящего на полу с зажатым в кулаке клочком бумаги и парой слов: «Прости, но так будет лучше». Утром Алиса, кутаясь в длинный объемный кардиган, с улыбкой поставит перед Ульяной горячий чай и они будут в унисон молчать, глядя на Москву за окном. Через пару мгновений она скажет, накинув на плечи своей гостье кардиган черного цвета: — Чужие прикосновения иногда ужасно раздражают, а здесь — чудесная имитация человеческого тепла. Но не привыкай сильно, этого красавца я из Вьетнама притащила. Просто так случается, что совершенно незнакомый человек в определенный момент жизни сможет понять тебя намного лучше. Или просто быть уютом, которого не хватает. Люди временами не понимают, чего они хотят на самом деле. Поэтому Ульяна сильно удивится, узрев часом позже Карпенко с бутылкой виски и хриплым шепотом: — Лисен, раздавим на двоих? Дружба всегда многолика.