Возлюби врага своего (Хроники Атреи)

Пой же, пой. На проклятой гитаре Пальцы пляшут твои вполукруг. Захлебнуться бы в этом угаре, Мой последний, единственный друг. Не гляди на её запястья И с плечей её льющийся шелк. Я искал в этой женщине счастья, А нечаянно гибель нашел… С. Есенин

      Неотступно следуя за Хайвеллом, направляющимся в штаб Крусейдов, Мира пребывала в раздумьях. Внешне это отражалось некой рассеянностью во взгляде и движениях, но она по-прежнему неотступно следовала за своим нежданным компаньоном и ловила каждое его слово.       Компания легата в боевом походе весьма понравилась девушке. Ну и что, если она не могла назваться великим воином? Хайвелл умело направлял искренний энтузиазм девушки в нужное русло, и у неё получалось всё! Один раз даже удалось вытащить волшебника из просто безнадёжной ситуации, когда он был одной ногой на кибелиске. Впрочем, трясущиеся коленки и налившиеся усталой тяжестью руки подсказывали целительнице, что ей ещё учиться и учиться. Поэтому и раздумывала сейчас, как бы поймать неуловимый ветер Крусейда, чтобы стать хотя бы вполовину такой умелой, каким был Хайвелл?       Сейчас, когда на Атрею прозрачными сумерками ложился вечер, девушка могла с уверенностью заявить, что жизнь удалась. Они с легатом стремительно выполнили все задания командования, о чём и доложили весьма довольному центуриону Тиамаранты, выдающему награды. Затем волшебник предложил целительнице посетить секретное хранилище Ситры с целью поворошить сундуки балауров на предмет реликвий. Она охотно согласилась, и Хайвелл, собрав отряд, целенаправленно провел его по подземелью. Девушка получила не только море удовольствия от приятно проведённого времени, но и вполне осязаемую выгоду в виде нескольких десятков ценных корон, что было весьма полезным «в хозяйстве».       Лекарка очень старалась ничем не скомпрометировать себя перед легатом, и сама видела, что у неё получается более, чем просто хорошо: исцеление, ловкое передвижение по боевой зоне, грамотное поведение перед лицом противника. Хайвелл отдавал команды без показного превосходства, и каждая была своевременной и уместной. Да и сам он был отличным, первоклассным воином. Рядом с волшебником Мире все удавалось очень легко. Последний раз она ощущала себя так привольно лишь в компании друзей…       В тот прощальный день Чармин рассказала им, что приглашена (вместе с боевыми товарищами по её выбору) в закрытый асмодианский лагерь исследователей земель балауров.       Нужно сказать, что никто из рядовых даэвов не знал, чем занимаются в засекреченных лагерях, не отмеченных ни на одной карте. Но, несмотря на это, каждый воин почитал за честь быть приглашённым туда. Допуск к секретной информации, которую должны были донести до всех асмодиан только после окончания всевозможных исследований, считался большой удачей. А возможность поучаствовать в полевых опытах давала слишком большие преимущества для личного развития, чтобы бездумно отказываться от такого шанса.       Чародей сразу ответил, что безоговорочно записывается в добровольцы. Он отлично понимал, что возможность поучаствовать в секретных разработках и опытах асмодиан означает развитие собственного потенциала. Валлиец всегда был заинтересован в этом, упорно пытаясь достичь заоблачных вершин в воинском искусстве. Впрочем, как и многие даэвы.       Мира отказалась.       Она всё прекрасно понимала, но ни на секунду не усомнилась в принятом решении. Как и всегда…       Поначалу ни чародей, ни волшебница не услышали её тихого, но твёрдого отказа, уже предвкушая предстоящую отправку в лагерь. Они наперебой сыпали предположениями, где окажутся и к какому виду исследований приложат усилия, щедро сдабривая сию беседу шуткам и смехом. Лишь спустя некоторое время друзья заметили, что целительница не принимает участия в обсуждении и вперили в неё две пары внимательных глаз.       — Мне кажется, или наша прелесть снова нос повесила? — озабоченно вопросила Чарми.       — Мира, ты уже подсчитываешь, сколько десятков чемоданов повесишь на руки и шею твоего верного чародея? — с добродушной улыбкой осведомился Валлиец у подруги.       Пепельноволосая лекарка только вздохнула и терпеливо повторила:       — Нет, я никуда не поеду.       — Как?       — Почему?       Слившиеся в один вопли ничуть не переубедили целительницу. Она только тряхнула гривой непокорных волос и подтвердила:       — Да-да, вы правильно подумали, это достаточно глупо. Но ведь я никогда не отрицала, что являюсь глупой блондинкой. Как-то так…       Валлиец, который с виду расстроился даже больше вконец ошеломлённой волшебницы, сдёрнул с головы шляпу и принялся нервно обмахиваться ей. Взгляд чародея прикипел к магине, призывая действовать.       Чарми быстро взяла себя в руки и обратилась к упрямой целительнице с предложением конструктивного разговора:       — Ладно, давай поговорим начистоту. Для нашего отряда предложение командования представляется великим благом. Ты ведь сама прекрасно понимаешь. Но это также и большая ответственность. Впрочем, я знаю, что мы все к подобному готовы и не предполагаю ничего такого, что было бы не по силам вам, дорогие друзья, и мне самой. Собственно, я уже не могу отказаться и непременно последую в лагерь, даже если вы решили остаться здесь…       На этих словах брови Валлийца изогнулись в умоляющем движении, адресованном Мире. Ему очень хотелось поучаствовать в секретной миссии, но без пепельноволосой лекарки это не выглядело столь впечатляющим. Слишком неразлучны они были на протяжении длительного времени, слишком привыкли друг к другу. Да и как верный товарищ мог позволить себе такую гнусность: бросить девушку совсем одну?!       Целительница кивнула подруге, соглашаясь с её доводами. Безмолвная мольба чародея была пока что проигнорирована с истинно женской непосредственностью. Она непременно объяснится с ним потом. А тем временем девушка сказала Чарми, нахмурившейся в ожидании её ответа:       — Дорогая, я прекрасно понимаю, что вам нельзя отказываться. Даже призываю — уезжайте, это же потрясающий шанс показать себя. Только не могу последовать за вами. Простите меня…       Оборвав фразу, Мира почувствовала, что сейчас просто разрыдается во весь голос. Несмотря на упрямое нежелание отправляться с друзьями, расставание с ними представлялось ей совершенно невыносимым. Сдавленно всхлипнув, она вскочила с кресла и метнулась куда-то вглубь домика. Чародей и волшебница только переглянулись.       Спустя несколько минут, справившись с неожиданной слабостью, Мира вернулась к друзьям. Только покрасневшие глаза выдавали её истинное состояние, в остальном же целительница была безмятежна и спокойна. К чему тосковать, грустить и рвать сердце сейчас, пока они еще вместе? Для этого ещё будет время. Много-много пустых и одиноких для неё дней.       — Я останусь, — стараясь ничем не выдать своей обречённости, выдавил Валлиец.       Подняв на него ясные глаза, пепельноволосая девушка заявила:       — Даже не думай. Поедешь.       Перебив новую попытку сопротивления чародея, продолжавшего разрываться между желанием и долгом, Чарми язвительно поинтересовалась:       — Можно ли спросить, почему ты так решила?       Целительница помедлила, прежде чем ответить, но все же произнесла короткую фразу, в которой была сама суть её решения. Обычно мягкий голос при этом обрел твердость стали:       — Я хочу быть свободной.       Поначалу ни Чарми, ни чародей не поняли, что девушка имеет в виду. Сосредоточенная морщинка между бровями чародея и скептически-недоуменный взгляд магини были тому подтверждением. Но затем Чарми осенило.       — Ах ты негодяйка. А как же служение на благо Асмодеи и всё такое?       — Ну-у-у, — протянула целительница, принимая шутливый тон подруги, — у меня отлично получается служить ей здесь и сейчас, не ограничиваясь в праве выбора.       Чародей горько вздохнул, в очередной раз уверяясь про себя, что этих женщин нормальному мужчине не понять. По крайней мере, без пол-литра какого-нибудь забористого зелья. Он помахал рукой красноречиво переглядывающимся девушкам, привлекая внимание к себе:       — Эй, подружки. А мне объяснить?       — Что же тут, — волшебница тяжко вздохнула, прежде чем продолжить, — непонятного? Мира… Нет, не буду объяснять то, что и так ясно без слов. К тому же, наше солнышко, вероятно, чего-то недоговаривает. Чувство у меня такое.       Мира лукаво опустила ресницы, подтверждая, что подруга не так уж и неправа, и не сдержала короткого смешка. Но его тут же перекрыл возглас чародея:       — Я, кажется, уловил! — Валлийца осенило и, как часто бывает, тут же понесло: — Мира, ты замуж случайно не собираешься? За кого?! Кому мне срочно надо голову открутить?       Волшебница поморщилась, будто учительница, которой не слишком понравился ответ ученика, и поправила товарища:       — Если и соберётся, то явно не сейчас.       — Давайте не будем раскрывать мои сердечные тайны, — попросила целительница любезно, но непреклонно. — Я вас очень люблю, и буду сильно-сильно скучать. Но, на самом деле, мне кажется, что остаться здесь, в Асмодее, будет правильно. Возможно, нелогично, но я так чувствую.       Чародей разочарованно и как-то обречённо вздохнул, махнув рукой. Ну их, женщин, с их вечным шушуканьем и загадками без отгадок. Затем он выбросил из головы странное объяснение пепельноволосой лекарки, нахлобучил шляпу, которая доселе спокойно лежала у него на коленях, и подобрался в кресле, словно готовый к прыжку зверь.       — Девушки, а не закатиться ли нам по этому поводу в таверну? Вот я чувствую, что для окончательного понимания загадочной женской души мне не хватает пары-тройки стопочек чего-то крепенького. Что скажете?       Подруги переглянулись и согласились. Им было о чём задушевно поговорить, да и разговор с Валлийцем Мире не стоило откладывать. Кто знает, в какую минуту командование решит призвать друзей к выполнению секретной миссии? Он всегда так трепетно относился к целительнице. Несмотря на то, чего так и не случилось между ними. Или вопреки этому?       Поднявшись и поправив стильную заколку, Чарми стала кастовать заклинание телепорта в Пандемониум. Мира придирчиво оглянула себя в зеркале и, смахнув невидимые пылинки с короткого подола изящного красного платьица, не нашла в своей внешности более никаких изъянов. Покрасневшие глаза надежно укрылись за турмалиновыми очками.       Тепло улыбнувшись Валлийцу, с галантным жестом пропускавшему дам вперед, целительница ступила вслед за Чармин в туманную дымку портала.       … Соскользнувший с коленей целительницы ворох свитков разлетелся по полу с тихим шелестом, и Мира поспешно принялась их собирать. С улыбкой подумала, что снова выпала на некоторое время из реальности, вспоминая о друзьях.       Их расставание было окрашено непритворной печалью. Проклиная собственную решительность, слишком часто граничащую с упрямством, целительница все же не желала отступать. Хотя волшебница до последнего надеялась, что лекарка передумает, и держала в кармане готовое разрешение на допуск к секретной информации. Эта бумага давала возможность в любой момент отправиться в закрытый лагерь исследователей, и магиня добыла её каким-то чудом, учитывая то, что получить документ можно было, лишь пройдя собеседование с коллегией высших командиров. Эта бумага, которую Мира сожгла сразу же после отправки друзей, была дверью в новую жизнь.       Она не вполне могла объяснить даже самой себе, почему решила остаться.       Возможно, рядом с верными друзьями её мятущееся сердце вернее нашло бы покой? Чем скитаться по землям асмодиан со случайными соратниками, они были бы снова вместе, в своей тесной и непобедимой компании… Тем не менее, Мира очень надеялась, что её интуитивное упорство — не случайное.       А ещё она знала, что, если вернется Торай, в секретном лагере он целительницу точно не найдёт.       Вот такие сумбурные мысли царили в голове у светловолосой лекарки. Девушка поморщилась, ощущая, как виски сдавливают коготки боли, и решила не думать больше ни о чем важном. Она подумает об этом завтра!       В другом углу просторного зала совещаний Хайвелл наводил порядок на складе легиона — большом сейфе, замаскированном за картиной с изображением эмблемы Крусейд. Та была великолепна: красный демон на непроницаемом черном фоне. Плащом легиона девушка всегда гордилась: смотрелось очень эффектно.       Автор этого шедевра, то есть легат, методично что-то перекладывал, расставлял — в общем, развил бурную деятельность. Лекарка же, удобно устроившись в мягком кресле, решила подсчитать имеющиеся в наличии свитки защиты от стихий. Да так и не продвинулась в этом направлении, внезапно замечтавшись.       — Ой? — негромко спросил легат с ироничным смешком.       Подозревая, что у этого невообразимого волшебника даже на затылке имеется парочка внимательных глаз, девушка подтвердила:       — Точно «ой», — подумав немного и поправив стопку свитков для пущей аккуратности, она добавила: — Ну и что, что неловкая — зато красивая.       Хайвелл хмыкнул, с долей недоверия окинул целительницу взглядом, и вернулся к своему занятию. По лицу легата, закутанного в темный плащ с глубоким капюшоном, нельзя было прочесть, согласен он с её шутливым утверждением, или нет, но Мира решила не отчаиваться раньше времени. Она обязательно постарается сделать всё, лишь бы очаровать заинтересовавшего её волшебника и не прекращать общение с ним. Вопрос, почему это для неё так важно, девушка ещё себе не задавала.       По крайней мере, в его компании было легко не только говорить, но и молчать. В последнее время для обычно открытой и весьма общительной пепельноволосой лекарки был очень важен именно этот критерий.       — Как там Чармин и чародей, куда пропали? Ты ведь всегда появлялась только с ними.       Услышав любопытство в голосе обычно равнодушного ко всему происходящему вокруг, если это не касалось войны, Хайвелла, целительница с легким удивлением произнесла загодя заготовленную фразу:       — Отправились в путешествие. Какое-то тайное задание или ещё что, — сам понимаешь, меня особо не посвящали, гриф секретности и все такое.       Волшебник, который сейчас стоял к Мире спиной, хмыкнул и вполне логично поинтересовался:       — А тебя почему с собой не взяли?       Мира смутилась и одновременно обрадовалась тому, что легат сейчас не может видеть её вспыхнувших румянцем щек. Всё же она ожидала именно такого вопроса. Поди докажи, что тебя тоже приглашали на секретную службу… Непременно подумают, что не попала туда из-за собственной глупости или не подошла по уровню мастерства. Поколебавшись немного, она ответила:       — Так получилось.       И взмолилась всем богам, чтобы Хайвелл не стал настаивать на подробностях.       Он не стал.       Девушка еще раз взглянула на фигуру в тёмном плаще, но легат не пожелал продолжать разговор, вернувшись к своему занятию. Девушка пожала плечами и снова углубилась в свитки. Правда, ненадолго. На сей раз мысли обратились к личности Хайвелла.       Легат Крусейдов не зря казался Мире тенью, ветром — слегка отстранённый, неразговорчивый, с ноткой грусти в усталых глазах. Было в нём что-то, скрытое от всех. Надлом за показной твердостью, уязвимость за стальной волей. Тонко чувствуя это, Мира всё же не хотела отступать в своих попытках подружиться с этим удивительным даэвом. Быть может, помочь, хотя бы попытаться — согреть. Она не осознавала, что всегда слишком спешила обжечься…       Девушка вспомнила, как легко всегда завязывала дружбу в боевых походах. Улыбаясь, болтая о пустяках и неизменно принося в разговор атмосферу веселой бесшабашности, ей удавалось раззнакомиться с каждым соратником. А то и продолжить знакомство, ведь в боях и походах лучше иметь рядом знакомого воина, чем случайного попутчика. А вот с легатом они за целый день едва ли обменялись несколькими фразами, да и теми — исключительно по делу. Ей было в новинку такое отношение. Хайвелл совсем не нуждался ни во флирте, ни в веселье или остроумных пикировках. Казалось, он оживал только во время битвы. Но все же лекарке неудержимо хотелось зажечь искру в этих серых глазах… Правда, целительница робела перед магом, и не решалась вести себя с ним так, как вела с друзьями или приятелями. Он был легендой, а находиться рядом с такими личностями всегда нелегко.       Почему же он так замкнут? Сплошные загадки и ни одного намека.       В потоке мыслей вдруг промелькнуло нечто. Целительница внезапно ощутила, что упустила нечто важное, но никак не могла уловить, что именно. Какое-то воспоминание из прошлого, скорее всего — разговор с Чармин?       И вдруг в памяти всплыло…       — Не понимаю, почему ты так боишься Хела, — вздернула тонкую бровь волшебница. — Он отличный парень, на самом деле.       — Да уж, — Мира громко засопела, не соглашаясь с подругой. — Он легат и вообще запредельной высоты персона. А я что? Недохилка? Да таких из Крусейдов палками гнать надо. Вот и сижу тихонечко, пока не заметили и не исправили досадную оплошность!       Магиня расхохоталась:       — Дорогая, мне кажется, ты преувеличиваешь… Ты прекрасно показываешь себя как целитель, даже мне заметно, как стараешься расти и не останавливаешься на достигнутом. А про легата скажу… Не так страшен Хайвелл, как его подруга! Вот та может дать хорошей жизни. Каждому. Лучше с ней не ругаться.       Целительница недоуменно наморщила носик:       — Подруга? Ах да, эта чародейка, которая всегда с ним рядом, адъютант? Но она с недавнего времени куда-то пропала… Покинула легион, сдала нашивки. Вроде...       — Правда? — удивилась волшебница. — Тогда всё понятно.       — Что же? — заинтересовалась целительница, чувствуя здесь какую-то тайну.       Чарми задумалась, но не решилась сказать. Лишь покачала головой:       — Прости, дорогая. Это не мой секрет. Но Хел всё же не такой бука, каким кажется, поверь мне.       Мира задумчиво кивнула. Тайна? Да, она и сама заметила, что не так всё просто в боевом тандеме легата и его верного адъютанта с копной каштановых волос и яркими глазами. Искры, которые пробегали между этими двумя, могли зажечь не один костер. Смелый Хайвелл и его верная подруга… И вот все внезапно закончилось. Чародейка вышла из легиона, пропала в неизвестности.       Тогда становится понятной угрюмость и вспыльчивость легата, которая проявилась именно в последнее время и которую Мира относила к себе, своей неумелости в редких общеобязательных походах легионеров. Возможно, у него свои причины пребывать в мрачном и сердитом настроении? Да что там возможно — наверняка!       Лекарка понимающе глянула на Чармин, которая, по всей видимости, владела гораздо большей информацией, чем её собственные наблюдения. Впервые в жизни девушка не спешила утолить свое любопытство. Зачем, если общая картина улавливается без лишних подробностей?       Что ж. Грустная история, если догадки целительницы правильны.       Глубоко задумавшись, Мира вздрогнула, услышав над ухом слегка насмешливый голос предмета своих раздумий:       — Суровые асмодианские целители даже спят с открытыми глазами?       — Нет-нет, — поспешила оправдаться девушка. — Мы, блондинки, так думаем. Это очень сложный процесс…       Короткий смешок был ей ответом. Ура! Его удалось развеселить! Эта маленькая победа смягчила внезапный укол грусти, когда девушка поняла, что волшебник собрался уходить.       — Приятного вечера, — вежливо пожелал он и направился к двери. Будто вспомнив что-то, обернулся у самого выхода и добавил: — Кстати, мы отлично повоевали сегодня. Можно будет как-нибудь повторить.       С этими словами Хайвелл вышел из штаба, аккуратно прикрыв за собой дверь.       Мира почти не расстроилась. Ведь она хорошо расслышала последнюю фразу легата. Даже едва слышно повторила, словно пробуя её на вкус, прежде чем с воплем взметнуться с кресла и радостно закружиться по комнате. Он считает её компанию достойной! Мы еще повоюем вместе! Нужно будет тщательно подобрать стигмы умений для общих походов, а еще запастись различными свитками, использованием которых лекарка обычно пренебрегала. Но для того, чтобы воевать плечом к плечу с легатом ей следовало использовать все доступные возможности усиления своих способностей.       Да! Он предложил «повторить»!       … В жизни даэва даже бесконечная война могла вызывать восторг и радость. Правда, это измерялось лишь теми, кто находился рядом.