Искупление любви

      Вера, сутулившись, сидела на кровати. Ей совершенно не хотелось двигаться, не смотря на то, что врач уже полчаса назад принёс выписку. Она представила, как будет одиноко по вечерам без Катюши в старом доме на отшибе и тоскливо вздохнула. Дверь распахнулась и в палату стремительно вошла темноволосая элегантная красавица.       — Ну и чего мы сидим? Спать будешь дома. Вставай, некогда мне тут с тобой возиться, — холодно велела Илона. — Что смотришь, будто приведение увидела? Шевелись, говорю. Вот курица!       — Но я думала, что вы улетели.       — Слушай, сейчас ты у меня полетишь, если немедленно не встанешь. Сколько мне ещё в этой вонючей больнице торчать?       — Ты за мной приехала? — изумилась Вера.       — Нет, за папой Карлой! Ну и тупая. Я тебя внизу в машине подожду, а то не дай бог не выдержу и прибью тебя.       — Интересная нам предстоит поездочка, — пожала плечами Вера, но, тем не менее, встала и начала собираться.       Вера зашла попрощаться с доктором, горячо поблагодарила его и внимательно выслушала рекомендации. Выйдя из больницы, она увидела около самого крыльца шикарный автомобиль, в котором, нетерпеливо постукивая по рулю пальцами, сидела Илона.       — А где моя машина? — не удержалась от вопроса Вера.       — Твой драндулет я вернула туда, откуда ты его выкопала. Ездить на нём верх неприличия. Садись, или ты ждёшь, что я выйду и открою тебе дверь? — буркнула Илона.       Вера на секунду зажмурилась от такой знакомой и памятной фразы. Только это было в другой жизни, и за рулём сидел другой человек. Тяжело вздохнув, она открыла дверь и устроилась на удивительно мягком и комфортном сидении.       — Пристегнись, — велела Илона и завела двигатель. Когда они подъехали к знакомому домику, Вера вылезла из машины, в глубине души надеясь, что сейчас откроется дверь и ей на встречу выбежит Катя. Она напряжённо прислушалась, пытаясь различить топот маленьких ножек, торопящихся ей навстречу, но в доме царила полная тишина. Тогда женщина поняла, что Кати здесь нет.       Вера развернулась и медленно побрела к переливающейся на солнце воде. Она села на песок, обхватила колени руками и уставилась на море, которое внезапно стало расплываться перед глазами из-за бегущих непрерывным потоком ручейков слёз.       — Послушай, у меня нет времени, какого чёрта ты здесь расселась? Иди, собери свои вещи, нам нужно ехать.       — Я никуда не поеду, — тихо всхлипнула Вера.       — Не устраивай мне тут истерик, делай, что тебе велят. Чего ты, спрашивается, ревёшь?       — Я думала, что ты дашь мне возможность по-человечески попрощаться с дочерью.       — Господи, зачем ты навязал на мою голову, эту беспросветную дуру.       — Что тебе от меня надо? Я уже всё отдала. У меня больше ничего нет, ничего, кроме жизни.       — Идиотка, что ты расселась на холодной земле, — прошипела Илона. Крепко зажав в руке волосы сидящей на земле женщины, она вынудила её поднять голову и рявкнула ей прямо в лицо: — О себе не думаешь, подумай своими убогими мозгами о ребёнке. Вставай!       Илона слегка пнула её в бок носком своей дорогой дизайнерской туфельки. Женщина не столько от боли, сколько от неожиданности испуганно вскрикнула и закрыла руками живот, как будто защищая от удара. Илоне стало невыносимо больно. Она отступила.       — Вера, прекрати вести себя, как слабоумная. Иди, собирайся, мы едем к Кате. Я итак слишком надолго оставила её одну.       — Куда едем, — изумилась женщина, — в Италию?       — Какую к чёрту Италию! Сейчас я не могу уехать за границу. Мне надо разобраться, что происходит в компании. Но с другой стороны, я не могу позволить, чтобы моя дочь жила в таких условиях, поэтому нашла для нас более подходящее жильё. Не беспокойся, никому и в голову не придёт искать тебя в моём доме. Все знают, как я к тебе отношусь.       — Почему?       — Что почему?       — Почему ты заботишься обо мне?       — Об этом меня просила Катя,… и ещё кое-кто, — добавила женщина едва слышно, — я не могу ей отказать.       — К чему тебе лишние хлопоты? Ты забрала меня из больницы, подвезла сюда, чего же ещё. Теперь, можешь спокойно ехать по своим делам и просто бросить меня здесь.       — Послушай, дорогуша, на тебя мне наплевать, но ты носишь ребёнка моего брата, а он один из нас. И я сделаю всё от меня зависящее, чтобы этот малыш появился на свет. Если не будешь слушаться, я тебя на цепь посажу, поняла? Я спрашиваю, поняла?!       — Да. Только я хочу, чтобы ты сперва уяснила одну, очень важную вещь.       — Какую?       — Это мой ребёнок! Я никому и никогда его не отдам. Если ты задумала его отобрать, то лучше тебе прямо сейчас убить меня.       Вера встала и сжала руки в кулаки. Её глаза полыхали.       — Хм, надо же, а у цыплёнка появились зубки, — усмехнулась Илона. — Кто бы мог подумать.       Она, сложив руки на груди, рассматривала Веру, как неизвестное науке насекомое.       — Я не шучу!       — Никто не собирается отнимать у тебя твоего ребёнка. Успокойся, доктор сказал, что тебе вредно волноваться.       — Знал, кому говорил, — язвительно буркнула Вера.       — Хватит, я не собираюсь слушать тут твою иронию. Не хочешь моей помощи? Оставайся! Пошевели, наконец, своими куриными мозгами, ты сама знаешь, что одной тебе не справиться. Сама сдохнешь и ребёнка погубишь. Только рядом со мной у тебя есть шанс.       — Когда-то твой брат также принудил меня быть рядом.       — Ну да, это у нас семейное: держи друга близко, а врага ещё ближе.       — Мы всё ещё враги?       — У нас пока перемирие, а там видно будет, — пожала плечами Илона. — Господи, долго мы ещё тут торчать будем? Там Катя сидит одна, а эта чокнутая развалилась на холодном песке и рыдает, как будто вокруг мало сырости.