Дело о проклятой гробнице

    Один из беседовавших и вправду являлся азиатом, но, как справедливо отметила одна из моих товарок, он лишь отдаленно походил на нашего авантюрного знакомого своими восточными чертами. Этот субъект был куда ниже Санни, да и очков он не носил, в чем мы убедились, когда он повернулся к нам в профиль. Его фигура не отличалась гибкостью, свойственной нашему приятелю, а кожа была на тон темнее. На его собеседника – крупного блондина – мы поначалу не обратили внимания, но, когда тот заметил нас и приветливо помахал рукой, я сдавленно пискнула, и Бесс стиснула мою ладонь. Ибо перед нами стояла легенда. Джонни Уилмеру было всего сорок шесть лет, но слава его гремела по всей стране, да что там, по всему миру! Этот человек по праву считался королем вестернов, и, как правило, именно его и брали на роли суровых или улыбчивых правдолюбов, борющихся за справедливость с помощью старого доброго кольта. Этот человек воскресил жанр кино про дикий запад, когда двадцать четыре года назад снялся в фильме "Чистый Сэм". С тех пор слава мистера Уилмера пошла в гору, и до спада было ещё ой как далеко. Джонни был высоким, плечистым, с пшеничными волосами и голубыми, будто фарфоровыми, глазами. В его внешности присутствовало что-то подкупающе-мальчишеское, хотя ни одна черта лица не несла на себе отпечатка неповторимости. Иными словами, кинозвезда был прекрасным в своей обычности. Стыдно признаться, но у меня был краткий период увлеченности этим актером. Плакат мистера Уилмера в роли искателя приключений Флинта Вествуда висел у меня на стене, и я частенько смотрела прямо в его глаза, отвлекаясь от занятий. Слава богу, мозги у меня быстро встали на место, но я до сих пор продолжала следить за карьерой Джонни. Интересно, что этот король вестернов забыл здесь, в Египте? Мы несмело приблизились в беседовавшим, и актер, заметив, что он всегда рад видеть американок, поцеловал руку каждой из нас. – Это мистер Цо, – мистер Уилмер указал на своего собеседника. – Он один из сотрудников археологической миссии. Азиат, недобро стрельнув глазами в нашу сторону, процедил сквозь зубы: "Добрый день" и тут же скрылся в неизвестном направлении, будто за ним гнались. – Не самый дружелюбный парень, – заметил актер, улыбаясь и разводя руками. – Эти копатели древностей все такие, к сожалению. Бесс подняла глаза на звезду вестернов и едва слышно прошелестела: – А вы здесь на отдыхе, мистер Уилмер? Джонни звонко расхохотался, – Увы, каникулы мне пока только снятся, – признался он. – Я тут по работе. Я с недоверием склонила голову набок. – Египетские пустыни мало походят на декорации к вестернам, – заметила Джесс, скрестив руки на груди. Кинозвезда улыбнулся. – Что ж, прекрасные леди, мне придется раскрыть свой секрет, – он приосанился и осмотрелся. – Следующий фильм с моим участием будет не совсем в том формате, к которому привыкли зрители. Я хотел бы попробовать что-то качественно новое, и эти раскопки мне в этом помогут. Мистер Уилмер наклонился ещё ближе к нам и с увлечением продолжил: – Мой герой отправляется в Египет, на место странной и таинственной гробницы, от проклятия которой погибают люди. Он лицом к лицу сталкивается с силой, подобной которой нет ни на земле, ни на небе, и выходит победителем. Как вам? – Потрясающе, – с придыханием выдала Бесс. – Очень бы хотела это посмотреть! Джорджина закатила глаза, но промолчала. Джонни продолжил рассуждать о своем персонаже, сопровождая свои речи оживленной жестикуляцией. Он хотел использовать настоящие раскопки как живые декорации для своих съёмок – чтобы выглядело более естественно. Да и проклятие фараона Нехтепа, похороненного здесь, пришлось весьма кстати. Из высотного дома вышел невысокий старичок в плотных брюках защитного цвета и бежевой рубашке, застегнутой до горла. На голове у него сидел туристический шлем из тех, которые носили в двадцатых годах двадцатого же века, а под носом воинственно топорщились пышные седые усы. Подойдя к нам, этот субъект, не обратив ни малейшего внимания на актера, заявил: – Меня зовут профессор Илай Смайт. Дорогие дамы, прошу следовать за мной. – Понял, – Джонни Уилмер поднял обе ладони и обезоруживающе улыбнулся. – Не смею вас больше задерживать. Профессор, вы не напомните тому парню, который занимается снабжением, что я всё ещё жду штативы для камер? Буркнув что-то себе под нос, Смайт резво направился ко входу в дом, и мы, помахав рукой кинозвезде, поспешили за седовласым ученым мужем. Войдя в двухэтажное здание, мы оказались в просторном холле, в котором почти не было мебели, если не считать ковра на полу. – Снимайте обувь, – скомандовал профессор, показывая нам пример и сбрасывая свои галоши. Мы покорно выполнили приказ, и Смайт, кивнув, пересек холл и начал подниматься по узкой лестнице. Мы хвостиком отправились за ним, удивленно переглянувшись. Второй этаж представлял собой коридор, в котором двое человек смогли бы разойтись с очень большим трудом. В самом его торце располагался кабинет профессора, и именно туда он нас и повёл. Святая святых учёного оказалась небольшой комнаткой с мазаными белыми стенами, небольшим окном, двумя деревянными стеллажами, письменным столом, креслом и несколькими стульями для посетителей. На одной из стен висела карта Аль-Миткара, на которой красным маркером были сделаны какие-то пометки. Указав нам на места для гостей, сам Смайт остался стоять, заложив руки за спину. Он производил впечатление человека, который привык сразу переходить к делу, не тратя времени на излишние церемонии (конечно, когда он не говорил по телефону), и моё мнение подтвердилось, когда хозяин кабинета начал говорить: – Думаю, юные леди, мне стоит сразу же ввести вас в курс того, что здесь происходит, а также объяснить, что от вас требуется. Итак, здесь, в Аль-Миткаре, мы пытаемся прокопаться к гробнице фараона Нехтепа – усыпальнице одного из правителей Египта. Нехтеп – один из немногих фараонов, которые не захотели строить себе пирамиду, и его склеп разместили под землёй. Мы долго искали усыпальницу, и в начале прошлого года мой коллега – профессор Чарльз Томпсон, к данному моменту, к сожалению, покинувший нас, – сделал потрясающее открытие. Мы начали работы, но, к сожалению, до главного зала нам никак не удаётся добраться. Тем временем, по поселку циркулируют слухи о каком-то проклятии, и смерти двоих египтян, помогавших нам, только способствовали разрастанию этих глупых бабушкиных сказок.    Вы трое будете поселены здесь и включены в археологическую группу. Вашим прикрытием будет исследовательская работа, и вскорости вы узнаете все тонкости здешней деятельности. Профессор замолчал и коротко кивнул. Я нахмурилась и спросила: – Но что конкретно требуется от нас? Учёный перевел пронзительный взгляд голубых глаз на меня. – Я видел войну, мисс, – вымолвил он. – Пусть это было очень давно, я всё же помню то жуткое чувство, когда смерть дышит в затылок. Я никогда не забуду это и, наверное, умру с этими воспоминаниями, потому, поверьте, я всегда могу определить, когда зло поблизости. Профессор приосанился и посмотрел на карту поселка. – И сейчас происходит именно это, – подытожил он. ***  Профессор Смайт проводил нас в нашу общую спальню, которая оказалась вполне просторной комнатой с тремя кушетками, тремя прикроватными тумбочками и одним платяным шкафом. – Рабочий день на раскопках начинается с восьми утра, – сообщил учёный. – Завтрак – в семь, обед – в двенадцать, потом пятичасовой чай и ужин, который подают в восемь. Вам нужно показаться и на непосредственном месте археологических изысканий, и в домике, где собирают выкопанные реликвии. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь к Санни – это тот корейский молодой человек, который занимается вопросами снабжения. Он как раз и порекомендовал мне вас, кстати. Вы знакомы? – О, да, – кивнула я. – И уже довольно давно. Смайт глубокомысленно склонил голову. – Он абсолютно недисциплинирован, – произнес профессор. – Полный бардак в голове и куча странностей в придачу. Но соображает этот парень неплохо. И с этими словами учёный покинул нашу скромную обитель. – Это самая точная характеристика Санни, которую я когда-либо слышала, – подмигнула мне Бесс. – Я же говорила, что нам пригодится этот "Ариран"! Я улыбнулась подруге, в душе радуясь тому, что наш старый знакомый всё-таки оказался здесь. Я была уверена, что он сможет помочь мне разобраться в местных хитросплетениях куда быстрее, нежели кто бы то ни было. Мы с товарками разложили вещи, по-братски поделив полки в единственном шкафу, по очереди с наслаждением вымылись в крошечной ванной, прилегавшей в нашим апартаментам, переоделись в чистое, а потом направились к "парню, занимавшемуся снабжением". Санни обитал в противоположном конце коридора, в крошечном кабинетике, на дверь которого он приклеил самодельный плакат с летающей тарелкой и надписью: "Здесь скрыты тайны Вселенной!". Комнатка была с трех сторон заставлена стеллажами с глубокими полками, заваленными всякой всячиной. Посреди всего этого великолепия стоял массивный письменный стол, на котором довольно свободно расположились радиотелефон, небольшой приёмник, компьютер с жидкокристаллическим монитором, контейнер для бумаг, грозивший взорваться от обилия документов, и какой-то аппарат, похожий на сканер. Кореец сидел, склонившись над книгой, которую читал, и периодически посмеивался над доносившейся из приёмника радиопередачей на своём родном языке. Он ничуть не изменился за тот сравнительно небольшой промежуток времени, что мы не виделись: всё та же природная стройность и гибкость, всё те же очки, всё те же волосы цвета воронова крыла, оставленные им, наконец, в покое. При виде нас, Санни встал и, лучезарно улыбнувшись, весьма эмоционально обнял каждую. – Как здорово, что старичок Илай решил-таки пригласить тебя сюда! ­- радостно проговорил он, положив ладони мне на плечи. – Держу пари, милая Нэнси, ты моментально вычислишь, кто злоумышленник. – Я тоже на это надеюсь, – кивнула я. – Но только после того, как ты введешь меня в курс всего, что здесь происходит. – С удовольствием, – азиат склонил голову и, повернувшись к столу, выключил радио, прервав, по-видимому, корейский выпуск новостей. – Население Аль-Миткара на сто процентов состоит из тех, кто так или иначе связан с раскопками. Старина Илай считает здесь себя главным, но на самом деле заправляет тут мистер Кольт – крупный фабрикант и меценат. Он спонсирует археологические работы, и вся миссия снаряжена на его деньги. Он лично заявился сюда, чтобы поучаствовать в процессе, непонятно, правда, зачем. Его секретарша, мисс Китинг, представляет собой анатомический атлас, который не теряет надежды стать миссис Кольт. Профессор Джарвис – смертельный враг старины Смайта – осуществляет академическую поддержку раскопок. Прибавь к этому его злоязычную супругу-расистку, колченогого доктора, туповатую кинозвезду и китайца, которого все в один голос называют моим соотечественником или, упаси боже, братом, и ты получишь идеальный улей. Он замолчал и скрестил руки на груди. Я приподняла брови, расправив задравшийся рукав футболки защитного цвета. Да, коллектив подобрался разношерстный, и это всегда означает проблемы... – А что за проклятие? – спросила я, потирая запястье. – Как и обычно, – пожал плечами кореец. – Семьдесят веков назад фараон наказал, что тот, кто нарушит его покой, будет жестоко наказан. Два араба из нашего персонала уже отдали богу душу, правда, по вполне естественным причинам, но этого хватило для того, чтобы поднять панику среди коренного населения. Илай решил, что всё тут не просто так, и я поспешил посоветовать ему позвать тебя. Я думаю, твой опыт позволит тебе определить, всё ли в порядке с этой гробницей. – Отлично, – я приосанилась. – Если тут что-то нечисто, я сразу пойму. – Если понадобится защита, или же тебе покажется, что кто-то косо на тебя смотрит, то сразу иди ко мне, хорошо? – Санни слегка наклонился вперед и посмотрел на меня с высоты своего внушительного роста. – Всенепременно, – ответила за меня Бесс. – Но сперва скажи, почему ты раньше красил волосы в дикие цвета? Азиат усмехнулся. – Мы, корейцы, очень рано седеем, – сообщил он. – Поэтому уже лет в семнадцать мы начинаем тонировать наши прически, чтобы скрыть сей прискорбный факт. – И ты тоже? – удивилась Джесс. – Нет, – помотал головой Санни. – От двух бабушек-американок я унаследовал хорошую комбинацию генов, и эта проблема меня не коснулась, но понял я это только тогда, когда смыл, наконец, краску. Элизабет сдвинула брови у переносицы и торжественно изрекла: – Приятель, ты странный. – Спасибо, – кивнул кореец. – Ты тоже. Моя лучшая подруга открыла было рот, чтобы указать азиату на явную сомнительность такого комплимента, но тут вмешалась я, решительно выводя своих спутниц в коридор. – Пока, Санни! – крикнула я, закрывая дверь. Подхватив боевых соратниц под руки, я пошла к лестнице, на ходу говоря: – Нам необходимо самим познакомится со всеми участниками раскопок, чтобы понять, что здесь происходит, но сделать это нужно так, чтобы никто нас не заподозрил. – А если это окажется правдой? – Бесс сосредоточенно посмотрела на меня. – Что именно? – не поняла я. – Ну, знаешь... Проклятие, – криво усмехнулась моя лучшая подруга. – Брось, – я шутливо ткнула её в бок. – Такого попросту не бывает. – Я не помню точно цитаты, – Элизабет наморщила лоб, – но там было что-то про Горацио и про неизведанность мира. – "Есть много в этом мире, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам", – послышалось позади нас. – Шекспир. Мы синхронно резко повернулись. За нами стояла невероятно тощая блондинка с костистыми руками, острыми голубыми глазками и губами кровавого цвета. На ней было надето оранжевое платье, перехваченное на талии синим поясом. – Элайза Китинг, – представилась незнакомка. – Нэнси Дрю, – кивнула я. – Это Бесс Марвин и Джорджина Фейн. Мы участвуем в раскопках. – А, те самые студентки с археологического! – она театрально всплеснула руками. – Помню, профессор Смайт упоминал о чем-то подобном. Когда приступаете? Я начала вдохновенно плести несусветную чушь про "увлекательные тайны древности", одновременно исподволь наблюдая за секретаршей миллионера. Она вела себя с достоинством, по-королевски задирая подбородок, но некоторая наигранность манер вкупе в расчетливым блеском в глазах выдавала её простое происхождение. Этой недоледи было лет сорок пять-сорок семь, но умело наложенная косметика и хорошая осанка с успехом сбрасывали ей десяток. Мои речи мисс Китинг слушала со снисходительной улыбкой, которая несколько раздражала. Не дослушав до конца, она прервала меня взмахом руки и, пожелав удачи на "этих адовых раскопках", поплыла вдоль по коридору, чуть покачивая бедрами. Мы с подругами продолжили свой путь и, как только наши стопы оказались на лестнице, Бесс выразила общее мнение короткой фразой: – Какая гадость!