Сезон дождей

— Говорит диспетчер службы безопасности, — оживает рация в кармане у Бартона. — Мужики, тревога. Только что к нам зашел на посадку личный вертолет Его Величества. Как поняли меня, прием? Общий канал связи безопасников взрывается хором паникующих голосов. Бартон подносит к губам рацию. — Говорит командир рейнджеров базы. Без паники, ребята. Сохраняйте спокойствие, соблюдайте форму одежды и уберите бардак в тренажерном зале. Его Величество, скорее всего, по мою душу. Работаем в штатном режиме, протокол Браво-10. — Ч-черт, — говорит он, убедившись, что отключил связь. — Я, конечно, рад буду увидеть Пантеру, но он нагрянул так неожиданно, что это может означать только одно. Я недооценил качество говна, в которое мы вляпались. Да и количество тоже. Тут его, похоже, целый Монблан. Ладно… я тут вижу как минимум один плюс. Хотя бы бардак в тренажерке они уберут — а то я уже думал, что без массовых расстрелов этого никогда не добьюсь. *** Перед ТʼЧаллой, идущим по коридорам, ощутимо раскатывается волна благоговения и паники. Вечерний визит короля Ваканды — событие, которое, несомненно, войдет в легенды. Не так уж часто Его Величество прилетает без предупреждения на одну из военно-исследовательских баз в самой глуши. Они встречаются посреди коридора: король ТʼЧалла с двумя своими телохранителями и Клинт Бартон, за плечами которого — Сэм и Скотт. Мощь, исходящая от Пантеры, почти физически ощутима и не потому, что великолепный костюм от Армани не может скрыть размах его плеч. Это что-то более глубокое, мягкое и хищное — в бесшумной упругой походке, в гордой посадке головы, в глубоком взгляде карих глаз с золотистыми искорками. — Ваше величество, — Бартон первым слегка склоняет голову, и они крепко пожимают друг другу руки. — Дело еще серьезнее, чем я думал? — Достаточно серьезное, чтобы я нашел для вас окно в своем расписании. Сегодня ночью я снова улетаю, завтра в десять у меня уже заседание Совета Безопасности ООН, — они быстро шагают по коридору. — Где тут ближайшая переговорка? Телохранители остаются за дверью. ТʼЧалла плавным движением опускается на жалобно скрипнувший стул, берет со стола бутылку минералки, вертит в ладонях. Трое садятся напротив. — Мертвые Боги, — задумчиво говорит Бартон. — Насколько мне объяснили, еще век назад им поклонялись по всей стране. Но я так и не понял, почему? Правда, почему люди добровольно могут поклоняться какой-то жуткой мертвечине? — Потому что Мертвые Боги даруют победу, — устало отвечает ТʼЧалла. — В смысле, какую победу? — вклинивается Лэнг. — Победу в войне. В битве. Осуществленную месть. Жестокую смерть врагам. Мертвые Боги, по преданиям, могут даровать все это. Правда вот цену берут — непомерную. Но об этом мало кто знает, на самом деле. — Погодите. Вы сами-то в это верите? Вы считаете, что эти… мифические Мертвые Боги — реально существуют, с объективной точки зрения? — спрашивает Бартон. — Я… не знаю, — ТʼЧалла устало потирает висок. — Как вы понимаете, культ ушел в подполье еще до моего рождения. Мой дед считал важным уничтожить эту заразу, отец продолжил его работу. При моей жизни не было ни одного случая, чтобы кто-то успешно вызвал Мертвых Богов. С объективной точки зрения… этнографы говорят, что этот культ мог развиться из почитания погибших в битвах предков, из наивного желания, чтобы в трудную минуту мертвые вернулись — и защитили. Это общее место для многих африканских религий. Как и то, что многие из нас до сих пор склонны… считать войну не бедой и трагедией, которой она на самом деле является, а славным делом. Это… как болезни роста. Болезни юных наций, они проходят. Но культ Мертвых Богов — это как гнойное осложнение, которого больной может и не пережить. Это нечто более опасное — мой отец был в этом уверен. Мертвые Боги жестоки даже к своим собственным последователям. И все же им поклоняются, добровольно становясь их рабами. Мертвые Боги даруют победу, это правда. Но стоит она столько, что лучше проиграть, чем принимать их помощь. — Почему? — Бартон вертит в пальцах авторучку и бросает внимательный взгляд на собеседника. — Из-за человеческих жертв? Насколько я понимаю, в африканской культуре ценность человеческой жизни… традиционно не так высока. И если, пожертвовав несколькими сильными воинами, можно выиграть войну, то… Черт, да военные во всем мире это делают, мы же знаем. — Дело не только в человеческих жертвах. Это лишь внешнее… Но мудрые знают правду. Знал ее и мой отец, — ТʼЧалла поднимает голову и впивается темным, с золотистыми искрами взглядом в светлые, внимательные глаза человека напротив. — Мертвым Богам жертвуют не только сердца воинов. На самом деле, им приносят в жертву само будущее. — В каком смысле? — От мертвого не родится живое. Те, кто прибегает к помощи Мертвых Богов, смотрят только в прошлое, мечтают снова нагромоздить горы трупов. Одержимые жаждой крови, они ищут себе новых и новых врагов. И перестают выращивать хлеб… Строить города… Растить детей. Когда в стране военных баз больше, чем детских больниц, а на сиротские дома уже не хватает денег — это значит, страной правят Мертвые Боги. У такой страны больше нет будущего. Так говорил мой отец. И я тоже в это верю. Потому что, только когда мы загнали этот ядовитый культ в самые глухие джунгли, мы смогли собрать Ваканду из разрозненных племенных территорий, смогли построить школы и колледжи, открыть университет, узнать, что в недрах у нас под ногами есть залежи редчайших элементов. Смогли построить дороги, заложить рудники и выучить инженеров, чтобы на них работать. — И я не допущу, чтобы старые времена вернулись, — говорит ТʼЧалла. — Мой отец… считал, что ни одна победа не стоит жизней невинных людей. Раньше мне казалось, что для нашей страны это… слишком прогрессивные взгляды. А теперь я с ним согласен. Нет никакого другого, более подходящего, времени и никакой другой «более подходящей» страны, чтобы там отстаивать свои идеалы. Только «здесь» и «сейчас». И если я «опережаю свое время», как мне говорят — что же, времени придется немного ускориться, чтобы догнать. — Знаете, вы немного похожи на Роджерса, — промедлив, говорит Бартон. — Хотя про него и нельзя сказать, что он «опередил свое время». Но что-то общее безусловно есть. Вы наверняка хорошо ладите… — Неплохо, — отзывается ТʼЧалла. — Бартон, мне нужна ваша помощь. Я хочу, чтобы вы нашли тех, кто в этих джунглях пытается призвать Мертвых Богов, и передали их в руки правосудия. — Я сделаю все возможное. Но есть одна проблема. Никто из местных не станет нам помогать, никто не будет рассказывать чужим о здешних секретах. — Эту проблему я решу, — ТʼЧалла лезет в карман, вынимает маленькую черную коробочку и достает оттуда массивное серебряное кольцо с желтовато-коричневым камнем. Серебро почернело от времени. Внутри камня вспыхивают золотистые искорки. — Возьми, носи при себе, покажи старейшинам — и тебе помогут. Таких колец немного, они очень древние и их в стране знает каждый. Они называются «Глаза Пантеры». Это знак, что носитель кольца — мой посланник. Избранный воин, которого я наделил всеми полномочиями. Мои глаза и уши. Тебе окажут уважение и помощь почти такие же, как и мне самому. Бартон вертит в пальцах кольцо, хмыкает, глядя на камень: «Кошачий глаз… Я вроде раньше был Соколиный. Говорят, менять профессию — это полезно». — Хорошо, — говорит он. — Только на палец я надевать его не стану: не люблю носить что-то на руках — мешает стрелять. Он вытягивает из-под линялой майки стальную цепочку, вешает на нее древний артефакт рядом со стандартным армейским жетоном и прячет обратно. — Как там Стив? — спрашивает он. ТʼЧалла наконец, решается открыть минералку и жадно пьет, как будто разговор забрал у него последние силы. — Хорошо, — говорит он, оторвавшись от воды. — Руководит подготовкой спецназа, я собираюсь сделать его военным советником. — Передайте ему привет при случае, если не сложно, — улыбается Сэм. — Передам. Что вы планируете делать, с чего начнете свои поиски? — ТʼЧалла ненавязчиво возвращает их к делу. Бартон задумчиво трет переносицу. — Я думаю, надо работать на упреждение. Собираюсь действовать совместно с Гумеде — начальником службы безопасности на руднике «Чарли», раз уж рудник — наша опорная точка, ближайшая к эпицентру всей этой чертовщины. Гумеде показался мне… заслуживающим доверия. — Гумеде — профессионал и надежный человек. Кроме того, он неплохо освоился здесь за три года, — одобрительно кивает ТʼЧалла. — Мы найдем проводника из местных, расспросим его, сделаем без лишнего шума несколько глубоких рейдов по джунглям. Где-то же должны быть места, где эти ребята… устраивают свои вечеринки с танцами. — Смотрите сами не попадите на жертвенный камень, — хмурится ТʼЧалла. — Наши аналитики считают, что их логово может быть в бассейне реки Чонг. Здесь, — он протягивает Бартону флешку, — все рапорты по проявлениям культа Мертвых Богов за последние десять лет. На карте отмечены места, и все они — в пределах ста километров отсюда. Возможно, вам придется спуститься с плато вниз, к реке, и поискать там. Там негде сесть вертолету, и спасательной группе понадобятся как минимум сутки, чтобы до вас добраться. Там вы можете рассчитывать только на себя. Мне жаль, но прямо сейчас я не могу отдать вам Роджерса или заняться этим делом сам. Поэтому надеюсь на вас… и будьте осторожны. Если встретите что-то такое… с чем не уверены, что справитесь сами, лучше отступите. Я надеюсь в следующий раз увидеть вас живыми и здоровыми… и забрать свое кольцо, когда оно станет уже не нужно, — скупо улыбается ТʼЧалла. — Мы постараемся, — кивает Бартон. — Чаю хотите? — Да, пожалуй. Мне еще назад лететь, и я, признаться, устал сегодня от перелетов. Его Величество король Ваканды поднимается со стула, идет вместе с остальными к кулеру, берет бумажный стакан, делает себе дрянной чай из пакетика и берет с полки черствый «дежурный кекс». — Хорошо как… — он блаженно потягивается всем телом, расстегивает пиджак и с каким-то мальчишеским восторгом наблюдает, как два крупных рыжих муравья тащат к его стакану кусок рафинада. — Сахару, ваше Величество? — своим самым светским тоном предлагает Лэнг. *** Уже часа три ночи, может, даже больше, но Скотт Лэнг ворочается на своей жесткой койке и все никак не может заснуть. Стоит ему чуть задремать, как начинает сниться всякая чушь: Мертвые Боги тянут к нему свои синие руки в трупных пятнах, по ним бьют артиллерийские орудия, но разрыв снарядов не причиняют клубящейся мгле с огненными глазами никакого вреда. В очередной раз подскочив на кровати, весь в холодном поту, Лэнг понимает, что как раз грохот ему и не снился. За окном сверкает, рокочет гром, а дождя нет. Очередная сухая гроза сотрясает джунгли. Определенно, его слишком впечатлил рассказ Черной Пантеры. Скотт идет в ванную, сует голову под холодную воду — лучше уж он пойдет поработает, если не спится — и вдруг слышит стук в дверь. Стук повторяется: резкий, настойчивый. Лэнг идет к двери, роняя на пол темные капли воды. — Скотти, просыпайся. Скотти, — голос Бартона непривычно встревожен. — А, чего? Что случилось? — Скотт открывает двери — мокрый, взъерошенный. Бартон уже в камуфляже, а вид такой, будто и не спал вообще. — Гумеде пропал в рейде. — Кто? — Начальник безопасности на руднике «Чарли». Исчез в джунглях, перестал выходить на связь три часа назад. Нам только что доложил их диспетчер. Мы с Сэмом отправляемся на рудник, прямо сейчас. Ты идешь с нами? — Да, конечно. Скотт на секунду сомневается, не сказать ли Бартону, что он не берет свой костюм. Но тогда, возможно, Клинт заставит его остаться на базе, а ему не хочется снова чувствовать себя шлемазлом. — Тогда полчаса на сборы.