Orphan

2002г. - Гарри, дорогой, пришла семья, которая хочет увидеть тебя, - сладкий голос прошептал эти слова в мое ухо, заставляя неприятное чувство тошноты забурлить в желудке. Я сел на кровати и осмотрелся вокруг. Комната была наполнена ярким солнечным светом. Отражаясь от стен, яркие лучи освещали лицо Эмили, от чего она становилась похожа на ангела, но я-то знал, что она была далека от этого. Она была смотрителем в приюте, или, как я ее называл, хранительница склепа. - Мне и так хорошо, - нагло врал я, пряча лицо под подушку. - Это может стать твоим шансом на полноценную семью, Гарри, - продолжала она, хотя для меня разговор был окончен. Я слышал, как она начла нервно топать ногой. Я не видел ее, но уже мог себе представить, в какой позе она стояла: руки находятся на бедрах, голова слегка наклонена в сторону, а пронзительные глаза впиваются мне в спину, словно кинжалы. Ее глаза были цвета голубого океана, но, в то же время насквозь пропитаны холодом, который заставлял неприятную дрожь пройти вдоль всего позвоночника. - Вранье, - промычал я в подушку. Удар по моей заднице заставил меня вскочить с постели. Я потер глаза и с непониманием спросил: - Что это было? - Ты встанешь с постели и спустишься к той паре немедленно! - она указала на дверь, и, как я и предсказывал, посмотрела на меня своим ледяным взглядом. - Нет. Это уже пятая семья на этой неделе. Никто не хочет меня забирать, - я упал обратно в кровать, тихо всхлипывая. Я ненавижу плакать, и каждый раз, когда плачу, начиню больше ненавидеть себя. Каждый раз я обещаю себе, что этого больше не повториться, но не выходит. Я действительно хочу остановиться, но у меня не получается. Я даже удивлен, что в моем сравнительно небольшом теле может находиться настолько много воды, что я еще не иссох. Я даже спрашивал у всего преподавателя об этом. Он сказал, что слезы не закончатся, так как мое тело на семьдесят процентов состоит из воды. Я сказал ему, что, как минимум, пятьдесят процентов я уже выплакал. А в ответ он просто посмеялся надо мной, как и все остальные. - Ну что ты, Гарри, - прошептала она, приподнимая меня и заключая в объятия. Я бы мог сказать, что это меня утешит, но это было бы ложью. Я знаю, что я ее самая большая проблема. Я никогда не протягивал в одной семье больше недели и я не понимаю, что делаю не так. Я ведь не какая-то милая девчушка со светлыми локонами и голубыми глазками. У меня крошечные ноги и крошечные руки, детский жирок еще не покинул мое тело. Я меньше, короче, чем большинство детей здесь, и мои ноги, как мне кажется, выглядят очень странно. Все во мне просто кричит, что я слабый и хилый. Видимо, для всех этого достаточно, чтобы издеваться надо мной или не принимать в семью. - Ты должен продолжать пытаться! Знаешь, что я тебе скажу! - она посмотрела мне в глаза, - Все буд... - Все будет хорошо. А если нет, то это еще не конец, - закончил я за нее фразу, которую она говорила мне постоянно. А когда же будет мой конец? Почему все дети уже обрели свое счастье, а я нет? - А теперь, давай умоем и оденем тебя, чтобы ты смог встретиться с новой семьей, хорошо? - Хорошо, - вздохнул я, вставая с постели. 2005г. Пять. Вот сколько семей вышвырнули меня. В последнюю минуту они решили, что хотят девочку. Я должен был догадаться, что все это добром не кончится. Ненавижу понедельники. Они продержались даже меньше, чем я думал. Казалось, что они протянуть хотя бы до полудня. Но вместо этого они разбудили меня на рассвете, привезли сюда и высадили у обочины. Я уже почти решился побежать по улице и забыть навсегда об этом детском доме. Но мне все равно скоро переезжать, ведь после стольких отказов меня должны направить во временную семью. - Пока, Джина. Поздравляю с новым домом! - веселый голос Эмили раздался звоном в моих ушах. Она, вероятно, отдает Джину в семью, которая привезла меня обратно. Ужасное чувство. Но Джина была идеальна. У нее были ярко-голубые глазки, оранжевые веснушки, которые по цвету вливались с рыжими волосами. Больно. Это мой день рождения, а я иду обратно в приют. Но я справлюсь. Надеюсь, на новом месте будет лучше, чем здесь. Может я даже смогу завести там друзей. Может быть в той семье даже будут любить меня. Это должен быть мой конец.

***

- Билли, милый, как дела в школе? - Тина, ты не могла бы закончить свое домашнее задание в машине? - Маркус, я так горжусь тобой! Сто баллов по математике! - Жемчужинка, милая, иди в машину. Мамы по-разному называют своих детей. Но меня не звали никак. Я остановился на лестнице и наблюдал, как дети радостно бежали к свои мамам, которые крепко их обнимали. Это были те дети, которые говорили мне, что я выгляжу странно. Почему-то я стал отдавать предпочтение темным рубашкам и джинсам. Я не знаю, как так получается, мне просто нравятся такие цвета. Они соответствуют тому, как я себя чувствую. Черный...я и черный...мы едины. Я не могу выбрать желтый - цвет солнца. Я ненавижу солнце. Оранжевый напоминает мне фрукт, а я не хочу быть фруктом. Красный - цвет крови, я не люблю кровь, поэтому не ношу его. Розовый - девчачий цвет, как и фиолетовый. Я не хочу, чтобы меня считали девчонкой. Зеленый напоминает мне про мои глаза, а я не люблю свои глаза. Синий напоминает мне дождь: не переношу дождь, гром, грозу. Белый - цвет счастья, а я не счастлив. А вот черный, черный идеально подходит. Он напоминает мне ночь. Ночь - мое любимое время. Ночью так спокойно. Ночью не надо беспокоиться, что ты можешь обгореть на солнце, например. Ненавижу солнце. Кажется, я многим напоминаю вампира. - Гарри, быстрее тащи сюда свой зад! - сиплым голосом прокричал Дэйв. Карен говорит, что его голос стал таким из-за курения. И согласен. - Уже иду, Дэйв, - сказал я, вешая свой ранец на плечо. Я подбежал к нему и остановился совсем рядом. Мы оба сели в машину, сначала он, потом я. Никто никогда не спрашивал у меня, как дела в школе, как делают все родители. Я был просто мальчишкой, ночевавшем в его доме потому что его жена жалела таких детей, как я. Следующей в машину запрыгнула Натали, бросая свой ранец прямо на меня, совершенно не обращая на это внимания. Я застонал от боли, ведь учебников в нем была целая куча, от чего она просто рассмеялась. - Привет, Эдди, - она сразу начала разговор с Дейвом о каком-то мальчике, который ей нравится, но который пригласил на свидание ее лучшую подругу. Честно говоря, я чувствовал себя неловко от того, что она меня так назвала. Эдди - мое второе имя, которое я просто терпеть не могу. Все в доме называют меня так, кроме Дэйва. Кажется, он единственный, кто понимает, что оно меня раздражает. Не понятно, почему все меня так ненавидят, ведь я не сделал никому ничего плохого. 2007г. Никто не хочет себе подростка. Для всех они просто являются животными, которые плохо поддаются дрессировке. Женщина посмотрела на меня и указала на дверь. Я не хотел здесь оставаться в любом случае. "Папа" выглядел так, будто готов был растечься по полу от одного лишь косого взгляда своей жены. Кажется, я начиная понимать, почему никто не хочет меня, как сына. Как брата. Как друга. Я становлюсь раздражительным среди людей. И не только людей. Да меня может разозлить буквально все, что угодно. Но я лучше буду злым, чем грустным. 2008г. Я не помню какого это - быть счастливым. Я не помню сколько времени прошло с того момента, когда я в последний раз был счастлив. Я сидел на крыше приюта, в который меня отдали три года назад. А это, в среднем, две-три семьи в год. Я бывал во всяких городах, во всяких домах. Я встречался с десятками новых семей. Но моим любимым городом всегда оставался Лондон, где был мой приют. В школе там были лучшие учителя, все работники мне улыбались и махали руками. Я не знаю, может это потому, что я сирота, или потому, что они просто были хорошими людьми. В любом случае, я любил их. Наверное, это и было время, когда я был счастлив. Это было место в котором когда-то была моя мама, или мой отец, а может быть и они оба. Как бы то ни было, я знал, что моя настоящая семья была там. Они были в Лондоне, но они бросили меня. Эмили всегда говорила, что, может, это было и к лучшему. Может они просто не могли позаботиться обо мне. Но почему тогда они не вернулись? Почему не пытались найти меня? Мне уже четырнадцать. Если бы они были готовы, они бы пришли за мной. Хотя, может они мертвы... Они оставили меня, поэтому были уже и так мертвы для меня. - Гарри Эдвард, спусти свой зад с этой крыши немедленно! - Далила кричала на меня снизу. Место, в котором я сейчас нахожусь, было подобием фермерского дома где-то в Чешире. Практически все земли Чешира были сельскохозяйственного назначения. - Хорошо! - крикнул я в ответ. 2010г. - Малыш, сколько раз мне еще повторить? Мы не делаем по две татуировки в неделю, - Джексон говорил мне. Он мой татуировщик. - Пирсинг, приятель, - я начал покусывать свою, пока еще нетронутую, губу. - У тебя будут неприятности, Гарри, - засмеялся он, подходя в красному ящику с инструментами. Его салон - один из моих любимых. Все эти годы я ходил только к нему. У нас с ним особая сделка, поэтому все, что мне надо делать, так это таскать деньги у приемных родителей, которые и не замечают пропажи. Стены всего салона покрыты граффити, которые Джексон нарисовал сам. Он даже разрисовал стул, на котором я сидел так, как ему нравится. - Ты точно хочешь змеиный укус? - спросил он. Я кивнул, - Ты же просто хочешь вывести Мэри из себя, так? - спросил он, уже подключая инструмент. Мэри - моя приемная мать уже неделю. Она ненавидит меня. И когда я говорю, что ненавидит, то я именно это и имею в виду. Она смотри на меня, словно дракон, готовый с любую секунду испепелить своим адским пламенем. Я снова кивнул. Нет ничего веселее, чем бесить приемную мать, которая тебя терпеть не может. И теперь, с куском металла в губе, она возненавидит меня еще больше. Как весело. 2011г. - Привет, сосед, - проговорил парень. Его кудри чем-то напоминали мои собственные. Я просто проворчал и продолжил распаковывать сумку, которая была моим верным спутником почти всю мою жизнь. - Я Лиам. Лиам Джеймс Пейн, сын Джеффа и Карен. Как тебя зовут? - продолжал болтать он. Просто некоторые не понимают намеков. Я так и продолжал его игнорировать. Наконец-то колледж, больше никаких приютов. - Нуу...ээээ...кажется. ты не в настроении. Попробую позже, - сказал парень, после чего покинул комнату. Раз уж я застрял здесь с ним, я собираюсь превратить его в того, с кем мне будет нескучно проводить время. Обучение в колледже длится, в среднем, около четырех лет. Все зависит от того, насколько хорошо ты занимаешься. Так как свой предмет, английский, я знаю практически в совершенстве то трех лет мне должно хватить, чтобы изменить этого болвана.