Паучья петля

Она отпустила его. Отпустила, отдавая папку, что хранила давно, с Делом №17 Стиву. Отпустила, когда пыталась разглядеть в Баннере что-то. А потом осознала, что увидела в Брюсе тоже, что когда-то увидела в Джеймсе — одиночество, тоску и боль. Наташа хотела помочь Халку, правда. Но он вежливо отказался от её помощи, даже когда она протягивала ему спасательный жилет. Она думала, он нуждается в ней, так же как когда-то нуждался Зимний. После она пообещала себе больше никогда не поддаваться чувствам, не давать им манипулировать собой и не оставаться в одиночестве в итоге, брошенной всеми кому ты однажды доверился. Когда Стив ввязался в войну за жизнь Баки, она не приняла его сторону, не хотела ходить по краю. Она наблюдала за его допросом и отводила взгляд, стараясь не замечать, как сильно он изменился. Она слышала его голос и старалась не думать о том, сколько раз он, срывая его — кричал от боли. Она сопротивлялась этому так долго и просто не могла сейчас все испортить своей глупой сентиментальностью. Поэтому она честно боролась с ним, пошла против него. Она за столько лет уже привыкла к тому, что они навечно по разные стороны баррикад. Наташа впервые видит его таким рассеянным, но все же он отлично справляется со Старком. Он холоден и отстранен. Снова борется со своими демонами в одиночку, как раньше. Романофф даже не может заставить отдёрнуть себя, когда закрадываются мысли о том, что бы просто обнять его, позволить ему зарыться носом в её волосы, вдыхая аромат, опустить свою тяжёлую голову на её хрупкие плечи. Вместо этого её нога, вылетая вперед, резко врезается ему ниже пояса. Солдат даже не успевает среагировать на её выпад, как она резко осыпает еще одним, а потом и Шэрон со всего размаху заезжает ему по лицу, наотмашь отбивая. Но все же он бы никогда не стал хладнокровным убийцей, если бы не смог справится с девчонкой, поэтому через мгновение Картер проламывает собой рядом стоящий стол и падает на холодный кафель. Единственной девчонкой, которая могла выстоять его удары была рыжеволосая русская. Наташа реагирует очень быстро, вновь подлетая к нему и опираясь об его крепкие плечи, совсем как когда-то в тренировочном зале, проделывает свой коронный трюк. Никто из них не замечает тогда, что Солдат, действуя на автомате, сам забрасывает её себе на шею здоровой рукой. Романофф не теряя ни секунды, обрушивает на него сильные, непрерывные удары по голове, стараясь вырубить хотя бы таким способом, даже не надеясь, что тут сработает её обычный прием ногами. С ним у неё никогда не бывало как обычно. Агрессивно нанося удары, она даже не замечает, что он абсолютно не пытается ударить в ответ, а лишь крепко держит её талию в своей стальной хватке, пробегает широкими ладонями по ней, будто стараясь удержать её, зафиксировать позицию. Его голова не утыкается ей в живот, а наоборот, приподнята после каждого удара, как будто он хочет встретить её взгляд, но Наташа сосредоточена на своем, пока Зимний не натыкается, на стоящий у стеклянной стены столик и резко опускает её невесомое тело на него. Её ноги все еще в выгодной позиции, что бы свернуть ему шею, однако Солдат крепко припечатывает её голову к холодному дереву своей металлической рукой, не давая вдохнуть воздуха. Она по инерции сжимает свои руки на его запястье. Наташа снова ощущает себя куда моложе и куда неопытнее, встречая его тяжелый, сосредоточенный взгляд. Будто кто-то отмотал все её годы назад, и она снова там, в огромном холодном помещении, где её учат быть сильной и безжалостной. — Ты мог бы для начала хотя бы вспомнить меня? — шепчет она, приподнимая голову ему навстречу, и лишь на доли секунд, уголки её губ ползут вверх, принимая подобие улыбки. Она знает, что сейчас её жизнь в его руках. Её трюк опять не сработал. А может, он просто рассчитан на всех, кроме него. Может она сама не хочет, что бы он срабатывал? Сейчас за действия Джеймса отвечает Солдат. И Наташа знает только несколько вещей, которые способны привести его в чувства. Эти вещи Наташа выучила еще давно, когда имела честь сражаться с ним плечом к плечу. Можно ввести его в сон. Его можно вырубить — тогда программу придется перезапустить. Его так же можно очистить от воспоминаний. Вариантов масса, выбирай любой — наиболее болезненный. Сейчас она добавила в этот список еще и Стива. Стив был его особенным способом пробуждения. Его самым крепким воспоминанием. Когда-то в этом списке так же была она. Она сама себя туда внесла, когда однажды в разгар одного из их зданий, на котором Зимнего заклинило, она крепко прижалась к его плотно сжатым губам своими, заставляя остановиться. И уже спустя несколько мгновений его руки перестали лихорадочно сжиматься и мягко легли ей на затылок. Тогда он рассказал ей о своем особом списке, который вел в своей голове. Спустя некоторое время они добавили еще один пунктик — их особый скрытый сигнал на двоих, который они могли бы использовать на глазах у всех. Двойное касание. Она проделывала это лишь несколько раз, когда он чересчур переступал грань. И это был как раз такой случай. Ей было совершенно некуда отступать, понимала Наташа. Если Джеймс не вспомнит о нем, значит, она наконец-то окончательно сможет отпустить его, понимая, что он тоже отпустил. Так будет проще, думает она и мягко проводит пальцами по его руке дважды. Отбивая их особенный ритм. Что-то щелкает в его сознании, она уверена в этом. Рука слегка расслабляется вокруг её шеи, быть может, это выработалось на уровне инстинкта, убеждает себя рыжая, хотя сама надеется на совсем другое. Но даже если что-то и было в этом моменте, оно исчезло так же быстро как и пришло, с резким ударом ТʼЧаллы по его плечу. Она наконец набирает воздуха в грудь и обхватывает место, где еще несколько мгновений назад была его железная хватка. Когда она в следующий раз встречает его, он уже чуть больше похож на былого Джеймса, которого она когда-то знала. Стив умоляюще смотрит на неё, она отводит глаза и натыкается на заинтересованный беглый взгляд Солдата. Наташа не хочет делать этого, но рука поднимается сама собой. — Я пожалею об этом. Она отпускает их, хотя обещала себе не идти на уступки. И опять соврала.