Паучья петля

В четвертый раз расстояния сократились. Он пересек океан и ступил на свою когда-то родину. Вернулся домой. А Наташа вдруг ощутила тоску. В тот раз она была совершенно не готова к встрече с ним, но от судьбы ведь не уйдешь. Она наново пообещала себе не уступать ему, идти до конца. Стрелять в упор и с первого раза. Держать рукоять твердо, целиться быстро. Нажимать на курок не раздумывая, попадать в точку. Она стреляла, и рука не успевала дрожать. Но пуля не достигала цели. Романофф решила что все дело в непродуманности ходов и неподготовленности. Улыбка на губах вышла совсем случайно, когда она, повернув голову бежала, стараясь уйти от него. Солдат был спокоен, действовал отстранено и по-своему особо жестоко. Крики людей раздавались по всюду. Его союзники куда-то подевались, давая Зимнему свободу действий. Он кажется не был против. Наташа позволила себе вспомнить, что тот всегда был поклонником одиночества. Кроме единичных случаев. О которых она вспоминать себе не разрешила. План в голове рыжеволосой родился так же быстро, как она привела его в действие. Голос, записанный на автоответчике на ходу, оказался удачным маневром для её следующего хода. Зимний отвлекается на доли секунд когда перед его лицом пламенем горит подорванная им машина — но ей хватает этих секунд что бы разогнаться и настигнуть его сзади абсолютно неожиданно. — Недолго же тебе ждать пришлось, Солдат. — произносит она себе под нос, уверенная что он услышит. И вот её ноги, но в этот раз немного в другой позиции, обвиваются вокруг его плеч. В этот раз она не видит его лица, как и он её. Ей это и не нужно. Наташа достает тонкую нить-удавку и натягивает её. Солдат удивлен её новому оборудованию. Неужели, чертовка наконец сможет осуществить задуманное? Он настолько привык к ощущению её тела на себе, что даже и не особо сопротивлялся, но он не подарит ей такую легкую победу. Не в этот раз. Его рука вскакивает вперед, защищаясь. И кажется, ему надоедает уже играть с ней в одну и ту же игру. Пора заканчивать. — Скучала? — успеет прошептать он, уверенный, что лишь она услышит, и со всей силы приложит её об стоящую напротив машину. Пара её ребер хрустнут, но Наташа все же нанесет ответный удар. В тот их четвертый раз они больше не скажут друг другу ни слова. Лишь пересекутся взглядами. Раз, и еще раз, а потом снова. Совершенно случайно. Он будет смотреть на неё сквозь прицел автомата, в то время как её глаза предательски не захотят скрывать скопившиеся за годы слезы в их уголках. Надо же, как предсказуемо. Она в тот раз вновь уходит с его пулей внутри себя. Кажется, они становятся предсказуемыми. В этот раз пулю из неё вытягивают профессионально. Зашивают рану, почти не оставляя следов. Кровь лишь слегка окрашивает повязку. Ей даже кажется, что издалека кровавый узор напоминает звезду. Совсем как на его плече. В голове Наташи стаями клубятся мысли, комната давит на неё, тусклое освещение предрасполагает закрыть глаза и отдаться чему-то прекрасному. Податься. И она поддается. Закрывает глаза и дышит глубоко, вдыхая сырость помещения. Запах будто напоминает о чем-то. О чем-то что уже происходило с ней. Тусклый свет амбара, куда её привел напарник, скрывает ужас на её лице и синеющие губы. От холода и страха. Не за себя. Наташа никогда не видела угрозы в Зимнем. Она знала все его слабые места. Знала его секреты, могла предугадывать желания и читать его мысли. Ей достаточно было просто поймать его взгляд — и она предполагала его следующий ход. Она знала его и точка. Таким какой он есть. Без маски и без устрашающих историй. Но сегодня она увидела кого-то другого рядом с ней. Леденящий голос и туго сжатие губы. Острые скулы ходят ходуном, и волосы развивает ветер. Голос хриплый и тихий, а в глазах совершенно пусто. Не читабельно. Впервые Наташе стало страшно. Она ощутила холод, проходящий по её спине, совсем как рассказывали. И куда бы его взгляд ни глядел — это место тут же, казалось, замерзало под грудой льда. Их цель отчаянно билась в конвульсиях от его жестоких ударов. Он, не останавливаясь, колотил паренька прямо в лобную часть. И ей пришлось трижды окликнуть его, пока он, наконец, не повернул голову и опустил взгляд на её раненное плечо. — Просто пуля, Джеймс. — произносит она, слегка улыбаясь, хотя боль отдает в шею и грудину. Она надеялась увидеть его мягкую улыбку, которая бы облегчила её страдания, но Солдат угрюмо смотрел на неё. Боль, почему-то, стала еще более ощутимой. Он перенес её вес на себя, не говоря ни слова, Наташа, на голову ниже его — хромала, поспевая за ним, почти взлетая над землей. Его металлическая рука слишком крепко держала её талию, но она не смела жаловаться. Когда они оказались внутри какого-то заброшенного помещения он резко опустил её на давно прогнивший от времени стол. Его ножки отчаянно заскрипели, сопротивляясь какому-либо весу. Мужчина прикрыл глаза, стараясь сдержать свою злость. Наташа не могла понять на кого или что он злится. Поэтому продолжала молчать. Солдат резко разорвал ткань её костюма, что бы осмотреть рану. Картина была не особо приятной. — Было бы чем промыть. — сказал он наконец-то. Девушка опустила взгляд на свое плечо и равнодушно кивнула. — Все ровно. — быстро сказала Наташа и подняла свой взгляд на мужчину. — Что с тобой произошло сегодня? — резко перевела она тему, радуясь, что он все еще гладит её предплечье, не собираясь отступать назад. — О чем ты? — не встречая её взгляд, спрашивает Зимний. — Ты прекрасно знаешь о чем я, милый мой. — тихо отвечает рыжая, касаясь его подбородка она все же заставляет мужчину взглянуть на неё. — Джеймс, ты можешь рассказать мне все. — Этого я не могу рассказать. — шепчет он и отворачивается. Наташа резко чертыхается.  — Я не одна из твоих американских дурочек, Барнс! — грубо произносит она. Он поворачивается с ухмылкой на лице. — Ты и вправду не похожа ни на одну из них…-он продолжает хитро улыбаться, а она приподнимает бровь, — Салли была очень милой и отзывчивой, но жутко ревнивой, ты уж точно не такая, — она фыркает и он вновь приближается, продолжая говорить, — Мэдисон была блондинкой с несносным характером, но ты куда несноснее, поверь…- Наташа мягко шлепает его по руке, приказывая молчать. — Что? — удивлённо спрашивает он, — Ты сама начала этот разговор. — Я не спрашивала тебя о твоих бывших ревнивых блондинистых подружках! — серьезно откликается она. — Я прошу лишь ответить мне, что с тобой случилось? — Солдат вновь опускает взгляд. — После того как ты был у Карпова — ты сам не свой! Я хочу знать, в чем причина. Ты никогда ничего не скрывал от меня Джеймс, так мы условились с тобой с самого начала, а сейчас ты уже неделю как молчишь, ты даже не смотришь в мою сторону, будто я пустое место. — яростно выплевывает она мысли накопившиеся за все эти дни. — Надоело играть со мной — так и скажи, я найду другого напарника. На тебе свет клином не сошелся! Он резко поднимает голову и она видит его заледеневшие глаза. — Все сказала? — жестоко бросает он. — Ты не ответил! — А должен? — срывается все-таки мужчина и его лицо оказывается слишком близко к её. Наташа здоровой рукой заезжает ему кулаком по щеке. Хруст раздается эхом по огромному амбару. В следующий миг его губы накрывают её со всей силы. Жестко, отчаянно и горячо. Она мягко стонет, притягивая его к себе как можно ближе. В последний раз они целовались так довольно давно. Их поцелуи всегда были ярким воспоминанием для них обоих, но этот определенно был одним из ярчайших. Он запутывает руку в её рыжие волосы и давит на затылок, а она резко запускает свои пальчики ему под тяжелую крутку. Они продолжают яростно целовать друг друга, его руки теперь стянули верхнюю часть костюма вниз, Солдат прикасается губами к её плечу, оставляет поцелуи вокруг раны. — Мы должны хотя бы перевязать её. — шепчет в полу стоне он. Наташа соглашается в неразборчивом мычании. Джеймс теперь целует её в шею, пока она мягко играет с его волосами. Вот так всегда. Они ненавидят, а потом вновь любят друг друга. Другого не дано. — Никогда не думай о том, что ты можешь мне надоесть, Наташа. — она останавливается, и он смотрит ей прямо в глаза. — Ты все что у меня есть. — отчаянно произносит Солдат. Она не понимает, почему он говорит это именно сейчас. Она больше всего на свете хочет, что бы он рассказал ей, что с ним сделал Карпов. Она хочет, что бы он открылся ей, отдал частичку своей боли. — Ты все мне расскажешь потом, Джеймс? — спрашивает осторожно Романова. — Когда я тебе что-то не рассказывал, любовь моя? — отзывается он со странной горькой улыбкой. Наташа кивает и тянется к его губам вновь. Они растворяются друг в друге. Рана не напоминает о себе, пока его грудь прижимается к её. Она не напоминает и пока он вколачивает её в холодную и шершавую стену, больно ударяя — ускоряясь и не останавливаясь. Наташа совершенно забывает о ней, когда он наполняет её. Когда она взрывается на сотни атомов и молекул. Когда он шепчет её имя, вдыхая запах её волос. Его рука находит её ладонь и сливается с ней воедино. Крепко-крепко сжимая. Будто в последний раз. Она вспоминает про рану когда он все-таки берётся её перевязать и потом невесомо гладит на протяжении всей их ночи, унося боль вместе со своими краткими поцелуями. Наташа рассказывает о том, как планирует показать ему следующим летом озеро Байкал. Они просто обязаны пойти в поход, — говорит она, пока он молча слушает, изредка кивая. — Можешь рассказать мне когда будешь готов, я не настаиваю. — все же вновь произносит она, когда солнце уже почти освещает горизонт. Но Джеймс лишь загадочно улыбается, обнимая её крепче и целуя в податливые губы. Если бы тогда Наташа знала что это их последняя ночь — она бы не тратила её на разговоры. Она резко открывает глаза, слегка вздрагивая. Сидящая рядом Мария Хилл странно косится на неё. — В порядке, Вдова? — спрашивает агент. — Плохой сон из-за чертовых антибиотиков. — отстранено бросает Романофф намекая что не особо жаждет продолжать разговор. Наташа вдруг понимает, все, что у них теперь осталось на двоих — лишь её паучий захват и его советские пули.