Последнее прибежище

– Но и беспамятство не принесло её душе облегчения, моя дорогая Клара, – этими словами мистер Воланд закончил свой рассказ, и за последовавшей паузой раздался первый раскат грома, заставивший очарованных слушательниц вздрогнуть от неожиданности. Непривычно сухой лондонский воздух был пронизан электричеством, а на небе за считанные минуты уже успели собраться низкие кучевые облака, до которых, казалось, можно было дотянуться рукой. Они походили на волны слегка подтаявшего черничного или черносмородинового мороженого, а может и на то и на другое. – Ваш рассказ очень занимателен, но он ничего ровным счетом не объясняет: ни того, откуда берутся эти ваши синие искры, ни где этот Галлифрей… Галлифрей же? – уже неуверенно переспросила Клара, которой история показалась слишком живой, даже правдивой. Но она так искусно была убрана в рамки явно фантастичной истории, что довольно банальная фабула о женщине-судье, признавшей виновным своего любовника и брата мужа в угоне машины и засадившей его в тюрьму, превратилась в некое подобие романа, который хотелось дослушать до конца и именно у этого рассказчика. Клара нервно сморгнула, не понимая, что с ней происходит, потому что Роза, её единственная опора в этой ситуации, поспешно собирала свои вещи, внезапно выяснив, что время, отведенное на обед, уже давно вышло и что она всенепременно получит нагоняй от начальства. – Кларрита, ради всего святого, прости меня, но это опоздание мне точно не простят, – жалобно, но в то же время полушутливо извинилась девушка и оставила уже на другой щеке подруги всё такой же противно-карамельный след, от которого та самая Кларрита поморщилась, но только тогда, когда Роза отвернулась, забрасывая сумку через плечо и кивая, – мистер Воланд… В глазах Клары читалась незримая мольба: «Не оставляй меня тет-а-тет с этим психом! Не оставляй!», – но Роза её проигнорировала, почти бегом направляясь к скрытому от взглядов магазину. А её подруга осталась сидеть на краю фонтана. – Так значит, Кларрита,– её имя, искаженное ради шутки, превращенное в какое-то чужое, в устах этого мужчины звучало как-то по-другому, напоминая раскаты грома. И даже это притягивало, и тут же отталкивало, будто огонь, завораживающий и опасный. То, что этот Теодор был опасен, с каждой минутой становилось всё более заметно. – Светлая, ясная, если переводить с латыни, – продолжил доктор Воланд. – Сказал бы, что оно мне нравится, но это будет ложью… Мне никогда не нравилось это имя, слишком уж явная претензия на святость. Вместо ответа Клара отрицательно замотала головой, пытаясь понять, что же с ней происходит и почему она всё ещё не ушла. Но понять она не могла. Доктор Воланд пугал, но в то же время идти ей сейчас было не к кому. А тут была хоть иллюзия, что она нужна хоть кому-то. Не идти же к отцу, который женился во второй раз, не успела даже пыль осесть на семейных фотографиях после смерти матери. Мисс Освальд преследовала смерть, она забирала всех, кто ей был дорог, оставляя её на пепелище. Клара уже боялась к кому-то привязываться. Потому что она рано или поздно не выдержит… Может, она сама себе надумала эти приступы паники, вообразила, что ребенок её убьет, просто чтобы стало легче решиться на аборт? Время еще было. – Убийство, пусть и нерождённого, – это грех, – словно прочитав её мысли, произнес Воланд и уставился пустым взглядом на грозовую тучу. – Говорят, что грозы – это признак того, что на небесах кем-то недовольны. Скоро начнется ливень, вам следовало бы найти укрытие. – У меня есть зонт, чего нельзя сказать о вас, – парировала мисс Освальд и ехидно добавила: – Знаете, для человека, так плотно знакомого с наукой, вы слишком… ну, не знаю, слишком… – Сентиментален? Вы это слово искали? – с лукавой ухмылкой предположил мужчина. Ему явно нравилась затеянная игра в кошки-мышки, только вот роль мышки Клару совсем не устраивала. – Нет, не его… скорее метафизичен, но это тоже где-то рядом, никто из нас не попал в десятку, – девушка смущенно улыбнулась, поспешно поднялась с парапета и встряхнула свою кофту, прежде чем набросить её на плечи. Воланд последовал её примеру, тяжело опираясь на трость. Казалось, что он и идти быстро сейчас не сможет, но вот его лицо всё еще было таким же насмешливо-спокойным, будто это его совершенно не заботило. – А я и не целился в десятку. Иногда шестерки достаточно, чтобы выиграть приз, как сейчас, например. Вместо ответа Клара вспыхнула, как школьница. Да что он вообще себе позволяет, и почему она никак не отправится восвояси, вместо того, чтобы слушать про какие-то дурацкие искры из уст не особо вменяемого физика из Праги. Да и акцент его был каким-то не таким, как следовало. Будто бы восточный, даже славянский. На первый взгляд, но у Клары, учившейся всегда достаточно прилежно, не было точной уверенности, что призвуки были чешскими, Воланд мог быть изначально родом и не из Чехии, и один слой акцента накладывался на другой, в любом случае она ничего не знала. Но мысль эту ей додумать не дали – спустя секунду мужчина продолжил, и его слова могли сойти за извинение: – Я правильно предположил, ваша улыбка в точности такая, как была у одной моей знакомой. Как жаль, что… Где-то прямо над ними сверкнула вспышка молнии, а секунды через две раздался оглушительный гром, так что именно это за знакомая услышать так и не удалось. Воланд указал набалдашником трости в сторону одной из витрин, будто прося Клару поторопиться, и он был прав, первые капли горячего, пахнущего чем-то мерзким, дождя уже расплывались темными пятнами на слишком раскалённом для Лондона асфальте. Но когда она обернулась в дверях, найдя убежище в чайном магазине, Воланда за спиной не оказалось. Он будто исчез, растворился в сером дожде и раскатах грома. – Я могу вам чем-нибудь помочь? – раздалось где-то в глубине, Клара прищурилась, пытаясь понять, откуда в этом полумраке исходит голос, и наконец заметила в дальнем углу пожилого мужчину в фиолетовом бархатном пиджаке. Он сидел за столом и в тусклом свете настольной лампы разбирал или, наоборот, собирал какой-то заказ. Отовсюду на девушку навалилось громкое тиканье, все эти десятки часов словно ждали, когда она пересечет порог и осознает, куда попала, прежде чем оглушить её своим ходом. Каждые имели свой голос. Те, большие и темные в центре зала, напольные с позолоченным маятником, говорили «прос-ти, прос-ти», те, что были ближе к ней, тоже напольные, но в светлом корпусе, будто все время повторяли «при-вет, при-вет», зеленые на стене твердили «ус-тал, ус-тал», еще откуда-то слева раздавалось что-то вроде «смо-три, смо-три». – Да. Нет. Не знаю, здесь же был чайный? – не найдя ничего умнее, спросила озадаченная Клара. – Чайный? Вы что-то перепутали, милочка, чайного в этих стенах никогда не было, – как-то невесело ответил ей мужчина и снова вернулся к своему занятию, и уже себе под нос пробубнил: – Ходят тут всякие, часы беспокоят… Девушка вернулась к двери с твердым решением во что бы ни стало оказаться в чайном и посмотрела через мутное стекло витрины – но то было слишком грязным, чтобы что-то через него увидеть, так что Клара решительно открыла дверь – там, на улице обнаруживалась гроза и привычная витрина чайного. Но дверь, единственная дверь в чайный вела сюда. В какую-то то ли антикварную лавку, то ли мастерскую часовщика с совершенно непрозрачными окнами. Как такое могло быть? – Ты опять не заперла дверь, – услышала девушка краем уха, когда высунулась под поток дождя, судорожно пытаясь понять что же не так с этим миром. Конца разговора она не слышала, но когда снова открыла дверь, то всё же попала туда, куда хотела – в чайный магазин. Странный день. Очень странный.

***

Клара не слышала ни единого объявления о грядущем курсе лекций. О нём не кричали по телевизору, не говорили по радио, ни в одной паршивой газетке не было ни строчки, в интернете тоже никто ничего не постил, но почему-то все о нём знали. И каждый знавший посчитал своим долгом прийти. Казалось, что в этой огромной аудитории собрался весь просвещенный Лондон. Люди сидели за рядами, сидели на принесённых стульях, сидели на ступенях амфитеатра и даже стояли вдоль стен, так что девушке, занявшей место в девятом ряду у самого центрального прохода, несказанно повезло. Начало лекции было назначено на половину восьмого – время, достаточное для того, чтобы любой работающий или учащийся успел добраться. Но на часах было уже семь сорок, а профессор все ещё не объявился. По этой банальной причине мирный гул уже стал потихоньку превращаться в недовольное роптание. Наконец в дверях появилась девушка. Она не привлекла ничьего внимания, мало ли – ещё одна слушательница, но Клара её тотчас же узнала. Та самая блондинка, что была у фонтана, правда уже не столь несуразно выглядевшая, скорее наоборот, теперь девушка – или все же женщина, Клара так и не определилась, к какому возрастному типу она бы её отнесла – вполне походила на ассистентку профессора с мировым именем. Пропала нелепая фетровая шляпа с фруктами, да и одежда тоже стала подобающей нынешнему мероприятию, хоть и продолжала кричать о том, что у этой блондинки какой-то извращенный вкус на вещи. Клара, тоже не считавшая себя образцом идеального вкуса, всё-таки ещё немного разбиралась в моде, хоть и не следила за ней в последнее время, даже поперхнулась, когда начала разбирать образ на детали. При ближайшем рассмотрении вполне сносный вид буквально кричал, что ассистентка эта за собой не особенно следит: черные туфли с острыми сбитыми носами, надетые на босу ногу, какой-то несуразный клетчатый пиджак, вроде тех, что носили в начале девяностых, вдобавок настолько мешковатый, будто он был снят с чужого плеча. Но наибольшее внимание Клары привлекло черное платье-футляр с металлическими, в духе байкеров, украшениями на поясе. Но при этом каждая из частей, комичных и неуместных по сути для аудитории престижного университета, вдруг оказывалась совершенно уместной и нормальной. Клара медленно поднялась взглядом выше и нервно сглотнула, понимая, что именно её смутило изначально и что она попыталась в тот же момент удалить из головы: над левой бровью все еще безымянной девушки красовалась огромная рваная и уже начинавшая опухать по краям ссадина, заклеенная кое-как пластырем. Вчера, в понедельник, этой ссадины еще не было. «Неужели он её избивает?» – промелькнуло в голове у Клары, пока ассистентка профессора тяжело и неуверенно взбиралась на кафедру. Девушка включила микрофон и постучала по нему указательным пальцем. Звук, похожий на искаженное сердцебиение, пронесся по аудитории. – Доктор Воланд просит извинить его за такую неприятную задержку своего рассказа, – начала она едва слышно, но техника сделала всё за нее, разнеся голос до самой галерки. – Мы попали в небольшую автомобильную аварию, и ему сейчас накладывают швы. Лекция начнётся минут через двадцать, и он настоятельно просит вас еще немного подождать. От этих слов по толпе пошла еще одна волна ропота и разговоров, где-то среди произнесенных слов раздалось что-то вроде «заговор», «исламисты » и «мракобесия». Некоторые люди, ругаясь свозь зубы, принялись пробираться к выходу, но большая часть из уважения к стойкости ученого, всё же решившего не отменять занятия несмотря на полученные травмы, осталась и терпеливо дождалась мужчину, вошедшего в помещение медленным шагом, тяжело опиравшегося на всё ту же трость, что была с ним прошлым вечером. Он поздоровался и попросил извинить его за то, что курс лекций ему придется рассказывать сидя. Лекция началась в восемь – ноль шесть и продолжалась куда больше, нежели кто-либо из присутствующих рассчитывал. Голос профессора тоже как-то незаметно изменился, когда он таки добрался до астробиологии. Видимо, эта тема его как-то крайне сильно занимала, потому что с лица его сошла самодовольная ухмылка. Воланд прикрыл глаза и с трудом поднялся со стула, на котором сидел, и медленно, через силу начал подниматься по рядам, остановившись у восьмого. Теперь он смотрел прямо на Клару, просверливая её взглядом, от которого девушке стало не по себе. На что она рассчитывала? Что он не узнает её? Глупости какие, он видел её только вчера. Может, ей и вправду стоило сесть наверху, чтобы быстро сбежать, когда всё закончится, но нет, она же села на одном из самых просматриваемых мест, и теперь ей пришлось сделать вид, что этот разговор глазами её нисколько не напрягает. Но стоило ей отвести от него зачарованный взгляд, как лектор рассеянно посмотрел на часы и спохватился: – Однако, о возможности существования других, неуглеродных форм жизни на других планетах и о перспективе расширения поиска инопланетной жизни за пределами земной зоны оптимума мы поговорим в следующий раз. Спасибо за внимание… Если у вас есть какие-то вопросы, прошу, не стесняйтесь и задавайте, я постараюсь на них ответить. И тут же по залу начали взлетать многочисленные руки – никто не хотел уходить, не получив ответа, да и сонливости, привычной для нудных рассказов, ни у кого не было ни в одном глазу, пусть время уже неумолимо приближалось к одиннадцати. Ответы на вопросы заняли еще с полчаса, прежде чем собравшаяся толпа начала разбредаться. Клара тоже затолкала блокнот и ручку обратно в сумку и в числе задержавшихся слушателей начала подниматься по ступеням вверх, к выходу. – Фройляйн Клара, вы забыли… – донеслось где-то снизу, будто из преисподней, голос заставил мисс Освальд по привычке обернуться на свое имя. На десятом ряду, явно превозмогая боль от сегодняшних травм, стоял профессор Воланд и протягивал оставленный ею по рассеянности мобильный телефон. Она на секунду замерла, проводив боковым зрением последнего человека, покидавшего помещение, и довольно поспешно сбежала вниз, цокая по деревянным ступеням сбитыми каблуками. Такое ощущение, что с исчезновением последнего свидетеля мужчина переменился в лице и даже позеленел. – Ради всего святого, вам надо было в больницу, а не устраивать такие номера, – Клара попыталась было усадить своего знакомого силой, но тот намертво вцепился в край стола и отказался. – Это просто колено… – донесся тихий, будто сдавленный в тисках голос со стороны лаборантской. Ассистентка, занимавшаяся все время лекции молчаливым выведением на экран правильных слайдов, наконец напомнила о своем существовании. Она будто выросла из-под деревянного пола и теперь, преодолев ступени, заботливо подавала своему работодателю плащ. – Вам не о чем переживать. Мессир, нас ждут. – Да, конечно, Гелла, я помню, дела не ждут, – Воланд как будто рассеянно натянул на голову серый берет, закрывая им залысины, переходившие в высокий смуглый – даже слишком смуглый для чистого европейца лоб. Быть может, среди предков у него были индейцы? Это бы объяснило Кларе многое в странностях нового знакомого, и его страсть к магии в том числе, но спросить она так и не решилась. – Гелла была до меня, мессир. Задолго до меня, – блондинка с услужливым видом поправила профессору отглаженный воротничок черной рубашки и протянула локоть так, чтоб он мог опереться, поднимаясь по лестнице. – Прошу нас извинить, – кивнул мужчина, но предложение помощи проигнорировал и предпочел опереться на свою трость. – Время позднее, места неспокойные, не хотелось бы вас еще более задерживать… Телефон. – Да, конечно, вы правы, и мне очень жаль, что ваше знакомство с Лондоном началось со столкновения с левосторонним движением, – конец предложения мисс Освальд уже адресовала спинам. И да, доктор Воланд, куда бы он ни отправился сейчас, был прав – время было очень поздним, куда более поздним, чем то, в которое она предполагала освободиться, отправляясь сюда. Клара уже на ходу застегнула кожаную куртку и опасливо пробиралась к своему дому. Всю дорогу ей мерещились какие-то тени, будто кто-то незримый следовал за ней след в след. Тень приобрела форму только у самого подъезда. Тощий, долговязый мужчина в совершенно странного вида костюме поймал входную дверь у нее за спиной. Клара смерила его долгим взглядом, стоя у лифта. Он жевал резинку, громко щелкая небольшими пузырьками, и ковырял носом стоптанных мокасин трещину в гранитной плитке у самого лифта. Выглядел этот мужчина более чем жутко, будто был каким-то маньяком, и сверлил девушку каким-то нехорошим взглядом, плотно сжимая в руках черный полиэтиленовый пакет с чем-то прямоугольным. Лифт медленно сполз с двадцатого этажа и со скрипом распахнул свои двери. – Вам какой? – чуть ли не заикаясь от страха, спросила Клара, моля давно забытого в обычной жизни Бога о спасении, когда этот тип в укороченных брюках и в цветных носках втиснулся за ней следом в кабинку. – Тот же, что и вам, – буркнул себе под нос мужчина, и только выдержав правильной длины паузу, за которую сердце у девушки ухнуло в желудок, продолжил: – Мессир попросил меня проследить, чтобы вы добрались до дома без происшествий. – Мистер Воланд? – все еще напугано переспросила мисс Освальд. – Он самый, – кивнул незнакомец, протянув сверток, – это тоже вам. Он уверен, что вы захотите узнать продолжение истории, начатой им вчера, но рассказать лично сегодняшний фрагмент он не может, так что прислал меня с чтением на ночь. Клара выхватила пакет и поспешила выскочить из дверей, чтобы не показывать, что у нее трясутся руки. Она показательно громко загремела ключами, разыскивая нужный в связке. – Хотите чаю? – адресата вопроса на лестничной клетке не оказалось. Это было премного странно, потому что Клара не слышала ни шуршание лифта, ни хлопанье двери, ведущей на лестницу. Внутри пакета обнаружились распечатанные на принтере листы, пробитые дыроколом и сшитые на тонкую красную атласную ленту. Мисс Освальд заварила себе ромашкового чаю и по привычке принялась читать в кровати, лениво скользя взглядом по строчкам. Первая страница начиналась со слов: «Доктор превосходно умел врать…»