***
Девушка не спеша возвращается домой с фабрики. Работать в восемнадцать не лучшее, что могла предложить страна, но её гениальность так и не была признана, поэтому пришлось идти швеёй. Ни сестёр, ни братьев, а отец погиб на фронте… Это должно казаться страшным, но почему-то таковым вовсе не являлось. Не за кого больше беспокоиться, кроме матери, которая целыми днями сидит либо дома, либо на заводе. Сегодня не её смена, поэтому девушка точно знает, что дома уже ждут. Как хорошо, подходя к дому смотреть на горящий в окнах приятный жёлтый свет. Это было бы так, вот только в их квартирке уже месяцев пять, как лопнула лампочка, а на новую тратиться не особо хотелось. Тем не менее, из слегка приоткрытого окна на улицу лился комнатный свет, заставляя девушку волноваться ещё больше. Открытая рама тоже не сулит ничего хорошего. Она положила руку на карман рабочих штанов, проникая в него. Выудив оттуда пистолет, девушка осторожно подошла к двери и позвонила. Нельзя было показать преступникам, если это, конечно, были они, то, что их присутствие обнаружено. Никто не ответил. Это породило ещё большую тревогу в душе девушки. Она резким движением ноги пнула дверь. Та открылась, громко хлопнув по внутренней стене дома. Замки были вырваны. Держа пистолет на изготовке, она прошла внутрь дома, по очереди обследовав каждую комнату, и только в гостиной нашла бумажку, на которой было написано:«Старый ангар в конце улицы. Приходи, если дорожишь жизнью своей матери.»
Сердце девушки ушло в пятки, когда она увидела эмблему ГИДРы в нижнем правом углу. Не долго думая, она выбежала на улицу и побежала к месту назначения, смяв в гневе записку. Просто скорее добраться, домчаться пока не поздно. Вот и он. Опасливо приоткрыв дверь, проникла внутрь и, оставив небольшую щель, чтобы убежать в случае ловушки, медленно начала на ощупь продвигаться вперёд, потому как кромешная тьма скрывала всё. Внезапно свет зажёгся, открывая её взору помещение небольшого размера. В центре стояли четверо в военной нацистской форме, а перед ними на коленях с кляпом во рту сидела женщина. Когда девушка вошла, пленница подняла свой взор и тут же заметалась в сильных руках одного из мужчин. Дверь с громким звуком захлопнулась, преграждая любые пути к отступлению. Позади девушки из тени вышел человек в костюме и с повязкой ГИДРы на руке. — Бросьте оружие, — тихий приказ, но она даже не двинулась с места, тогда он повторил, повышая голос: — Я сказал, бросьте! Пистолет с глухим звуком падает на пол, вызывая эхо в, казалось бы, небольшом помещении. — Вы же знаете, зачем приглашены сюда, Мисс? — спросил неизвестный, обходя её кругом и внимательно оценивая колючим взглядом серых глаз. От его пристального изучения девушке стало не по себе, но нельзя было это показывать, поэтому, надев на себя маску холодного безразличия, она, стараясь звучать как можно более уверено, ответила: — Конечно, ещё бы мне не знать, — гордо поднятая голова должна была создавать иллюзию надменности, но получалось как-то уж очень жалко. — Давайте так, — сложив руки за спиной, начал мужчина, — если Вы согласны, то мы едем на нашу базу и даже стираем этой женщине память, чтобы она не мучилась, а если же против, то… Договаривать смысла как такового не имело, ведь всё было ясно без слов. Пара минут на размышление, и её ответ готов. Мать, словно чувствуя весь ужас этого решения, отчаянно пытается сказать «нет», отчего губы мужчины в костюме складываются в подобие некой усмешки. Как же мерзко. — Я еду с вами, — она бросает последний взор на женщину, с которой уже снимают кляп и верёвки, и шепчет, — я люблю тебя, мам… Слёзы льются из её глаз, но она силится и произносит в ответ: — И я тебя, милая, и я тебя… — Не стирайте ей память, — тихо произносит девушка, сводя брови к переносице и обращая взор к уже поднимающейся на ноги матери. — Я буду молчать, — тихо произносит женщина. — Мы все очень на это надеемся, — холодно с усмешкой произносит мужчина с повязкой на руке. Мать в последний раз обнимает дочь на прощание, прекрасно зная, что больше никогда не увидит её. — Я люблю тебя, — шепчет женщина на ухо своей дочери и осторожно целует в макушку. — И я тебя, мам, — так же тихо отвечает девушка и тоже целует её в уже мокрую от слёз щеку. Под конвоем её уводят из старого ангара, где на пол, сползая вниз по стене, опускается плачущая женщина, постаревшая лет на десять. Свет снова гаснет. На утро её найдут мёртвой со счастливой улыбкой на губах.***
В реальность Снежную возвращает громкий гудок автомобиля. Да, уже пора идти, так не хочется отрываться от нагревшейся за день поверхности, но нужно. Перепрыгнув с одной крыши на другую, она вновь тихо бредёт по ним. Наконец, спустя долгие полчаса, Тень добирается до фонарного столба. Там её уже ждёт Зимний. Мягко спрыгивая с крыши и приземляясь перед ним, она говорит: — Ты точно этого хочешь? Подумай хорошенько. — Я уже давно всё обдумал, — спокойно отвечает Солдат. Он не нервничает, это ни к чему. Барнс давно всё взвесил и тысячу раз переосмыслил. Теперь точно готов. Зимний подходит к девушке и, не раздумывая, протягивает ей обе руки. Она берётся сначала за живую и крепко стискивает её. Перчатки приятно холодят кожу, а может и не они… Снежная достаёт из нагрудного кармана небольшую карточку, по размерам похожую на USB-носитель, и подносит её к металлической руке. Пластины разъезжаются в разные стороны, открывая маленький разъём, куда тут же опускается карточка. Затем детали снова смыкаются, и Солдат ощущает какое-то покалывание в металлической руке. Но сейчас это не особо важно, наверное, так и должно быть. И внезапно девушка зашептала, но делала она это так, чтобы Зимний всё слышал: — Приказ. Сталь. Тридцать четыре. Закат. Холод. Восемнадцать. Жестокий. Побег. Ноль. Конечный поезд. Внутри Солдата что-то начало шевелиться, перед глазами яркими пятнами мелькали образы, картины, а в голове то и дело вспыхивали, как угольки в ещё не потухшем костре, отрывки фраз. Они то появлялись, то исчезали, затягивая мужчину за собой, но две руки крепко удерживали здесь, помогали стоять на земле. Ему казалось, что ноги уже давно оторвались от почвы и сейчас Барнс парит в какой-то невесомости. Всё кончилось так же внезапно, как и началось. Но внутри него что-то разгоралось, а затем снова потухало. Сомнений не было. Это сработало. — Я сохранила её в надежде, что когда-нибудь всё же найду тебя, — произнесла девушка, а затем тихо и отрывисто усмехнулась, — видимо не зря. — Спасибо, — только и смог ответить Солдат, — и прости меня за это. Он, в отличие от Тени, понимал, что они всё ещё держаться за руки, но отпускать не хотел. Пока девушка не заметила, можно было насладиться этим моментом. Кто знает, когда они ещё увидятся теперь? Это был внезапный порыв, чувства, нахлынувшие вместе с памятью, но если раньше Зимний не так сильно был связан незримыми нитями с этой девушкой, то сейчас всё усилилось во много раз. К сожалению пришло время прощаться. Она запоздало выпустила его руки из своих, кивая на извинения, и, пожелав удачи, запрыгнула на ближайшую крышу. Уже стоя там, девушка обернулась и сказала: — Если понадоблюсь, то я всегда рядом, что бы ни случилось, — а затем развернулась и побежала прочь. — Я тоже, — прошептал Солдат, глядя ей вслед. Рассвет поднимался над городом, освещая его своими лучами, заставляя отступать ночную тьму и свежесть. Солнце вставало над городом, когда в дверь Роджерса постучались. Он сонно зевнул и пошёл открывать. На пороге стоял Зимний Солдат. Это больше, чем удивило Кэпа, и, конечно, он чуть на пол не упал, когда Барнс сказал: — Привет, Стиви.