Не бросай меня

— Ты здесь для того, чтобы следить за мной? Не спросил, скорее утвердил Яхико искоса поглядывая на собеседника. Черная, красиво изогнутая бровь Шисуи взмыла вверх иронично изломившись. Откинувшись на спинку дивана Учиха закинул ногу за ногу принимая нарочито расслабленную позу. Итачи всего несколько минут назад покинул комнату отдыха, выделенную им в качестве пристанища и почти сразу после его ухода в здании погас свет. Невидимый хакер, находящийся на другом конце страны начинал вести свою игру. Погружение здания Фонда в полную темноту было необходимым для того, чтобы Итачи сумел беспрепятственно попасть в кабинет директора, расположенного на третьем этаже здания. Но это вовсе не значило, что электричества действительно не было. В комнате отдыха, отгороженной от всех остальных помещений толстыми стенами без окон работал телевизор. На экране сменялись картинки комнат, коридоров и лестниц, следя камерами наблюдения за передвижениями сотрудников охранной компании. После отключения электричества двое охранников пытались связаться с офисом работодателя, но их вызов тоже перехватил Дейдара не пропустив звонок дальше по линии. Они оказались отрезанными от мира и сейчас двое охранников направлялись на нижний уровень, проверить щитки распределения, подсвечивая себе дорогу маленькими фонариками. — Не нужно быть гением, чтобы понять это, — продолжил Яхико, не получив на свой вопрос никакого ответа. — Я не настолько наивен, чтобы поверить, будто Итачи сразу проникся ко мне симпатией. Ты, кстати, тоже. — Ты все неверно понял. — Шисуи издал тихий смешок, встряхнув головой. Его вьющиеся непослушные волосы густыми кудрями упали на лоб. — Я здесь только для того, чтобы прикрыть его, а вовсе не… — О, ради Бога, избавь меня от столь нелепых заверений в искреннем расположении! О твоем отношении ко мне я уже наслышан, — оборвал его Яхико инстинктивно прикасаясь пальцами к разбитому носу. — Я не так глуп, чтобы не замечать очевидных вещей. Итачи подозревает меня, верно?! Поэтому он так легко согласился на мое предложение. И поэтому ты сейчас надзираешь за мной. Он думает, что я замешан в покушении на жизнь Каи? На последнем предложении легкая бравада в голосе, так легко дававшаяся ему все это время подвела и слова вырвались изо рта глухо и хрипло, оцарапав горло. Он старался не думать об этом с того самого момента, как они покинули клинику Цунаде. Целиком погрузился в этот сумасшедший и до безумия простой план. Но игнорировать эти мысли полностью не получалось. Он не мог перестать думать о том, что в эту самую минуту его сестра борется за жизнь. А может, уже умерла и он ничего не может с этим поделать. Яхико никогда не думал, что настанет такой момент в его жизни, но сейчас он отдал бы все, чтобы провести последние минуты жизни Каи рядом с ней. — Я прав? — он поднял упавшую на грудь голову и воззрился на Шисуи полными страха глазами. — Он думает, я убил ее? — Каи еще жива, — поправил Шисуи, но голос его изменился. В нем больше не слышалось неприкрытое отвращение к человеку сидящему напротив. Но и жалости к нему Шисуи тоже не чувствовал. Все в Яхико вызывало в нем кипучий гнев. Как человек безмерно преданный своей семье, Шисуи не мог простить ему зла, причиненного собственной сестре. И он знал, что Итачи думает и чувствует так же. Как бы плохи и натянуты не были их отношения с Саске, Итачи никогда не позволил бы Саске оказаться в похожей ситуации. Он умер бы за младшего брата, даже если бы тот действительно оказался убийцей. Но в Яхико ничего живого и человеческого не шевельнулось, когда он был так нужен сестре. И разве можно винить Итачи в том, что он не мог заставить себя поверить в одночасье изменившееся отношение Яхико? — И, надеюсь, Боги не оставят ее. Эта девочка слишком много вынесла за свою короткую, несправедливую к ней жизнь. Включая тебя. — Яхико только коротко кивнул головой, соглашаясь с его словами. — И ты прав, Итачи не верит тебе. Но я здесь исключительно для того, чтобы помочь ему. На несколько тягучих мгновений воцарилась тишина, за время которой каждый пытался переосмыслить сказанные друг другу слова. Шисуи не отрывал пристального взгляда от лица Яхико, острого и скульптурного в свете тускло мигающих картин на экране телевизора. Он выглядел больным и жалким, как, должно быть, и должен выглядеть человек, в котором внезапно проснулась совесть. Столько лет Яхико избегал смотреть в лицо правде, вымещая всю свою обиду и злость на маленькой девочке, а та только и хотела, что дружить с ним. И к чему это их привело? Да, Яхико бросил все силы, чтобы найти ее, когда Каи сбежала из тюрьмы. Его разъедало желание мести, но он никогда не стал бы пытаться ее убить. И то, что Итачи так думает о нем, показывало насколько низко его о нем мнение. Яхико задумался: когда он успел пасть так низко? Случилось ли это после смерти отца, захватившее его обжигающим желанием мести или он падал уже долгое время, потому и не замечал падения? Наверное именно это и имел в виду Итачи, когда заявил о его незаконной деятельности на поприще адвоката. Яхико тогда плевался ядом и грозил расправой, но Итачи только сочувственно окинул его взглядом и сказал, что он жалок. Да, Яхико был на дне уже тогда. Но хуже всего было даже не осознание собственной ничтожности, хуже всего, что он утащил за собой и Конан. Верная, преданная, всегда готовая выполнить любую, даже самую безрассудную просьбу. Она всегда была рядом и всеми силами пыталась ему помочь. Даже сейчас, пока он безуспешно обхаживал Юки Саёри в расчете завладеть ее огромным приданным, Конан закрутила роман с местным банкиром, что позволяло им жить не завися от благотворительности семьи Учиха. Однако она безжалостно оборвала бы все связи, если бы он так решил и последовала бы за ним на другой конец света. Яхико никогда не задумывался о причинах такой преданности, даже мысли не допускал, но что если Конан испытывает к нему чувства? Он помнил их роман, ничем не отличающийся от других отношений Яхико и он разорвал его, как только чувство новизны прошло. Он не мог представить, что каким-то своим поведением в этот период мог возбудить в Конан любовь к себе. Не плотские желания, так часто путаемые с похотью, а настоящие искренние чувства. Он должен разобраться с этим, как и наладить отношения с сестрой. Он должен навести порядок в своей жизни и повзрослеть, наконец! Он поднял голову и взглянул на экран телевизора. Двое охранников быстро поднимались по ступеням лестницы. Один шел впереди, сжимая в руках ствол автомата, резко дергая дуло из стороны в сторону, точно ожидал, что в любой миг на него набросится противник. Второй, чуть позади, прикрывая тыл. Фонарики они закрепили на плечах, в специальных петлях, чтобы освободить руки. Опытные военные в прошлом, они слишком быстро поняли, что произошла диверсия. — К нам гости, — оповестил Яхико, заставив Шисуи перевести взгляд на экран телевизора. Тяжело вздохнув, словно на плечах его лежала вся тяжесть мира, Шисуи лег на диван, накрываясь сверху тонким пледом. Яхико поднялся и подошел к нему, чтобы завершить маскировку — покрыл голову Учиха полотенцем и пристроил сверху грелку со льдом. Потом вернулся на свое место и приготовился ждать. Через мгновение телевизор потух. *** Итачи добрался до лестницы ведущей на второй этаж без особых затруднений. Его осторожные шаги тихим эхом отражались от стен пустого, покинутого всеми здания. Рельефная штукатурка на стенах, лепнина под потолком, гладкие поверхности стеклянных дверей и панелей из натурального дерева — передавали заботу и любовь, с которой Каойя-сан относился к Фонду. В интерьере чувствовалось дыхание женщины, ее непостоянное настроение и капризный нрав. Это здание принадлежало Каи, оно идеально подходило ей. Итачи с легкостью мог представить любимую в стенах Фонда: как она входит в его двери, стук каблуков эхом разлетается под потолком, как она раздает указания сотрудникам или проводит деловые встречи в конференц-зале. Сотрудники любили бы ее, потому что Каи невозможно не любить. Она умела располагать к себе даже не прилагая к этому никаких усилий. Ее природное обаяние, наивный блеск глаз и очаровательная улыбка способны были обезоружить самых отъявленных противников. Но суждено ли этому сбыться? Он ощутил дрожь в пальцах, когда нечаянная мысль стремительно унесла его сознание в стены забрызганной кровью палаты. Перед глазами мгновенно пронесли сотни картин, одна страшнее другой, и в каждой из них он терял ее навсегда. Итачи потребовалось немало усилий, чтобы заставить свое окаменевшее тело двигаться. Он прислонился к стене и, судорожно глотая пересохшими губами воздух, сполз по ней на пол. У него не было сил бороться с чудовищными кошмарами, всплывающими в его сознании точно стая китов всплывала, чтобы вдохнуть воздуха. Он чувствовал, что каждый вздох его кошмара отнимал его жизнь. Мужчина встряхнул головой, разметав по плечам длинные пряди, которые черными щупальцами обвили его лицо и шею. Но даже эта мера не помогла отогнать непрошенные мысли. Его обсидиановые глаза невидяще смотрели перед собой, в груди нарастало напряжение, как бывает у ныряльщика, слишком быстро поднимающегося на поверхность. Еще немного и сокрушительное давление разорвет его грудную клетку. Стиснув зубы, Итачи заставил свое тело повиноваться, медленно, как в замедленной съемке, подняться на ноги. Сделать шаг. Потом еще один и еще. Он медленно шел по коридору, но казалось, что он мчится со всех ног, стараясь убежать от пугающих его мыслей. Итачи не хотел позволять себе думать о том, что, возможно в этот самый миг, борьба для Каи закончилась. Кровь вытекла из тела и сердце больше не бьется. Не хотел представлять себе ее посиневшее лицо, широко распахнутые бесцветные глаза, которые больше никогда не взглянут на него и не увидят все то, что могла видеть только она. Холодные губы никогда больше не растянуться в улыбке для него. Ее голос больше никогда не коснется его слуха… Он должен был остаться с ней. Должен был отдать свое сердце! Напряжение в груди нарастало и Итачи согнулся пополам, заходясь в приступе кашля. Рот наполнила вязкая жижа, брызнула алыми пятнами на руки — свернувшаяся кровь. Кровотечение, где бы оно ни было, остановилось и теперь организм стремился исторгнуть из себя все чужеродное. Он даже не мог умереть вместе с ней. Телефон в его руке завибрировал, сообщая о пришедшем текстовом сообщении. Яхико сообщал, что охранники догадались о диверсии и сейчас поднимались наверх в поисках нарушителей. Сделав несколько поверхностных рваных вздохов, Итачи буквально задушил приступ кашля. Он слишком далеко зашел, чтобы останавливаться на полпути. Он должен заставить заплатить виновного и расплата будет жестокой! Свыкнувшись с этой мыслью, Итачи буквально почувствовал, как его тело налилось энергией, готовое выполнить любое его приказание. Он заставил ноги идти и те повиновались. Перескакивая сразу через две ступени он поднялся на второй этаж с рядами расставленных вдоль стен мягких, обитых натуральной кожей, кресел, с большими горшками высоких фикусов и бамбука, расставленных по углам и отгороженных стеклянными стенами рабочих кабинетов. Он пробежал по этажу, ни на чем не останавливая взгляда, пока не достиг противоположной стороны и лестницы, ведущей на следующий этаж. На третьем этаже почти не было кабинетов, только конференц-зал, скрытый от любопытных взглядом длинными лентами вертикальных жалюзи. Через большие окна днем заливался солнечный свет, наполняя помещение призрачным мерцание множества стеклянных поверхностей. Кожаные диваны и кресла, точно парили на паркете светлого дерева. Но сейчас этаж утопал в темноте. Стол секретаря рядом с запертой дверью кабинета директора, единственной запертой дверью во всем здании. Включив подсветку на телефоне, Итачи внимательно осмотрел дверь и замок. Ничего не обычного. Мужчина ожидал увидеть что-нибудь более экстравагантное — скан отпечатков пальца, устройство, считывающее сетчатку глаза или замок, реагирующий на звук голоса. Хотя бы кодовый замок или такой, что отпирает специальная ключ-карта. Но замок на двери кабинета директора был самым обычным и открывался обыкновенным ключом, которого у мужчины, конечно, не было. Итачи тщательно осмотрел стол секретаря, пытаясь обнаружить хоть что-нибудь, что можно использовать в качестве ключа. Через несколько минут основательного обыска, ему удалось найти упаковку крупных канцелярских скрепок. Высыпав пару на ладонь, проворно работая пальцами, он распрямил их и загнул особым образом края. Вернулся к двери, присев на корточки и вставив самодельные отмычки в замочную скважину. Вскрывать замки Итачи научил Дейдара несколько лет назад, пустившись в пространную лекцию о том, что хакер это не тот человек, что способен за считанные секунды опустошить чужой банковский счет и сделать себя богатым, а тот, для которого не существует запертых дверей. И если он не может с чем-то справиться благодаря компьютерной программе, то приходится брать в руки инструмент. Итачи открыл только один замок в своем офисе и больше не пользовался приобретенными навыками. Обычно корочки адвоката было достаточно, чтобы перед ним распахивались интересующие его двери. Прокрутив отмычки несколько раз, стараясь нажимать на затворы замкового механизма, он, наконец, услышал долгожданный щелчок и дверь открылась. Скрыв следы своего вмешательства, Итачи скользнул в кабинет, запирая за собой дверь. Кабинет директора представлял собой небольшое темное пространство — черные стены и пол, цвет свинца на потолке, одно маленькое окно задернутое плотными римскими шторами, минимум мебели в строгих и лаконичных очертаниях. Это помещение не располагало к посещениям. На рабочем столе из матового черного стекла на тонких хромированных ножках не было ни компьютера, ни телефона, ни записной книжки — ничего, что указывало бы на то, что здесь действительно работал человек. Единственное, что разбавляло безликость кабинета — единственная рамка с фотографией на краю стола. Подсвечивая себе телефоном, Итачи взглянул на снимок. Крошечный, тщательно завернутый в розовую пеленку с кроликами младенец смотрел на него близорукими синими глазами. Круглое красное личико, плотно сжатый ротик, длинные черные ресницы — Каи. Даже младенцем она притягивала к себе взгляд. Фотографию сделали явно в скорости после рождения девочки, малышке очень не нравилось находиться вне материнской утробы и, судя по сердитому личику, она готовилась устроить скандал по этому поводу. Тело малышки обнимали ласковые руки женщины, но самой ее на снимке видно не было. Итачи коснулся подушечками пальцев крошечного личика. Ему до безумия хотелось знать, какой была Каи маленькой девочкой? Как она проказничала? Как ее маленькие ручки с липкими пальчиками обнимали дорогих ей людей? Он встретил Каи, когда она уже была сломлена трагической смертью матери и вся дальнейшая ее жизнь отнюдь не была приятным путешествием. Она не заслужила ничего из того, что произошло с ней, вот почему он хотел знать, какой она была, когда ее детство было беззаботным и счастливым. Поставив рамку с фотографией на место, Итачи огляделся по сторонам. Он проник в этот кабинет вовсе не для того, чтобы предаваться сентиментальным рассуждениям. — И где же здесь сейф? — едва слышно пробормотал он, окидывая гладкие стены оценивающим взглядом. Гладкие деревянные панели плотно прилегали друг другу, так что сложно было определить где заканчивалась одна и начиналась другая. Итачи со скрупулезной тщательностью прощупывал стены и пол, в поисках спрятанного от посторонних глаз сейфа. Теперь он понимал, почему Каойя-сан выбрал именно свой кабинет в Фонде местом хранения самых важных документов. Найти спрятанный сейф мог только тот, кто точно знал, где тот находится. Итачи несколько раз обошел по периметру кабинет, тщательно обстукивая декоративные панели, с дотошностью исследуя стыки и швы в надежде найти потайную кнопку или рычаг, прежде чем вернуться обратно к столу. Он не видел ни одной зацепки, указывающей на то, что сейф действительно здесь был. Итачи обследовал стол и стул, на предмет скрытых кнопок, но предметы мебели тоже ничем не помогли. Больше в кабинете не было ничего, что могло иметь отношение к скрытому сейфу, разве что… Итачи отступил на середину комнаты и еще раз пробежал взглядом по стенам, полу и потолку. Он не мог ошибиться. В два коротких шага он приблизился к окну, задернутому римской шторой из плотной поглощающей свет ткани и дернул за маленький шнурок. Мужчина ожидал такого результата, но, все же, не смог подавить вздоха облегчения, когда штора, вместо того, чтобы поползти вверх собираясь в складки, осталась неподвижной, а позади него раздался негромкий щелчок. Итачи обернулся, подсветив фонариком темный угол комнаты. Планка паркетного пола слегка поднялась вверх. Приблизившись к ней, он осторожно пальцами поддел толстую древесину, вынимая ее из пазов. А под ней оказалась узкая стальная плита с монохромным экраном и цифровых клавиш, собранных в компактную группу. Он испытал настоящее облегчение, когда, наконец, нашел сейф, но потратил слишком много времени на его поиски. Теперь же ему предстояло подобрать код, которого Итачи не знал. И это тоже отнимало и без того дорогое время. «Один пошел к тебе», — пришло сообщение на телефон, заставив Итачи выругаться. Меньше всего ему нужно было, чтобы кто-то торопил его. Однако он не мог просто переждать, пока охранник уйдет. Он должен покинуть кабинет прежде, чем его обнаружат здесь. И уходить без документов он не собирался. Если его обнаружат здесь, жизнь Яхико и Шисуи окажется под угрозой, а рисковать здоровьем кузена Учиха не хотел. Он никогда не сможет смотреть в глаза племянницам и Кейко, если с Шисуи что-нибудь случится по его вине. Подскочив на ноги, Итачи снова окинул кабинет взглядом. — Ну же, Каойя-сан, помогите мне, черт возьми! В кабинете ничего не изменилось. Все те же голые стены, пол, потолок, стол, стул и единственная фотография в рамке из необработанной древесины. Фотография Каи, сделанная в день ее рождения. Что-то щелкнуло в его сознании, стоило Итачи осознать это. Он бросился к столу, схватил рамку и жадно сжал в пальцах. День рождения Каи! Вот подсказка, которую он так просил и понять ее не мог никто, если не знал правды ее рождения. Руки женщины, обнимающие малышку, любой решил бы, что это Нами, но правда была в том, что на фото Каи находилась со своей родной матерью — Харукой Хьюга. Не было ничего странного в том, чтобы сделать кодом замка на сейфе дату рождения собственной дочери, вот только какая это дата? Дрожащими руками Итачи разломал рамку, не обращая внимание на то, что стекло треснуло и оцарапало его ладонь до крови. Его пальцы оставили кровавые следы на толстой фотобумаге, когда он перевернул снимок. Дату вывели карандашом в самом углу и она почти истерлась, так часто фотографию держали в руках. Итачи тщательно изучил дело Каи и прекрасно знал, когда у нее день рождения, но в виду последних открытий ее происхождения, он не удивился, что дата на снимке была другой — сегодняшнее число. Итачи не смог подавить горькой усмешки иронии судьбы. Двадцать лет назад в этот день Каи появилась на свет и стала самым долгожданным подарком для отца и своей матери, и спустя двадцать лет ее жизнь могла оборваться в тот же день. Стоило только подумать о стрельбе, как все его самообладание обернулось душащим беспокойством и страхом. Он не мог позволить себе расслабиться, не сейчас, когда находился в шаге от желанной цели. Он быстро приблизился к сейфу и ввел код. С тихим щелчком дверца отварилась. В маленьком узком сейфе, в который с трудом протискивалась рука взрослого мужчины, находилась одна единственная папка, но она заполняла собой все пространство сейфа. Итачи ловко поддел края папки пальцами и вытащил ее. У него не было времени, чтобы заглянуть внутрь. В коридоре послышались приближающиеся настороженные шаги. Он закрыл сейф и опустил на место съемную планку пола, прежде чем тенью метнуться к двери. Он только успел потушить подсветку телефона, когда в дверном замке провернулся ключ. *** Фугаку ворвался в маленькую палату подобно вихрю. Лицо его было бледным, волосы в беспорядке и по ним стекала дождевая вода, а в глазах горел лихорадочный огонь страха. Во всем его виде отчетливо отражалось то, с какой поспешностью, не задумываясь о том, что надевал и как, мужчина торопился в больницу. Ему позвонили около часа назад, сообщив о том, что его младшему сыну срочно нужна операция и нет никого, кто в состоянии подписать соответствующие документы. Он торопился, как только мог, но мужчине все равно пришлось потратить немало времени, чтобы добраться до больницы. И уже по прибытии он узнал, что его жена потеряла сознание и теперь находится под надзором врачей. — Микото! — он бросился к ней, сжимая ладонь супруги с такой отчаянной силой, словно боялся никогда больше к ней не прикоснуться. — Что случилось? Как ты? Что с Саске? Фугаку говорил быстро и сбивчиво, желая получить ответы на все вопросы сразу. Микото не сдержала улыбки, при виде очевидного беспокойства мужа, а ведь этого человека считали непроницаемым для любых эмоций. Но сейчас он буквально трясся от охватившего его беспокойства. — Саске на операции, — сказала она, успокаивающе поглаживая руку мужа. Сама испытав страх за жизнь младшего сына, Микото не могла больше испытывать злость, видя, что и Фугаку так же дорожит их детьми. — Они попали в аварию с Итачи. У Саске сильно повреждена рука, врачи пытаются спасти его пальцы. — Но жить он будет? — тут же задал он очередной вопрос. Микото кивнула. — А Итачи? Он в порядке? — Не знаю, — честно призналась женщина и испустила судорожный вздох. — Они приехали вместе, но потом Итачи исчез и никто больше его не видел. Надеюсь, ничего серьезного. — А ты? Что с тобой случилось? — Фугаку окинул ее внимательным взглядом, стараясь оценить каждый кусочек ее тела и понять, настолько все плохо. — Со мной все в порядке. Просто небольшой обморок. Сильно перенервничала, — она снова улыбнулась мужу, ловя его взгляд. — Хорошо, что ты приехал. Фугаку несколько секунд смотрел на нее не мигая, а потом женщина увидела то, чего никогда не предполагала увидеть в своей жизни. На глаза ее мужа навернулись слезы. Его губы дрожали и поэтому он заговорил не сразу. — Как я мог, — он запнулся, охватившие мужчину чувства распирали его грудь изнутри и он опасался, что разлетится на куски. — Если с тобой или с мальчиками что-то случится я не смогу жить. Мне так жаль, что я не смог быть тем мужем, которого ты заслуживаешь. Я никогда не смогу простить себе этого. Я… Двери палаты отворились, заставив его слова замереть на губах. Вошедший врач, женщина средних лет с красивыми и добрыми глазами цвета кофе с молоком мило им улыбнулась. — Микото-сан, вижу, вам уже лучше. Женщина кивнула и, прежде чем успела что-либо ответить, в разговор включился Фугаку. — Доктор, с ней все в порядке? — Со мной все в порядке, — возразила Микото, приподнимаясь на подушке, чтобы лучше видеть комнату. — Скажите лучше, как мой сын. — Операция еще идет, — ответила доктор, — и пока у меня нет подробностей. Что до вас, Микото-сан, мы сделали несколько анализов. Микото заметила карем глаза как напрягся ее муж, вытянувшись в струну. Как затаил дыхание, ожидая дальнейших слов. Она не могла ненавидеть этого человека, не могла злиться или осуждать его. Фугаку не был идеальным мужем и отцом, но все, что он делал в своей жизни, все направлено на то, чтобы его семья ни в чем не нуждалась и не знала бед. Она никогда не думала, что ее муж может быть настолько беззащитен, как оголенный нерв, настолько уязвим перед чем-то, на что не мог повлиять. Микото видела, как снедали его вопросы, озвучить которые мужчина был не в состоянии. — Я чем-то больна? — она не понимала, что сказала это, пока не услышала собственный голос, доносящийся точно из далека. Взгляд женщины не отрывался от лица супруга, на котором стремительно менялись краски и выражения. — Я не назвала бы ваше состояние болезнью, Микото-сан. Но оно, конечно, не слишком обычно. — Что вы хотите этим сказать, черт возьми! — в повелительном голосе мужа Микото услышала ту же сталь, что часто наполняла речи Саске и значительно реже, но вырывалась и у Итачи. — Я хочу сказать, — начала врач, но по лукавому блеску ее глаз Микото сразу же догадалась о том, что именно та хотела сказать. А вот взволнованный Фугаку легкой насмешки не уловил, — что обморок Микото-сан был вызван причинами не относящимися к патологии. Ваша жена, Фугаку-сан, ждет ребенка. — Ребенка? Прошло множество времени, прежде чем Фугаку обрел дар речи. Он несколько раз моргнул, словно сомневался, что все происходит на самом деле. Что он не спит и не погиб по дороге в больницу. Спроси его сейчас и мужчина точно не смог бы вспомнить, как именно добирался до больницы. Все, что случилось с ним до этой минуты просто перестало существовать. Он жадно скользил взглядом по лицу доктора, точно намереваясь поймать ее на лжи, но та только улыбалась, позволяя ошарашенному мужчине свыкнуться с внезапными новостями. Микото тоже казалась удивленной, но в гораздо меньшей степени. Для женщины уже родившей на свет двух великолепных сыновей в беременности не осталось ничего удивительного, только предвкушение утренней тошноты, отеков и перепадов настроения. — Вы уверены? — все еще не верил Фугаку. — Безусловно. Нам еще предстоит сделать несколько тестов, чтобы определить точный срок беременности, но в том, что Микото-сан в положении нет никаких сомнений, — она перевела взгляд на Микото. — Теперь отдыхайте и набирайтесь сил, Микото-сан. Я зайду к вам позже и мы возьмем анализы. Микото не чувствовала себя больной, но спорить сейчас с решением врача на глазах у едва живого от пережитого потрясения мужа посчитала плохой затеей. — Попросите кого-нибудь сообщить нам как только появятся вести о состоянии Саске, — попросила она, прежде чем врач успела покинуть палату. Как только за женщиной в белом халате закрылась дверь, Фугаку бросился к постели жены и сжал в дрожащих руках ее ладони. В ее маленьких прохладных пальцах сосредоточилась вся его жизнь. Фугаку никогда не молился, никогда не считал себя человеком набожным, но теперь он был благодарен высшим силам за то, что они подарили ему такую прекрасную жену. — Микото, милая… Его грудь распирало от невообразимой любви к супруге, скорби о собственных поступках, заставивших ее испытать разочарование в нем и неудержимой радости. Фугаку хотел этого ребенка даже больше, чем ждал появления своего первенца. — Я знаю, — откликнулась Микото, понимая, что муж просто не в состоянии внятно мыслить. — Но этому ребенку потребуется самый лучший отец в мире, на меньшее я не согласна. — Я все сделаю, — клятвенно заверил Фугаку готовый принести любые жертвы на благо будущего малыша. — Я никогда больше не разочарую тебя, любимая. Он порывисто прижал ее к себе и накрыл рот женщины долгим нежным поцелуем. И как же восхитительно он чувствовал себя в этот момент, словно вернулся домой после долгих скитаний. Они не были в ссоре и недели, но, казалось, прошла целая вечность. Ее неповторимый аромат и вкус губ — волшебный эликсир, наполняющий его жизнь смыслом. Ни одна другая женщина в мире не могла сделать его таким счастливым и таким полноценным. Ни одна другая женщина не могла сравниться с ней. Она не сдержала тихого смеха, когда жадные губы супруга пробежались по ее шее и прижались к чувственному месту за ушком, вызвав легкую щекотку. — Ты должен помириться с мальчиками, — наставляла женщина, расслабляясь в объятиях мужа, сама не зная, как сильно скучала по этим моментам. — Особенно с Итачи. Он очень зол. — Я знаю и клянусь все исправить. Можешь на меня положиться. — Именно это я и собираюсь сделать, — прошептала Микото, спрятав лицо в основании шеи мужа, стараясь как можно ближе прижаться к нему. *** Яхико следил взглядом за медленно прохаживающимся от одной стены к другой охранником и за дулом автомата, выписывающие круги от его головы к голове притворяющимся спящим Шисуи. Нет, их еще не раскусили, но и глупцами охранники не были и сразу смекнули, что без этих двоих дело не обошлось, но пока не могли с точностью сказать, что же именно они сделали. Поэтому один охранник пошел проверить периметр, а второй остался здесь, следить за ними. Охранник описал круг по комнате и остановился рядом с диваном. Яхико с замиранием сердца ждал этого момента, когда же вооруженный человек сообразит взглянуть в лицо Шисуи и обнаружит обман. Он напрягся, все его тело превратилось в натянутую, готовую в любой момент спустить стрелу тетиву. Охранник наклонился вперед, протянул руку, намереваясь сорвать с лица Учиха полотенце. Краем глаза Яхико заметил, что и Шисуи напряженно застыл в ожидании. Кулаки мужчины сжались и Яхико не завидовал носу охранника, когда тот ощутит на себе мощь этого сокрушительного удара. Но прежде, чем пальцы охранника сжали ткань полотенца прогремел выстрел. Охранник дернулся и всем корпусом развернулся к двери, реагируя на звук выстрела. Яхико тоже отреагировал, вскочив с места, а вслед за ним, подорвался с места и Шисуи, сбрасывая одной рукой сооружение из полотенец с головы, а другую занося для удара. Прежде, чем Яхико успел что-нибудь сообразить, охранник грузно повалился на пол, автомат выпал из его рук и первым, порывистым движением, Яхико пнул оружие носком ботинка, отбив его подальше в сторону. Шисуи уже навис над бесчувственным охранником и заламывал ему руки за спину. — Что ты делаешь? — удивленно спросил Яхико. Его единственным намерением было бежать и мужчина не мог необходимости задержки. — Нужно его связать, — деловито пояснил Шисуи. Он выглядел так, словно проделывал подобные процедуры не один раз. С невозмутимым лицом и поражающей воображение сноровкой он обследовал карманы охранника, вытащив рацию и связку ключей и засунул к себе в карман. — Найди что-нибудь. Яхико огляделся по сторонам, в поисках подходящего для связывания объекта и заметил удлинитель. Через минуту он вернулся держа в руках несколько метров кабеля. К тому времени Шисуи уже усадил охранника, оперев спиной на диван. Он мастерски скрутил петлю из кабеля и накинул на сомкнутые за спиной руки бесчувственного охранника, несколько раз обмотал провод вокруг плеч мужчины, чтобы сковать движения рук и закрепил узел. Довершив дело, затолкав в рот охраннику кляп из скомканного полотенца. Шисуи потребовалось не больше пары минут, чтобы закончить с охранником. — Идем, — коротко приказал он, выпрямившись. Яхико окинул взглядом связанного человека с кляпом во рту, валяющийся в противоположном углу комнаты автомат. Только сейчас до него в полной мере начало доходить, что же произошло. Выстрел, который они слышали, ничего хорошего не предвещал и, скорее всего, достиг цели. Учиха либо мертв, либо ранен, но, судя по тому, что повторного выстрела не прозвучало, первый был смертельным. А, значит, все усилия были напрасными и, сбежав сейчас, Яхико оставит документы и единственную возможность выяснить личность, стоящую за убийством его отца и покушением на сестру. Шисуи с самого начала предупредил, что не собирается ввязываться во что-то опасное и рисковать жизнью, и не должен был, потому что это не его долг, но Яхико был готов рискнуть. — Я пойду один. Я найду Итачи и документы. Без них я не уйду. Шисуи скользнул по нему оценивающим взглядом и кивнул. — Я подгоню машину к главному входу. Не задерживайся, — и, открыв двери, скрылся в темном коридоре.