Не бросай меня

— Открой двери и выходи, Учиха Итачи, — приказал властный, хорошо поставленный голос, как только шум, отражающий эхо выстрела утих. Итачи потянулся рукой к ручке двери. Охранник успел отпереть замок, но дверь так и оставалось запертой. — Предупреждаю, — снова заговорил незнакомец, голос которого ничего не говорил Итачи, — от опрометчивых действий, господин адвокат. Я увижу любую вашу уловку, даже через запертую дверь. — Значит, ты пользуешься военным оборудованием, — заключил Итачи достаточно громко, чтобы оппонент расслышал его слова. — Тепловизор, верно? — Не вижу, как это может тебе помочь? — отозвался отчужденный голос профессионала ни раз отнимавшего человеческую жизнь и прекрасно понимая, насколько хрупка эта субстанция. — Никак, — согласился Учиха, открыв, наконец, дверь. — Просто, мне было любопытно, что помогло тебе видеть в кромешной темноте, чтобы совершить такие точные выстрелы. Он стоял в проходе в кабинет и смотрел на смутно выделяющийся на фоне темного коридора лишь еще большей чернотой человека. Глаза Учиха еще не успели достаточно привыкнуть к свету, но и того, что он видел, было достаточно. Он видел закутанный в черное силуэт, почти полностью сливающийся с окружающим мраком, в то время, как форма охранника, лежавшего всего в паре шагов от ног Итачи, выделялась довольно светлым пятном. Убитый лежал на животе, лицом вниз, руки безвольно раскинуты в стороны от туловища. Под телом, на уровне груди расползалось пятно черной глянцевой крови. Один выстрел, точно в сердце. Убийца определенно предполагал, что ему придется работать в условиях полной темноты и подготовился. Итачи смотрел на него, пытаясь уловить влажный блеск глаз на бледном лице, но видел только черную бездну. — Зачем ты убил ее? — спросил Итачи. Всеми силами своего существа он старался гнать от себя мысли о смерти Каи, но теперь, стоя лицом к лицу с ее убийцей, он хотел получить ответ. Хотел знать, что еще есть шанс для хрупкой надежды. — Заканчивал то, что не сделал в первый раз, — пожал плечами убийца, но Итачи не мог разглядеть этого жеста, зато отчетливо услышал шелест ткани. — Мне заплатили за двойное убийство и я просто должен был довести дело до конца. — Кодекс чести, — фыркнул Итачи не стараясь скрыть омерзения, которое произвело на него признание убийцы. Тот проигнорировал его тон. — Вовсе нет. На самом деле это ты не оставил мне иного выбора. — Что ты хочешь этим сказать? — Итачи вскинул голову, попутно соображая, какую игру затеял киллер? Пробудить в нем чувство вины? Что же, ему вряд ли удастся сделать то, что под силу только Учиха Итачи и чем он упивается последние пару часов. Он знал, что виноват, что подвел ее. Что обещал защитить, но так ничего и не сделал. Его даже рядом не было, когда она нуждалась в помощи. Когда ее кровь вытекала из тела. Когда она ловила губами последний вздох. И даже сейчас, вместо того, чтобы ждать жестких слов Цунаде о том, что она сделала все, что было в ее силах, Итачи не остался. Он испугался боли, с которой не сможет справиться. Испугался остаться один со своим чувством вины. Он сбежал, как последний трус. Сбежал, чтобы провести остаток своей жизни в поклонении мщению и ненависти. — Только то, что тебе следовало найти эти документы раньше, Итачи. Вчера или, может, неделю назад и ничего этого не случилось бы, — вздох убийцы, будто он смертельно устал повторять одно и то же, прозвучал подобно раскату грома. — Я должен был заставить тебя действовать. Эти проклятые документы… — он запнулся, подбирая слова, надеясь, что темнота помещения скроет его от посторонних глаз, но Итачи уже достаточно привык к темноте, чтобы заметить, как убийца повесил голову, качая ей из стороны в сторону. Будто сам не может поверить в то, что происходящее реально. Что он убил троих человек за один день, одну женщину ранил и, возможно, это далеко не конец. — Вообще-то, я не люблю убивать сверх необходимого. Я зарабатываю на жизнь убийством, но я не псих, понимаешь о чем я? Но этот заказ, черт, он уже отнял слишком много жизней. Ты думаешь, мне легко было убить ее? Такугава Каи, девочка, которую втравил в эту историю собственный папаша. Когда она смотрела на меня, ее глаза… Боги, я видел в них столько чистоты и искренности. Я будто не знал ничего хорошего в жизни до той минуты, пока не заглянул в ее синие глаза. Я… Итачи мучительно стиснул кулаки с такой силой, что кожа была готова полопаться от натяжения. Он не знал, каким умопомрачительным усилием заставил себя стоять на месте, а не схватить ублюдка и заставить его давиться собственными словами. Разум еще правил над израненным сердцем, не способным больше сносить нападки судьбы. Оно требовало отмщения ради себя и Каи. Ради ее прекрасных глаз, в глубины которых он никогда больше не сможет заглянуть, ради ее голос, который больше никогда не позовет его по имени, ради ее улыбки, которая больше никогда не тронет ее манящих губ. Сердце требовало крови. Морей и океанов крови, чтобы выразить свою скорбь и слезы, которые, увы, сердце не способно пролить. Но разум крепко держал оборону, напоминая Итачи, что тирада убийцы не больше чем повод, чтобы вывести его из равновесия. Заставить совершить ошибку. Проиграть в этой жуткой игре на поражение. Итачи опустил голову. Волосы упали темной пеленой, закрывая его лицо от ищущего взгляда убийцы. — Мне всего лишь нужны документы, — продолжал говорить киллер и искренность его слов могла убедить даже святого, — и эта чертова история закончится здесь и сейчас. Никто больше не пострадает. Мне не придется убивать тебя, твоего кузена и последнего живого Такугаву. Просто, отдай их мне. Покончи со всем этим кошмаром. — Кошмаром? — голос Итачи прозвучал странно. Он вскинул голову, прожигая убийцу взглядом, но тот не мог видеть выражения его лица. В приборе тепловизора наемник различал только белое пятно, в красной окантовке, обозначающее тело человека. — Что ты знаешь о настоящем кошмаре?! И вдруг, стремительно, точно разворачивающаяся кобра, бросился вперед. Убийца, не ожидавший от противника такой прыти, отпрянул, стараясь увернуться, выстрелил раз, другой… Но Учиха, словно почувствовав, пригнул голову. Обе выпущенные из пистолета пули пролетели у него над головой и врезались в стену позади, оставив лишь неприятный звон в ушах. Мужчина даже не обратил на этот дискомфорт внимания и продолжил движение по выбранной траектории прямо к цели. Наемник неуверенно замотал руками, пытаясь исправить положение. Тепловизор, который так прекрасно зарекомендовал себя на длинной дистанции, достаточной чтобы прицельно выстрелить, в близи стал совершенно бесполезен. Перед его глазами мелькало яркое пятно, окаймленное красным, но понять куда именно он целится, убийца уже не мог. Не осталось на это и времени. Наемник успел сорвать маску прибора с головы, оказавшись в полной темноте, совершенно беспомощный. И тут же его сбили с ног, точно тараном. Убийца попятился назад, пытаясь сохранить равновесие, но не сумел. Ноги его оторвались от пола, а его самого подбросило вперед и вверх. От столкновения с полом у него выбило воздух из легких, а пистолет вылетел из рук и исчез, в окружающей темноте, но убийца сумел извернуться, избегая уже готового впиться в его лицо кулака. И следом ударил коленом в грудь. Итачи судорожно втянул воздух, почти сразу ощутив во рту привычный вкус крови, дыхание перехватило с резкой острой болью, от которой на глаза навернулись слезы, но хватки не ослабил и следующий его удар достиг цели. Под пальцами хрустнула, ломаясь челюсть убийцы. Тот взвыл, попытался отпинаться, активно работая ногами, но Учиха держал крепко и каждый его удар, так или иначе, достигал цели. Убийца впервые оказался в таком положении и потому, первое время, совершенно не понимал, что делать. За всю бытность наемником, он никогда не оказывался с жертвой лицом к лицу, предпочитая вести атаку удаленно. Единственным исключением стала семья Такугава — Каойя-сан и его дочь Каи. Но справиться с больным, доживающим последние дни свои жизни стариком и щуплой девчонкой, не способной оказать сколько-нибудь достойного сопротивления — одно дело. И совсем другое вырваться из захвата сильного молодого мужчины, желающим его прикончить. Убийца понял, что пора менять тактику. Противник хрипел, дышал прерывисто, но сбросить его с себя никак не удавалось. А, значит, нужно попытаться перехватить инициативу. После очередного удара, от которого из глаз посыпались искры, убийца потянулся рукой к лицу Учиха, стараясь выдавить глаза. Другой — к груди и выше, к горлу. Пальцы наемника сомкнулись на шее и сжали, так сильно, что, казалось, прорвут кожу. Попытка Итачи судорожно вздохнуть провалилась. Легкие и так горели от боли, каждый вдох походил на глоток жидкого пламени. Он ударил по предплечью, стараясь сбросить душащую его руку, но убийца успел дотянуться другой и удвоил усилия. Итачи чувствовал, что проигрывает, ему элементарно не хватало воздуха в легких, чтобы продолжить борьбу. Если бы не полученная днем травма, все сложилось бы по-другому. Но и сдаваться просто так, мужчина не собирался. Убийца умудрился перекатить их обоих по полу и попытался забраться на него сверху. Итачи ударил коленом, не видя куда — попал. Наемник взвыл в очередной раз, согнулся пополам, но руки с горла Учиха не убрал и продолжил душить с животным остервенением. Оба понимали, что в живых останется только один. Итачи видел лицо убийцы, даже в темноте сумел различить черты и запомнит, обязательно запомнит и придет за ним, если оставить его в живых, так что наемнику просто необходимо его убить. Заводить себе такого врага в его планы не входило. Он проклинал тот день, когда согласился на этот заказ. Если бы он знал тогда, что за несколько тысяч долларов согласился продать свою душу дьяволу, ни за что не согласился бы. Однако теперь сожалеть поздно. Человек, на которого он согласился работать, оказался чертовски серьезной фигурой и не любил, если что-то шло не по его сценарию. Так наемник и угодил в эту кабалу, выкупая собственную жизнь каждым последующим убийством. Убийца снова попытался оседлать Учиха с тем расчетом, чтобы попытки его сопротивления стали бесполезными. Он сам с трудом соображал, что делает. Говорить он уже не мог, только мычать, взвывая от острых вспышек боли то и дело охватывающих пламенем его мозг: челюсть, рука, живот, внутри которого что-то лопнуло от последнего удачного удара Учиха. Наемник с остервенением стискивал пальцы на горле противника, поражаясь тому, что тот все еще оставался жив и не потерял сознания. Он видел, как наливались кровью глаза Итачи, но это зрелище, вопреки предвкушению свободу, пугало до чертиков. Наконец ему удалось забраться верхом на Итачи, стискивая его ребра бедрами. Итачи, который до этого пытался оторвать чужие руки от своей шее, вдруг протянул руку вверх и ухватил убийцу за шею, пытаясь нагнуть его голову вперед. Убийца дураком не был и из всех сил уперся руками в шею жертве. Силы с легкостью хватило бы, чтобы раздавить дыхательное горло, но в этот самый момент Итачи резко, пальцами ударил убийцу в сгиб локтя. По нерву прошла острая вспышка, похожая на удар током, локоть подогнулся и со всей силой инерции убийца упал лицом вперед. Итачи встретил его голову сокрушительным ударом лоб в лоб. На мгновение раздавшийся треск оглушил обоих. Убийца застыл, в глазах Итачи тоже потемнело, а мир бешено закрутился вокруг него, как волчок. И, хоть он и лежал, надежно прижатый спиной к полу, все равно казалось, что вот-вот провалится в черные глубины небытия. На секунду охватил страх, но потом мужчина понял, что всему виной кислородное голодание и возможное сотрясение. Он не пожалел силы, вложив в последний доступный ему удар. Убийца продолжал сидеть на нем сверху, не разжимая стального захвата пальцев на горле адвоката, моргнул. Раз, другой, будто пытался прояснить картинку перед глазами, а потом завалился на бок, все так же, не разжимая пальцев. Итачи сам оторвал руки противника от собственного горла и, сбросив бесчувственное тело с себя, сел. Первый же вдох заставил его душиться кашлем с привкусом крови. Все же, с его легкими что-то не так. Он кашлял задыхаясь и, казалось, собирался выплюнуть собственные легкие. Попытка задержать дыхание, чтобы остановить приступ, больше не прошла. Мужчина перекатился на бок, а потом встал на четвереньки. Так и стоял, пока кашель не успокоился. Как долго, Итачи не знал, его мозг еще не восстановился от перенесенного потрясения, но когда пришел в себя заметил, что в здании горит свет. Перед глазами плыло, а звон в ушах угрожал разорвать барабанные перепонки. И все же Итачи встал, пошатываясь подошел к убийце. Тот был жив, Учиха прекрасно видел, как тяжело вздымается его грудь и слышал хриплое, из-за сломанной челюсти дыхание. Мужчина склонился над бесчувственным телом врага и сокрушительно долгое мгновение раздумывал над тем, чтобы свернуть ублюдку голову. Однако слепой ярости, что убийца распалил в нем, больше не осталось. Теперь он сокрушался по поводу того, как легко вышел из себя, приняв на личный счет слова убийцы. Несомненно, киллер всего-то пытался вызвать сочувствие к себе и заставить Итачи действовать по своему сценарию. Нет, он вовсе не собирался оставлять Итачи в живых, это совершенно не входило в общий сценарий всех совершенных убийств. Но, прежде чем совершить задуманное, убийца должен был убедиться, что Итачи действительно нашел документы. Ведь ни киллер, ни его хозяин так и не смогли понять, где Такугава Каойя их спрятал. Теперь, когда кровавая пелена спала с его глаз, Учиха прекрасно понял и осознал весь маневр противника. Он понимал, что угодил в умело расставленные сети, но это вовсе не значило, что он проиграл. Напротив, ему только добавили решимости разворотить осиное гнездо, и уничтожить каждого причастного. Он принялся методично обшаривать многочисленные карманы черной куртки, но вскоре убедился, что киллер надежно охранял инкогнито, как свое, так и клиентов. Все, что ему удалось обнаружить — обойму запасных патронов на пистолет, который теперь валялся в противоположном углу помещения. Однако, это вовсе не лишала его шансов на опознание убийцы. Оставив наемника, Итачи огляделся вокруг, выискивая глазами маску тепловиза, которую убийца сбросил во время борьбы. Обнаружив искомый предмет в паре шагов, он взял его в руки и внимательно рассмотрел. Итачи никогда не интересовался подобным оборудованием, так что не мог сказать новый это прибор или нет, но на кромке маски, которая должна была плотно прилегать к лицу, он нашел едва различимый глазом цифровой набор — серийный номер устройства. Возможно по нему удастся установить личность покупателя. — Что, черт возьми здесь случалось?! Итачи слышал шаги еще на лестнице, поэтому не удивился, когда Яхико вышел из коридора и окинул удивленным взглядом сцену побоища. Он вздрогнул, когда увидел тело охранника в луже крови и сразу понял, кого сразил выстрел, который они слышали вместе с Шисуи. Тогда он перевел взгляд на другое тело, тоже, как казалось мертвое. — А это кто? — поинтересовался он, рассматривая ничего не выражающее лицо человека в черном. — За нами был хвост, — пояснил Итачи. Он стоял к Яхико спиной, внимательно изучая свою находку. — Похоже, убийца так и не смог понять, где твой отец спрятал компромат и решил, что мы приведем его прямо к цели. — Но ты ведь нашел документы? — обеспокоенно спросил Яхико, разглядывая спину Учиха. Поднимаясь, он слышал еще два выстрела и испытывал странное чувство, похожее на беспокойство. Но не замечал никаких признаков того, что Итачи получил ранение. — Да. Но просмотреть, сам понимаешь, мне не дали. Яхико кивнул, хотя Учиха и не мог увидеть этого. — Это ведь тот ублюдок, что стрелял в мою сестру и убил моего отца? — в голосе Яхико чувствовалась настоящая ярость и именно она заставила Итачи повернуть голову и посмотреть на него. Одного короткого взгляда было достаточно, чтобы увидеть отражение своих собственных чувств, обуревавших его несколькими минутами ранее. Итачи коротко кивнул. — И ты убил его? — Нет. — Итачи не стал говорить, насколько сильно одолевало искушение прикончить ублюдка. Но в один момент он подумал, что Каи никогда не одобрила бы этого. Одна единственная, крошечная мысль о ней и вся его ненависть и жажда смерти испарились. Лишь Каи имела над ним такую власть, власть вселять надежду и веру в светлое будущее. Итачи больше не позволял своим мыслям принимать мрачный оборот. Он больше не станет думать, что Каи потеряна для него навсегда, что ее больше нет в живых. Он не позволит себе хоронить ее раньше времени. Его Каи навсегда останется с ним, как бы не сложилась дальнейшая судьба. — Я подумал о людях, которых он убил и их родных, которые имеют право на возмездие. — Ты можешь думать, что хочешь, — холодно бросил Яхико не удостоив Учиха ни единого взгляда. Он сделал несколько шагов в сторону, поднял с пола пистолет и уверенным шагом направился к бесчувственному телу убийцы. — А он убил моего отца! Я говорил тебе, Итачи, что хочу смерти того, кто это сделал. Я говорил… Звук выстрела отразился от стен и завибрировал, заполнив собой все пространство этажа. Он звучал даже более громко, что предыдущие. Звук отчаянья и горя. Яхико смотрел на труп киллера, в груди которого зияла дыра, а кровь медленно расползалась багряным озером под остывающим телом. Он не гордился своим поступком, но, вопреки расползающемуся глубоко в животе отвращению, испытал настоящее облегчение. Теперь, когда убийца отца приобрел лицо и лишился жизни от его руки, Яхико в очередной раз сумел доказать себе, что его сестра ни в чем не виновата. Эта правда требовала от мужчины именно такого подтверждения: грязного, подлого и кровавого. Киллер так и не пришел в себя и не знал, что именно в этот момент его жизнь подошла к концу. Оно и к лучшему. Яхико точно знал, что не сумел бы спустить курок, видя в глазах убийцы его семьи понимание и осознание неминуемой смерти. «Трус», — подумал про себя Такугава, но он был таким с самого рождения. Яхико постоял еще минуту, стараясь смириться с деянием рук своих. Нет, угрызений совести за убийство человека он не испытывала и кошмары его посещать не будут. Он поступил так, как должен был поступить любой человек на его месте — защищал свою семью. Потом повернулся лицом к Учиха, который спокойным, ничего не выражающим взглядом следил за ним. — А теперь скажи мне, кто стоит за истреблением моей семьи? — спросил он Учиха ожидая увидеть в его глазах осуждение или отвращение, но взгляд Итачи оставался до безобразия бесчувственным. Итачи молча смотрел на него, дожидаясь когда Яхико сам все поймет. Это убийство, показательная казнь которую Такугава устроил наемнику в его глазах выглядела совсем иначе. Яхико еще не заслужил его полного доверия и, если честно, чем дальше развивались события, тем больше подозрений вызывала его персона. По мнению Итачи, Яхико слишком поспешно вынес смертный приговор. Киллера можно было сдать полиции, допросить, вытянуть из него всю необходимую информацию, а теперь… Будто он торопился заткнуть рот убийце, пока тот не успел сказать лишнего. — Что?! — Яхико так и не понял, что выражало лицо адвоката. — Почему ты смотришь на меня так, будто… Мужчина не договорил, запнулся, закатил глаза. — О, черт! — простонал он. — Только не говори, что я убил его, чтобы не выдать себя? — Именно так это и выглядит, — холодно бросил Итачи. Яхико схватился обеими руками за голову, в одной из которых все еще оставался пистоле и, заметив это, мужчина отбросил его в сторону. Пистолет, не поставленный на предохранитель, ударившись об пол выстрелил. Пуля пролетела в нескольких сантиметрах от головы Яхико, заставив того испуганно пригнуться, и застряла в стене. — Проклятье! — выругался он. Такугава никогда не держал в руках оружия, за исключением тех случаев, когда представлял его в качестве доказательства в суде. Он и стрелял-то сейчас впервые и был поражен тем, что не промахнулся. В сущности, стреляя в грудь человека с такого близкого расстояния не было ни одного шанса промахнуться, но ему казалось, что это не больше, чем простое везение. — Проклятье! — снова выругался он, выпрямляясь, заметив, что и Итачи пригнул голову от внезапности атаки. — Хочешь сказать, что и себя я пытаюсь убить, только чтобы заткнуть себе рот? — Итачи молчал. Яхико не мог понять, что за мысли крутятся в его голове, но, казалось, совершенно необходимо оправдаться. — Мы услышали выстрел. Шисуи вырубил второго охранника, мы его связали. Твой брат пошел за машиной, я — за тобой. Мы думали ты погиб. — Полагаю, моя смерть стала бы для тебя приятным сюрпризом, — констатировал Итачи и Яхико замер, уставившись на него. — Да! Да, я был бы чертовски счастлив, если бы ты сдох, Учиха! Я ненавижу тебя до глубины души за все, что ты со мной сделал, — тихий голос Яхико звенел неприкрытой яростью. — Но я не нанимал убийцу, не посылал его за тобой, не пытался убить сестру и не убивал отца! Ничего из этого я не делал! Если бы я хотел расправиться с тобой, я бы поступил иначе. Я бы разрушил твою репутацию, как адвоката. Заставил бы людей отвернуться от тебя. Оставил бы тебя без гроша за душой и поддержки семьи, как ты поступил со мной. Убить тебя — нет, это слишком просто для мести. Но я не хочу тебе мстить, Итачи. Я впервые хочу поступить правильно. Я пришел к тебе с предложением сотрудничества лишь потому, что думал, этого хотела бы Каи. Я ненавижу тебя, Итачи, но она любит, не смотря на то, что ты с ней сделал. — Ты ничего не знаешь, — голос Итачи прозвучал гулко и слабо. Упоминание любимой заставило его сердце дрогнуть, вновь оживить страх потерять ее. Он должен вернуться к ней, а не вести пустую дискуссию с Яхико. В конце концов мира и доверия между ними никогда не будет. Но Яхико не услышал его слов. Охваченный вдохновением, имея, наконец, возможность высказать все, что так долго таил в себе он полностью отдался этому порыву. — Я ненавижу тебя, Учиха, но именно тебя я должен благодарить за то, что мои глаза открылись. Что я увидел настоящую любящую семью, которой у меня никогда не было. Что я захотел быть таким же братом Каи, как ты для Саске! — Я плохой брат, для Саске, — снова подал голос Итачи. Тирада Яхико произвела на него странное впечатление. Он почувствовал себя будто выпотрошенным наизнанку. — Да, уж, черт возьми, ты никудышный брат, — охотно согласился Яхико, энергично кивнув головой. — Но, похоже, это не имеет никакого значения. — Яхико замолчал, переводя дыхание и провел языком по пересохшим губам. — Я всю жизнь жил для одного себя, считая, что только я у себя и есть. Но в тот день, когда ты разбил Каи сердце… Когда я увидел ее бледное лицо. Когда она упала… Во мне что-то оборвалось тогда и я понял, что не один, что есть она, и что я никогда не был один на самом деле. И что не хочу быть один. — Он снова замолк, вытирая лицо руками, будто от смертельной усталости. — Я не нанимал убийцу, Итачи. Я отомстил за отца. А теперь, если твое любопытство относительно моих намерений удовлетворено, дай мне взглянуть на компромат. Итачи не стал ничего говорить, да от него и не требовалось слов. Он все еще не верил Яхико, но та страсть, с которой он изливал свои чувства, свидетельствовала об искренности и вере в собственные слова. Он вынул из-за пояса брюк сложенную в несколько раз папку и протянул Такугаве. Яхико тут же схватил ее, руки его дрожали от предвкушения, развернул и раскрыл. Несколько секунд он смотрел в нее, будто пытался осмыслить увиденное, а потом поднял глаза на Итачи и сокрушенно произнес: — Вот дерьмо! *** Исихара Тоби* и внешностью своей напоминал коршуна: острый нос, цепкий взгляд холодных, расчетливых глаз, гордо сидящая на широких плечах голова и покатый лоб. Все в облике этого мужчины свидетельствовало о опасности и власти, которой тот обзавелся к своим шестидесяти трем годам. Исихара происходил из старинного рода политических деятелей и не стал отклоняться от выбранного семьей курса. Его отец еще до прошлых выборов занимал пост премьер-министра страны, пробыв на нем целых три срока подряд, пока не удалился с политической арены по причинам ухудшающегося здоровья. Старший брат Исихары занимал одно из пятнадцати кресел Верховного суда и считался непримиримым поборником традиций. Сам Исихада Тоби вел активную политическую жизнь и прошел долгий путь от помощника депутата до кресла министра сельского хозяйства в которое его посадил отец десять лет назад. И теперь аналитики предсказывали, что именно Исихада Тоби займет пост премьер-министра на следующих выборах. Разумеется, в преддверии таких перспектив Исихара Тоби не мог себе позволить никаких скандалов. Тем более обвинения в убийстве. Тем более в убийстве бывшей любовницы, содержал которую за счет средств государственного бюджета. Эти транзакции стали заметны отчетливей, когда Такугава Нами начала шантажировать Исихару, как и прочих бывших любовников, сообщая им о том, что Каи их дочь. Нами и Тоби познакомились за два года до того, как Кая появилась на свет. Они встретились на государственном приеме, куда Нами пригласили в качестве особого гостя по личному распоряжению премьер-министра, должность которого занимал отец Тоби. На тот момент Исихара младший занимал должность в министерстве финансов и даже не помышлял присоединиться к составу министров под управлением отца. Он уже был женат и имел двух сыновей девятнадцати и семнадцати лет. Оба молодых человека подавали большие надежды и готовились к поступлению в университет, где обучался в свое время и их отец, намереваясь продолжить династическую традицию. Нами очень быстро стала пользоваться благами такого симбиоза. Исихара оплачивал ее счета, пока та пребывала в столице. Снимал ей апартаменты в самых роскошных отелях, которые потом посещал с завидной регулярностью. Их роман длился ровно до тех пор, пока Нами не сообщила всему миру о своей беременности. С тех пор Тоби исчезал из личной жизни Нами, но появлялся снова спустя год, не во плоти, а в виде денежных переводов на имя бывшей любовницы. Наверное, Исихара платил бы и дальше. Деньги на взятки он использовал не свои, а Нами, как и обещала, держала язык за зубами. Но впереди забрезжило кресло министра сельского хозяйства и Исихара понял, что аппетиты Нами тоже возрастут. К тому же он не мог позволить какого-либо скандала вокруг своей семьи. Он пытался уладить вопрос полюбовно, но Нами скоро смекнула, что пахнет большими деньгами и наотрез отказалась от предложения Исихары. У будущего министра не оставалось иного выхода. Все это Яхико с легкостью понял, изучая оставленные отцом документы, фотографии и выписки с банковского счета покойной супруги. Нами действительно была редкой сукой, в чем Яхико нисколько не сомневался. Ей не хватало того влияния, что она приобрела выйдя замуж за Такугаву Каойю превратившись из простой актрисы в женщину из высшего общества. Ей мало было, что муж закрывал глаза на ее неверность. Ей мало было, что он полностью обеспечивал ее нужды — Нами хотела большего! И когда Яхико озвучил свои мысли вслух, Шисуи с ним согласился. И только Итачи оставил слова Такугавы без внимания. Ведь он один знал, что Нами вовсе не являлась матерью Каи и, что, скорее всего, женщина в серьез боялась, что муж уйдет от нее к той, кто способна подарить ему детей. Она, если можно так выразиться, взяла Каи в заложники, увезя подальше от мужа и создав вокруг себя образ идеальной матери. В случае развода, Каойя-сан не получил бы на дочь прав. Но Нами не отнимала возможности все-таки проиграть суд за ребенка и остаться ни с чем. Тогда она и начала свою компанию по шантажу. То, что она накапливала средства, подтверждал тот факт, что именно на ее деньги Каойя-сан основал Фонд. — Нас сейчас не интересует личная жизнь твоего отца и Нами, — заговорил Итачи, когда и дальше брань, а адрес женщины слушать стало невозможно. — Нужно сосредоточиться на Исихара Тоби. — И как ты предлагаешь с ним бороться? — поинтересовался Шисуи не отрывая взгляда от заваленной мусором дороги. Ветер почти стих, но дождь по прежнему не переставал, дворники едва успевали отчищать ветровое стекло, а свет фар освещал дорогу всего на несколько шагов вперед. — Сомневаюсь, что этой папки достаточно, чтобы призвать к ответу министра. Тем более связать с ним убийство Каойи-сана и покушение на Каи. — Или убийство, — с мрачным видом заметил Яхико. Он хотел бы, чтобы его переубедили, но никто не стал этого делать. Звонков из больницы не поступало и никто из мужчин не знал, что же там происходит. Итачи глубоко вздохнул прежде, чем продолжить. Он снова чувствовал во рту привычный привкус крови, но пока мог подавлять рвущийся кашель, не желая, чтобы брат и, тем более Яхико знали о его проблеме со здоровьем. После удара коленом киллера ему в грудь, мужчина чувствовал, как внутри что-то лопнуло, но он надеялся, что все закончится само собой, как и в прошлый раз. — Мы действительно не сможем связать Исихару Тоби с убийствами. Даже Каойя-сан не сумел доказать, что именно он виновен в смерти его жены, — он говорил медленно, делая куда большие заминки между словами, чем требовалось в нормальной речи. И именно это заставило Шисуи напрячься. — Итачи, с тобой все в порядке? — Да, — коротко кивнул он головой, намереваясь вернуться к дальнейшему обсуждению. Однако Шисуи уже заметил и чрезмерную бледность его лица и посиневшие губы. — Но Каойя-сан сумел доказать акт хищения и присвоения бюджетных средств, — продолжил тем не менее Итачи. — А этого будущему премьер-министру никто не простит. Можно начать с этого. — Хочешь сказать, что это все, на что я могу рассчитывать? — снова подал голос с заднего сидения Яхико. Итачи поднял на него глаза в зеркале заднего вида. — С этого стоит начать. Яхико молча кивнул. Он прекрасно знал, что привлечь к суду человека, наделенного властью, не тривиальная задача. Если это все, что он может получить, придется довольствоваться и этим. Но он не Учиха Итачи. Он чувствовал, что у Итачи уже есть четкий план, как связать убийства с именем министра Исихары. * Тоби — в переводе с японского — коршун.