Не бросай меня

Ответ от Джуго пришел так быстро, что Итачи удивленно вздрогнул, получив оповещение о входящем письме на мобильный телефон. Не прошло и получаса, как Итачи дал задание ассистенту, а уже подробный перечень телефонных звонков и СМС сообщений интересующих его абонентов был перед глазами — ровные столбцы номеров телефонов с указанием времени звонка и длительностью разговора. Итачи потребовалось бы немало времени, чтобы сопоставить номера телефонов с людьми в окружении Каойи-сана и Каи, но Дейдара успел сделать это за него, изрядно облегчив задачу. В этих звонках не было ничего необычного: звонки членам семьи, рабочие разговоры, Яхико, который выделялся из всего этого списка крайней редкостью звонков. Но был и еще один номер, идентифицировать которой Дейдара не смог. И это вовсе не значило, что имени этого контакта не было в телефонной книге Такугавы Каойи. Если Дейдара не смог найти имя абонента, значит кто-то постарался его скрыть. С этого номера Каойи-сану звонили лишь единожды, за пять месяцев до его смерти. Возможно, звонили и раньше, но более долгий период Итачи изначально не рассматривал. Звонок поступил в три часа ночи и длился семь секунд. Что такого важного нужно было сказать в три часа ночи? Ответ он нашел в распечатках СМС сообщений. Как Итачи и думал, Каойе-сану действительно угрожали. Сообщения вроде: «Мы убьем твоих женщин», «Ты будешь молить о смерти, когда я доберусь до тебя» — всплывали с завидной регулярностью на протяжении последних трех месяцев его жизни. Но ничего конкретного из этих угроз выяснить не удалось. Итачи даже не мог предположить: кто и по какой причине мог быть автором этих текстов? Являлись ли они следствием бизнес разногласий или носили личный характер? Возможно, свет на эти вопросы могли пролить записи Каи, которые девушка делала в блокноте! С телефонными разговорами Каи дела обстояли гораздо проще. Она звонила только членам семьи: Каойя-сан и Мэй наполняли ее список вызовов. Ей не приходили сообщения с угрозами, только приглашения на званые вечера и банкеты. От некоторых так и тянуло презрением, которое даже холодный набор слов скрыть оказался не в состоянии. Итачи понимал, что девушке завидовали и на этой почве невзлюбили. Каи была красива, настолько красива, что с легкостью затмила собой всех красоток высшего света. Какой кошмар, должно быть испытали они, уже поделив между собой молодых людей и точно зная, как сложится их жизнь, когда Каи внезапно вернулась в город. Она стала угрозой для многих девиц на выданье и за это ее ненавидели и возникшее на почве ненависти к ней одиночество отчетливо читалось в списке ее вызовов. Но, помимо невероятного одиночества возлюбленной, Итачи видел и то, на что надеялся. Последним в списке вызовов с телефона Каи числился звонок в службу спасения! Значит, это она вызвала полицию и это ее звонок использовали против нее, пользуясь потеряй памяти девушки! Запись телефонного звонка в службу спасения исчезла, но диспетчер должен был помнить хоть что-то. Нужно было найти его и расспросить. Но прежде Итачи собирался заехать домой и забрать блокнот с записями девушки. У него еще было время, пара часов, пока Митараши Анко проводит тест ДНК и готовит отчет. К тому времени, как она закончит, Итачи уже будет знать правду о случившемся в ночь убийства Каойи-сана и сможет доказать невиновность Каи! *** — Отца освободили, — сообщил Саске, выскочив на крыльцо, стоило такси, на котором Итачи приехал домой, остановиться под дверьми особняка. — Я знал, что ты справишься, — коротко резюмировал брат, расплачиваясь по счетчику с таксистом и даже не взглянув в сторону Саске. — Дело пустяковое. — Но это не я его вытащил! Итачи замер на короткий миг, его рука остановилась в миллиметре от водительского стекла, будто передумав оплачивать счет, но тут же пришел в себя. Получив деньги, водитель поблагодарил клиента и тронул автомобиль в обратный путь. Шины с хрустом прокатились по отсыпанной гравием дорожке. — Так, что случилось? — поинтересовался Итачи. Ему казалось, что следователь ни за что не упустит такой шанс. Конечно, Саске доставало опыта и сноровки, чтобы свести все обвинения на нет и Итачи не сомневался в этом. Но сейчас лицо старшего брата выражало крайнюю степень неудовольствия. — Яхико, — Саске упер руки в бока. — Он явился в полицейский участок во время допроса и заявил, что это он привез Каи в наш дом. — И? — не понял сути неудовольствия младшего брата Итачи, вскинув точеную бровь. — Что именно тебя беспокоит? — Ты думаешь, он сделал это просто так? По доброте душевной? Ему явно что-то нужно от нас, но я пока не могу понять, что именно. — Может, стоит спросить у меня? — раздался позади голос Яхико и оба брата обернулись, вперяя в вновь прибывшего пристальные взгляды. Яхико находился в саду и сейчас вышел из-за угла, обходя дом стороной. Он услышал, как подъехала машина и знал, что кроме Итачи явиться не кому. Именно с ним старший Такугава и желал поговорить. Учиха ждали, пока тот подойдет ближе, а Яхико не спешил. Засунув руки в карманы брюк он медленно вышагивал по отсыпанной дорожке, точно на прогулке. Наконец он приблизился. — Так, чего ты хочешь? — Итачи не стал ходить вокруг и рассыпаться в любезностях. Стремительно утекающие часы не позволяли ему расслабиться и отвлекаться. Он и домой то заехал исключительно за блокнотом Каи, все еще находящимся в его чемодане. — Все весьма прозаично, — развел руки в стороны Яхико, не скрывая язвительной улыбки. — Мне нужны деньги. Не много, по меркам вашей семьи. Это заявление не вызвало удивления у братьев, однако оказалось весьма неприятным. Яхико продолжил, он знал, что так просто убедить Учиха расстаться с деньгами не получится. То есть, они могли тратить крупные суммы не задумываясь, но за этим всегда стояла какая-то цель. Бездумными тратами это семейство никогда не отличалось. — Я оказался в весьма сложном положении, — продолжал говорить Яхико, точно никто не знал, в какие долги он влез. — И люди, которые ссудили мне средства требуют свое обратно, а отдавать мне не чем. Отец оставил меня ни с чем, а госпожа Саёри строит из себя неприступную крепость и не спешит вступать со мной в брак, будто кроме меня кому-то еще интересна ее лошадиная физиономия! — И ты решил пойти на шантаж, — подвел итог Итачи. Яхико усмехнулся и покачал головой, словно его облили чем-то липким и грязным и теперь он старался стряхнуть это с себя. — Поверь, мне совершенно не хочется поступать так, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. И, раз уж мы говорим на чистоту, именно из-за тебя я оказался на дне жизни, Итачи! Будет только справедливо, если и выбраться из столь щекотливого положения мне поможешь ты. — Глаза Итачи опасно сузились и Яхико предвидя его ответ, поторопился добавить: — Если ты против, я с удовольствием вернусь в полицейский участок и сообщу следователю, что члены вашей семьи угрожали мне и вынудили дать ложные показания. Твой отец снова окажется за решеткой и вытащить его тогда будет куда сложнее. — Сколько ты хочешь, Яхико? Саске стоял в стороне. Молодой человек понимал, что разговор его не касался и, что Яхико желает наказать Итачи за разрушенную карьеру. Не подвернись арест отца, Яхико нашел бы другой способ нанести удар и получить свое. — Сущую мелочь, — растянул губы в улыбке Яхико, — ты столько получаешь за месяц. Я знаю это, потому что сам получал столько же, пока ты меня не лишил заработка. Теперь, — он пожал плечами, вздохнув с горечью, — я ничего не получаю. Только плачу по долгам. — Чтобы не платить долги не нужно их делать, — поучительно заметил Саске. Итачи ничего не сказал. Вынул чековую книжку из нагрудного кармана пиджака, с прикрепленной к ней ручкой и быстро вписал требуемую сумму. Маленький лист бумаги перекачивал из одной руки в другую. Однако, когда пальцы Яхико уже сомкнулись на чеке, Итачи удержал его. — Скажи, Яхико, сколько будет стоить твое признание в даче ложных показаний о твоей сестре? — холодно спросил Учиха. Этот вопрос не походил на издевку, кажется, Итачи с полной серьезностью обдумывал этот вариант. — Нет, — Яхико вырвал чек из рук Учиха, — на это я не пойду. Ты не сможешь оплатить мне цену свободы. И, пусть я и решился на столь низкий поступок, это не значит, что я готов продаться, как дешевая шлюха. Я не Нами Такугава, которой хватило наглости требовать деньги со всех своих любовников, заверяя каждого, что ребенок, которого она носит, от него. — Что?! — Итачи показалось, что он оглох. Что гром грохнул среди ясного неба с такой силой, что земля затряслась у него под ногами и разверзлась. Лицо его смертельно побледнело, а глаза наполнились густой, тягучей чернотой. Потрясение оказалось столь сильным, что мужчине потребовалось несколько ударов сердца, чтобы осмыслить услышанное. Но осмыслить и понять, вовсе не значило принять… — Что ты сказал? — О, брось, Итачи! — отмахнулся Яхико, настроение которого изрядно повысилось после получения заветного чека. — Только не нужно упрекать меня в том, как я отзываюсь о матери своей собственной сестры! Я говорю чистую правду. Нами была шлюхой! На ней клейма ставить негде было. Она прыгала в постель с каждым, кто предлагал, а, если не предлагали, то тащила сама: уговорами, соблазнением, угрозами. Отец знал об этом, о каждом ее похождении, но закрывал глаза. Он был до одури влюблен в эту суку. Он думал, что ребенок сплотит их, заставит Нами остепениться… но вот незадача — ничего не изменилось! — Нами-сан шантажировала всех своих любовников? — едва дрогнувшим голосом спросил Итачи Саске смотрел на брата и видел все, что с тем происходило. Посторонний взгляд, не заинтересованный, не знающий Итачи так хорошо, как его младший брат, никогда не заметил бы, что с ним что-то не так. Но Саске знал, что в Итачи воскресает, что мифическая птица Феникс из пепла надежда. Вероятность не слишком велика, но она есть и это означало только одно: Нами могла обмануть отца и вытянула из него деньги за молчание, как и из всех других, а отец, человек настолько привыкший полагаться на честность людей, так опасался, что его измена вскроется, что даже не подумал провести тест ДНК? И эта гнусная ложь едва не стоила ему семьи. — Ты плохо слышишь меня, Итачи? — продолжал Яхико. Он не замечал тех микроскопических перемен в выражении лица Итачи, что свидетельствовали о глубоком шоке. — Ты думаешь деньги, которые Нами оставила Каи, она заработала своей игрой? Черта с два! Все эти деньги она выкачала с богатеньких и подчас очень влиятельных любовников, навязывая им Каи в качестве незаконной дочери. Она тянула с них деньги годами, таская Каи с собой, как собачку, чтобы лишний раз показать, как шатко положение ее любовников. Отец всегда считал, что тот несчастный случай, пробивший его жене голову осветительным прибором, был вовсе не случайным. Должно быть, кому-то из любовников дивы осточертело выполнять роль дойной коровы! — Почему ты раньше не сказал? — Итачи, наконец, пришел в себя от пережитого потрясения. Он все еще не желал тешить себя ложными надеждами и пытался не думать о том, что они с Каи могут быть вместе. Слишком много лжи свалилось на него за последние дни и он почти захлебнулся в ней. И, как бы не хотелось ему броситься назад, в больницу, к ней, сжать в своих объятиях и больше никогда не отпускать, он собирался все проверить. Однако уже сейчас слова Яхико дали ему большее, чем он мог рассчитывать. Они дали ему мотив для убийства Каойи-сана и его смерть больше не была загадочной и странной. — Какое отношение дела давно минувших дней имеют к тому, что происходит прямо сейчас? — отозвался вопросом на вопрос Яхико. — Да и какое тебе до этого дела? — Прямое! — на лице Итачи больше не отражалось ничего, кроме твердой решимости. Скорлупа ореха, который он никак не мог расколоть, наконец, треснула. — Ты только что ответил на ряд вопросов о смерти своего отца, которые я не мог найти. — Что ты хочешь этим сказать? — встрепенулся Саске. В нем тут же зажегся огонь азарта. Молодой человек готовился ловить каждое слово. Он даже подался вперед, чтобы ничего не пропустить. Голос Итачи разливался внутренней силой под чернеющим небом. Ветер трепал его волосы и он больше походил на ожившую статую древнего полководца, стоящую на обрыве над океаном, чем на живого человека. Всего несколько слов перевесили чашу весов в его сторону и мужчина собирался воспользоваться этим преимуществом. — Убийца проник в дом Каойи-сана и убил его, — начал Итачи и для себя, и для брата с Яхико расставляя точки над «i» и рисуя полную картину случившегося. — Он опустошил сейф Каойи-сана, создав иллюзию ограбления. Но деньги его не интересовали. Он спрятал их в бочке унитаза в гостевом туалете. Он охотился за бумагами, которые хранились в сейфе и забрал их все. Приблизительно в этот момент Каи спустилась на шум. Она увидела тело отца и подняла шум. Она же позвонила в полицию. Я считал, что она случайная жертва. Что убийца боялся, что она опознает его, но теперь я уверен, что и она была целью. — Каи? Она мухи не способна обидеть. Кто будет желать ей смерти? — фыркнул Яхико, совершенно забыв о том, что в списке «желающих Каи смерти» занимал лидирующую позицию. — Тот же, кто убил Нами и пытался убить ее десять лет назад, — холодно ответил Итачи, смотря Яхико прямо в глаза. От этого взгляда мороз бежал по коже Такугавы, но он не был обращен на него. Этот взгляд обещал страшные муки тому, кто рискнул причинить вред женщине, которую он любит. И теперь, что бы не случилось, виновник заплатит за все свои грехи. — Что за бред! — прыснул надрывным смехом Яхико. — Клянусь, это самая отвратительная шутка, что мне приходилось слышать. Ладно, мой отец помешался от горя и бредил о заговорах и убийцах, но ты ведь здравомыслящий человек, Итачи. — Но все сходится, — вмешался в разговор Саске. Как сторожевой пес, он набрасывался на каждого, кто выказывал неуважение к членам его семьи. И сейчас в нем взыграло стремление защитить старшего брата от насмешек Такугавы. — Ты сам сказал, что Нами шантажировала своих любовников дочерью и что это продолжалось годами. Кому-то из них это вполне могло надоесть, если ему пришлось платить не раз и не два. И он мог организовать покушение, представив все, как несчастный случай. — Тот, кто согласился платить единожды, как правило, платит и дальше, — поправил Итачи. — Но, Саске прав. Что-то пошло не так. Либо мужчина разорился, либо, что самое вероятное, наоборот, занял очень высокую должность, при которой наличие бывшей любовницы и ребенка стало опасным… — Либо мы имеем дело с клубом обманутых любовников, — перебил Итачи Яхико, жестом руки изображая нить, наматываемую в клубок. — Таких версий я могу придумать тысячу. — Это не клуб обиженных любовников, Яхико! — отрезал Итачи. Мужчина бросил на Яхико предупреждающий взгляд, глаза его блеснули в бедном свете, как обломки обсидиана под луной. Этого оказалось достаточно, чтобы у оппонента пропала всякая веселость. — Группе мужчин, которые узнали, что их обманули, нет нужды убивать женщину, ведь так они не вернут свои деньги. Убийца не знал, что Каи не его дочь. Он организовал покушение так, чтобы никто, никогда не догадался о его причастности и связи с погибшей. Возможно, в его планы входило и убийство Каи, но ей повезло. Насколько я помню, она находилась совсем рядом с матерью. Твой отец понял это, вот почему он отправил Каи в частную школу, где за каждой воспитанницей наблюдают круглые сутки. Он спрятал ее. На минуту воцарилась звенящая тишина, во время которой каждый из мужчин раздумывал над услышанным. Даже Итачи требовалось время, чтобы свыкнуться с внезапно обрушившейся на него информацией. — Но, почему сейчас? — нарушил молчание Яхико, подняв глаза на братьев и поочередно смотря то на одного, то на другого. — Прошло больше десяти лет. В самом деле, распечатка звонков и сообщений указывала на то, что убийца не проявлял активности все это время. Очевидно, после смерти Нами, он решил, что девочка не несет угрозы и успокоился. Но не Каойя-сан. Если он был уверен, что Нами убили и хотели убить дочь, что сделал бы любой отец на его месте? Если он не верил в случайность, то должен был попытаться узнать, кто стоял за смертью его жены. Но угрозы посыпались на него только за пять месяцев до убийства. Что изменилось? Итачи вспомнил материалы медицинской карты Каойи-сана: за пять месяцев до смерти он узнал, что химиотерапия не помогает и что ему осталось недолго. Близость собственной смерти придала ему уверенности, чтобы обличить убийцу. Он не боялся, что правда может убить его, но когда начали угрожать его дочери и жене он предпринял меры, чтобы обезопасить их. К несчастью, не успел. — Потому что твой отец умирал и перед смертью хотел обличить убийцу своей жены, — озвучил свою мысль Итачи. Саске так и застыл, разинув от удивления рот. У Яхико нервно дернулся глаз, а потом лицо его перекосило, точно его ударили кулаком в нос. Итачи продолжил: — Я ломал голову над тем, в чем разница между вами. Кроме матерей. Почему убить хотят Каи, но не тебя, ведь, если она умрет, именно ты станешь наследником всего состояния. — Не всего, — поправил Яхико. Итачи кивнул. — Да. Фонд, который ваш отец организовал на деньги Нима для Каи, может перейти по наследству только ее детям и больше никому. Если Каи умрет, фонд прекратит свое существование. Никто не станет разбирать бумаги, скрытые в сейфах — их просто уничтожат. Вот чего добивается убийца. Каойя-сан спрятал копию или все бумаги, если их не было в сейфе дома, среди бумаг фонда, доступ к которым будет иметь только Каи. — он шумно перевел дыхание, словно все, что говорил, отнимало жизненные силы. Прикрыл глаза. — Каи не убили в прошлый раз только потому, что она успела вызвать полицию. Ее оставили в покое потому что случившаяся амнезия и предъявленные обвинения на руку убийце. Какая разница, как добиться результата. И снова тишина разразилась в воздухе, нарушаемая только шелестом листьев, исполняющих безумный шаманский танец на ветру, и настороженным, нервным, перекрикиванием птиц. — Постой, — вскинулся Саске, охваченный внезапным озарением. — Но, если ты прав, это значит, что, как только с Каи снимут обвинения, убийца попытается закончить то, что начал! — Да. Я знаю, — пробормотал Итачи, скорее себе, чем отвечая брату. Он тщательно скрывал свою дрожь, но внутри клокотало, точно жерло вулкана, выбрасывая под самое горло бурлящие языки жидкого пламени. И словно чувствуя, что он готов сгореть заживо в собственных эмоциях, небо разразилось первыми тяжелыми каплями дождя. С барабанным стуком они падали на камень подъездной дорожки, головы и плечи. Итачи вскинул голову, упирая взгляд в свинцовые тучи над головой. Ветер высоко в небе гнал тяжелые тучи, закручивая их в замысловатые спирали, бурлящие и перекатывающие через огромные невидимые валуны. Словно океан сменил свое место жительства, научился летать и теперь плыл над головами людей, довольный и величественный, а все, что оставалось людям, только с тоской и завистью смотреть ему в след. Люди не могли так же просто сбежать, как этот бурлящий океан. Море проблем, споров и страхов вечно будет тянуться вслед за ними, не позволяя расслабиться. — Что ты будешь делать? — прервал его размышления Саске. Его глаза припухли и покраснели от усталости, но молодой человек все еще был бодр и рвался действовать. — Сначала, докажу невиновность Каи. А потом, найду того, кто пытается ее убить и заставлю заплатить. Слова Итачи звучали просто, без угрозы или злости, без осуждения или предостережения. Казалось, все это не имело к нему никакого отношения и совершенно не интересовало. Будто он был только сторонним наблюдателем и, скучая, ждал развязки тоскливой пьесы, разыгранной под окнами его дома. Но именно под этой напускной безразличностью скрывалась главная опасность. Ведь, для того, чтобы уничтожить человека, вовсе не обязательно убивать. Порой, несколько слов могут стать куда опаснее пули. Посчитав, что разговор закончен, Итачи направился в дом. Он не собирался больше размениваться на пустые разговоры. Он собирался найти диспетчера службы спасения, принявшего звонок в ночь убийства Каойи-сана. Но прежде, мужчина хотел сделать еще кое-что, очень важное лично для себя: установить истинную степень родства между им и Каи! Саске торопился за братом, он не собирался оставаться в стороне, и вовсе не потому, что его интересовал финал, сколько из-за одной рыжеволосой девушки, присутствие которой в непосредственной близости смущало молодого человека и путало мысли. Саске хотел отстраниться от Карин Узумаки, иметь возможность окинуть трезвым взглядом свою жизнь и желания. — А деньги?! — окликнул Итачи голос Яхико уже на пороге дома. Он продолжал стоять на прежнем месте, размышляя о чем-то своем, и капли дождя, успевшие прибить пыль и покрасить землю в темно-серый, изрядно намочили его светлые, упавшие на лицо волосы. — Итачи, ты сказал, что деньги убийца спрятал в бочке унитаза. Где они? — Их забрали, — Итачи даже не обернулся, чтобы взглянуть на Яхико. Ему не требовалось зрительно подтверждать с какой заинтересованностью мужчина ловит каждое его слово. — Кто? — Деньги спрятали в бачке гостевого туалета, — быстро заговорил Итачи, не скрывая желания скорее отделаться от Яхико, — расположенного рядом с входной дверью. А куда, как ты думаешь, ходили справлять нужду патрульные офицеры, приставленные охранять дом последние полгода? О деньгах никто не упомянул, о том, что их вынули из сейфа никто не знал и ни в одном протоколе полиции они не числились. Что, по-твоему, сделали стражи порядка? — Сукины дети обчистили меня! — взревел Яхико и бросился прочь, к кованным воротам усадьбы. Братья не стали провожать его удаляющуюся фигуру взглядами. Итачи первым вошел в дом, — Саске отставал всего на пару шагов, — но тут же замер, когда навстречу ему бросилась тонкая фигура. — Саске?! Девушка весьма высокого роста преградила путь мужчине и ему пришлось резко затормозить, чтобы не столкнуться с ней. Темно-рыжие волосы, забранные в тугую широкую косу, переброшенную через плечо, бледное лицо, усеянное россыпью веснушек, темные глаза под оправой стильных очков — это все, что успел отметить Итачи, скользнув по девушке небрежным взглядом. Он не знал, кто она, но отметил удивительное сходство с Кушиной Узумаки, точно обе эти женщины были близкими родственницами. Впрочем, он не стал делать себе труд, выясняя ее родословную. — Простите, — отозвалась и незнакомка, смущенно захлопав ресницами, но взгляда не отвела. Ее темные, с хитрым прищуром глаза, впились в лицо Итачи, точно она пыталась запомнить каждую его черточку. — Я обозналась. Он кивнул, и обойдя девушку стороной, устремился вверх по лестнице. Карин, замерев, провожала спину Итачи внимательным взглядом. Она сразу поняла, что перед ней старший брат Саске — сходство было феноменальное! Девушке приходилось видеть множество людей в силу своей профессии, но она никогда не видела настолько похожих друг на друга братьев. На секунду, когда она оказалась перед мужчиной лицом к лицу, она точно переместилась вперед во времени, и увидела Саске через пять лет. Таким он обязательно станет: сильным, мужественным, беспринципным. В нем, даже на расстоянии вытянутой руки, чувствовалась мощь железной воли и твердости характера. Карин задохнулась, утонув в этом ощущении. Сердце ее бешено забилось у самого горла, перехватывая дыхание, а щеки запекло от прилившей к ним крови. Итачи не обратил на Карин внимания, потому что сердце его уже было занято, девушка увидела это в его черных глазах. Мужчина одной любви. Идеальный мужчина! Она обязательно получит такого же, если сейчас не упустит свой шанс, с той лишь разницей, что Саске казался Карин более живым, более горячим. В нем ощущалась первобытная, дикая страсть и девушка трепетала всякий раз, представляя, как эта необузданная страсть обрушится на нее. — Что ты хотела? — холодно и раздражительно спросил Саске, и Карин обернулась, чтобы взглянуть на него и опустила глаза. Девушка внезапно испугалась, что Саске запросто прочтет все ее мысли, ее желание завладеть его сердцем и тогда она точно ничего не сумеет добиться. Нет, пусть он думает, что ее интерес к нему лишь грубая шутка. Ведь, если Саске узнает, какое сильное впечатление на нее произвел на самом деле, он сделает все наоборот, как делал всю свою жизнь. — Просто, хотела узнать, что нового? И есть ли занятие для меня? — она старалась придать своему лицу бесстрастное выражение, но щеки и шея пылали, она чувствовала их обжигающее тепло. — Это твой брат? — Да, — в голосе Саксе что-то скользнуло, язвительное и мерзкое, будто липкая грязь, но Карин не сумела дать определения этому чувству. — Но ты глубоко заблуждаешься, если думаешь, что сумеешь его соблазнить. — Что?! — вспыхнула девушка. Она и подумать не могла, что Саске примет ее интерес за личную заинтересованность. — Я вовсе… — Сердце Итачи уже занято. И останется таковым несмотря ни на что. У тебя нет шансов, — Саске небрежно взмахнул рукой, словно отмахиваясь от самой этой мысли и горделиво вскинул голову. Глаза его горели, а губы кривила высокомерная ухмылка. Карин запнулась. Хотела возразить, но тут же сообразила, что лучше оставить все, как есть. Если Саске думает, что она заинтересовалась в его брате, то это усыпит его бдительность. И когда она нанесет последний удар, загоняя парня в свои сети, он уже не сумеет вырваться! С другой стороны, не станет ли он считать ее ветреной и легкодоступной после этого? Но Карин привыкла решать проблемы по мере их поступления. Она найдет выход, когда в том встанет нужда. Главное, в этой войне за сердце Саске, обыграть его самого. — Сделай мне кофе, — прервал ее размышления голос молодого человека. Она подняла на него глаза, недоумевая. — Ты хотела чем-то заняться, так сделай мне кофе. В его тоне было столько высокомерия, столько самолюбования, что девушка невольно улыбнулась. Да, она совершила правильный ход, удачно расставив фигуры на доске. Гордость Саске самое слабо место в его обороне. Она уколола его и он тут же, ощетинившись, ответил, пытаясь задеть ее. — Хорошо, — снисходительно улыбнулась она и изобразила шуточный церемониальный поклон. — Как прикажете. Шутку Саске оценил, она пришлась парню по вкусу, поэтому он не скрывал улыбки, следя за идущей в сторону кухни девушкой. Саске задело внимание Карин к Итачи, но вовсе не потому, что он хотел, чтобы она замечала только его. У Итачи итак довольно проблем, так что младший брат не хотел прибавлять к ним еще и Карин Узумаки. Во всяком случае, именно так молодой человек объяснял себе горечь, опалившую его внутренности, когда он заметил, каким пристальным взглядом Карин смотрела на его брата. *** Итачи быстро нашел в чемодане блокнот Каи и убрал его в карман пиджака, намереваясь просмотреть в машине. Однако с поисками образца ДНК девушки дела обстояли сложнее. Как он и предполагал, мать тщательно убрала все следы, после ареста отца, опасаясь, что их жилье подвергнут обыску. Мужчина чувствовал себя странно, находясь сейчас здесь. Он не возвращался домой и свою комнату с того ужасного вечера, когда у Каи случился сердечный приступ, и было бы логично ожидать, что он застанет все ту же картину — смятые простыни, вещи девушки, ее зубную щетку в ванной. Но не осталось ничего. Ни единого следа, что когда-то Каи была здесь, рядом с ним в его комнате, его постели. Может, так было лучше и правильней, так было легче все пережить… Вот только Итачи не хотел забывать, не хотел отпускать ни единого воспоминания. Ни одного взгляда, ни одного вздоха, ни одно слова, что она шептала в сладком бреду его объятий. Итачи ничего из этого не собирался отдавать времени и забвению. Однако комната, посреди которой он стоял, была совершенно другим местом, чужим, холодным и темным. Нет, она совсем не отличалась от той комнаты, в которой Итачи рос и которую занял, после приезда, но теперь она не принадлежала ему. Каи изменила его жизнь, разломила на две половины, погрузила в забвение, все, что не имело к ней отношения. Окидывая взглядом пустые стены, Итачи понимал, что не жил до нее. Он существовал, плыл по течению правил и норм установленными кем-то, кто совершенно его не знал. Он не думал до Каи, что можно жить чем-то еще, кроме упрочнения семейного положения в обществе и расширения семейного бизнеса. Что можно желать чего-то и для себя. Такого простого, но невероятно важного — любви! Нет, эта комната больше не принадлежала ему. Она принадлежала дому, который нанес мужчине самую тяжелую рану и возвращаться в нее Итачи не имел ни малейшего желания. Он вынул из кармана мобильный и набрал номер Дейдары. Слова Яхико пробудили в душе Итачи надежду, но он боялся впустить ее в свое сердце и мысли, настолько хрупкой она оказалась. Хакер поднял трубку после третьего гудка. — Ты не получил распечатки звонков? — поинтересовался парень, вместо приветствия. — Получил, — упокоил его Итачи. — Но есть еще кое-что, что я хочу попросить тебя сделать. — Слушаю, — парень никогда не чурался работы. Казалось даже, что если его хотя бы на день оставить без доступа к компьютеру, он засохнет, как цветок в горшке без полива. — Можешь достать медицинскую карту Такугавы Нами — это мать нашей клиентки. — Итачи никогда не посвящал парней из канторы в свою личную жизнь, вот и сейчас они думали, что выполняют обычную работу, совершенно не зная, что их начальник весьма заинтересован в его исходе. — Меня интересуют записи о ее беременности: на каком сроке узнала о беременности, когда встала на учет… — Прости, — перебил Дей, пальцы его уже порхали по клавишам, Итачи слышал характерный звук нажатия механической клавиатуры, — это имеет какое-либо отношение к делу? — Да. Сводный брат клиентки рассказал, что ее мать шантажировала нескольких мужчин ребенком. Возможно, один из них действительно был ее отцом, но не зная всех имен установить это можно попытаться только по медицинским записям. — Я тебя понял, шеф, — отозвался парень и цокнул языком. — Она умерла, это плохо. Итачи сразу понял, что Дей уже нашел всю доступную информацию о Такугаве Нами. Теперь в интернете о ней было не так много информации, чем во времена ее бурной молодости. За почти десять лет, минувших со дня ее смерти, актрису успели основательно забыть. — Почему? — Двадцать лет назад далеко не в каждой больнице вели электронные записи пациентов. Это были бумажные карты, которые потом сбрасывали в ящики с сотнями таких же. Сейчас старые записи постепенно заносят в электронный архив, но не слишком быстро. Так что я не ручаюсь, что смогу что-то достать. — Сделай, что сможешь, — не стал настаивать Итачи. Отключив звонок, он поспешно покинул комнату, не имея желая больше задерживаться в ней. Спустившись на первый этаж, Итачи услышал голоса, доносившиеся с кухни: Саске и голос девушки, с которой Итачи столкнулся в дверях. Только сейчас он понял, что это, должно быть, племянница Мэй. Саске говорил, что она захотела поехать вместе с тетей, чтобы поддержать ее в сложный период. Мужчина повернулся в сторону кухни, без помощи Саске ему сегодня было не обойтись, да и крепкого чая выпить не помешает, но передумал и повернул в совершенно другом направлении, в коридор, ведущий к кабинету отца. Фугаку сидел за своим столом, отвернувшись к окно в глубоком, так что его почти не было видно, кресле. Он не ожидал визитов, прекрасно понимая, что семья не собиралась прощать его прегрешений, а он ничего не мог сделать, чтобы приблизить этот момент. Во всяком случае до тех пор, пока жена и дети не соберутся дома в одно время, а все посторонние лица не удаляться. Он собирался многое сказать своей семье, своей жене в первую очередь и теперь тщательно выстраивал в голове разговор, чтобы не упустить ни одной детали. Когда внезапно, без предупредительного стука, открылась дверь, Фугаку вздрогнул и неуверенно повернул голову. Порыв ветра? Но нет, перед ним стоял его старший сын. Итачи смотрел на отца холодно, без сожаления или сострадания, точно перед ним был чужой человек, но Фугаку нисколько не расстроился. Главное, что он был здесь, что пришел к своему отцу. Итачи всегда держал данное единожды слово и больше всего на свете глава семьи Учиха, что сын действительно отречется от него. — Итачи! — Фугаку поднялся с кресла, упираясь руками в крышку стола. За минувшее с их последней встречи время у Фугаку прибавилось седых волос и морщин на лице, но в остальном он ни капли не изменился. — Я рад, что ты пришел… — Ты делал тест на отцовство? — перебил Итачи не желая слушать ничего из того, что собирался сказать отец. Злость еще слишком сильно сжимала в кулаке его сердце. Вид собственного родителя вызывал в мужчине приступ неконтролируемой агрессии. Итачи знал, что со временем это пройдет. Что Фугаку мог оказаться жертвой, соблазнившей его женщины и поплатился за это. Но, в равной степени, слова Яхико могли оказаться такой же ложью. — Что? Какой тест? — не понял вопроса отец, недоуменно потрясая головой. — Тест на отцовство, — пояснил Итачи. — Когда Такугава Нами сказала, что беременна от тебя, ты сделал тест?  — Послушай, сын, — Фугаку опустил голову, пряча глаза от сына. Он не хотел, чтобы Итачи узнал, как сильно отец сожалеет, что вынужден говорить с ним об этом. — Я знаю, как усложнится положение нашей семьи, если правда выйдет наружу и знаю, как сильно тебя огорчила моя ложь… Фугаку набрал в легкие воздуха, намереваясь продолжить свою мысль, объяснить, что наличие у него дочери никак не отразиться на его сыновьях и семейный бизнес все равно перейдет к нему, но осекся. Глаза Итачи пылали черной бездной, губы исказила гримаса, осень похожая на оскал дикого зверя. Фугаку даже отшатнулся от стола, испугавшись реакции сына. — Огорчила? Огорчила твоя ложь?! Меня?! — голос Итачи был тихим и чертовски спокойным, но от этого спокойствия становилось не по себе. — Да ты убил меня своими словами. Лишил смысла жизни. Но единственное, что волнует тебя — положение семьи в обществе! Ты действительно думаешь, что я пришел выяснять, как повлияет наличие у тебя дочери на мое наследство? Ты думаешь это имеет для меня какое-то значение? У меня свой успешный бизнес в столице и мне совершенно не нужно было приезжать сюда, чтобы поправить свое положение. Это ты искал моей помощи! Я в состоянии обеспечить себя и свою семью, ничего у тебя не взяв. У тебя хватает времени думать о таких мелочах, но ты не желаешь увидеть главного. Почему, по-твоему, я сделал Каи предложение? Не думал же ты, что смена фамилии снимет с нее все обвинения? — Фугаку побледнел, все еще упрямо разглядывая поверхность стола. Слова сына не просто шокировали его, они буквально сожгли его заживо. Никогда в жизни Фугаку не думал, что Итачи посвятит его в святая святых своих личных переживаний. Но теперь, когда миг настал, эти переживания стали для отца обвинительной речью, защититься от которой, увы, он не мог. — Я люблю Каи и знаю, что мои чувства взаимны. Я хочу прожить жизнь вместе с ней, хочу растить наших детей. Не думай, что это блажь и временное помешательство. Я влюблен в нее с пятнадцати лет, но тогда она была совсем маленькой, а у меня была на уме только учеба, и я не думал об этом, пока не встретил ее здесь, снова. Поэтому я требую от тебя ответа: ты делал тест на отцовство? — Нет, — голос Фугаку был сиплым и дрожал. Побледневшее, было, лицо теперь покрылось пунцовыми пятнами, шея покраснела. Он так и не поднял глаз. Встречаться взглядом с сыном стало самым страшным испытанием для мужчины и он не верил, что обладает достаточной силой воли, чтобы вынести его. — Нами была женой моего лучшего друга. Ей незачем было лгать. — Возможно, ты ошибаешься, — сухо сказал Итачи и вышел из кабинета. Фугаку проводил его долгим взглядом, понимая и принимая злость сына, и он ничего не мог сделать, чтобы изменить это. Его единственная ошибка в жизни стоила слишком дорого членам его семьи. Он должен был быть мудрее двадцать лет назад. Должен был предвидеть последствия, прежде, чем позволить соблазну сделать себя рабом. Он должен был заботиться о семье, а не о собственном удовольствии. Мужчина резко, точно ноги его переломились, упал в кресло с протяжным стоном принявшее груз его тела. Но мужчина не мог оставить все так, как есть. Он должен был собраться с мыслями и попытаться все исправить. *** Тихо вскрикнув, Каи резко распахнула глаза и села. Грудь ее часто вздымалась от тяжелого, сбившегося дыхания, лоб и спину покрыл липкий холодный пот страха. Руки дрожали, когда девушка пыталась удержаться пальцами за поручень кровати. Облизав пересохшие, потрескавшиеся губы он обвела помещение взглядом, но далеко не сразу поняла, где находится. В мозгу еще болезненно билась траурная темнота гостиной ее собственного дома и кровь… Много крови. Столько, что она поскользнулась на ней и упала, забрызгав лицо, волосы и испачкав руки до самых локтей. Холодной, вязкой, уже начавшей сворачиваться крови. Каи встряхнула головой. Она не помнила, как уснула, но в палате реанимационного отделения, где день ничем не отличался от ночи, она то и дело, точно сомнамбула, впадала в спячку. И видела кошмары, которые так хотела избегать. Ее самый ужасный страх, пережитый на самом деле колючками, словно плеть шиповника, вился вокруг ее горла и с каждым вздохом затягивался все плотнее. Он уже пронзил кожу до первых капель крови и совсем скоро задушит ее. Ее горячо любимый отец снова лежал перед ней на полу, а вокруг разливалась темной, почти черной лужей его вытекшая из тела жизнь, в которую она и упала. Каи отчетливо ощутила, как несколько капель крови упали на ее губы, попали в рот… Она прижала ладонь к губам, борясь с внезапно нахлынувшим приступом тошноты. Осознание того, что чувствуешь на языке вкус смерти собственного отца чуть не лишил ее чувств. Девушке потребовалась вся ее сила воли, чтобы побороть дурноту и удержал ее на грани только страх перед очередным кошмаром. И все де кошмары спасали ее от мыслей о Итачи и о том, что часы ее сочтены. Нет, Каи не боялась смерти, после всего, что случилось у них с Итачи она была даже рада такому концу. Она не сумела бы жить зная, что больше никогда не сможет прикоснуться к нему, поцеловать его, ощутить на себе тяжесть его тела и ту невообразимую радость, что он умел ей дарить. Девушка точно знала, что не сумеет жить без него и не хотела даже пытаться. О их глубокой связи говорило и то, что кошмары Каи изменились после слов Итачи. Больше во сне она не кричала, когда находила тело отца, напротив, у нее отнимался голос. Она чувствовала, как вопли горя и боли скребут ее горло, но с губ не срывалось ни звука. И в этой звенящей, мертвой тишине, которая, казалось, длилось бесконечно долгое время она услышала его… Она не могла определить, что именно издавало этот тихий, буквально на грани слышимости, но этого оказалось достаточно, чтобы каждая нервная струна в ее теле натянулась. В доме был кто-то еще. В этот раз, она поступила так, как сказал ей Итачи минувшим вечером, она набрала номер службы спасения. Ее голос дрожал и был таким тихим, когда она говорила с диспетчером, что сама едва его слышала, так что не была уверена, услышали ли ее на другом конце линии. А потом все понеслось, точно мир слетел с катушек. Рука в черной перчатке зажала ей рот, другая выбила телефон из ее рук, а нога в тяжелом ботинке, раздавила аппарат. Каи впилась зубами в шершавую ткань и плоть под ней, услышав протяжный вопль. Хватка на ее лице ослабла, но тут же неизвестный вцепился ей в волосы. Она вырвалась, оставляя в его руке хороший клок волос. Именно в этот момент она поскользнулась и упала в лужу отцовской крови. Сильные руки вцепились в ее плечи, точно тиски и потянули наверх. Девушка, в последнем отчаянном порыве, ища любого средства защиты, сомкнула пальцы вокруг ножа, торчащего из горла отца и вырвала его из зияющей раны. Он развернул ее и перед глазами девушки все смешалось. Она больше ничего не видела в этом круговороте черноты, не знала, где верх, а где низ, но кожей чувствовала опасность. Каи ударила ножом туда, где, знала, находится убийца, ударила резко, сверху вниз, но нападавший увернулся. Он снова схватил ее, Каи опять увернулась, благодаря скользкой крови, покрывающей ее руки, но он успел ударить ее по ногам. Боль была такой сильной, точно ее протаранило грузовиком. Ноги Каи подогнулись и, внезапно, она потеряла опору под ними. Прежде, чем она успела что-либо понять, ее ослепил новый приступ боли, в этот раз в голове, похоже, она ударилась затылком о что-то острое. В ушах зазвенело, глаза застлала пелена, она пыталась подняться, все еще сжимая в руке нож, но ее ноги и руки только безвольно дергались. Мир стремительно ускользал из ее сознания, темнота ширилась в разуме. Она слышала его шаги совсем близко, но ей не было страшно, она стремительно скользила в забытье. И где-то уже на краю сознания, она услышала вой полицейских сирен. Дверь тихо отодвинулась в сторону, отрывая Каи от мыслей о очередном кошмаре. Девушка вскинула голову и перевела взгляд на вошедшую к ней фигуру. Она ожидала увидеть медсестру Харуку или Цунаде-саму, только они нарушали ее покой в эти дни, но в дверях стояла совсем другая женщина. — Микото-сама? — удивилась девушка, не мигающим взглядом следя за тем, как женщина входит и запирает за собой двери. Пуленепробиваемые стекла практически не пропускали звук и гарантировали им полное уединение. Дежуривший у ее дверей полицейский, смотрел на них, но вмешаться в разговор не мог. Каи смотрела на женщину, рискнувшую репутацией семьи, чтобы помочь ей, с замиранием сердца. Еще пару дней назад она была уверена в настороженном расположении Микото-самы, но теперь… — Каи, — Микото окинула взглядом палату, трубки капельниц и провода приборов, наручники на запястье девушки. — Как ты? Каи заметила этот внимательный, полный неудовольствия взгляд, задержавшийся на ее запястье не слишком долго, но достаточно, чтобы понять, на что именно смотри Микото-сан. Она все поняла. Если Микото-сан все еще сомневается в ее виновности, то отвращение, которое она испытывала к ней, как к незаконной дочери ее мужа, должно было заполнить ее. Каи и сама испытывала это чувство к себе. Мама всегда говорила ей, что такие, как она дети, не заслуживают ни одного хорошего слова — они позор и грязь и на лице семьи. Таких детей не должно существовать, но, если так случилось, что ребенок зачат, от него следует немедленно избавиться. Выходит, она говорила о своей дочери и до конца жизни жалела, что родила ее. — Вы, должно быть, ненавидите меня, Микото-сан, — вместо ответа произнесла девушка. — Я понимаю ваши чувства. Я сама ненавижу себя ничуть не меньше за то, что причинила вам боль. — Каи, что ты такое говоришь, милая, — женщина, тяжело вздохнув, подошла к постели и взяла девушку за руку. От внимательных глаз любящей матери не укрылся тусклый, болезненный блеск ее глаз. Но болезнь, пожирающую Каи изнутри не в состоянии вылечить ни одно лекарство. Микото снова вздохнула. — Ты не должна винить себя в том, в чем виноваты твоя мать и мой муж. Я не могу теперь любить твою мать, как не могу и простить предательства мужа, но ты ни в чем не виновата, Каи. Напротив, я пришла, чтобы побыть с тобой, чтобы тебе не было одиноко. Мэй устроила скандал в кабинете прокурора и он разрешил, чтобы с тобой кто-то был из знакомых. Я уйду, как только Мэй сменит меня. — Мэй придет? — не поверила девушка. Голос ее дрогнул, слезы заблестели на глаза, когда Микото утвердительно кивнула головой. Мэй была семьей Каи, единственным близким человеком, кто у нее остался и девушка была безумно рада, что увидит ее снова. Микото присела на край постели, все еще не выпуская руки девушки. Каи нравилась ей, особенно когда женщине не приходилось думать, что девушка могла совершить убийство. Теперь эта вероятность и вовсе отвергалась, после того, что удалось выяснить Итачи. Итачи… Ее бедный, несчастный сын. И как, должно быть, страдала Каи? Нет, Микото не позволит ей страдать еще больше. Женщине нравилась Каи. Когда девушка вернулась из школы и предстала свету, Микото досадовала, что они никак не могут найти общий язык с Саске. О лучшей невестке она и мечтать не могла. Но потом случилась эта ужасная история с убийством и теперь Микото корила себя за то, что поверила в виновность девушки. Однако знать наверняка тогда она не могла, да и сама Каи не могла сказать с точно уверенностью, что не виновна. Но когда Итачи изъявил о своем желании взять девушку в жены, Микото перестала думать о возможной виновности и скандале, который мог бы разразиться вокруг их связи. Она действительно была счастлива считать девочку частью своей семьи. Микото всегда хотела дочь, но жизнь наградила ее двумя великолепными сыновьями, о чем она никогда не жалела. Но если бы у нее была дочь, то она обязательно была бы похожа на Такугаву Каи. — Все будет хорошо, — пообещала Микото, ободряюще похлопывая девушку по руке. — Не волнуйся. А до тех пор, я побуду с тобой.