6.
Растерзай и обглодай останки снов моих… Ты поймёшь, что правды слишком мало для двоих… Meaning Beside, Мёртвая Свобода
Конечно же, её никто никуда не отпустил, не позволил так просто взять и незамеченной скрыться из здания. Из ниоткуда возник Эверетт Росс и мягко, но настойчиво подхватил её под локоть и повёл к только что развёрнутому прямо в холле здания пункту первой помощи. Элис пребывала в таком глубоком шоке после прочтения пары страниц блокнота, что позволила ему куда-то себя вести, почти не слыша, что он говорит. Да, они обязательно найдут Барнса. Да, его пожизненно закроют в психиатрической лечебнице. Да, если понадобится, будут стрелять на поражение. Записная книжка оттягивала внутренний карман куртки, а затылок и шея всё ещё ощущали ледяное дыхание и едва ощутимое прикосновение металлической смерти. Интересно, если бы она не успела каким-то чудом пригнуться, ей было бы больно? Успела бы она понять, что умирает, или тело бы рухнуло на нагретый бетон, так и не успев ничего осознать, понять, пожалеть о чём-то перед гибелью? Боль привела девушку в чувство, боль, вспыхнувшая в шее, и без того ужасно саднившей, но она была отрезвляющей, помогала собрать в кучку мысли, разбегавшиеся во все стороны подобно напуганным мышам. Она не умерла, и нет смысла думать о том, что было бы, если бы она была менее ловкой и внимательной. Была задача, которую требовалось выполнить незамедлительно. – Мисс Нортен, я понимаю, сколько всего вы пережили за этот день, вас чуть не убили самым жестоким образом, но я всё же хотел бы задать вам несколько вопросов, – Росс попытался коснуться ладони Элис, но она недвусмысленно скрестила руки на груди и переплела ноги. Тугая повязка сдавливала шею, словно кандалы. – Чем больше вы нам расскажете, тем скорее и вы, и все жители мира смогут спать спокойно. Вы знаете, куда могут направляться Джеймс Барнс и сбежавший с ним Стивен Роджерс? – Нет, господин сенатор, не знаю. – Вы можете хотя бы предположить их местонахождение? Вы были близки с капитаном Роджерсом, возможно, он невзначай делился с вами какими-то планами относительно сержанта Барнса… – Эверетт собирался было сказать что-то ещё, но Элис перебила его. – Я уже отвечала на все эти вопросы. Его величество Т’Чалла интересовался тем же самым, как вы догадываетесь, ответ был отрицательным. Неужели вы думаете, что вам я скажу что-то другое? – Я надеялся на ваше благоразумие и сотрудничество, мисс Нортен, – разочарованно вздохнул Росс, на что его собеседница только скривилась, будто съела очень кислый лимон. – Я бы с удовольствием посотрудничала с вами, господин сенатор, но я не могу сказать вам того, чего сама не знаю. Я бы могла дезинформировать вас, навести на ложный след, но зачем законопослушному гражданину обманывать правительство, которое всеми силами пытается его защитить? – Тогда для вашего же блага я рекомендую вам провести эту ночь в ближайшем полицейском участке под дополнительной охраной, – ничуть не смутившись, ответил Росс. – Ещё раз спрашиваю, я задержана? – серые глаза девушки нехорошо сузились. – Нет-нет, что вы. У нас нет оснований арестовывать вас, никто не помещает вас за решётку под стражу. Это для вашей же безопасности, кто знает, вдруг сумасшедшему головорезу придёт в голову закончить начатое и всё-таки добраться до вас? – Росс был просто сама любезность и доброжелательность. – А вы думаете, я не смогу сама себя защитить? – Конечно, сможете. Но если вы будете под охраной, мне будет спокойнее, – а вокруг уже ненавязчиво нарисовался вооружённый конвой. Элис не оставалось другого выбора, кроме как подчиниться. Стрелки больших круглых часов на противоположной стене тикали невыносимо медленно, словно время восстало против девушки, растягиваясь в резиновую ленту и удлиняя её пребывание в этом проклятом месте. Нет, обстановка была более чем комфортной – широкий кожаный диван, на котором можно было бы даже уснуть, плед, кофемашина, автомат со сладостями. И запертая снаружи на ключ дверь, дополненная решётками на окнах. Решётки можно выломать, дежурных охранников можно обезоружить и взять в заложники, но куда она будет скрываться от преследования, раненая и с погоней на хвосте? Поэтому девушка сидела на диване, обхватив колени руками, и играла в гляделки с молчаливыми настенными часами, которые всё равно не могли ей ответить. Она не знала, живы ли вообще Баки и Стив. Удалось ли им спастись и сбежать, или их поймали, и они теперь коротают время в тюремных камерах. Баки. Сержант Джеймс Бьюкенен Барнс, кодовое имя Зимний Солдат. Баки, прижимающий её ураганным огнём к земле, Баки, хрипящий в её удушающем захвате на геликарриере, Баки, заломленный на земле и впивающийся пронзительным взглядом снизу вверх в её силуэт, Баки, тоскливо смотрящий ей вслед из-за пуленепробиваемого стекла своей клетки. Синеглазый дьявол, заставивший её переступить через добрую половину принципов и рисковать жизнью снова и снова, подставляя голову под удар. Он жил сегодняшним днём, потому что у него не осталось ничего другого, а она сошла с проторённого и ярко освещённого жизненного пути и сейчас блуждала во мраке неизвестности, сама прокладывая свою новую дорогу. Громко щёлкнула стрелка часов, показывая полночь, и в этот же момент за окном что-то взорвалось, ослепительный оранжевый гриб поднялся над замершими в тишине машинами и домами. Послышались крики, ругань, стрельба, выглядело это так, будто какой-то безумец решил в одиночку прорваться в хорошо охраняемый участок. Элис вскочила, прижалась к стеклу, пытаясь понять, что происходит, но там были видны только фигуры мечущихся людей, а затем в комнату ворвался один из полицейских. – Мэм, нам нужно уходить отсюда. Кажется, это за вами, – девушка неторопливо, с хрустом потянулась, словно её вовсе не волновало происходившее за окном. – Конечно, нужно, – чтобы выбить пистолет из его руки, хватило одного короткого движения, вторым Элис заломила ему руку за спину и коротко врезала по шее. Тело мешком рухнуло на пол, и в тот же момент дверь с грохотом отлетела в сторону, на пороге возник Стив. – Ты в порядке? – он странно посмотрел на девушку. – Как видишь, не скучаю. Какого чёрта вы здесь забыли? – в том, что Сэм маячит где-то поблизости на подхвате, она даже не сомневалась. – Мы устроили им отвлекающий манёвр с парой взрывов, но надолго этого не хватит. Сэм подогнал тачку к чёрному входу, надо сматываться. Когда ты успела сменить имидж? – Твой друг поработал моим личным стилистом, – мрачно усмехнулась Элис, направляясь вслед за ним к выходу. Роджерс дёрнулся, словно она врезала ему пощёчину. На коротком отрезке пути они не встретили сопротивления, видимо, все охранники были заняты чем-то очень важным на территории участка. Последняя преграда в виде двери чёрного хода осталась позади, девушка прыгнула на заднее сиденье машины, и они помчались прочь по ночному городу.***
Темнота. Тишина. Все чувства спят, есть только безликий бесполый голос в голове, который отдаёт приказы, и не понять, тебе ли принадлежит этот голос или кому-то ещё. Его невозможно не слушаться, но какая-то часть Солдата, ещё помнящая Стива Роджерса и Пегги Картер, услужливо записывает на плёнку воспоминаний все сцены, чтобы потом спрятать их в секретный архив и выдавать порциями, по небольшой картинке. И от того они страшнее, что нельзя понять, насколько старые эти воспоминания: десятки лет или пара месяцев. Голос этого «доктора», словно рвущийся с небес раскат грома, пронзающий голову раскалёнными гвоздями. Треск пуленепробиваемого стекла, ломающегося под ударами бионической руки. Дальше всё смешивалось в пронизанный вспышками круговорот, из которого периодически выплывали по одному лица всех, кто пытался его остановить. Стив, Элис, Тони, Шэрон, Наташа, Т’Чалла, снова Стив, чьё лицо он очень хорошо разглядел через растрескавшееся стекло кабины вертолёта. Дальше было короткое падение, вода, медленно затихавшие звуки и гаснувший вокруг мир. Баки пришёл в себя от ощущения холода, впитавшегося в кости и забравшегося под кожу. На мгновение ему почудилось, что он снова в криокамере, а всё произошедшее – лишь красивый сон, вызванный какими-то препаратами, но вокруг было слишком просторно, и к тому же он находился в сидячем положении. Левая рука лежала на стальной плите и была придавлена сверху каким-то тяжёлым хламом, всё тело болело так, будто его отпинал ногами целый взвод спецназовцев в армейских ботинках. Судя по обстановке, это был то ли склад, то ли ангар, то ли ещё какое-то заброшенное помещение. – С каким Баки я говорю? – напряжённый голос Стива заставил его вздрогнуть. Кэп и Сокол стояли возле двери, с лёгким подозрением глядя на него, но оба были безоружны, и кажется, больше в здании никого не было. – Твою мать звали Сара. В боты вместо стелек ты совал газету, – Барнс слабо улыбнулся, ощущая, что кожа на лице трескается как тонкий лёд и рассыпается ледяной же крошкой. – Это не узнать в музее, – Стив облегчённо выдохнул. – Вот так да, и типа нормально всё. Я не я, лошадь не моя, у меня амнезия, отстаньте, – из дверного проёма слева, куда не падал солнечный свет, раздался язвительный женский голос. Элис стояла, прислонившись к бетонному косяку и скрестив руки на груди, и придирчиво изучала Баки с головы до ног. Тот, за кем они со Стивом гонялись столько лет, легендарный призрак, секретное оружие советской разведки, сидел в метре от неё, пленённый, беспомощный, сломанный, и ничем не напоминал того Зимнего Солдата, трижды едва не убившего её. Девушка знала, как обманчиво это впечатление: её отражение в зеркале никогда не дало бы ей этого забыть. – У тебя были длинные волосы, – Баки сдвинул брови, глядя на неё снизу вверх. – Отрезало хвостовым винтом вертолёта. Но голова осталась на месте, так что это пустяки, – пожала плечами Элис. Барнс зажмурился и прижался лбом к стальной плите, удерживавшей его руку, всё его тело пронзила короткая дрожь. – Что ещё я натворил? – едва слышно спросил он, пряча глаза за упавшими на лицо спутанными прядями волос. – Много чего, – скептически поджал губы Сэм. – Проклятье, я ведь знал, что так будет. Программа Г.И.Д.Р.ы у меня в подсознании, ему-то всего и надо было назвать чёртов код! – синие глаза вспыхнули отчаянием пополам с виной. – Ладно, хватит, – резко оборвала начавшуюся тираду Нортен, подошла к конструкции, удерживавшей Баки на месте, взяла железный прут, воткнула его в основание этой самой конструкции и налегла на него всем телом. Со скрежетом и скрипом металл чуть приподнялся, давая мужчине возможность освободить левую руку. Стоило ему это сделать, девушка отпустила импровизированный рычаг, и конструкция с грохотом встала на место. – Спасибо, – внезапно тихо проговорил Баки. – Я чуть не убил тебя. В третий раз. Брови Элис поползли вверх, – надо же, она и не думала, что вчерашнее оружие Г.И.Д.Р.ы помнит её и подробности их встреч. – Ну так не убил же. И в прошлый раз ты потом вытащил меня из реки, так что всё в порядке. – Я помню. Оба раза ты здорово надрала мне задницу, – и девушка не удержалась от широкой улыбки, а ещё поняла, что краснеет, как маленькая девочка, которую похвалили взрослые за отличную оценку в школе. – Да и ты был очень даже неплох, – задумчиво проговорила шпионка, вспоминая свистевший в опасной близости от головы железный кулак и мелькающее возле лица лезвие ножа. Баки не отрывал взгляда от девушки, вспоминая чёткие, выверенные, годами отточенные движения, ни одного лишнего шага или взмаха рукой, и её любимая обманчиво-спокойная поза, из которой она способна взорваться градом сокрушительных ударов. В отличие от самого Солдата, она не разучилась чувствовать и думать, и сама выбирала сторону, принимая бой не по приказу, а по собственной воле. Барнс поймал себя на том, что невероятно завидует ей. – Что ты на меня так смотришь? – её вопрос вывел его из задумчивости. – Ты первая девушка, которой я сказал больше десяти слов, не держа пистолет у её головы или нож у горла. За последние семьдесят пять лет. – Мне жаль прерывать ваше воркование, голубки, но у нас есть дела поважнее, – перебил их Сэм с присущей только ему бестактностью. Стив не позволил бы себе такого в отношении своего лучшего друга. – Этот доктор, кто он? – Я не знаю, – глухо ответил Солдат, снова вздрогнув всем телом. – Погибли люди. Доктор спланировал и теракт, и подставу ради десяти минут с тобой, так что давай без «я не знаю»! – Кэп впервые повысил голос. Элис почти никогда не видела его таким серьёзным и сосредоточенным, разве что только в Нью-Йорке и в Заковии, когда речь шла о спасении всей планеты. Чтобы Стивен Роджерс повысил голос на своего лучшего друга, ради которого он готов был воевать с целым миром, должно было произойти что-то из ряда вон выходящее. – Он спрашивал про лабораторию, где меня держали. Хотел знать, где она, – медленно и неуверенно ответил Баки. – Зачем ему это нужно? – резко спросил Стив, а девушка уставилась неподвижным взглядом в точку над его головой, не слушая ответ, потому что слишком хорошо догадывалась, что она сейчас услышит. Когда она спустилась с крыши и вернулась в холл здания, больше напоминавший поле боя, Сэм бросился к ней навстречу с придушенным воплем ужаса. Элис выглядела как восставший с того света покойник: бледная, чертовски злая, вся в ссадинах, шея и затылок в крови, слипшиеся от грязи и крови короткие волосы висели неопрятными сосульками. Минут пять напарник сжимал её в объятиях, словно ему казалось, что она сейчас возьмёт и растворится прямо в воздухе: наверняка Т’Чалла успел рассказать о происшествии с вертолётом. – Слушай, я нашёл это под клеткой. Наверное, у того доктора выпало. Тут всё по-русски, я ни черта не понимаю, а тебе, наверное, будет интересно, если расшифруешь, – сказал он, выпустив, наконец, её из объятий, и протянул потрёпанный блокнот из тёмно-красной кожи с вытисненной в центре звездой. Элис раскрыла его на первой попавшейся странице, без труда разобрав буквы кириллицы и впившись глазами в текст. – Ты понимаешь эту абракадабру? Там какие-то схемы, стрелочки, – голос Уилсона доносился отдалённо, как свозь толщу воды. – Я наполовину русская. По матери, – на автомате ответила Элис, широко распахнутыми от ужаса глазами глядя в блокнот. В отличие от Сэма, она поняла, ЧТО попало ей в руки. Схемы работы различных участков мозга, процесс кодирования и вживления алгоритма действий, подчиняющегося определённой последовательности звуков, букв, слов и фраз, обратный алгоритм-отмена команды, и много-много различных заметок об улучшении программы психического и ментального контроля с поправками на индивидуальность личности каждого человека. – Ну и что там? – сгорая от нетерпения, Сэм навис над правым плечом девушки, за что едва не получил локтем по зубам. – Ничего интересного. Судя по первым страницам, больные фантазии какого-то придурка. Я позже почитаю, если время будет, спасибо, – ломким натянутым голосом ответила Нортен, чуть приподняв кончики губ в улыбке, и пошла, почти побежала прочь, боясь, что Сэм заметит, что с ней что-то не так. Это было поистине страшно, для неё Баки был живым человеком, пусть с окровавленными руками и грехами за душой, но всё-таки человеком, который что-то любил, а что-то терпеть не мог, и у него был шанс хотя бы попытаться вернуть относительно нормальную жизнь. Элис видела результат работы Г.И.Д.Р.ы, но предпочитала не думать о самом процессе работы, а сейчас эта самая изломанная и изуродованная личность лежала в её руках в виде блокнота, упакованная в сухие научные термины, пожелтевшую от времени бумагу и выцветшие чернила, и от бесчеловечности и жестокости, которыми дышали страницы, руки начинали ходить ходуном. – Затем, что я не единственный такой, – слова Барнса звонко упали на пол, словно могильная плита над всем миром. – Кто они? – жёстко спросил Стив. Он уже видел угрозу, с которой нужно было бороться и которую нужно было уничтожить. – Элитный эскадрон смерти, отборнейшие головорезы Г.И.Д.Р.ы. И это до сыворотки. – Все вроде тебя? – не удержалась Элис, перед глазами которой до сих пор стояли страницы блокнота, исписанные аккуратным твёрдым почерком. – Хуже, – скривился Баки. – Доктор сказал, что хочет обрушить империю, – сдвинула она брови. – С такими бойцами – запросто. Владеют тридцатью языками, их не распознать, не вычислить. Внедрение, дестабилизация, ликвидация, эти за ночь устроят государственный переворот, и не поймёшь, откуда прилетело, – выпалил Барнс на одном дыхании, его глаза блестели, как у больного в лихорадке. – Мы должны остановить доктора, иначе всему конец! – А ведь день так хорошо начинался, – вздохнула Элис, подходя к Стиву и Сэму. – Старку звонить нет смысла, не поверит. А если и поверит, то по своему договору помочь нам не сможет. – Тогда нас трое, – подытожил Стив. – Вообще-то четверо. Или ты списал меня со счетов? – удивлённо спросила девушка. – Так ты на нашей стороне? Странно, учитывая твои близкие отношения со Старком. Ты ведь не хотела принимать в этом участие. Я не могу заставлять тебя, не имею права. Если ты… – взгляд Кэпа был не менее удивлённым. Конечно, он ведь знал, по чьей вине девушка осталась сиротой, и не мог простить себе, что своей безрассудностью вынуждает её лезть в эту грязную игру. Его глаза всё блуждали по лицу подруги, которая и так уже успела пострадать, из-за того, что переступила свои же принципы. Добряк Стив не мог понять только одного – не родился ещё на свете человек, который смог бы заставить Элис Нортен сделать что-то против её воли. – Все мы в жизни чего-то не хотели. Если я и Тони рано остались без родителей, и он считает, что это делает меня особенной в его глазах, то это ничего не значит, – резче, чем следовало, перебила его шпионка. – Ты вот так просто готова всё бросить? – Сэм всё ещё с лёгким недоверием смотрел на неё. – Я всё бросила в тот момент, когда прикрывала Стива и Баки, стреляя по нашему кошатнику. Так что мне уже поздно передумывать, – слабо усмехнулась девушка. – Ну, ты ведь сразу понял, кто это там палит с крыши. Значит, четверо. – Ну почему же. Есть пара кадров, – возразил Сэм. – Мы займёмся ими, а вам, ребята, надо будет где-то укрыться. В таком месте, где нас не достанут спутники Старка и любопытные граждане, желающие прославиться, а вот это уже проблема. – Есть такое место, – хмуро ответила Элис. – Секретное, о нём не знает никто, кроме меня, я в этом уверена. Правда, послезавтра оно уже перестанет быть секретным. – Что за место? – спросил Стив – Небольшой домик недалеко отсюда, за городом. Резервный вариант на случай, если надо будет залечь на дно и спрятаться, как сейчас. Я подстраховалась после того, как мы прятались на ферме у Клинта во время заварушки с Альтроном, подумала, что когда-нибудь пригодится. Вот и пригодилось. Нет, это не подстава, я не собираюсь сдавать Баки властям. Хотела бы – здесь бы уже всё кишело спецназом, вы трое были бы в наручниках, а Эверетт Росс благодарил бы меня за содействие государству, – последнюю фразу она сказала очень спокойным тоном, и Стив ощутил, как в груди жгучей волной поднимается стыд. – Прости, – пробормотал он, на что девушка только отмахнулась. – Тогда ты прячешь там Барнса, а мы со Стивом едем пополнять личный состав. Встретимся в аэропорту ровно через сутки. Только не попадитесь никому на глаза, а то слишком уж вы колоритная парочка, – беззлобно поддел её Сэм, за что получил несильный тычок в рёбра.***
Неприметная серая легковая машинка катилась по шоссе в крайнем левом ряду, не нарушая правил дорожного движения, не превышая скорость и не создавая аварийные ситуации на дорогах, а на все наглые действия лихачей, иногда обгонявших и подрезавших её, отвечала лишь возмущённым бибиканьем. За рулём сидела молодая девушка с коротким светло-каштановым каре, в солнечных очках и бейсболке. Кожаная куртка лежала на заднем сиденье, сама девушка была одета в белую футболку с каким-то ярким и бессмысленным рисунком. На пассажирском сиденье удобно устроился её спутник, молчаливый и сосредоточенный мужчина с пронзительными льдисто-синими глазами и взъерошенными тёмными волосами. Несмотря на тёплую погоду, он был в наглухо застёгнутой куртке и в перчатках. В салоне играла весёлая и беззаботная музыка, девушка с улыбкой время от времени переключала радиостанции, что-то увлечённо рассказывала, параллельно следя за дорогой, – ни дать ни взять семейная пара, решившая в выходные выбраться в загородный дом на пикник. Патрульно-постовые машины не обращали внимания на скромную легковушку, которая успешно проскочила все посты и свернула на грунтовую дорогу, направляясь в один из множества коттеджных посёлков, разбросанных вокруг большого города. Попетляв по едва заметным просёлочным тропам, которые и дорогами можно было назвать с натяжкой, машинка остановилась возле небольшого одноэтажного деревянного строения с тёмными окнами. Дом казался заброшенным, однако массивный замок на воротах блестел как новенький, словно его недавно меняли. – За нами нет хвоста? – неразговорчивый спутник девушки подал голос едва ли не впервые за всю дорогу. – Я сделала пару кругов по трассе, если хвосты были, то отвалились. И датчики движения молчат, на них только мы. Тепловых сигнатур две, электромагнитных тоже, – ответила Элис, щёлкая кнопками странного устройства, чем-то похожего на допотопный пейджер. Двигатель заглох, но она продолжала сидеть за рулём, словно не решаясь выйти из машины. Наконец, она осторожно выбралась наружу. – У тебя здесь датчики движения стоят? – Баки продолжал сидеть внутри, разговаривая с ней через опущенное окно. – И не только. Это место не то, чем кажется, – Нортен даже не взглянула на массивный замок, так и манивший поковыряться в нём шпилькой, и легко сняла фрагмент доски забора. Под доской оказался сканер сетчатки и сканер отпечатков пальцев, настроенный на распознавание только самой девушки. С тихим гулом ворота разъехались в разные стороны, пропуская внутрь беглецов. – Замок на воротах на самом деле бомба. Начнёшь ковыряться в ней – тебя нашпигует шрапнелью. Не волнуйся, участок не заминирован, – рассмеялась она, заметив, как Баки с опаской поглядывает на землю, не решаясь выйти из машины. Невзрачный снаружи, внутри домик был отделан по последнему слову техники: плазменные телевизоры, ремонт в стиле хай-тек, была даже отдельная комната с мониторами, на которые выводились все камеры наблюдения, расставленные по периметру, и целый склад оружия в подвале. Он вряд понадобился бы, это всё невозможно протащить в аэропорт незаметно, тем более двум едва ли не самым разыскиваемым людям в Соединённых Штатах. Всё это слишком сильно напоминало борьбу с Пирсом, влиятельнейшим человеком и сильнейшим паразитом, гнилой змеёй в самом сердце Щ.И.Т.а – они втроём тогда тоже были почти вне закона, их разыскивали элитные силы Г.И.Д.Р.ы., но тогда они знали, за что сражаются. А сейчас у каждого был личный интерес, вчерашние друзья готовы были рвать друг другу глотки из-за проклятых обострившихся противоречий. Тони был неправ, полагая, что всегда можно найти компромисс. Есть грань, перейдя которую, ты всю жизнь будешь жалеть, хоть и осознаешь это слишком поздно. Попытки Старка заставить Стива предать своего лучшего друга были ничуть не лучше того, что Г.И.Д.Р.А. вытворяла с Зимним Солдатом, а сама Элис сделала выбор ещё в Вене, глядя на пылающее разрушенное здание ООН, своим состоянием очень напоминавшее её надежды на мирное разрешение конфликта. Можно было сколько угодно говорить о справедливости и благе общества – ни одну войну ещё не удавалось выиграть без жертв. – В аэропорту, ты сказала, что Старк считает тебя особенной из-за ваших родителей. Почему? – Баки так тихо и внезапно подошёл со спины, что Элис вздрогнула, едва не расплескав чай. Она сидела на деревянном крыльце, рассматривая далёкие звёзды в холодном небе и пытаясь представить, чем закончится эта гражданская война интересов. Все были накормлены ужином, Барнс – безжалостно откомандирован в ванную комнату, оружие было на всякий случай вытащено из тайника, вычищено, заряжено и частично сложено под рукой на случай форс-мажорных происшествий. – Это долгая история с некрасивым концом, – поморщилась девушка. – Не самый лучший рассказ для такого чудесного вечера. – А ты куда-то торопишься? Тебе хотя бы есть что вспоминать и рассказывать – Мои родители были хорошо знакомы с Марией и Говардом Старками. Дружили семьями, можно сказать. Александра, моя мать, эмигрировала из СССР в США в начале 80-ых, здесь же познакомилась с моим отцом, Эриком Нортеном. Она был биохимиком, он – генным инженером. На этой почве у них и завязалась дружба со Старками, они работали вместе над какими-то проектами, а потом Говард и Мария погибли в автокатастрофе. Мой отец сразу понял, что что-то здесь не так. Он испугался, что его семья станет следующей, он не мог допустить гибели своего единственного ребёнка. Папа думал, я была слишком маленькой, чтобы что-то помнить и понимать, но… Я догадывалась, что он ждёт чего-то неизбежного и всеми силами пытается это предотвратить. Мы обратились за помощью к Щ.И.Т.у, который обещал предоставить семье Нортен защиту и помощь. Ещё через два года в аварию попала машина, в которой ехали на научную конференцию в Стокгольме Эрик и Александра Нортен. Не выжил никто. Фьюри до сих пор винит себя в том, что не выполнил обещание, не уберёг мою семью, а Старк… У нас с ним чуть не случился роман из-за этого, – Элис не сумела сдержать смех, правда это был такой смех, который обычно заканчивается слезами.***
Девочка-подросток в школьной форме с густыми волнистыми волосами, заплетёнными в тугую аккуратную косу, выходит из дверей школы и радостно машет рукой темнокожему мужчине в чёрном кожаном плаще с повязкой на глазу. В школе ей завидовали все ребята, глядя, какие крутые машины привозят и отвозят её в школу. – Здравствуйте, мистер Фьюри! – звонко выкрикивает девчушка. – А где мама с папой? – Элис, послушай. Мне нужно кое-что тебе сказать. Только пообещай, что не будешь плакать, ты же сильная девочка. Они не приедут за тобой. Они ехали по трассе, дорога была пустынной, и какой-то лихач вылетел на встречную полосу, лобовое столкновение… Никто не уцелел, – улыбка девочки искривляется, словно у неё парализовало лицевой нерв, она часто-часто моргает, нахмурив брови, но глаза остаются абсолютно сухими. С глухим стуком тяжёлая сумка с учебниками падает на асфальт, один из охранников поднимает её, заботливо отряхивая от пыли. – Папа говорил, что так и будет. Он ждал этого, – неестественно ровным голосом произносит девочка. Она слишком спокойна для ребёнка, в один миг оставшегося круглым сиротой. Осознание придёт потом, когда она будет молча и упрямо, до потери пульса изводить себя на тренировках с новобранцами Щ.И.Т.а, которые будут дразнить её соплячкой и слабачкой, ведь девочкам-подросткам не место среди спецагентов секретной службы. Когда она будет дни и ночи проводить в тире, показывая лучшие результаты среди всех, с кем училась, когда африканские наёмники, с которыми она жестоко расправится за кражу вибраниума из государственных запасов, окрестят её Белым Вихрем за потрясающее владение парными клинками и будут шёпотом передавать друг другу это прозвище, пугливо озираясь на неверные движущиеся тени. Когда Фьюри достанет секретные материалы из архива по расследованию гибели Эрика и Александры Нортен, и напечатанные смазанным шрифтом слова «Джеймс Бьюкенен Барнс, кодовое имя Зимний Солдат» надолго вопьются в сознание выжженным клеймом и будут гореть на внутренней стороне век перед закрытыми глазами. А пока будущая шпионка-убийца стоит, нелепо комкая рукава школьного пиджачка, и она не в силах поверить, что её родителей больше нет в живых… Через несколько лет уже взрослая Элис Нортен знакомится с эксцентричным и неоднозначным миллиардером Тони Старком. Она приходит на благотворительный вечер, организованный в честь юбилея Говарда Старка, которому могло бы исполниться 100 лет, и Тони сразу замечает девушку в чёрном атласном платье с открытыми плечами. – Ну как, вам здесь нравится? Честно сказать, я в последний момент хотел отменить вечер. Так всё надоело, дела просто из рук валились. Но сейчас, видя вас, я искренне рад, что всё-таки передумал, - Старк, слегка навеселе, с шампанским в руках, первый завязывает разговор, смотря на девушку поверх очков в золотой оправке. – Энтони Эдвард Старк, хотя вы можете звать меня просто Тони. – Алисия Нортен, – Элис вежливо подаёт ему руку. – Алисия, какое чудесное имя. А как вас называют друзья? Можно я буду звать вас просто Элис, а то Алисия звучит как-то слишком чопорно для такой красавицы. Знаете, представляется такая дама в очках в роговой оправе времён войны с нацистами, – он не даёт слегка ошеломлённой девушке вставить даже слова. – Скажите, вы когда-нибудь приземлялись с вертолёта на вершину небоскрёба? Готов поспорить, что нет. Знаете, летать одному страшно, а с красивой девушкой как-то и умирать не жалко, если вдруг движки на броне откажут. – Мистер Старк, вы меня, наверное, неправильно поняли, – Нортен аккуратно, но твёрдо выдёргивает свой локоть из его пальцев. – Я не журналистка, и не собираюсь брать у вас частное интервью, которое потом должно закончиться в номере гостиницы или где-нибудь ещё в таком же духе. И с вертолёта я уже прыгала. Много раз, так что вы меня этим не удивите. Полковник Фьюри просил вам напомнить, чтобы вы не забывали о работе. О той работе, которую проделал ваш отец, в чью честь и организован этот прекрасный вечер. И продолжателем которой вы являетесь. – Да, для журналистки вы слишком умная и острая на язык. А вот для протеже Фьюри – в самый раз. Что ж, я вынужден извиниться, что счёл вас одной из глупых раскрашенных искательниц моего внимания. – Внешность обманчива. Но вам повезло, Тони, я не злопамятная, – и девушка удаляется, оставив Старка восхищённо смотреть ей вслед. Читаури повержены, весь Нью-Йорк празднует победу, и лишь Мстители знают, какой ценой им далась свобода и независимость Земли. У Старка развивается паранойя и бессонница, и Элис уже не удивляется звонкам в три часа ночи, безжалостно разрывающим её сладкий сон, просто садится в машину и едет к гордо высящемуся в центре города высотному зданию, штаб-квартире Мстителей. Лифт приносит девушку на последний этаж, но за распахнутыми металлическими створками она видит совершенно не ту комнату, которую привыкла видеть, навещая миллиардера в этой башне. Обставленная белой мебелью гостиная, пожилая женщина в строгом сером костюме, играющая на пианино, и развалившийся на кожаном диване юноша, невероятно похожий на самого Тони, только лет на двадцать моложе, чем сейчас. – Подъём, дорогой, попрощайся с папой, – ласково говорит женщина, не переставая играть на пианино. – Что за бродяга тут разлёгся? – в комнату входит респектабельный мужчина в баснословно дорогом костюме. – Обожаю приезжать домой на Рождество. Накануне вашего отъезда, – с сарказмом произносит юноша, вставая с кровати. – Говорят, сарказм соизмерим с потенциалом. Если это так, ты станешь великим человеком, – отец не уступает сыну по части острот. – Он правда тебя любит, дорогой. И очень скучает. Постарайся запомнить этот день, потому что это последний раз, когда мы все вместе. То, что случится, неотвратимо. Скажи что-нибудь, а то потом будешь жалеть, – женщина ласково целует парня в щёку. – Па, я люблю тебя. Не корите себя, вы лучшие, – он прислоняется к косяку, с недетской тоской и болью глядя вслед уходящей паре. – Добрый вечер, мисс Нортен, – голос Джарвиса плывёт поверх картинки, которая вдруг смазывается, подёргиваясь рябью, и становится ясно, что это всего лишь голограмма, которая гаснет, возвращая комнате привычный облик. Настоящий взрослый Тони стоит в углу с крайне смущённым видом. – Извини, я, наверное, должна была постучаться. Можешь не рассказывать, понимаю, это личное, – смущённо и скомканно извиняется Элис, вспоминая, как сочла его легкомысленным ловеласом при первой встрече. - Смоделированное желание. Ментально-органическая ретрограмма или морг. Никто не изменит того, что они не доехали до аэропорта. Что только я ни делал, загоняя эту боль в подкорку, – Старк неловко и извиняющеся разводит руками. – Как никто не изменит, что какой-то лихач вылетел на встречную полосу, по которой ехали твои родители. Я не говорил тебе, что на самом деле ненавижу летать? Если хочешь, могу сделать тебе такой же ролик. Достаточно будет пары фото твоих мамы и папы, состарить их в программе, можно сделать любой сюжет. Даже показать их гуляющими с твоими внуками. – Спасибо за предложение, но нет. Это будет кратковременное облегчение, за которым последует новый виток боли. Так что пусть лучше всё остаётся, как есть, – пожимает плечами Элис, проходя в гостиную. – Ну как знаешь. Чёрт, после таких разговоров всегда тянет выпить. Кстати, у меня есть отличный коньяк. Присоединишься? Ах, чёрт, забыл, что ты не пьёшь, – Тони залпом осушает стакан с янтарной жидкостью. – Но раз не хочешь голограммный ролик с твоими родителями, у меня есть то, от чего ты точно не откажешься. Лифт с жужжанием несёт их в лабораторию на самые нижние уровни, лампы загораются мягким синим светом, как только Старк и Нортен оказываются под ними. Начищенные до блеска металлические стены отражают два идущих по коридору силуэта, и, наконец, они оказываются в одной из технических комнат. Здесь всё ещё пахнет озоном и гарью, словно кто-то совсем недавно испытывал какое-то электрическое оборудование. На небольшом постаменте аккуратно покоятся два небольших клинка, сделанных как раз под женскую руку, и, судя по глубокому блеску, выкованы они явно не из простого железа. Приглядевшись к лезвиям, девушка замечает странные белые нити, сеткой бегущие от основания к кончику; в рукоятках неярко мерцают треугольники, очень похожие на тот, который светится на груди самого Тони, только в уменьшенном варианте. – Это наша новая с Фьюри разработка. Понимаешь, Ванко подал мне отличную идею с со своими кнутами. Ну, ты помнишь то Гран-При в Монако, я даже фотки фанатов показывал. Мне к моему костюму такие приделывать не с руки, а вот тебе пригодятся. На кнопочку нажать попробуй, только осторожно, – миллиардер хихикает, как ребёнок, приготовивший сюрприз маме и папе на Рождество и с вожделением ждущий, когда же они уже его откроют. Девушка берёт оружие в руки, кнопки располагаются как раз под большими пальцами, одно лёгкое движение – и лезвие вспыхивает белым пламенем, в воздухе трещат разряды тока, острый резкий запах бьёт в ноздри. Клинки оставляют едва заметный размазанный след в воздухе, когда Элис раскручивает их в руках с такой скоростью, что кажется заключенный в постоянно движущийся живой белый кокон. – Они оплетены сетью из нитей сапфира, проводят через себя постоянный электрический ток, вырабатывая ионизирующую плазму. Работают на тех же реакторах, что и моя броня. Лёгкие, прочные, сами лезвия из чистого вибраниума, рукояти из электроизолирующих материалов. Режут крепчайшие сплавы как масло. Мои старые прототипы костюмов не выдержали. В общем, они тебе нравятся, я уже вижу, – он невинно пожимает плечами, когда девушка сжимает его в объятиях. – Да, можешь теперь задушить меня за то, что я ради этого разбудил тебя в три часа ночи. Но раз уж мы не спим, как насчёт того, чтобы встретить рассвет на крыше со стаканчиком сока и отметить этот чудесный день? Элис замолкла, словно внутри неё кончился весь словарный запас, и уставилась на кружку с остывшим чаем, которую так и держала в руках. Копаться в воспоминаниях было вовсе не болезненно, куда неприятнее было сравнивать прошлое с настоящим. Они все были друзьями, не жалея себя, прикрывали друг друга в Нью-Йорке, в Вашингтоне, рисковали жизнями, не предполагая, что однажды пойдут стенка на стенку друг против друга. Нортен почти видела Тони, с упрёком бросающего ей в лицо слова о предательстве, – и он будет почти прав. – Я же говорила, это не самые лучшие воспоминания, – девушка обернулась к Барнсу, пытаясь разглядеть выражение его лица. – Тебе хотя бы есть, что вспоминать, – невесело ответил Солдат. – А я вижу только лица убитых, за полвека их накопилось немало. – Ты их помнишь? – тихо и нерешительно проговорила девушка. – Всех, до единого, – с горечью ответил Баки. – И не надо сглаживать углы и жалеть меня, ладно? Потому что лет пятнадцать назад я не пожалел Эрика и Александру Нортен. С резким звуком «дзынь!» фарфоровая чашка разбивается об угол ступеньки, Нортен встаёт, пронзая Баки колючим взглядом сверху вниз, и не может унять дрожь в руках. Ей понадобилось чуть меньше десяти лет, чтобы отказаться от мысли о самоубийственной мести, но сейчас, когда этот человек сидит на расстоянии вытянутой руки и признаётся ей в случившемся, словно на исповеди, тени прошлого встают из трухлявых гробов и сырой земли, упрекая, проклиная, исступлённо вопрошая, почему Солдат всё ещё жив. Она надеялась, имена и лица её родителей сгинули в водовороте убийств, совершённых Зимним Солдатом. Чёрт возьми, как же она ошибалась. – Ты их помнишь? – повторяет она свой вопрос, слова, больше напоминающие звериный рык, с трудом выталкиваются из горла, где-то в районе солнечного сплетения скручивается тугой клубок, с каждой секундой причиняющий всё более острую боль. – Если тебя это утешит, они не мучились. Мне надо было лишь растянуть колючую проволоку на дороге – и машина вылетела на встречную полосу, въехала кому-то лоб в лоб. Все погибли на месте, три трупа со сломанными шеями. Даже добивать никого не пришлось, – Барнса словно прорвало, он видел, что причиняет ей боль своим рассказом, но не мог остановиться, потому что слова резали его самого не хуже острого ножа. – Я вижу их как картинки в кино. Словно всё это делал не я. – Замолчи, – прерывающимся шёпотом просит девушка. Слёзы дрожат в уголках глаз, только гордость и упрямство не дают им пролиться. Маленький ребёнок внутри неё, когда-то давно оставшийся круглым сиротой, капризным горячечным тоном кричит: «Убей его! Убей!», но погибшие не возвращаются, им всё равно, ходит ли сейчас по земле их убийца. – Ты всем нам крупно задолжал, но твоя смерть ничего не изменит. Мёртвые должны покоиться с миром, а живые должны думать о живых. Ирония судьбы – я бредила мыслью о том, чтобы прикончить тебя, несколько лет, а в итоге спасаю тебя, рискуя собственной жизнью. Вместо того, чтобы закричать, расплакаться, на худой конец броситься на Джеймса с кулаками, Элис молча продолжала стоять, прислонившись к дверному косяку, словно ноги разучились держать её, и она в любую секунду могла упасть. Девушка обхватила себя руками, её колотило, как в лихорадке, а внутри тягучим напалмом разливалась боль, которую она, казалось бы, разучилась чувствовать. Застарелая гадина никуда не исчезла, лишь затаилась на время, чтобы потом вновь приподнять свою голову с ядовитым раздвоенным жалом. Уйдя в свои мысли, она пропустила момент, когда Баки тоже встал – просто внезапно оказалась заключённой в его объятия, и уже привычный запах мяты накрыл её с головой. Ледяная корка треснула, лопаясь и рассыпаясь на куски, сначала захотелось оттолкнуть его и вырваться, но она осталась стоять, чувствуя, как под его бронёй из холода и железа стучит горячее живое человеческое сердце. – Прости, я не должен был… Я думал, ты вообще не знаешь, бросишься сейчас на меня с кулаками… – сбивчиво начал объясняться Барнс. – Да замолчи ты уже наконец, – сдавленно прошептала Элис, ещё крепче прижимая его к себе. Она медленно опустилась обратно на крыльцо, потянув мужчину за собой. Девушка смотрела на металлические пальцы, осторожно лежавшие на её руках, вспоминала, с какой лёгкостью эти пальцы превращали асфальт в пыль в сантиметрах от её головы, как безжалостно пережимали трахею, не давая дышать, и сейчас ей было совсем не страшно. Ночь подкралась незаметно, тишина мягким покрывалом опустилась на землю, окутав и маленький домик с двумя беглецами. Барнс так и сидел, боясь пошевелиться и неосторожным движением потревожить девушку. Когда её дыхание выровнялось, и она уснула, он долго-долго смотрел, как лунный свет играет на её лице, превращая живые мягкие черты в неподвижную маску, словно вырубленную из мрамора. Затем осторожно поднял её на руки и перенёс в комнату, искренне жалея, что ночь не может длиться вечно.