Башня и осколок

Темнота мягким облаком окружала его, скрывая всю комнату, не считая небольшого стеклянного шарика. Он из всех сил боролся со мглой, подсвечиваясь изнутри мягким светом. Лежал на маленькой подушке, что уже подчинилась тьме. Сквозь тонкую грань стекла, внутри шара отображалась маленькая фрейлина. Девочка (а может уже и девушка) с короткими рыжеватыми волосами тихо плакала в уютном маленьком кресле в своей комнате. Свои позорные — как она считала — слезы она пыталась скрыть за исколотыми иголкой ладонями. Один взгляд на белый расшитый разноцветными нитками платок, лежавший на заваленным всякими швейными принадлежностями столик, вызывал новую порцию слез. На полотне яркими цветами вырисовывалось аккуратное «Хлоя». — Ах, бедняжка. Тяжело, наверное, когда тебя не замечает дорогой тебе человек. — Поглаживая черную бабочку, которую — как не парадоксально — можно было отчетливо видеть в окружающей черноте, мужчина слегка покрутил головой, чтобы капюшон его тяжелого балахона опустился чуть ниже, закрывая и скрывая его. Он, наконец наигравшись, отпустил черное насекомое, и оно полетело куда-то вдаль, слегка прихлопывая крыльями, пока не скрылось в темноте. Тяжелый, но по-лисьи хитрый, с примесью некой мудрости взгляд вновь упал на стеклянный шар. Черное насекомое уже успело прилететь в комнату заплаканной фрейлины. Вдоволь наплакавшись, девушка с лютой ненавистью и злостью посмотрела на свое изделие. Внутри что-то щелкнуло. Она резко встала с теплого сидения, схватила лежавшие на столике ножницы и, с неким отвращением к собственной работе, взяла белую ткань. Девушка уже направила острия ножниц на платок, как темная бабочка, хлопая маленькими покрытыми черной пыльцой крылышками, привлекла ее внимание, а после исчезла рядом с платком. Ткань волнами почернела, милый рисунок уже не был виден, а девушка поникла, опустив и голову, и руки. — Здравствуй, Невидимка. Мое имя — Бражник. *** Величественное солнце лениво переплыло точку зенита и уже давно начало склоняться к ломкой линии скалистых холмов. Скоро оно начнет окрашивать редкие, но большие и объемные, облака в красочную смесь розово-фиолетовых оттенков. Долина, заключенная в круг низких гор, была полна жизни. В воздухе, будто играя в какую-то детскую игру, перелетали с ветки на ветки разные птицы. На земле усердно трудились крошечные муравьи, перелетали с цветка на цветок яркие разноцветные бабочки и трудолюбивые пчелки. А шустрые стрекозы играли в догонялки, летая над маленькими ручейками. Но абсолютно каждая уважающая себя букашка даже на расстояние пяти футов не приблизится к высокой горе странной круглой формы и с расширением на верхушке. — Ну, когда отправляемся? — Бархатный мужской голос вывел ее из раздумий и созерцания привычного и родного пейзажа. Повернув голову, она увидела его обладателя. Он, оперевшись локтем на широкий деревянный подоконник, не стесняясь рассматривал ее лицо. — А? — До коронации твоей подруги две недели и… — Начал было он, но внезапно потерял прежнюю уверенность. Он разыскивал глазами хоть какую-то опору. Ей даже показалось, что уши на его черно-зеленой шляпе — вопреки всему — поникли. — А можно пойти сейчас? — Эти слова заставили его посмотреть ей в глаза. Прямо в глаза блондину смотрели два блистающих лазурита. Девушка явно все еще не выпускала из головы разговор с подругой, но уже была увлечена предстоящим походом. Нуар невольно засмотрелся в глаза Маринетт. Но она, встрепенувшись, начала бегать по комнате, растерянно осматривая все вокруг: — Нам понадобится еда… и вода. А веревка пригодится? В чем можно это все унести? А, точно! Где-то тут была корзинка… Юноша очнулся, когда девушка схватила в одну руку небольшую плетеную корзинку, а в другой умудрялась держать одновременно наливное красное яблоко, небольшой моток веревки и кусок румяного хлеба. Странно, но он даже позволил себе умилиться этой картине. Затем он подошел к ней, переложил продукты и предметы на стол со словами: — Принцесса, не нужно так переживать. Нам будет достаточно взять немного еды. Не будем слишком сильно загружать Паради. — Паради? — Маринетт вопросительно изогнула бровь. — Ну да. Мой конь, что привёз меня к вашему прекрасному дому, — юноша по-театральному снял шляпу, сделал реверанс рядом с девушкой, а после едва прикоснулся губами к белоснежной руке покрасневшей девушки. Он медленно поднял голову: — Пуррцесса. После своего минутного помутнения, которое, наверное, будет смущать его в будущем, Нуар все также не спеша и грациозно выпрямился в полный рост, и, немного отойдя от шокированной брюнеткой, наблюдал, как у нее медленно меняется выражение лица. Отстраненный взгляд и покрасневшее от смущения удивленное лицо выдавало все, что творилось у нее в голове. Его спонтанные действия смешали все ее мысли. Спустя пару мгновений взгляд девушки прояснился. Она растерянно тряхнула головой, а потом спохватилась: — Тикки! — Длинноволосая девица снова начала бегать по круглой комнате, в которой уже царил беспорядок, на этот раз в поисках своей маленькой подруги. Как только красный хамелеон был найден, небольшая плетеная корзинка с продуктами — несмотря на всем упреки и ворчания Нуара — была собрана и сейчас, закрытая зачем-то куском синей ткани, ожидая своего часа, стояла на подоконнике, а Нуар искал в комнате какие-нибудь острые металлические предметы. Брюнетка укрылась в закоулках спальной комнаты в поисках какой-то вещи, предварительно собрав свой длинный след из волос в руки. На все вопросы она отвечала либо расплывчато, либо делала вид, что не слышала. За это время охраняющий драгоценную корзинку красный хамелеон не сводил с парня внимательно изучающего взгляда. Этот взгляд он буквально ощущал на себе. Как бы ни пытался скрыть свое лицо за шляпой, это не помогало. Через целую вечность обладательница длинных волос все-таки соизволила выйти из своей комнаты, зажав в руках совсем крошечную закупоренную стеклянную баночку. Попросив блондина спрятать ее у себя — что он благополучно и сделал, зачем-то закинув пузырек в шляпу — девушка мысленно начала просить прощения у Хлои. Юноша же терпеть этот пронзительный взгляд больше не мог, и, схватив два небольших ножа, начал свой аккуратный спуск вниз. Сказать, что это у него получалось с трудом, не сказать ничего. Нуар не мог похвастаться боязнью высоты, но когда до земли сотня футов и единственная твоя опора — это маленькие ножики, воткнутые между каменными блоками, то волей-неволей начинаешь бояться за свою жизнь. А вот Маринетт, не спеша, зацепила свои волосы за поднимающий крючок, обвязала их вокруг своих рук и с замиранием сердца смотрела вниз. А внизу все также кипела жизнь. — Принцесса, ты долго там еще? — Послышалось где-то внизу. Посмотрев на маленькую подружку и получив от нее кивок, девушка решилась на прыжок веры. Как только ветер теплым потоком начал обдувать подол нежно-розового хлопкового платья, словно иголка, продевающая ткань, ее насквозь пропитал некий животный страх, желание вернуться назад. Но через мгновение от этого не осталось и следа. Чувствовалась только какая-то детская радость. Маринетт по-настоящему наслаждалась оставшимися секундами полета. Но стоило ей посмотреть вниз, как тревога вновь охватила ее. Девушка начала цепляться за свои волосы, пытаясь остановить полет. Зажмурив сапфировые глаза, она приготовилась к худшему. Но зуд на затылке заставил ее приоткрыть глаза. Она повисла в воздухе на расстоянии где-то пяти футах над землей. Так близко траву она никогда не видела. Как оказалось, она переливается всеми цветами ярко-зеленых и темно-зеленых оттенков, а на травинках собирается несколько капель воды - в одной книге она читала об этом. Вроде бы, такую воду называют росой. Она так же весело переливается всеми цветами радуги. Пересилив себя, Маринетт, боясь неизвестности, медленно-медленно начала опускать одну ногу. Словно зачарованная, девушка не могла оторвать взгляда от зеленого чуда. Лишь когда почувствовала на своей стопе влагу, то мистический транс воды спал и Мари встала на обе ноги. Оказывается, трава мягкая, хоть немного и колючая. Девушку охватила эйфория. Она начала бегать, прыгать, падать, вставать и смеяться, распугав всю живность на поляне. Темные волосы с шумом выпали из крючка и теперь следовали за своей хозяйкой, запутываясь и прихватывая травинки и разные травы. А Нуар все еще спускался со стены. Однако, услышав звонкий смех девушки, позволил себе отвлечься. Наслаждаясь видом ее радости и пониманием, что его действия подарили ей эйфорию, юноша забыл об осторожности. На миг потеряв равновесие, он упал прямо в куст шиповника. - Это же рай! - Воскликнула девочка, играясь в маленьком кристально чистом ручейке. *** Величественное солнце устало перекатилось за ломкую линии скалистых холмов, окрашивая редкие, но большие и объемные облака в красочную смесь розово-фиолетовых оттенков. Долина, заключенная в круг низких гор, была полна жизни. А где жизнь, там и смерть. Большие и раскидистые кусты скрывали от глаз людей черного спящего коня. Странно, но грудная клетка его больше не поднималась, из ноздрей вытекала струйка бардовой жидкости, а из приоткрытого рта выходила консистенция больше похожая на пену. Да и от самого животного веяло холодом...