Сыны Всевышнего

      Миллион снежинок в секунду. Без передышки. Невозможно нащупать момент затишья, чтобы разлепить глаза. И чтобы глубоко вдохнуть, а не глотать воздух урывками открытым ртом, как рыба, выброшенная на берег. Казалось, сама природа взялась помешать Роману добраться сегодня до офиса Андрея Константиновича Руднева.       А каким ясным было утро! Лёгкая сухощавая фигура Аверина почти таяла в солнечных лучах, когда он, с горящим взором стоял перед классом и вдохновенно опутывал своими речами наивных подростков — просто сирена! Отгородившись от пьянящих аверинских чар прочным щитом, Роман пытался понять, вызывает ли у него мысль об учителе что-нибудь, кроме раздражения. Пока он подбирал синонимы к словам «злость» и «неприязнь», он пропустил, похоже, нечто важное. Всё, что он успел заметить: отблеск зелёного пламени над головой кого-то из сидевших недалеко от учительского стола. Аверин явно с трудом заставил себя отвести взгляд от источника неожиданной иллюминации. Роман заинтересовался этим фактом, и некоторое время ждал развития событий, но ничего не произошло. Урок закончился.       В звенящей тишине, внезапно посеревший, измотанный Аверин резко разорвал наброшенную на учеников золотистую сеть, которая с тихим дрожанием медленно истаяла в воздухе. Роману показалось, что учителю стало плохо, и он хотел было задержаться, чтобы предложить свою помощь. Ведь, несмотря на свою обиду, он так до конца и не решил, как ему относиться к Аверину. Но тут вклинился тихоня Бергер: полез к историку со своими дурацкими вопросами. Видит ведь, что человек даже головы поднять не может! Впрочем, возможно, он и ошибся. Потому что, когда Аверин взглянул, наконец, на приставучего ботаника, Романа едва не сшибло с ног волной его избыточной и совершенно безумной энергетики. Тут уж нехорошо стало самому Роману, и он тихо ретировался, проклиная сквозь зубы нестабильных и взбалмошных магов, которые не в состоянии контролировать свою, судя по всему, излишне стихийную натуру.       Теперь солнечное утро казалось сном. Задыхаясь от ураганного ветра, Роман едва дополз до порога рудневского офиса — точно в назначенное время, между прочим. На волосах у него таял снег. Он так продрог, что не хотелось расставаться с верхней одеждой. Пока он, пошатываясь, пытался отдышаться и привыкал к тому, что больше не надо прилагать усилий, чтобы оставаться на месте и не быть унесённым в ночь безумным снежным вихрем, перед ним незаметно нарисовались два невыносимо элегантных ботинка. Заставив себя поднять голову, Роман встретил тот самый холодный, пристальный взгляд, который так поразил его во сне. Ну, надо же, подумалось ему, волосы как уголь чёрные, а глаза серые, да ещё такие яркие! Генетический урод. Какой-то сбой в наследственности, не иначе, потому что так не бывает.       Андрей Константинович, ответно препарировав его своим острым взглядом, непонятно чему ухмыльнулся и, прищёлкнув пальцами, покрутил в воздухе рукой, поторапливая его раздеться. Аккуратно стряхнув с романовой куртки снег, он собственноручно повесил её в шкаф. Затем любезно проводил гостя в свой кабинет и усадил на мягкий кожаный диван — такой приятный на ощупь, что его хотелось погладить. Оказаться там, где метель не вытряхивает из бренного тела душу, было так приятно, что Роман боялся задремать в охватившем его тепле. Окончательно растечься тёплой лужицей по дивану ему не давало только присутствие Руднева, от которого исходило явное ощущение угрозы. Роман не мог избавиться от стимулирующего мощный выброс адреналина чувства, что за спиной у господина адвоката всё время кто-то стоит: тёмный и опасный.       — Кофе молодому человеку: крепкий, чёрный и без сахара, — уверенно велел Руднев секретарше и только потом повернулся к Роману. — Всё верно?       Тот сдержанно кивнул: если кто-то в этом кабинете и заговорит о чём-то выходящем за рамки обыденности, пусть это будет Руднев. Нарываться на преждевременные объяснения, вежливо удивляясь, как это Андрей Константинович догадался о его предпочтениях, Роман не станет.       — Извини, что не присоединяюсь, — весело продолжал тем временем господин адвокат. — Если бы ты знал, сколько чашек кофе я уже выпил с клиентами за сегодняшний день, ты бы меня простил.       Роман позволил себе усмехнуться. Молча, опять-таки.       Пока секретарша ловко составляла на стол теснившиеся на её подносе предметы сервировки, он воспользовался паузой, чтобы осмотреться. Это не офис. Это кабинет царского министра. Антикварная мебель, бронзовые люстры на украшенном лепниной потолке, картины на стенах — в очень скромных рамах, но от этого не менее ценные. И множество книг — на английском, немецком, ну и, само собой, на русском. Ровные корешки фолиантов, сдержанно блистающих золотым тиснением: исследования по римскому праву, своды законов, монографии по истории юриспруденции… И, наконец, сам хозяин кабинета. Роман во все глаза глядел на Андрея Константиновича и удивлялся, как это он умудряется не выглядеть глупо, будучи таким франтом: почему костюм с иголочки не делает его похожим на манекен, а обилие украшений — пародией на графа Калиостро.       Руднев не мешал гостю знакомиться с обстановкой своего кабинета. Он, как и предполагалось, абсолютно не заинтересовался тем свёртком, который принёс ему сын бывшего однокурсника. Зато очень внимательно, прищурившись, смотрел на самого Романа.       — Я вчера весь вечер размышлял над твоей просьбой, — неожиданно просто сказал он. Вот так вот огорошил безо всяких предисловий. «Просьбой?! С каких пор робкие невысказанные надежды стали именоваться просьбами?». — Я не беру учеников.       Роман замер, потом нервно отодвинул от себя чашку, порываясь встать.       — Я не закончил, — усмехнулся Андрей Константинович. — Мне, как я уже сказал, не нужен ученик — у меня нет ни желания, ни сил этим заниматься. Да и фантазии такой, честно говоря, у меня никогда не было. Но мне нужен… помощник. Согласись, что ничто, кроме практики, не может обнаружить наших действительно слабых мест, и только она даёт возможность отточить своё мастерство. Мы можем договориться так: ты выполняешь мои поручения, я помогаю тебе советами. Такой вариант тебя устроит?       — Почему вы думаете, что я в состоянии справиться с вашими поручениями? — Роман хотел конкретизировать свои сомнения, но запнулся.       — Потому что я не слепой, — снова усмехнулся Руднев. — Расскажешь мне — что там? Не открывая… — он с улыбкой подтолкнул в его сторону ничем не примечательный конверт в обход расставленных на столе чашек и вазочек.       Экзамен? Ладно. С абсолютно непроницаемым лицом Роман взял конверт, подержал между ладонями, затем положил его перед собой на стол и сверху накрыл рукой. Прядь тёмных волос упала на его прочерченный вертикальной складкой лоб.       — Там фотография, — уверенно заговорил он, сосредоточенно глядя куда-то в пространство. — Мужчина. Средних лет. Тёмные волосы. Не очень высокий. Белые кроссовки, джинсы и спортивная куртка. Красная. Вокруг скалы, сосны. Сзади вода: то ли море, то ли озеро… Здесь ещё деньги лежат. Довольно крупная сумма. Это не рубли. Доллары — купюры зелёные. Я вижу человека, который даёт вам этот конверт — здесь, в этом кабинете: плешивый, пузатый дяденька лет пятидесяти. (Руднев с трудом сдержал улыбку). Мужчина на фотографии моложе. Это его партнёр по бизнесу. Он хочет, чтобы вы…       — Достаточно, — спокойно прервал его Руднев, протягивая руку за конвертом.       Роман выпрямился и настороженно посмотрел ему прямо в глаза.       — Ты молодец, — успокоил его Андрей Константинович. — Всё сказал абсолютно верно. И понял всё правильно, — негромко добавил он. — Пей кофе — остынет…       Боясь сказать в ответ что-нибудь лишнее, из-за чего всё пойдёт не так, Роман, согревая пальцы, взял чашку обеими руками, и одним глотком быстро допил горькую жидкость.       — Переверни чашку на блюдце. Кверху дном, — предложил пристально следивший за ним Руднев. — Уверен, ты не подозреваешь, сколько пользы можно извлечь из твоей любви к кофе.       Вот тут-то Роман и забыл обо всём. Руднев оказался вовсе не снобом. Он быстро развеселил Романа предсказаниями о грядущих контрольных, найдя вполне достоверные толкования тем знакам, в которые сложились подтёки на стенках его чашки. И даже почти убедил его, что в кофейных разводах отчётливо видна цифра «пять», обозначающая оценку, которую он несомненно за них получит. Роман хохотал, как сумасшедший. И не переставал улыбаться, когда Руднев объяснил, что важны не символы, сверхъестественным образом явленные в кофейной гуще, а способность использовать насыщенный информацией предмет, как вход в человека. Потом плавно перешёл на гадание по руке и, глянув вскользь на ладонь Романа, сделал несколько очень точных замечаний о его жизни. Рассказал много занимательного о знаках, толковании снов и гипнозе. Причём, получалось как-то так, что он касался в разговоре именно тех предметов, которые Роману больше всего хотелось прояснить. Благодаря чему вся беседа с Рудневым превращалась в одно сплошное открытие и дарила приятное ощущение вдохновенного полёта в неизведанное.       Их увлекательное общение было прервано секретаршей, которая сообщила об ожидающем в приёмной клиенте. Заметив, с какой досадой Роман поморщился, поняв, что его сейчас выставят за порог, Руднев усмехнулся и, задумчиво очертив взглядом контуры его чеканного профиля, вдруг предложил:       — А ты заставь его уйти. Сможешь?       Роман надменно поднял бровь и без лишних слов поднялся со своего места. Оставив дверь в кабинет открытой, он подошёл к секретарше и вежливо поинтересовался:       — Скажите, пожалуйста, у вас есть старый телефонный справочник?       — Где-то был, — удивлённо глянув на мальчика, с недоумением пробормотала она, но с готовностью принялась копаться в окружавших её стол тумбах и ящиках. Когда рыжая макушка секретарши совсем скрылась за столешницей, Роман повернулся к ней спиной и оказался напротив уныло созерцающего свои башмаки человека.       — Ой, простите, вы испачкались, — радостно воскликнул Роман, заставляя мужчину нервно вздрогнуть и поднять на него глаза.       — Где? — затравленно уточнил посетитель.       Роман неопределённо помахал рукой возле лица, с застывшей улыбкой впиваясь в него жутким взглядом голодной змеи.       — Показалось, — холодно, но довольно учтиво ответил он пару секунд спустя и отвернулся к столу секретарши. — Просто свет так падает.       Ещё через мгновение за спиной у Романа послышался сдавленный стон и мужчина, рывком стаскивая с вешалки свою дублёнку, ринулся прочь, чертыхаясь и одеваясь на ходу. Секретарша, вынырнув из-под стола, растерянно поглядела ему вслед.       — Ладно. Не ищите, — вежливо улыбнулся ей Роман. — Я дома посмотрю. У меня точно есть. — И он вернулся в кабинет, аккуратно притворив за собой дверь.       — Что ты с ним сделал? — сдержанно посмеиваясь, поинтересовался Руднев, внимательно наблюдавший за сценой в приёмной. Роману польстило, как одобрительно блестели при этом глаза господина адвоката.       — Сообщил ему, что он забыл выключить дома утюг, — небрежно дёрнул плечом Роман.       — Вообще-то ты напугал его до полусмерти, — захохотал Андрей Константинович, вытирая слёзы. — Готов поспорить, в школе от тебя все разбегаются, как тараканы от тапка. Ты хоть знаешь, какой агрессивный у тебя двойник? Ты его вообще контролируешь?       Роман с искренним недоумением таращился на Руднева.       — Кстати, хочу тебя предупредить, — весело продолжал тот, — чёрный цвет излишне усиливает твою нетривиальную энергетику. Поэтому я бы тебе посоветовал вот так вот — во всё чёрное, как сейчас — не одеваться. Если, конечно, ты не ставишь перед собой цель напугать обывателей до икоты…       — Спасибо, я учту, — хмыкнул Роман.       — Однако мы заговорились, — опомнился Андрей Константинович, бросая взгляд на часы. — Час-то уже поздний. Могу подбросить тебя до дома.       — На улице метель, — слегка удивлённо заметил Роман. — Вы хоть представляете, какие сейчас пробки? Вы до утра до дома не доберётесь.       — Ну, с приятным собеседником и в пробке постоять приятно…       — Уговорили…