Пустой горизонт

      Карета скорой помощи неслась по разбитой дороге русской глубинки в далёкой от огней больших городов в степи субботним весенним утром, подкидывая пассажиров и бесконечно попадая в мелкие ямки — морщины старого асфальта. По жизненной случайности эта машина была направлена диспетчером в больницу, где лежал теряющий нить жизни Анатолий — отец не выспавшегося Славы. Коллеги Натальи Александровны как по негласному правилу помогли в несчастье, добросив Славу и его маму в больницу, не задавая лишних вопросов по пути между двумя маленькими городами, тем более инсульт Анатолия не был секретом для экипажа, который днём ранее доставил его по этому же пути в ту самую больницу. И теперь в неё же снова лежал путь, только уже с другим больным и попутчиками. В тяжёлые моменты стоит оказаться рядом именно с такими людьми. Коллегами, друзьями, товарищами, любыми теми, кто уже в деталях или хотя бы на кончиках крыльев слухов знает, в какую встряску жизненного пути ты попал. Такие люди — доноры жизни — пытаются говорить с тобой на отвлечённые темы, что уносят в диалоге на маленький шаг вперёд, в необратимый момент будущего, где большинство нынешних проблем будут уже пережиты, и их последствия приобретут оттенок прошедшего времени. Но в противном случае, если же в такой судьбоносный момент уже осознанного бедствия окружить себя людьми, словно в случайном маршрутном автобусе, следующим по своему собственному течению; людьми, окружёнными своими переживаниями, тогда в этот момент ты будешь обречён замкнуться в ужасном настоящем, которое лавиной смоет тебя из реальности вместе с твоими мечтами и желаниями, закутанными в огромный ускоряющийся снежный ком, скатывающийся с гор надвигающихся проблем, разбивая всё на своём пути.       Последнее время Вячеслав посвятил дипломной работе — проекту развития шахты — сердца родного города. А, как данность, эпохи градостроительных предприятий, образующиеся вокруг маленькие города имеют максимальную синергию с предприятием, их породившим. И, если вдруг на градообразующей шахте произойдут проблемы, то и изменения не заставят себя долго ждать: новый фонтан — добыча прошла успешно; забросили стройку парка — содержание меди в руде упало. Город и каждый его житель — две разные капли одной реки, и вне зависимости: работает ли горожанин на шахте, или это ребенок, который беззаботно смотрит на неё с крыши своего дома, провожая закат и своё беспечное детство. Тема для разговора напросилась сама собой: сводки из планов на будущее разработки месторождения — новости из объёмов добычи и примерных сроках «жизни» шахты. Вячеслав, не думая, делился с лёгкостью всей информацией, тем более цифры астрономические и могут вселить хорошие прогнозы на долгую безбедную жизнь, а хорошими новостями всегда легче делиться, особенно в тяжёлые времена. Данные геологической разведки с доступностью, свойственной народной историй, озвучивались и принимались открытыми сердцами всех слушателей: — Раз так много работы будет, то ты ещё успеешь вернуться и до пенсии доработать по стопам отца? — спросила врач, подначивая Вячеслава на разговор о будущей профессии. — Ну, как посмотреть, мы уже хотели в большом городе остаться, — отнекивался Слава, пытаясь перевести разговор, ведь он и не думал о таких переменах в планах. — Ты с братом хочешь там остаться? — продолжала расспрашивать врач, набивая почву для дальнейших сплетен в коллективном кругу. — С моей будущей женой, ей нужно доучиваться, но для начала совместной жизни у нас уже всё есть, — продолжал Вячеслав, ответив не только для слушателей, но и для себя, утверждая дальнейший план развития, несмотря на меняющейся пейзаж будущего, который окутывал холодом тело, но в разговор так и хотелось добавить: — Уже всё есть, но, кроме работы, знаете ли, да денег не навалом, а планов на будущее и других мелочей по типу ремонта в квартире вообще нет… — Невеста?! Вот это поворот, так чего мы всё про шахту, тут у нас свадьба намечается, а Вы как партизаны молчите, — радостно поддерживала разговор коллега Натальи, светлая тема о предстоящей свадьбе могла освежить разговор и принести новые краски в бледнеющее мысли. — Да, мы уже давно познакомились, она учится там же, в городе, на втором курсе. У нас общежития рядом, вот мы и начали общаться. Но она в другом университете, — прыгая по лестнице вверх-вниз, начал начал собирать образ Слава, ему хотелось поделиться мыслями о тёплом и светлом, но проложить линейный рассказ на обрывистой дороге было непреодолимой задачей. — Понятно, так она местная, получается, если там уже познакомились, оно и к лучшему! Под надзором будешь, рада за тебя! — действительно, не скрывая эмоций, отвечала женщина, словно одержав личную победу на поприще выискивания новых тем для неумолкающих сплетен. — Не совсем, она из маленького города неподалёку… — начал добавлять Вячеслав. — Так оно и к лучшему, — перебила Вячеслава врач, так беззаботно поправляющая действительность под свой формат реальности. — Девчонки из маленьких городов простые, хорошие, образованные, так даже лучше, — повторила она. —… Да, она хорошая, — немногословно добавил Вячеслав, думая, на самом деле, важно ли в конечном итоге географическое местоположение происхождения человека, как сами по себе составляющие личности индивидуума вложенные в него, как конечной ячейки общества. Как же сложно было скрыть резкую неприязнь в улыбке уголками губ, не выдав пренебрежение к такой мнимой уверенности в нравственных ценностях других людей, которых ты никогда не видел и не знал, основываясь исключительно на численности населения места рождения. Чем больше город, тем хуже и избалованнее человек? По такой логике самые ужасные люди были рождены в Шанхае двадцать первого века, так и хотелось порекомендовать этой женщине-психологу: поздравить всех шанхайцев лично за руку с новым «званием». — Главное, что девушка хорошая! Ну так, если замуж позвал, так, значит, наш человек! — закончила врач, словно она только что сосватала свою собственную дочь и очень была рада такому случаю, но, на самом деле, она получила отличный повод следующие несколько дней на работе обсудить все детали сказанного и несказанно вымышленного в перерыве на работе. Сплетни — как основной источник интереса к собственной жизни в социуме и топливо в медленном ритме жизни маленького города.

***

      Уставшая от многих лет службы машина скорой помощи остановилась около приёмного покоя в назначенном месте, персонал, поправившись, занялся своим делами, а Славка с мамой поплелись в здание больницы, в двери, которое руки так и не просились открывать. Пружины на петлях стали казаться неимоверно тяжёлым и непреодолимым препятствием, словно двери и вовсе были закрыты, а каждая ступенька наверх делала ноги все тяжелей. Внутри было пусто, не час для посещения, но когда ты врач и это твое рабочее место последние годы жизни, но всё меняется. Двери открываются сами, даже когда этого не хочется, из человеческой солидарности и чувства коллективизма, как и в этот раз открылся вход в палату реанимационного отделения.       Койка Анатолия была в дальнем углу комнаты, медсестра отчиталась Наталье о проделанной работе и уходе за мужчиной. Как мама объяснила позднее, это не просто коллега, а очень хороший специалист, с которым она работала не первый год. Она прекрасно знала Наталью Александровну, и именно таким проверенным людям доверяли самых тяжёлых больных в реанимационных отделениях. Подойдя к кровати отца, Вячеслав ощутил, как ком из разбитой сухой глины поднялся к горлу из глубины переживаний, отец только пришёл в сознание, он улетающе смотрел в окно больницы, обвешанный трубками и проводами, снимающими медицинские показания.       Вдруг Анатолий медленно повернул голову, и его глаза вырвались всеми эмоциями удивления, жалости, грусти, мольбы и в то же время счастья, ведь он видел сына, которого уже и не думал увидеть, жар в его теле прошёл не от лекарств, а от другой внутренней силы, которая обычно связывает отца и сына. Используя высвободившийся мгновенный прилив внутренних сил, он вытянул единственную работающую руку так сильно, насколько это было возможно, чтобы в последний раз схватить ладонь Вячеслава, ощутить тепло родного человека в своей руке. Но лишь Анатолий успел схватиться за кончики пальцев, рука обессиленно рушилась. Но не упала, Вячеслав сжал ладонь, словно успев схватить жизнь перед падением в пропасть, он прижался к ладони отца и чувствовал тепло своего предка, который, Слава верил, будет жить: — Всё будет хорошо, ты видишь, мы здесь, ты давай поправляйся, пап, всё будет хорошо и даже лучше, — повторял вслух свои мысли Вячеслав, в которые искренне верил и отказывался принимать другую правду, далёкую от его желаний. — Та-а, — на выдохе вымолвил Анатолий, и из его живых глаз выкатились слёзы, от осознания беспомощности и ущербности своего положения, которое не предвещало радужных перспектив в глазах реалистов-докторов. — Всё, хватит! — спиной разрубила разговор Наталья, она не хотела, чтобы очередные переживания оказались последними, как врач, прекрасно отдавая отчёт, что лишние волнения не создадут благоприятных условий для выздоровления.       Наталья попросила выйти Вячеслава из палаты, и в этом тоне была надежда не жены и матери на скорейшее возвращение кормильца в дом, желающей остаться наедине с мужем в палате, а прекрасного специалиста, раздающего адекватные команды на благо скорейшей реабилитации, возможность которой осталась здоровым теплом ладони отца на руке Вячеслава. Они верили в это чудо, а значит, оно и вправду могло произойти.       Парень бродил по коридору, телефон разряжён ещё с последней ночи в поезде, он хотел позвонить или даже просто отправить сообщение Насте. Дать понять девушке, что всё налаживается и совсем не стоит переживать, ведь скоро он вернётся и всё встанет на свои места, а отец, разумеется, поправится. Но телефон мёртвым холодным кирпичом лежал в руке, оставалось только разглядывать плакаты, нарисованные медицинскими работниками и развешанные по длинному коридору отделения, описывающими правила гигиены или же в очередной раз рассказывающими о вреде курения. Вячеслав остановился возле одного плаката такого плаката, которое привлекало внимание ведь там описывался «инсульт», который случился с Анатолием. Оказывается, заболевания сердечно-сосудистой системы могли вызывать такие осложнения. — Какие могут причины? — вслух задавал себе вопрос Слава в пустом больничном коридоре, продолжая вглядываться в плакат. — Курение, алкоголь, недостаточность физических нагрузок, стресс…       Последняя причина казалась такой очевидной и неоспоримой, отец последнее время очень сильно переживал. Он много переживал за огромные долги по ипотеке, за маленькую квартиру, которую купили для будущих молодожёнов. Вячеслав вспоминал, как папе тяжело давалась лестница одиннадцатого этажа и каждый пропущенный вызов на телефоне Славы. Ведь пяти минутам разговора с отцом он предпочёл оставаться онлайн в игре. Вместо простых слов о работе над дипломом тогда с отцом, он теперь стоит перед словами тяжелой правды. Вина лежит на нём, и пока не понятно, за что была заплачена такая цена.       Через какое-то время опустивши взгляд вышла Наталья, она старалась делать шаги уверенно, эхом по коридору раздавалось приближение стука каблуков. Уставшая, она хотела свалиться с ног и кричать от всей той боли огромного груза, в миг свалившегося на её женские плечи — Пойдём, вечером его переводят в палату, ему нужен отдых, а мне ещё на работу сегодня надо, — не поднимая взгляда, сказала Наталья. Возможно, всё поправимо, нужно просто лечение и реабилитация. — Поехали домой, позвонишь своей невесте, объяснишь, что случилось, что скоро вернёшься и все будет хорошо, только каким образом — сама пока не знаю. Теперь всем придется работать, чтобы выплатить долги, если страховка не признает страховой случай.       Наталья и Слава готовились к выплатам: собрали деньги со всех карточек. Было понятно, что страховая компания неизвестного имени и происхождения будет решать вопрос долго. Неизвестно также, какое решение может быть принято, и нужно было готовится ко всему, что требовало непростое время. Благодаря связям на работе Анатолия было написано заявление о уходе на пенсию якобы от его имени, которое позволило получить зарплату за три месяца, та была небольшим парашютом в неминуемом падении, который не спасал от удара о землю, однако и не позволял этому произойти так быстро. Успели закончить всё только к вечеру, и, не спав второй день подряд, мама Вячеслава оставила его дома одного, а сама ушла на работу, на ночное дежурство.       Тихим вечером бушевали голоса в голове ещё раз, повторяя причину всего произошедшего, как демоны атаковали мысли о собственной ошибки и халатности, что не заставили себя ждать с последствиями. Вячеслав не желал даже включать свет в квартире, который был бесполезен в этой надвигающейся кромешной тьме из мыслей. Раскаяние прибило парня к полу холодной и пустой квартиры, хотелось обнять бетонный пол и скрутить его в трубу, такую же огромную и холодную трубу, в которую летели все планы. Проведя время в темноте, сидя на полу и перебирая последний день, разбирая реакцию отца словно по кадрам киноленту. Он воссоздавал прошлый день, думая лишь о том, какие были мысли у папы: «О чём он думал? Что привело его к такому угнетённому взгляду? Что породило такие переживания внутри сильного характера? Или кто?». Он пытался абстрагироваться и понять, что могло поменяться. Поняв, что главное уже не изменить и нужно двигаться дальше и постараться не растерять, то что уже досталось таким трудным путём и жертвами, Слава встал, чтобы привести себя в порядок. Холодный душ смыл все горячие мысли, Слава, как опаздывающий на свой поезд, побежал включать компьютер, где уже были такие же пропущенные вызовы, но теперь уже от Насти.       Тихим вечером, в которые обычно проходят бурные обсуждения уходящего дня и огромных планов на ближайшие года, немногословно, почти молчаливо сидели в пиксельном одиночестве соскучившиеся друг по другу Анастасия и Вячеслав. Их соединяло не просто изображение на экране, но и мнимая нить, растянутая на расстоянии. Интересно, было ли вообще такое расстояние, на котором она могла бы оборваться? Вячеслав лишь вкратце рассказал, что случилось с отцом, добавив, что фактически он просто вышел на пенсию с огромными долгами, которые не покроют и сто его пенсий. Слава увидел, что в глазах девушки что-то тихое грустное, что есть другой разговор, с которого и стоило начинать после очередного молчания. Вячеслав продолжил: — Ты что-то хотела сказать? Вижу, что тебя что-то беспокоит, — закончил Слава, начиная чувствовать закрытость девушки. — Хотела сказать, когда вернёшься, потому что так, на расстоянии, мне не хотелось бы, — отведя взгляд от камеры и спрятав свои глаза, ответила Настя. «Обычно ничего хорошего не предвещало, когда люди начинали так разговаривать», — пронеслось молнией в голове Вячеслава. — Ну, раз ты там надолго, просто даже не верится, что ты скоро приедешь, а потом уже будет поздно говорить. Скину тебе фотографию сейчас, там сам всё поймешь, — добавила Настя и отдалилась, закутавшись в ладони, скрывая свои эмоции.       На фото на белом фоне бумажного листка лежал какой-то градусник, что-то похожее на пластиковую шариковую ручку, правда нелепой формы. Да и в середине этой авторучки был небольшой экран. На маленьком экране размером с ноготь мизинца какие-то две единицы или полоски. Две полоски, и это две полоски не на авторучке, а это тест на беременность с положительным результатом! — Поздравляю… — пролепетал Слава, не понимая силы переживаний Анастасии. — Поздравляю??!! — выкрикнула Настя, не скрывая заплаканные глаза и взывая к разуму Славы. — Видел фото, понимаю, что это значит, но что мы будет делать? У нас не самая простая ситуация, у нас нет выбора, как… — словно оправдывался и не хотел даже начинать новый разговор. — Слава, это не просто фото… это новая жизнь! Ты понимаешь, что сегодня я сделала тест, и я беременна… — говорила Анастасия в экран своего монитора, пытаясь приблизится к Славе — Но ведь ты же понимаешь, что мы не можем взять такую огромную ответственность на себя! — продолжал, парируя и изворачиваясь, Вячеслав. — Ты же понимаешь, что мы о себе не можем позаботиться, не то что о другом! Маленькая жизнь! Но огромная ответственность, не сопоставимая с твоими желаниями и нашими планами! — Да, я смотрела сколько это стоит, но я хотела бы приехать к тебе, — тоскливо сказала Настя, снова спрятавши своё лицо в ладони. — Но ведь ты понимаешь, что сроки безопасного аборта выйдут… — не успел закончить Вячеслав, как его перебила Анастасия — Нет, даже не смей произносить этого слова! — оскалено, сквозь зубы и со злобой, свойственной матери, защищающей своего ребёнка, повторила Анастасия неуходящую мысль. — Он будет жить! Хочешь ты этого или нет! —… Хорошо, может, сейчас не лучшее время для таких решений, но у нас есть ещё время, — сказал Вячеслав, пытаясь оставить вопрос открытым. — Даже и не пытайся меня переубедить! — добила Анастасия, подогретая никчёмностью всей ситуации, что, вместо радости за будущего ребенка, она слышит в ответ трусость мальчика, так и не научившегося брать на себя ответственность, но эта злоба не смогла до конца выплеснуться, оставшись сильным осадком внутри юного разума. — Понял-понял, но смотри, если ты приедешь сюда, то всё это будет понятно, мы уже не сможем сделать… Что ты будешь… В общем, смотри, брат хочет приехать сюда, ты можешь поехать вместе с ним, но ты подумай… — снова не успел закончить Вячеслав, как его перебила Настя. — Уже и не думаю, всё решено, так что готовься быть не только мужем, но и папой, — уже в привычной манере покалывания усмехалась Настя. — Ну, походу, у меня нет вообще выбора, — отшутился Слава. — Это ты правильно подметил, — легко улыбаясь уголками влажных глаз, закончила Анастасия.       Они ещё долго разговаривали на обыденные темы, планировали совместно вещи, которые начинали делить между собой: Настя интересовалась, как именно Слава планирует писать диплом, Слава же рассказывал, каким примерно числом нужно купить билет, какие вещи нужно взять с собой. Также Анастасия поинтересовалась военным билетом, который стоило приготовить до свадьбы и без которого Вячеслав просто отправится в армию. Довольно печальная перспектива, которая намечалась в будущем: уйти в армию на год, в то время как у тебя родится первенец, в такие моменты наоборот хочется любыми силами быть рядом, а не пропадать на полях сражений, но будущего не суждено было знать.

***

      Вечером того же дня Анатолий стал приходить в сознание, разум остался вместе с ним, он не потерял способность мыслить, врачи описывали очень позитивные тенденции на восстановление: мужчина пытался встать с кровати, разминал руку лёжа круговыми движениями. В конечном итоге, после недолгого наблюдения было принято решение: перевести пациента в общую палату. А это значит, скоро домой, но наш пациент хотел вернуться не только домой, но и на работу. В его понимании с ним произошло что-то не слишком существенное, словно осенняя простуда. Тем более, если считать, что в прошлом ему удавалось вести свою машину с механической коробкой передач со сломанной и ещё не загипсованной ступней ноги. А один раз он даже приехал в больницу с жалобой «на боль в животе», оказалось у него сквозная дыра в желудке. Казалось, что болевой порог Анатолия находился в каком-то недосягаемом обычному человеку пространстве, хотя этот «порог» вьюгой заметала ответственность и долг перед семьей: быть опорой и поддержкой в любой ситуации и никогда не останавливаться. Так и было, не было той ситуации, из которой не удавалось найти выход Анатолию и даже здесь и сейчас он не сдавал позиции. Держал оборону до последнего и даже улыбался под конец тяжёлого дня.       Утром, как и задумывалось служебными записками врачей, Анатолий был переведён в общую палату, он уже во всю старался адаптироваться, начинал разговаривать, но почти ничего не получалось. Тихие не звонкие звуки, согласные «д», «б», «в» превращались в «т», «п», «ф», больше двух слов выговорить не получалось, словно мозг непроизвольно отключался, не давая шансов вспомнить предложение вновь, но всё-таки он шёл на поправку. Конечно, все понимали, что он не мог восстановиться полностью, но никто и не знал предел возможностей его организма. После обеда молодая неопытная медсестра из тех, которые обычно подрабатывают в воскресеньях в общих отделениях, поставила капельницу Анатолию и тотчас убежала на пост — место в больничном коридоре, где вдали от больных можно было заниматься своими делами или вовсе спуститься в приемный покой, тем более после обеда принят «тихий час».       Анатолий пытался заснуть, но на тело опускался жар, что растекался по всему телу лавой не давая покоя, затрудняя дыхание. В миг стало не хватать кислорода. Хотелось вдохнуть все больше и больше, но словно цепями перетянули грудь. Из последних сил он смотрел на капельницу. Медсестра не отрегулировала напор и капельница лила струей, вздувая вены пациента, он мычал от беспомощности, что не мог вырвать иглу парализованной рукой, но обессиленный жаром пытался стрясти катетер из своей руки, но не получилось. Другие пациенты, заметившие неладное, пытались позвать медсестру. — Сестра!!! На помощь! Человеку плохо! Приступ! Сестра! — пытаясь подобрать слова, кричал один из мужчин, но в ответ тишина. Дежурной нет, она ушла, её здесь не было и никто теперь не скажет, что она сделала.       Анатолий рухнул, тромбоз испепелил часть головного мозга размером с кулак, как в дальнейшем показал медицинский снимок, единственное, что он успел сказать было: — Ты на. — Фраза, так и не переведенная и не понятная по своему происхождению, оставшись в живых даже после такой халатности медсестры отец Вячеслава, только получивший надежду на выздоровление, только увидевший луч солнца, а не улетающий вслед к нему. Он больше никогда не заговорил и до последнего своего дня произносил как заклинание: — Ты на тына ты на. Что эти звуки значили, никто так и не понял. В последствии медицинскую карточку Анатолия спокойно переписали, обнаружив возможные последствия, в первую очередь, для больницы, умалчивая произошедший несчастный случай с пациентом и указав на «хронические» заболевания сердечно-сосудистой системы и повторный инсульт временно переведя Анатолия в реанимацию.       Через какое-то время его снова перевели в палату, и только тогда Наталья поняла, что произошло. Находясь один раз в общей комнате с другими пациентами, она разговорилась с другой женщиной, которая так же пришла навестить своего больного мужа. Во время разговора медсестра поставила мужу собеседницы Натальи капельницу и только решила уходить, как услышала в свой адрес:       — Ты что, скотина, творишь! Ты что хочешь чтобы у него тромб оторвался? — вскочила обеспокоенная жена незнакомого больного и спешила убавляя напор в капельницы, добавляя слова. — Что было бы если бы меня не было? У меня денег на похороны нет!       Тошнота, холод, жар, желание догнать и выяснить все те ответы на внезапные вопросы, которые появились в голове Натальи в тот момент, на фоне черных мыслей и картины произошедшего. Она в один миг в точности воспроизвела в своей голове то, что произошло в этой больницу ранее. Она разделила весь жар и ту же самую беспомощность Анатолия. Она чувствовала свою причастность. Чаща терпения переполнялась, Наталья быстро вышла в коридор выпустив ручьи из своих глаз, настраиваясь на новую жизнь, которая бесповоротно поставила точку на прошлом и перевернула лист в истории семьи. Наталья Александровна из хрупкой жены и мамы в момент превратилась в совершенно другого человека, настроенного на сохранение порядка и благополучия, нового гаранта семейного спокойствия. Она взяла телефон и позвонила Вячеславу: — Слушай, сейчас постараюсь перевести отца в ближайшую больницу, здесь он больше находиться не будет. Позвони Насте, скажи, что ты остаёшься ещё на неопределённое время здесь. Договорись с руководителем своего дипломного проекта, что будешь отсылать наработки дистанционно. Положу тебя в палату с отцом, остальные детали объясню позже. Так надо! Я сегодня ухожу на сутки на работу, буду работать на полторы ставки, придется экономить, но должно хватить денег, — приказала Наталья своему сыну, который понимал, что выбора нет, и он не имеет права перечить в такой ситуации, новому главе семьи.