My everything.

Все женщины, по сути, маленькие девочки. Даже если им уже больше 30, даже если у них уже выстроенная да отстроенная карьера и семья целая. В каждой женщине все равно сидит маленькая девочка. — Маааам, — простонала Катерина в трубку, кусая губы. Непонятно, чего хотелось больше — пореветь и пожаловаться на жизнь, или же истерично поржать. Где-то в гостиной раздался грохот, после него — восторженное повизгивание принцессы Нестерович. — Мам, можно я поматерюсь? Ну мам, ну пожалуйста! — Кать, а ее любимую соску ты положила? Кать, ты же знаешь, что она подходит ей по цвету к половине костюмчиков, которые надарила Самоша! — взлохмаченная голова показалась в дверном проеме, на лице читалось крайне обеспокоенное выражение. Слезы откладываются, выбирается «поржать». — Положила, котичек, — ласково ответила жена, понимая, что лучше сейчас пить кофе, чем играть симфонию на нервах муженька. — Вчера вечером, когда ты заснул возле ее сумки, трогательно сжав в зататуированных ручках костюмчик для ПРОГУЛКИ ПЕРЕД СНОМ. — Ой, — только и выдал Макс. Дело было в том, что Таиса, как истинная и достойная представительница рода, имела характер-комбо двух своих родителей, поэтому ее желания иногда доводили до отчаяния. По крайней мере, до вчерашнего вечера Катерина еще не понимала, что значит «форменная истерика». Причем, если учесть тот факт, что форс-мажоров было немало, она действительно испугалась за сохранность своего рассудка. Иначе, видимо, реально было никак, потому что Таиса очень любила прогулки за час до сна и конкретно в определенных вещах. Теперь можно понять, откуда Катя и Макс приобрели эту чудо-способность сушить вещи за короткий срок. Но вчера все пошло не по плану, потому что после убойной дозы работы, приправленной двумя часами игры с дочкой в «принцессу и ее верного коня», Макс отрубился прямо в кресле и не проснулся до следующего утра. Короче говоря, единственным признаком жизни у него было дыхание. И все бы ничего, если бы в руках он не зажал мертвой хваткой тот самый костюмчик… — Вот тебе и «ОЙ», жирафик, — процедила Катя сквозь зубы. — Теперь мы можем контрабандно вывозить из Беларуси картошку, не используя при этом помощь Пуфика. — Каким образом? — тихохонько осведомился Нестерович. — В МОИХ МЕШКАХ ПОД ГЛАЗАМИ ПОСЛЕ ВЧЕРАШНЕЙ НОЧИ, БЛ… — КАТЯ! — донеслось по трубке возмущение из Новосибирска. — Мама, я же его убью! — Катюш, а я тут пасту приготовил, — продолжил Макс смиренным тоном. Он даже не вступал в диалог и не пытался что-либо доказать, потому что оценил масштаб своего косяка. Катерина всю ночь пыталась уложить Тасю, которая без традиционного выгула родителей перед сном спать сама не пожелала. Мадам Нестерович уже загоняла бедного Карпена, которого когда-то кто-то дернул купить Таське в подарок костюмчик из Новой, мать кубинскую, Зеландии! Как назло, сайта у магазинчика с этой одежкой не было, так же, как и надежды на то, чтобы заказать нечто подобное удаленно. Даже Настя в бессилии пожимала плечами и предлагала помочь найти стиральную машину с турбо-режимом. В общем, облом преследовал по всем фронтам. — Тащи свою пасту, говн… — КАТЕРИНА АЛЕКСАНДРОВНА!!! — видимо, хорошо, что сегодня мама решила не звонить доче в Skype. Катя бы просто не выдержала всю ту суровость, которой одарила бы ее родительница. — О, мой любимый муж, не соизволишь ли ты дотащить свой зад до кухни и положить мне в тарелочку с котиками твой кулинарный шедевр? — рыжеволосая уже откровенно хихикала, слыша мамино дыхание, перекликающееся с Максовым. В общем, ситуация разрулилась: телефонный разговор закончился, желудок Кати получил свою дозу, и все вернулось к собиранию Таисы в гости. Отдельная история, кстати. Когда мама братиков Нестерович отпросила внучку к себе на денек (при этом, конечно, выдержав томительное ожидание, переполненное сомнениями и страхами старшего сыночка), того самого Максима Валерьевича разбил Его Величество Нервный Кондратий. Екатерина, став этому свидетелем, прошептала что-то в духе: «Ойей, ты ж такими темпами до ее совершеннолетия не протянешь… Ну, или мы все не протянем», уползла в детскую, чтобы рассказать чадушку о том, как ей повезло с папочкой и как ее будущим парням не повезло с ее папочкой. Катя вообще очень любила поговорить с дочкой. Во-первых — она искренне считала ее интересным собеседником, потому что Таиса просто сидела, широко распахнув свои глазищи (папины, безусловно), во-вторых — потому что она не истерила, не впадала в панику и от мамки ей нужно было только поиграть да покушать. В отличие от Миги, у которого, к слову, чуть ли не каждый день образовывался коллапс, вопрос жизни и смерти, а после отказа в помощи — смертельная обида на подругу, длиною до следующего приступа. В общем, коллективными усилиями папу года все же уговорили доверить сокровище в руки мамы, которая предусмотрительно не обижалась и терпеливо ждала. До часа икс оставалось минут десять буквально, когда танцовщика пробило вновь. — Катяяя, Катяяя, а ты все собрала, а? — Максим скакал по комнате, заглядывая в каждый ящичек комода и проверяя все глазами. Его жена, кстати, тем временем спокойно сидела и пила кофе, пока Таиса на ее коленках пыталась любя выдрать ей клок волос. — Ага, — односложно выдала экс-Решетникова. — Три соски? — Ага-ага. — Фиолетовую погремушку? — Куда ж без нее. — Памперсы, бутылочку? — Едва не спутала с твоими, но взяла. — Аха-ха. Носки с китами и жирафами? — Господи, Макс, со всей фауной, отвечаю! В этот же момент раздался звонок в дверь. На пороге стоял Владик, пританцовывающий от нетерпения. — Где мама? — тут же полетел в атаку старший Нестерович. — Стоит возле подъезда, чтобы принимать по эстафете царевну, — хмыкнул Влад, пока Катя ржала в свою чашку с напитком. — Отлично. Таська готова, осталось только в комбезик запихнуть. — Я справлюсь, — тут же выдал старшему брату младший. — Хей, не смотри на меня так, я тренировался!!! — Боюсь спрашивать даже, на ком… На удивление, все прошло довольно гладко. Таиса, которая извивалась, словно ужик, пока в обычный день ее старались впихнуть в прогулочную уличную одежку, сейчас на удивление быстро поддалась и даже дарила своему дяде беззубые очаровательные улыбки с не менее умилительными смешками, пока Макс все больше и больше успокаивался. И правда, он стал слишком нервным. Как только появление в жизни одного маленького человечка может все изменить!!! Теперь он сам боялся сделать что-то не так, причинить вред, и все время думал о том, как же оградить свое чадо от опасностей. Катя в этом плане оказалась более мудрой. Нет, она не менее сильно переживала за дочь, но какой-то долей своего сознания все же знала, что за некоторые аспекты переживать бесполезно. Тем более, если за них уже переживает ее кабанчик. Когда за Владом и его крошкой-племянницей закрылась дверь, Максим Валерьевич как-то внезапно замолчал и тихо да незаметно сел перед телевизором, начиная переключать каналы. Катя залпом допила свой контрабандный кофе (тссс!) и, соорудив на лице выражение, больше подходящее к случаю, опустилась рядом, цепляясь ладонью за его плечо. — Маакс, — прошептала рыжеволосая так, что волоски у него на шее аж зашевелились. Он никогда не забывал, какой эффект на него имеет ее голос. Никогда не забывал, но редко когда признавался в этом. — Да? — громко сглотнув, отозвался танцовщик. — Твоя мама вырастила двух классных сыновей, Влад — не такой оболтус, каким кажется, а наша Таська — не хрустальная ваза, — проговорила жена благоверному на ухо. — Так что выдохни и успокойся, пап. — Да, да, я спокоен, — пробормотал в ответ переживающий родитель. Катя обреченно вздохнула и уткнулась губами в висок Макса: — Боже, бегемотик, если ты сейчас же не перестанешь компостировать себе, да и мне заодно мозги, я в экстренном порядке отправлю тебя к ним, вызову взамен Самоху и мы пойдем бухать, истеричный ты папаша! Решив все же проявить характер, Катерина куснула Макса в плечо. Тот в ответ, заметно оживившись, поудобнее перехватил жену за бедра и стрельнул нахальной фирменной улыбкой, от которой у жены все в узел стягивало до спазмов: — Ну что, мать, выбирай — в кино, в кафе, в парк аттракционов? — ДЛЯ НАЧАЛА В ДУШ!!!

***

В кино нужных сеансов не оказалось, кафе поразили многолюдностью, было решено добраться до колеса обозрения. Макс, конечно, изъявлял желание забраться на поезд, который висел вверх ногами, на что Катя демонстративно фыркнула, пообещала все зафоткать и переслать Мигелю. Идея тут же перестала быть такой гениальной и Нестерович отступил. Пока кабина медленно направляла их на самую вершину, рыжеволосая лежала на плече любимого и умиротворенно сопела. Макс прижимал ее к себе и счастливо улыбался в рыжие волосы. Все же есть оно, счастье. Не каждому дано его постичь, не каждый способен его различить и принять, но черт, как же ему дьявольски повезло с этой женщиной, которая уже больше десятка лет держала его в своей власти, сводила с ума каждый день и доводила до истерики чуть ли не по три раза в неделю? — За какие заслуги я тебя заслужил, а, фурия? – прошептал Максим. — Небось все детство был пионером — кошек с деревьев спасал, бабушек через дороги водил и кормил бездомных собачек? — колко стрельнула в ответ Катя, прекрасно зная, что Макс поймет ее тон. Потому что именно так она отвечала в тех случаях, когда внутри все щемило, и наружу показывалась та Катя, которая открывалась далеко не всем. — Не знаю, как все сложилось, я вообще не видела себя никогда в том свете, в котором живу сейчас, но… — Но? — лукаво ухмыльнулся мужчина. — Но ничего более прекрасного со мной еще никогда не происходило. Осторожно касаясь губ жены нежным поцелуем, Максим думал о том, как же он счастлив. Ровно на верхушке аттракциона телефон Кати разразился: «Яяяе, кокоджамбо яяяяйе…» — Шоколадочка решил в очередной раз рассказать, как они феерично рассорились с Танюшей? — Решетникова нехотя оторвалась от мужа и ответила на звонок (другого выхода не было — Мига дозванивался даже на кирпич и подошву ботинка). — Аушки, дитя ночи? Стряслось чего? — Заечки, солнышки, котики мои самые любимые! Я когда-нибудь говорил ВАМ, что ВЫ самые лучшие ХОРЕОГРАФЫ??? — вынес вердикт Шестеперов под хриплое карпенковское: «Че за парад лести?» — Некому номерок ставить, а? — переключив на громкую, мадам Нестерович уставилась на пейзаж, раскинувшийся перед ними. — Решетникова, мужа в студию и саму себя туда же, пожааалуйста!!! У нас реально Лелик и Болик остались без хореографов, а Карпеныч говорит, что не может разрываться на всех на этой неделе. Чего у Нестеровичей было не отнять, так это того, что они были фанатами своей работы. И Мигель прекрасно это знал. А еще более прекрасно этим манипулировал. — Блин, Миг, нам Таську забирать вечером. — Я смотаюсь! Легче легкого, давно мелкую не видел, репертуар обновлю! — И в магазин… — Я куплю все, что нужно! У меня есть золотые карты всех супермаркетов! Если повезет, баллов на них столько, что все достанется бесплатно! — И Макс мне тут хотел за бриллиантовым ожерельем заехать перед походом в «Пятерочку»… — хохотнула Решетникова. Пока Сергей Мигельевич давился собственным ругательством, Нестеровичи гоготали. — Знаете, че, Нестеровичи??? Вот привез я Вам посылку, но у вас, хамы, на нее документов нету!!! — выдал наставник спустя несколько секунд. — Какую такую посылочку? — А мама сшила Таське костюм, максимально приближенный к тому застиранному, в котором гуляет ваш ребятено… — МЫ ЕДЕМ, ШЕСТЕПЕРОВ!!!