Яблочко от Яблони

Нелады в семье — точно дождевая вода на плоской крыше. Один ливень, другой, вроде и незаметно, а вода все копится и копится; и в один прекрасный день крыша рухнет вам на голову.

***

До начала урока осталось меньше пяти минут и я только успела добежать до школы и влететь, едва не сбивая с ног учителя химии. Тот что-то злостно фыркнул и я поняла, что мне сейчас влетит, или потом, на химии…. Я определенно ненавижу понедельники, это адовы дни, так же как и субботы, хотя мне умудрились испортить и воскресенье. Отец не приехал в пятницу, сказал, что самолет задерживают, и пришлось поменять билеты; в субботу заявил, что в части остались проблемы и утром в воскресенье он будет у нас. Стоит добавлять, что он не приехал вообще? Обидно было первые несколько минут, а затем наступила истерика у мамы, и она кричала в трубку. Кричала, что ему плевать на семью, что он забудет скоро, что мы вообще у него есть… они ругались долго; мать сбрасывала трубку, отец звонил и пытался объясниться, затем папа скидывал трубку и мама сцепив зубы названивала ему и ругалась. Грубо ругалась в трубку. А после и вовсе плюнув на все это, выключила телефон, и, метаясь в панике, бегло одевалась. И хлопнув дверью она сообщила, что вернется поздно, и вообще я умная девочка и могу посидеть одна, не глядя на то, что мой отец последняя тварь. Ненавижу эти дни. И если я заедаю свои истерики, то мама пьет. Поэтому вино долго не лежит в холодильнике, а ее подруги частенько бывают у нас в гостях. Папа пытался мне дозвониться, и, взяв трубку, я покорно сообщила, что мамы нет дома. Я понимала, что из-за этого они снова начнут ругаться и мне следовало сказать, что мать дома. Но я ненавижу, когда меня обвиняют во лжи, - после всех этих разъяснений, - и предательстве. Как я могу их предавать друг другу? Мы кажется еще одна семья! Поэтому, в последние время говорю правду и пусть разбираются сами. Достали… Заходя в класс, я на секунду остановилась. Рыжая макушка, сидящая за моей партой, порадовала меня как никогда раньше. Она вернулась! Рыжий кусочек счастья по имени Василиса не оставил меня еще неделю бедствовать в этой школе, и я наконец-то могу с кем-то поговорить, а не ругаться с Марком все уроки на пролет. Хотя это было весело. Даже очень. И мы оба старательно обходили тот факт, что он сын географа, меня это не волновало, иногда лишь интерес захлестывал с головой, и мне было необходимо узнать что-то о нем и его семье, но я вовремя напоминала себе, что я послушная и воспитанная девочка. И мне не стоит так себя вести. Сдерживая этот чертов поток эмоций, я попыталась спокойно дойти до парты и сесть за нее. Огнева мирно читала конспект по географии и делала вид, что не замечает меня, и лишь осторожно улыбнулась краешком губ, заметив меня. — Можешь визжать от радости, — милостиво разрешила Василиса и я усмехнувшись, покачала головой, доставая свои учебники; ведь за время, которое я сидела с Марком я поняла - он их брать с собой не планирует. — Я обожаю тебя, Огнева, — хмыкнула я, забирая ее телефон с парты, и это стало уже каким-то условным приветствием: я беру ее телефон - рассматриваю фотографии и сообщения, и понимаю где она и с кем была, а она делится впечатлением. Но в голове упорно стучит мысль: с кем будет теперь сидеть Марк? Если пришла Огнева, ему придется пересаживаться, но к кому? Я повертела головой в поисках свободного места в классе: на первой парте с Риммой, и в конце класса, где сидят парни. Частично двоечники, которые там прячутся от учителей (жаль с географом это не работает!). — Что-то потеряла? — хмыкает Огнева, и повторяя за мной рассматривает класс, но не найдя ничего интересного, начинает снова зубрить конспект. — Да так. — Отмахиваюсь рукой, но оторвать взгляда от двери школы не могу, все еще ожидая когда Марк войдет в класс. Чтобы… не знаю, для чего, но мне от чего-то интересно: опоздает он, прогуляет или… Гадство, а не чувства. Почему нельзя хоть как-то себя сдерживать! Равнодушной быть с родными – так, пожалуйста! - особенно когда на тебя кричат, и плевать на учителей; а тут из-за парня переживать. Никаких нервов так не хватит! Вместе со звонком заходит географ и все в классе подрываются со своих мест (Марка все еще нет!), и учитель лениво объявляет, что сегодня у нас устный опрос в начале урока (Огнева в этот момент довольно улыбнулась, она-то в отличие от других готовилась). А вот для меня это означало очередную двойку. И именно в этот торжественный момент, когда географ вызвал к доске свою первую жертву, в класс валился Маркус с промокшей от дождя головой, и совершенно мокрой сумкой, - видимо использовал именно ее как зонт. Марк был злой, недовольный и раздражённый. Очень злой. — Дневник на стол, и отвечаешь у доски за свое опоздание. — Сообщает географ с напущенным равнодушием, хотя было видно, как он напрягается. — Попал, — сообщает кто-то шепотом, на что Марк хмыкает, а Огнева дергает меня за руку, одним взглядом спрашивая «Кто это?». И как ей объяснить по деликатнее-то? Нечего болеть, знала бы о таком достоянии как сын местного тирана! — Дневника нет, можете в журнал ставить. Географ устало пожимает переносицу и просит одноклассницу сесть на место, хотя та даже не начала отвечать, и видимо ее это радует. Хоть двойку не получит. — Надеюсь, ты хотя бы готов к уроку… — Нет, — перебивает географа Марк; хотя я уверенна, что Марк знает параграф заданный на сегодня. — Тогда, может, хотя бы сядешь? — раздраженно интересуется учитель, на что парень снова качает головой, сжимая рукой ручку на сумке. Марк явно пытается его разозлить, словно в мелкую месть; в какую - могу только догадываться. Вроде же адекватный парень, ну зачем он из себя строит обиженного мальчишку, который пытается как можно больше разозлить Фалькора и нагадить себе?! Такое чувство, что мы в первом классе и Марк пытается выставить себя самым крутым и наглым парнем, которому плевать на всё… Гадство. — Тогда зачем пришел на урок вообще? А, Маркус? — На улице дождь, пришлось зайти, — равнодушно пожимает плечами на вопрос учителя. — В таком случае, я вынужден позвонить твоим родителям и сообщить о твоем поведении. А так же… — но Фалькор снова не успел закончить, а Маркус, видимо, таким образом решил проверять его нервы на прочность. — Не думаю, что моя мама будет рада вас слышать, послать вас — и я могу, — по губам парня ползет какая-то платоническая и крайне довольная улыбка. Вот же Дьявол. — Маркус Ляхтич. Что вы себе позволяете? — голос учителя звучит крайне спокойно хотя и строго, и мне правда казалось, что сейчас он начнет кричать в голос, но одна из особенностей географа состоит в том, то он прекрасно запугивает и без крика. Ляхтич… Проблема состояла в том, что каждый в классе знал фамилию учителя, она часто пролетала на титульном листе доклада или сообщения. Конечно, можно посчитать, что он просто однофамилец учителя или как минимум дальние родственники, но думаю, слухи поползут быстро, слишком быстро. — Я сообщу директору о твоем поведении. И твоей матери, уверен, она будет крайне недовольна тобой и твоим поведением! - нервно повторяет учитель, и поправляет удавку (галстук) на шее, будто ему неожиданно становится душно. Марк презрительно фыркает, - слова учителя его совершенно не волнуют и он не видит в них угрозы. — Да делайте, что хотите, я лучше еще под дождем прогуляюсь, чем сегодня снова зайду в этот класс. И разворачиваясь выходит из класса, громко хлопнув дверью. Географ стоит в легком шоке (да что там географ! - класс в шоке! Немом шоке, как и Огнева, которую представления Марка явно не впечатлило, но вот вопросы у нее точно остались). И кажется сегодня он будет отрываться на нас; повезло же ему с сыночком. Млять.

* * *

День определенно такой же ужасный, как и дождь за окном. Да. Именно так! — я люблю дождь, но при особых условиях, и да, это значит, что я не люблю дождь, но… когда задумываюсь об этом, то начинаю путаться и все катится к чертям, поэтому мне проще думать, что я люблю дождь. Я люблю дождь, красивые картинки, музыку и своих родителей… на большее я пока не претендую. И да, этот день по-прежнему ужасен, потому что я снова иду на физкультуру, точнее в этот раз я просто не взяла форму, я даже не рискну брать мяч в руки, лучше тройка, чем очередной позор. — Ну и короче, я сижу себе, читаю, а тут залетает эта мелочь и с размаху сносит мой ноут, который стоял на зарядке и все к чертям… и гнездо зарядки и экран, — устало жалуется Василиса, переодеваясь и пытаясь втиснуться в свой спортивный костюм, так же как и девчонки вокруг; и все трещат о разном: сбиваясь в кучки, отдельно хохоча. Со слабой улыбкой качаю головой, думая о своем и отдельно понимая, что Огнева жалуется о том как провела выходные в доме отца, который больше напоминал детсад. И о том, что теперь у нее нет компьютера. Меня это, правда мало волнует, все, что я пытаюсь сделать — это уловить какие-то слухи о Марке… Все не может так кончиться! — пришел он лишь на третий урок после географии, и, просидев весь урок в телефоне, — как делает большинство на биологии, — обменивался редкими фразами с парнями, не горя желанием говорить. А я и не пыталась у него даже что-то спросить. — И ты прикинь, я маме: « Как я теперь буду?», а она: «Меня не волнует, претензии к твоему папаше…», — Василиса почему-то замолкает на половине фразы и поглядывает на меня и толпу девчонок (типа элита, ага, в которую я не вхожу из-за того, что не способна обсуждать размеры лифчиков и понятия не имею в чем разница между стринги и танго.). И я словно очухиваясь, отрываю от них взгляд. — Что? Василиса улыбается на мой шокирующий взгляд. — Совсем в себя ушла, — хмыкает девушка и поправляет рыжий хвост на голове, — Эй! — Римма, скажи-ка, как тебе сегодня Драгоций? — и задорно так улыбается, словно что-то задумала. И у меня от чего-то мурашки побежали по шее. — Как всегда — персик. — Смеется одноклассница, обнимая со спины свою подругу, — а что? — и обменивается многозначительными взглядами с Огневой, и та медленно ей кивает, подтверждая мысли подруги. Ну все… сейчас точно что-то будет. — Итак, персик, за мной! — командует Огнева и я отчаянно, но с улыбкой качаю головой, просто не представляя, что она будет делать дальше. Девчонки смеются, а затем я резко понимаю, почему эти дружелюбные гадины так улыбались. Можно я повешусь на шнурках своих кед? Они хотя бы красные…

* * *

— Огнева! Ты издеваешься? — я правда пыталась отбиться от Василисы и Риммы, которые старательно сейчас меня унижали. Даже одноклассницы вышли из раздевалки посмотреть, что тут твориться, из-за чего я так кричу. — Подтолкнуть? — смеется Маришка, поправляя свои волосы, и это словно толчок, заставляет меня сильнее сопротивляться. Детский сад, ей Богу! Почему им смешно, когда кому-то больно и обидно? М? Удивляло всегда! И сейчас эти дуры (другого слова просто нет!) пытаются запихнуть меня в мужскую раздевалку. Так обычно с парнями делают, ну не с девочкам уж точно! Но, тем не менее, Римма резко раскрывает дверь в раздевалку, — явно удивленных парней, — и Огнева заталкивает туда меня, закрывая дверь, как только я переступлю через порог. Радует, что я всего лишь оступилась, а не упала под ноги кому-то. Что девчонки смеялись — когда меня толкали, — что парни тут ржут. Хорошо, что хоть пальцем не тычут. — Огнева! — взрываюсь криком и стучу по двери, надеясь, что они откроют, хотя заранее знаю: они этого не сделают, и с силой давлю на дверь, но с той стороны ее крепко держат и кричат: — Освежись! Черт бы побрал их! — Твари, — от отчаянья бью ногой о дверь, и с той стороны хохочут девчонки. Конечно, не их оставили в запертой раздевалке, с двадцатью с хвостом парнями, — ведь сегодня занимаемся с параллелью. — Потерялась, сухарик? — дружно хохочут парни, и я, закатывая глаза, упираюсь спиной в дверь, стараясь не смотреть ни на кого, лишь изредка дубасить ногой о дверь, словно она от этого откроется. — А что не видно? Не покажешь дорогу? — кидаю со злости и обиженно насупившись, отмечаю, что почти все одетые. Кто-то лишь натягивает защиту на ноги (те, кто играют в футбол), а кто-то складывает вещи. И по сравнению с нашей раздевалкой, тут чисто! У нас всё валяется в хаосном беспорядке, а тут же… еще говорят мужики свиньи. — Смотря куда, — добавляет и, указывая на дверь, говорит: — я все понимаю, но у нас как бы тренировка и не плохо бы выйти. — Закрыто: повторяю для особо одаренных, — и в доказательство своих слов бью ногой по двери, и стой стороны доноситься общий смех девок. — Одаренный тут только один… то есть одна. Это такой тонкий намек, что я дура? Кажется — да. Гадство какое. Закатываю глаза, и не нарочно натыкаюсь взглядом на Маркуса, который замечает меня, кажется только сейчас. — Драгоций, никогда бы не подумал, что ты маленькая извращенка. После его слов я вспыхиваю от недовольства и смущения одновременно. — Ты идиот! — слишком громко и возмущенно, потому, что пытаюсь оправдаться и не попасться! — Я — нет, а вот ты ма-а-а-аленькая извращенка, Драгоций — признай это, — смеется, стягивая школьный, белый свитер с себя, и я моментально начинаю изображать из себя правильную и невинную девочку, втыкая в свои кеды: считая шнурки, и количество пятен на полу, — проще говоря: на все, что угодно, лишь бы не смотреть на Марка. — Нет! — бурчу, не поднимая головы, потому что еще минута, и я задохнусь от стыда. — Да-да… пришла в раздевалку, поглазеть на парней, интернета не хватает? — и так совершенно спокойно и легкомысленно, словно говорит… ну о чем угодно, о погоде, математике, или ежах в торте, но точно не про обнажённых людей. Не поднимая голову, недовольно поглядываю на Маркуса, который получает пять от одноклассника, за «смешную» шутку (ага-ага, у меня пьяный брат шутит лучше). — Ну а что — нет? Драгоций, признай, — у тебя нехватка красивого мужского тела. Вот ты и пришла полапать меня. Хочу напомнить — это не в первый раз, — нагло усмехается парень, причем, словно нарочно понижая под конец голос. Несколько парней пораженно присвистнули. Остальные просто протянули довольно «О-о-о-о», будто я, черт возьми, имела Ляхтича в туалете, а не просто помогла ему дойти до медпункта! Всё; привет земля, можно я провалюсь сквозь тебя? — Не было такого, — смущенно проговариваю, — не было! — повторяю громче, скорее пытаясь убедить в этом не только парней, но и саму себя. — Это у тебя на подсознательном уровне, тупица, — смеется парень, подходя ко мне, — признай Драгоций, тебе просто охота полапать меня. Флегматично фыркаю, хотя отрицать не буду… у меня гормоны. Мне все можно, я того, подросток. У нас всегда все не так с психикой. — Сгинь, — гневно шурю глаза, прижимаясь ближе к двери, замечая, что этот белобрысый гад, идет ко мне, — уйди! — я хочу напомнить, что я кусаюсь я прекрасно! — с моим неправильным привкусом это получается потрясающе. — О, да… я помню, тупица, — и так довольно улыбается, что меня немного потряхивает от того, что он сейчас реально, вот такой весь без рубашки, может подойти ко мне слишком близко, что я начну бесстыдно краснеть и заикаться. — Воу, какие страсти, ребят, я надеюсь все знают, что такое «презервативы»? — хмыкает одноклассник, и раздевалка снова наполняется смехом, даже этот мистер я-сын-географа-имею-право-прогуливать дергает уголками губ в подобии той пошлой улыбки, о которой я пока только читала. Мне хочется спрятать лицо в ладони и не видеть их или заткнуть уши, потому что это невыносимо! — слишком много откровения для меня! — Драгоций, тебе объяснить, что это? — наивно интересуется Марк, и я отчаянно качаю головой, стараясь смотреть на его лицо, или стенку, потому, что смотреть в его глаза — пытка, я начинаю нести чушь и бред, и вести себя словно параноик, хотя почему «словно»? — О, так ты уже знаешь? Я ненавижу своих одноклассников за тупые шутки. — Не подходи! — требую, на что Марк вопросительно поднимает бровь вверх. — Не смей!.. Резко, словно защищаясь, выставляю обе руки вперед, и зажмуриваясь, надеясь что это мне поможет, и лишь через пару долей секунд, мои руки касаются его кожи. Думаю, не стоит говорить, что меня прошибло током, я резко стала превращаться в помидор, а во рту пересохло. А хотя… по позвоночнику определенно что-то проскочило, потому что руки, дрогнули, но замерли на месте. И буквально через секунду после этого, я ощутила как его рука, остановилась возле моего лица, упираясь в дверь, которая с тихим скрипом отъехала от моей спины, открываясь позади меня, обдавая мое, и так красное лицо, порывом холодного ветерка. — Тупица, — Марк сглатывает, — дверь открыта была… я же говорил, что ты сюда залезла, ради того, чтобы полапать меня… И я резко убираю руки от его груди, пряча их за спину, словно улики с места преступления, а вот он свою руку задерживает, и я, стараясь дышать осторожнее, чтобы случайно не коснуться его плечом. — А хотя удивительно, как такая стеснительная и тихая девчонка могла залезть в раздевалку к парням? Да, Драгоций… ты же даже говорить с людьми боишься, а потом удивляешься: почему кроме Огневой с тобой никто не общается?.. Внутри словно что-то срывается вниз, и, кажется, мои гордость и самооценка стремительно летят вниз, быстро, даже слишком. И я теряюсь, не зная, что на это ответить, ибо из головы вылетает все, вообще все! — Перегнул… — сообщает кто-то из парней, и их голос теряется в общем шуме потока голосов за спиной, все сбегаются в спортзал, и не упускают возможности поглазеть на нас с Марком у открытой двери. Этот шепот я даже затылком ощущаю, и буквально чувствую, как Маришка шепчется о том, какая я гадкая. — Придурок, — бурчу, отталкивая его руками от себя, снова касаясь его кожи, вновь забывая, что позади нет двери, и мне стоит всего лишь отойти назад, чтобы избежать с ним встречи. Отскакиваю, теряясь в толпе девочек, которые не знаю на что смотреть: на взбешенную меня или довольно улыбающегося Марка… передергиваю плечами и спешу забежать в раздевалку, кому-то наступая на чистые кеды и толкая плечом. Огнева ловит меня за руку, и пораженно смотрит на меня с каким-то удивленным блеском в глазах. У нее такой взгляд в последний раз был, когда она увидела, как мой брат целует выпускницу на глазах у всех. Будто она только что видела оргию, честное слово. — Я тебя прибью, — обещаю Огневой, стараясь улыбаться и повернуть все это в грёбанную шутку. — Ты мне все расскажешь! — сообщает Василиса, и пара девчонок на нас оборачиваются. Я фыркаю и вырываю руку, забегаю в пустую раздевалку, ища взглядом среди этой груды ненужного хламья свою сумку. И, находя ее, вбегаю в коридор, пока учителя меня не увидели. Ведь ничего такого, что я снова прогуляю? Подумаешь, мне не привыкать…

***

Дергаю за ручку двери дома, но та легко поддается, — значит, мама дома или кого-то ждет. Ни одно, ни второе не радует, поэтому я с уставшим вздохом прохожу в квартиру, закрывая за собой дверь, и уже хочу крикнуть, что я дома, но с кухни доносится злой крик мамы: — Не смеши меня! Тебе плевать на все! Я прикусываю губу, — потому что даже не глядя на то, что она ругается, — это значит что папа приехал! Бог мой! — я готова расцеловать все что угодно, да что там целовать; я готова уроки все сделать… ну, а потом получить от отца, за то, что раньше их не делала. Ну, в принципе - это мелочи. Скидываю кеды и портфель на пол, как можно тише шагаю по паркету, заходя на кухню, но к своему разочарованию застаю маму за телефоном. Без папы… и все хорошее настроение разом улетучилось, даже в носу защипало. Черт! — реветь-то уж точно не стоит! Насколько надо быть глупой, чтобы плакать из-за собственной фантазии. Марк прав, я действительно тупица. Он вообще во всем прав. — Думаешь, я не знаю, где ты пропадаешь?! Что тебя неделями нет дома?! Думаешь, не знаю, черт возьми!? — мама сжимает в руке трубку, прижимая ее крепко к себе, и рука слегка дрожит от напряжения, а губы прикушены от злости и обиды. А еще у нее красные глаза — значит, она уже плакала, много плакала… это-же может подтвердить и полупустой стакан Бакарди на ее столе. Прижимаясь к косяку двери и пряча лицо, потому что мешать им не хочется, ну, а если говорить на чистоту, то мне не хочется попасть под ее горячую руку и все же хочется узнать, что стряслось с папой. — Не ври! Я звонила в часть! Тебя уже неделю! Неделю, Драгоций! — там нет! Папа, что-то отвечает, а затем мама закатывает глаза и нервно усмехается. — Я придумываю?! Я ничего не придумываю, я знаю где ты, и, блять, с кем! Ты у этой суки, которая мне названивает по ночам! Понять не могу, зачем тебе мы. А?.. Мама осекается и пытаться что-то ответить, но теперь в трубку кричит папа, хотя я не слышу что именно: далеко стою. — Да, ты достал! Выдумываю я, ага… — мама фыркает в трубку, — она мне звонила! — только что, Драгоций, и знаешь что сказала?! Знаешь! Мало того, что послала, так еще и своим наглым голоском пропела, что ты уже неделю у нее, и я могу не волноваться, — мама, словно копируя ее писклявый голос, цедит в трубку, и я морщусь. Вздыхаю, ощущая, как неприятное чувство непонятно откуда взявшейся вины скользит по телу и мне хочется отряхнуться. У отца снова любовница, и теперь я понимаю маму, хотя… не понимаю, зачем так кричать, понимаю — изменил, понимаю обидно, но зачем? Не проще разобраться, а не глушить проблемы вискарем? — Диаман! — выкрикивает мама, видимо перебивая отца и его объяснения. — Ей на голос не больше двадцати! Тебя снова потянуло на малолеток?! Как всегда, да?! Не забывай, у тебя уже есть сын от первого брака, есть я и эта, — видимо «эта» это я — Захарра Драгоций, — хочешь еще одного ребенка? А? — многодетный папаша! Нет… нет, послушай меня, милый!.. Прикусываю губу, потому что что-то тянет назад, уйти и закрыть дверь и не слушать это больше. Не вовремя я вернулась со школы, не могла отсидеть эти чертовы уроки?! — Мне было едва двадцать, и я все бросила ради тебя и этой неблагодарной! Я бросила все: учебу, карьеру! Я могла иметь сейчас все, но я выбрала тебя и родила для тебя ребенка, а ты на это хер клал! Знаешь, я каждую ночь жалею, что вышла за тебя, родила тебе дочь, нянчилась с твоим сыном — я жалею, что у меня все это есть, все могло бы быть лучше, но появился ты… я ненавижу тебя, Драгоций! Выкрикивает слишком резко, от чего я вздрагиваю. Резко кидает трубку, и устало роняет голову на плечи, и мне кажется, что стоит ее утешить и успокоить, но знаю: только больше получу от нее, ну, а с другой стороны скандала сегодня не избежать, а остатки Бакарди мама ловко заливает в себя. Выжидаю несколько секунд, пока мама успокоится и выхожу из тени. — Привет, — выдавливаю из себя, все еще не понимая, зачем вообще вышла?! — Чего так рано? Прогуляла, да? — недовольно кривит губы, и отставляет уже пустой стакан в сторону. — Нет, уроки рано кончились, — спокойно пожимаю плечами, не решаясь зайти в кухню. — Да не ври! Вся в своего придурка папашу — прогуляла да фиг с ним! Я же умная, крутая; у меня родителя учебу оплатят, а я тупо сижу, штаны просиживаю; и клала я на всех. — Она нервно дергает губами в улыбке, и я прикрывая глаза на секунды чтоб успокоиться, напоминаю себе, что она просто пьяная. — Ты ела? — А зачем? Подохну быстрее, вам же лучше… Закатываю глаза на ее слова. — Я у себя, хорошо? — Зови, если что, — последнее добавляю не так уверенно, потому что говорить с ней пока нет никакого желания. — Нужна ты мне, — бурчит мать, и я подавляя в себе желание спросить, как отец, разворачиваюсь и иду в сторону своей комнаты. Ненавижу, когда они ругаются. В такие моменты понимаешь, что людям есть что хранить, и лучше оставлять эти тайны там, где они были, а не вытаскивать наружу. Потому что, когда люди ссорятся, все их мерзкие и постыдные поступки вылезают наружу, и слушать этого не хочется, вообще. Лучше жить в каком-то покое, чем знать, что твои же родители… Ничего. Переживем.