Желтая кирпичная дорога

В этой главе Дэвид выражает свои "чувства" с помощью математических понятий. Возле каждого в скобках будут мои объяснения и примечания. Приятного чтения! #

Иногда так много выстрадаешь, что имеешь право никогда не говорить: я слишком счастлив. - А. Дюма "Черный тюльпан"

Его волосы отросли. Стали гораздо темнее. Исчезла та невероятная платина. Теперь потускневшее золото вместо новенькой чеканной монеты. Они стали гораздо длиннее. Элизабет никогда не любила длинноволосых мужчин. Но Дэвид до сих пор выглядел красивым. Красивее, чем когда-либо еще. "Дешевые жестянки" - говорил Чарли. Вот кто андроиды. Дрова. Может, это правда, но Дэвид казался удивительно настоящим. - Почему ты постригся? - поинтересовалась женщина во время ужина в комнате управления. Элизабет однажды уже пыталась поесть в месте, напоминающем столовую, но комната была такая большая и мрачная, что она тут же отказалась от этой затеи. А вот в кабине или комнате, наоборот, работалось хорошо. В общем, Элизабет ужинала. Дэвид сидел рядом с ней, пока она ковыряла ложкой отвратительную массу, которая на корабле позиционировалась как еда. Создатели должно быть очень умны, но еда их абсолютно безвкусна. - Я пытался повторить прическу Питера О'Тула из "Лоуренса Аравийского". - Ты уже упоминал этот фильм. Он действительно так хорош? - Очень хорош. Я смотрел его 67 раз на борту "Прометея". Элизабет съела еще немного каши. Она долго жевала её, нахмурившись. - Почему? Нерешительность - это то, что было не свойственно Дэвиду. Он всегда знал, что делать и как делать. Но сейчас он остановился, сжал губы, будто размышляя над очередным шахматным ходом. - Существует множество вещей, интересующих меня. Я архивирую их в специальной папке для дальнейшего ознакомления. Я часто пересматриваю фильм, потому что он действительно заслуживает большого внимания. Это некое представление, которое я нахожу очень интересным. О'Тул был великим актером. Он мог с отсутствием жестов выразить огромное количество эмоций. Я думал, что смогу научиться и расширить свой репертуар. - То есть это было познавательно, не просто обычное удовольствие? - Можно сказать, что и то, и другое. - Ага. - Взять вас, например. - Меня? - спросила Элизабет, соскребая кашу со дна миски. - Вы учите меня, и попутно я наслаждаюсь вашей компанией. - И чему же я тебя научила? - Надежде. Женщина думала, что он скажет "пониманию мимики" или "распознаванию голосовых вибраций". Надежда... это столь абстрактное понятие, которое кажется абсолютно чужим для синтетического организма. - Надежде? В смысле? - Долгое время я не мог разобраться с кое-каким циклом у меня в голове (прим. пер. - циклы — это инструкции, выполняющие одну и туже последовательность действий, пока действует заданное условие). Одна из моих основных функций - это внушение доверия людям. Вот почему меня таким создали. Доверие предусматривает достижение целей, которые я ставлю себе. Доверие - это полностью человеческая эмоция, но я легко могу воспроизвести её с помощью определенных вербальных сигналов, расширения зрачков и контролируемой мимики. Что касается вас, то из-за определенных событий на "Прометее" вы не стали верить мне. Мои попытки внушить вам это чувство столкнулись с неудачами. Элизабет вспомнила первые несколько недель на корабле, вспомнила о своем желании оставаться подальше от него. Её предвзятость по отношению к нему. - Неудача для моей модели - не вариант. Таким образом, каждый раз я ошибался, пытаясь подать соответствующие намеки, внушить это доверие. Но я снова и снова терпел неудачи. Это был бесконечный цикл (прим. пер. - цикл, написанный таким образом, что условие выхода из него никогда не выполняется). Потом я прочитал "Графа Монте-Кристо" и мы обсуждали его, вы помните? - Помню, - ответила Элизабет. - Вы говорили, что последним уроком Эдмона было то, что люди должны просто покориться Богу, позволить Ему награждать и наказывать. - Верно. - И решение моей проблемы было таким: я мог только надеяться, что однажды вы начнете доверять мне. Ни вербальных знаков, ни эмоций. Ничего, что могло бы определить исход. И как только я смирился с этим, цикл остановился. Лицо Дэвида было очень безмятежным. Он сохранял ту маску спокойствия, которую Элизабет постоянно наблюдала, когда он находился рядом с ней. Тем не менее, в глазах скрывалась сила. - Всё это надежда, Элизабет. Элизабет потерла пальцем ложку. Она тщательно изучала её, искала царапины и следы от зубов, пока снова не взглянула на Дэвида. - Ты самый необычный андроид из тех, которых я когда-либо встречала. - И сколько же вы андроидов встретили, а? Дэвид улыбнулся, Элизабет рассмешила столь банальная шутка. Это было не так уж и плохо. - Боже, я сошла с ума, - пробормотала Элизабет, улыбаясь. - Видишь, ты мой друг. По крайней мере до того момента, когда тебе снова захочется убить меня. - И тогда мы снова должны будем помириться? - спросил Дэвид, уголки его губ приподнялись в улыбке. Элизабет сильно двинула ему локтем в ребра. Наверное, он даже не почувствовал это, но она ощутила детский восторг от поступка. Дэвид напевал себе под нос какую-то приятную песенку. Женщина никак не могла узнать её. Она сидела рядом с ним и осознавала, что счастлива. Очень счастлива. Это немного шокировало, поскольку Элизабет не чувствовала себя хорошо или свободно с тех пор, как они покинули Землю. Это было прекрасно. И также это было ужасно, ведь всё веселье должно кончиться в один день.