Из огня в полымя

— Папа! Пап! — кричал Адриан слегка сбившимся от страха голосом. Мальчишка припал к груди отца, пытаясь услышать сердце, когда к нему подошел человек в фиолетовых одеяниях. Юноша присел на корточки рядом с Адрианом и взял худощавую руку Габриеля, прощупывая пульс. — А, Адриан? — осторожно начал мотылек. — После гибели своей жены, он нашел меня. Ему было больно, и чтобы боль исчезла, Габриель использовал Акуму на себе, — Адриан взглянул на странного мужчину со взглядом полным всепоглощающего непонимания. — «Пусть эмоции больше не помешают мне достичь заветной цели». Так он сказал Акуме. И бабочка сделала его холодным и расчетливым, — Адриан прижался к отцу всем телом. — Папа, почему? — где-то далеко пропиликало кольцо Черного Кота и Адриан почувствовал как чья то рука успокаивающе легла ему на плече. — Адриан? Тикки бы могла помочь… — кот взглянул на Маринетт. — Но она сейчас едва ли сможет еще раз трансформировать Ледибаг. — Пожалуйста, — умоляюще обратился к девушке кот, — сними трансформацию, ей плохо… Яркий свет озарил тело Ледибаг, и вот перед Адрианом стояла Маринетт, нервно сложившая руки за спиной. Девушка явно металась в сомнениях, об этом ясно свидетельствовали глаза. Они бегали по всему окружению, пытаясь найти хоть какой-то уголок, в который можно было уткнуться. Девушка открыла рот: — Я… — и вновь опустила глаза в пол, повторяя процесс блуждания взгляда. — Маринетт, — обратился к ней Плагг, — будь добра, кушай побольше сладкого, тогда Тикки быстрее сможет материализоваться. — Х… Хорошо… — сказала Маринетт, глядя в пол.

***

Прошло около месяца с тех пор, как был повержен злодей Парижа — Хищная Моль. Уже который день новостные сводки не пестрили новыми сенсациями, приводящими ни то в восторг, ни то в ужас жителей города. Жизнь вернулось в прежнее, но столь непривычное мирное русло. Мирные будни очень подходили древнему и романтичному Парижу. Течение времени многое расставило на свои места. Маринетт две недели ела исключительно сладкое и мучное, чтобы увидеть еще раз свою маленькую, красную квами. Подруги радостно пища обняли друг друга. После чего квами света и удачи сообщила, что новый хранитель талисманов велел всем вернуться в шкатулки. Тикки взглянула на Маринетт со снисходительным пониманием, но все же сказала: — Мы уже не нужны Парижу… — Но я буду скучать… — квами подняла лапку, призывая к молчанию. — Представь, как Адриан скучает, его хранитель ушел где-то неделю назад, не говоря уже про отца, — Маринетт опустила голову устремив свой взгляд в пол. Да, Адриан… Как же она была перед ним виновата… Он…

***

Адриан много раз убеждал себя, что он сильный. Адриана Агреста много раз убеждали, что он сильный. Этим человеком был прежде всего его отец. Габриель ценил своего сына, как никто другой. Только сейчас, уже который год, слушая пиканье многочисленных аппаратов для поддержания жизни младший Агрест наконец это понял. Адриан проводил безумно много времени в больнице. В ожидании чуда, которое безумно хотелось увидеть. За этот год изменился не только Париж, изменился Адриан. Младший Агрест больше не выходил на фотосессии, предпочитая погружаться в чтение дополнительной литературы рядом с отцом в палате. Друзья часто навещали его — Нино, Алья, взбалмошная Хлоя и даже Маринетт. Нет, Адриан никогда не винил девушку за то, что случилось с отцом, но видеть ее рядом с Габриелем для него было просто невыносимо. Мальчишка сразу начинал нервничать, пытаться всех вывести в коридор. Наверное, потому Маринетт вскоре перестала видется с Адрианом. Вскоре изменился и юноша. Адриан перестал носить джинсы, предпочитая сдержанную классику. Уход за волосами стал излишней роскошью, потому юноша предпочитал зачесывать из назад, а не маячить перед зеркалом художественно раскладывая золотистые колосья волос. От постоянного сидения в больнице Адриан сильно исхудал, оттого появилась не присущая ему ранее мертвенная бледность. Всему персоналу было видно, мальчик постепенно губит себя. Через некоторое время Адриан даже отказался от младшего мед. персонала, заявив, что уход за отцом — это его личное дело. Иногда Маринетт все же приходила и приносила выпечку, пытаясь взбодрить Адриана. Тот смотрел на нее прозрачным и холодным взглядом, но брал еду. Адриан мерно, без эмоций пережевывал пищу, благодарил и вновь возвращался в палату. Так и шла жизнь молодого Агреста, среди аппаратов и больничной утвари, но рядом с отцом, и этому Адриан был безмерно рад. И когда пришло время стать полноправным жителем Парижа, Адриан Агрест навсегда исчез из жизни Маринетт, на его место встал холодный, отчужденный Феликс.