Сдаться...

       Зазвучали первые нестройные аккорды, кажется, конкурсантка сама себе аккомпанировала на гитаре и изо всех сил старалась, чтобы это у нее получилось. Пожалев бедняжку, ей на помощь пришли профессиональные музыканты, но девушка не сдавалась, пытаясь взять верный аккорд. Тарья усмехнулась: она всегда считала, что если не умеешь играть или петь, то не стоит и соваться на сцену, впрочем, конкурс есть конкурс.        Йоханна, сидящая совсем рядом, напряглась, узнав в нестройной мелодии свою песню, сидящий справа от нее рэпер толкнул ее локтем  — Поздравляю, Йо, ты дожила до того дня, когда твои песни поют на первых каналах. — Спасибо, — с растерянной улыбкой пробормотала в ответ Йоханна.        Тарья шикнула на них и приготовилась слушать. Что, интересно, за песня такая? «А вроде бы неплохо», — через пару секунд подумала Турунен, вслушиваясь в неумелые аккорды, постепенно обрастающие новыми нотами и неожиданным смыслом. Девушка пела о том, как абсурден образ до приторного слащавой феи, абсурден, потому что за тонной блестящей пудры, она, так же, как и все — смертна. Девушка пела с надрывом, и когда на припеве ее голос срывался в хрип, Тарья ей верила. Может быть, именно поэтому она забыла и про гитару, и про спутанные лады, и неожиданно для себя нажала на красную кнопку. Перед ней стояла рыжеволосая девушка, с такой же прической и челкой, как у Йоханны, и это напомнило Турунен о той, кому принадлежала песня и фарсовый образ феи без крыл.       Йоханна, как ни странно, на кнопку не нажала, продолжая молча высматривать что-то в тусклом свете зала. - Эй, Йо, — не унимался рэпер, недавно записавший с Йоханной дуэтную композицию, и по сему, считавший себя принятым в ряды «своих», — почему не нажала? — А? — растерянно отозвалась Йоханна. — Почему кнопку не нажала, спрашиваю? — Задумалась…. — Эх, не вышло у тебя с Тарьей баталий, — фыркнул рэпер и отвернулся.        Тарья улыбнулась, прислушиваясь к перепалке коллег, и сделала какие-то пометки в списке участников. Она и сама не знала, что именно вынудило ее повернуться к этой на первый взгляд безнадежной девушке. Может, жажда добиться своего? А может, надрывный тон, с которым она исполняла песню, словно знала, что другого шанса у нее может и не быть? Или, может, неожиданно глубокая для попсовой исполнительницы лирика? На эти вопросы еще предстояло найти ответы, а пока же….       А пока же ведущий объявил, что у них остался последний для первого конкурсного дня участник. — Да ладно?! — громко возмутился воодушевленный событиями этого странного дня Редрама, — но здесь такие мягкие кресла! — Ну, и чья теперь очередь слушать свои песни? — поинтересовалась Йоханна, выстукивая вокруг кнопки какую-то замысловатую дробь. — Я бы сделал ставку, но, кажется, пора звать Кирка Хаммета, — прыснул Олли, когда в зал, как молния, ударили тяжелые гитарные риффы. — Это не Кирк Хаммет… — удивленно протянула Тарья, почему-то мрачнея на глазах.       За ее спиной звучал уверенный мужской голос с легкой хрипотцой и тяжелым шведским акцентом, и, кажется, выписывал невообразимые вокальные пируэты, но все это было настолько пластмассовым и ненастоящим, настолько отдавало самолюбованием и гордостью за себя, что Тарья даже с закрытыми глазами видела, как раздувается от важности лицо явно переоценивающего себя конкурсанта. «Удивительно, что он еще выбрал Tarot, а не что-то модное и пафосное среди молодежи» — с раздражением подумала она, на секунду представив, что бы было, если бы вот таким тоном кто-то спел ее «I Walk Alone».       И хорошо, что не поет. Судьи исподтишка поглядывали на Тарью, Йоханна так и вообще вызывающе смотрела в глаза, Тарья с улыбкой отвечала на их ехидные взгляды.  — Моя личная жизнь — не ваше дело, ясно?  — Так никто и не вмешивается в твою личную жизнь, — шепотом ответила Йоханна и отвернулась, - нам, просто, интересно, что ты скажешь ему, как самая опытная из нас.        Тарья опустила голову: во что она опять ввязывается? Может, у нее паранойя? Может, все и правда ждут от нее совета? Она же намудрила себе невесть чего.       А тем временем конкурсант продолжал показывать возможности своего голоса, совершенно не соответствующие заявленной песне. Он брал то ниже, то выше, перескакивал с тона на полутон, кажется, выделывал на сцене какие-то пируэты, в общем, считал себя невероятно крутым и был очень расстроен, когда красная кнопка так и осталась не нажатой. — Почему именно «Тарот»? — под нос себе спросила Тарья, у нее, казалось, отлегло от сердца. — Что говоришь? — очнулась от мыслей Йоханна, решив, что вопрос адресован ей. — Да нет, ничего, — ответила Турунен, поправляя выбившуюся из прически прядь, — просто не соваться бы на сцену этому «гению», кем бы он там ни был. — Может, это был его последний шанс, — в пустоту пробормотала давно мучившую ее мысль Йоханна и встала, потягиваясь.       Рэпер задумчиво посмотрел ей в след — Йо, это же шоу, ты чего? — Ничего. Не называй меня Йо, хорошо? — А как? Ваше Величество? — Хватит с меня и высочества, — парировала Куркела, разворачиваясь на каблуках и вопросительно глядя на Тарью. Та растерянно кивнула ей головой и пошла совершенно в другую сторону, в голове звучал голос Йоханны: «Может, это был его последний шанс».       Йоханна покачала головой, отдавая техникам микрофон, и бросилась догонять Тарью. — Эй, кто-то, кажется, предлагал мне кофе?       Тарья затормозила и развернулась. — Я думала, что ты уже передумала.       Йоханна пожала плечами. — В гостинице все равно делать нечего…       Тарья вопросительно изогнула бровь. — До следующего отбора целая неделя, домой не поедешь? — А ты?       Тарья раздраженно вздохнула и тряхнула головой — Пойдем пить кофе.        Едва ли в пустом баре, где от кальянного духа было не продохнуть, а унылая музыка нагоняла зевоту, могли налить мокко с ореховым сиропом, но по дороге так некстати зарядил ливень — и уже не время было бродить по грязным столичным улицам в поисках кофейни, хотелось, закрывшись пакетом, накинув наспех, кое-как, капюшон, бежать со всех ног в теплое место. Тарья расстегнула промокшую насквозь кофту и осмотрелась. В баре было пусто, только на затхлой сцене вяло скрипела гитара и дребезжал никому не нужный голос какого-то юнца, и у Тарьи сводило скулы от все нарастающего в ее жизни фарса. — Нормальные люди вообще-то в такую погоду дома сидят, — протянула Йоханна, оглядев безлюдный зал, и Тарья усмехнулась ее случайному ответу на свои мысли.       Дом. В такой ураган, от которого на некоторых крышах сносит кровлю, вообще-то, и правда неплохо было бы забиться в конуру, и все-таки, вот они — здесь, в пустом баре, где от кальянного духа не продохнуть, а унылая музыка нагоняет зевоту, и Йоханна, всегда казавшаяся щепетильным комнатным растением, тоже здесь — и зачем-то разводит философию о доме. Тарье было смешно и мерзко, как бывает, наверное, сошедшему с дистанции бегуну, противника которого только что дисквалифицировали за допинг. — Ты пиво будешь? — спросила Турунен, с тоской листая меню. — Ну я… вообще-то… — Поверь, быть трезвой в таком месте — еще хуже, чем из-за дождя остаться без кофе. Так тебе пиво или что? Йоханна вздохнула и убрала прядь за ухо. — А можно виски? Что-то не тянет меня на остальное. — Дурное влияние Туомаса? — с пониманием спросила Тарья. — Нет, просто, капуччино в этом злачном месте мне вряд ли нальют, — ответила Йоханна, непонятно зачем раскрывая меню. — Это ты еще в злачных местах не была, девочка. — Нет, почему же, — возразила Куркела, но развивать мысль не стала, отложив меню и всматриваясь в окно.       В столицу пришла осень, разукрасив мрачный мир северного края всеми оттенками багряного. Оранжевый клен, росший прямо за окном бара, расправил ветви над парочкой, волею дождя загнанной под дерево. Молодая мать прикрывала от капель сынишку, пожилая старушка несла за пазухой щенка — все спешили в тепло, к близким, к семьям, и только две женщины, которые едва ли друг друга знали, молча собирались пить виски где-то на краю Хельсинки. — Как тебе конкурсный день? — спросила Тарья, не найдя лучшего предлога начать разговор.       Йоханна складывала из салфетки замысловатые фигуры, и у нее ничего не получалось. — Мне жаль тех, кто не прошел. — Почему? — искренне удивилась Турунен, благодаря официантку, принесшую заказ.       Йоханна пригубила виски и закашлялась: лучше бы заказала вино. — Ты когда-нибудь учувствовала в конкурсах? Тарья не ответила. И что эту рыжую вообще потянуло на философские размышления? Или она всегда такая? — Ты всегда такая? — Какая? — Йоханна изогнула бровь. — Лезешь везде с ненужной философией. — Это — образ жизни! — неожиданно весело ответила Куркела и подняла свой бокал, — ну что, за первый конкурсный день? — Аминь!