Новолуние

Эта жизнь похожа на первые шаги по нетронутому снежному насту. Белое искрящее полотно перед глазами. Ноги, увязшие в глубоком снегу. Каждое движение — пытка, преодоление себя. Ты создаешь историю, слышишь? Весь мир принадлежит тебе. Прыгай выше головы, тянись вверх, к солнцу. Раздирай душу на части, отдавая каждому вокруг частичку себя. Полумна молчит. Вороненок, выпавший из гнезда, забивается под древесные корни, топорщит мокрые взъерошенные перья. Ему не забраться обратно, родители — матерые черные вороны — покинули жилище навсегда. Удел птенца ясен даже наивному первогодке. Полумна молчит. Я рада ее молчанию. Запретный лес поздней ночью похож на сказочный. Зима. Высокие толстоствольные сосны кутаются в жемчужно-белые шали. Дымка клубится в оврагах, заглушает крики зверья, выбравшегося из своих нор. Мне не страшно. Я разучилась бояться, потеряла право выть от ужаса и безысходности. Я сбегаю в лесную глушь по ночам, безликой тенью брожу между деревьев. В предрассветной мгле мне чудятся ручейки крови, стекающие по камням. Кажутся? Когда-то Полумна Лавгуд боролась здесь за жизнь. В той жизни она не делала первых шагов, не создавала историю, не раздирала душу на части. В той жизни ее было так много: светлой, смешной, странной девочки, в саду которой жили чудесные животные, о которых никто не слышал. Это было до того, как на нее обрушилось небо. Сегодня, сейчас «прошлое» выпачкано алым, в ночном мраке, где-то на грани миража и яви, мне чудится немигающий взгляд змеиных глаз. Двойник того, что я вижу, когда смотрю на собственное отражение. Повернуться? Сбежать?! Ты не сбежишь, Луна Абери из Слизерина. Ты пойдешь навстречу.

24 декабря 1942 года.

— Парадную мантию еще не прислали из дома, представляешь? И о чем только думают родители! Впрочем, я сам хорош, совершенно забыл, что в этом году будет бал. А потом закрутилось-завертелось, вся эта подготовка, украшения, учеба… Надеюсь, проблем все же не возникнет. Не хотелось бы ставить тебя в неловкую ситуацию. Лестрейндж сиял только что отчеканенной монетой. Идеально отглаженные дорогие брюки, крахмальная рубашка с перламутровыми запонками, волосы аккуратно зачесаны в хвост. Как с картинки. Том был готов отдать руку на отсечение, что в гардеробе Дариуса даже самая заурядная повседневная мантия вполне могла сойти за праздничную. Хлопок, шерсть, кашемир, бенгалин, отделанные гипюром, серебряной нитью или тиснеными шнурами, десятки мантий на любой вкус и фасон. Том не раз видел богатства Лестрейнджа, когда жил вместе с ним в общей спальне. Он никогда не понимал в чем смысл всего этого многообразия, ведь в обычные школьные дни большую часть вещей просто нельзя было надеть. Том едва скрывал досаду, слушая болтовню слизеринца. Его собственный внешний вид сейчас был далек от совершенства. Его парадная мантия (пускай и вполне приличная), купленная за сорок галлеонов, которые он копил около года, не шла ни в какое сравнение с бархатным произведением портняжного искусства, о котором разглагольствовал Лестрейндж вот уже битых полчаса. — Сова прилетит когда нужно, я уверена. — Луна Абери сидела на диване, по обыкновению поджав под себя ноги. — Бал только вечером, у тебя еще полно времени, чтобы закончить все дела. Кстати, что там с поздравительными открытками? — Ты сомневаешься во мне? — Парень самодовольно ухмыльнулся. — Разве я мог отказать тебе в просьбе? Я подписывал всю ночь напролет. — Так долго? — Абери рассмеялась. — Я был очень аккуратен. Каллиграфия, вензели. Все так, как ты просила. Том отвернулся, встал из-за стола и направился прочь из гостиной. Поздравительные открытки, каллиграфия, просьбы. Смотреть, как Лестрейндж заигрывает с Луной, было выше его сил. Каждое слово слизеринца было словно обмазано в патоке. Послушаешь и тут же испачкаешься, попробуй потом ототрись. Как можно было вообще нормально реагировать на подобное поведение? Неужели Абери это нравилось? Лесть, приторная галантность? Ах, каким удовольствием было бы запретить Лестрейнджу приближаться к Луне. Избавить себя от необходимости слушать всю эту высокопарную чепуху, что выдает Дариус, оказываясь рядом с девушкой. — Абери неприкосновенна? Она для тебя? Одно слово, и я больше не подойду к ней. — Мне все равно. Он сказал свое слово. Он разрешил ему. И не имеет значения то, что в тот момент Том был уверен в скорой смерти Абери. Запрети он Лестрейнджу ухаживать за ней сейчас и… Что Том за Лорд, если не будет держать данные им обещания? Если не будет награждать своих преданных сторонников? Награда «Луна Абери». Трофей. Приз. Подачка за хорошую службу. Сложно было отождествлять девушку с вещью после всего, что произошло… Том тряхнул головой, обрывая лживую мысль. Прикрыл глаза, формулируя иначе. Сложно было отождествлять девушку с вещью с самого начала. Признаться в этом самому себе было практически так же унизительно, как прилюдно объявить о собственном поражении. Даже в самом страшном сне Реддл не мог представить каково это — проиграть? Тем не менее, далее оставаться слепцом Том был не намерен. Не было смысла прятать голову в песок, притворяться, что ничего в жизни не изменилось. Он не станет зацикливаться на собственных ощущениях. Его долг, долг Лорда, заключался в том, чтобы трезво оценивать ситуацию. Ситуацию, которою на данный момент можно было описать с помощью всего трех фактов. Первый: Абери та, с кем ему придется считаться. Второй: Абери нельзя ликвидировать, во всяком случае, в ближайшее время. Третий: Если быть честным до конца — ему не очень-то хочется ее устранять. Вывод? Один. Очень простой. Абери должна быть на его стороне. Реддл криво усмехнулся, сворачивая в коридор, ведущий к его спальне. Действительно, Луна Абери смогла бы стать одной из лучших в рядах Пожирателей Смерти. Острый ум, хитрость, стойкость убеждений, уважаемая фамилия. Качества в высшей степени подходящие для того, чтобы примкнуть к Пожирателям. Но как это сделать? Как заставить Луну стать одной из них? С ее непомерной любовью к грязнокровкам, с этой маниакальной тягой к справедливости и милосердию? Мало того, она недвусмысленно показала свое отношение к его людям не далее, как несколько дней назад. Будто нелепое падение елки и запоздалая реакция Пожирателей, подводили черту под Делом всей его жизни. Будто внезапная помощь Хагрида могла начисто перечеркнуть все, чего он добился благодаря слизеринцам. Она не брала в расчет ни того, что никто кроме Кассии в принципе не видел, что произошло. Не соглашалась с тем, что при других обстоятельствах все могло сложиться иначе. Конечно, он не мог не признать того факта, что его армия далека от совершенства. Быть Пожирателями Смерти для слизеринцев пока что являлось чем-то наподобие захватывающей игры. Ужесточение правил и дисциплина в будущем должны были исправить ситуацию. Однако, Том был согласен признать находчивость и расторопность переростка Хагрида и грязнокровки Уоррен. Помощь, безусловно, не делала их людьми первого сорта. Но поведение… Реддл ясно видел: помогая ему они делали это… Как там говорила Абери? Ах, да. От чистого сердца. Просто так. К слову сказать, эта подкупающая искренность сейчас казалась куда приятнее раболепия Пожирателей. Она приводила в восторг и одновременно с этим пугала. Тому чертовски хотелось поделиться новым ощущением хотя бы с кем-то, но он не мог. Подобная откровенность стала бы постыдной слабостью, качеством, неприемлемым для истинного лидера. Дьявол, все это было сложно. Думать, вспоминать, анализировать. Голову раздирало от противоречивых эмоций, от отвратительного ощущения, будто бы его загнали в угол. Абери? Слизеринцы? Он сам? К сожалению, последнее было более вероятным, и от того на душе становилось еще паршивее. Все сильнее ему хотелось сорвать на ком-нибудь свою злость, выплеснуть накопившееся за последние дни напряжение. От того он и ушел из общей гостиной — любое общение с однокурсниками сейчас грозило перерасти в грандиозный скандал, что было совершенно ни к чему. Том закусил губу и вытащил ключ от спальни из кармана мантии. Что ж, гостиная осталась за спиной, а до начала бала он успеет привести себя в порядок. — Лорд! Проклятье. — Да? — Реддл медленно развернулся, встречаясь взглядом с Лестрейнджем. Последним из тех, с кем он хотел сейчас говорить. — Лорд. — Повторил Дариус и почтительно наклонил голову. — Я хотел бы кое о чем спросить. Неужто о своей распрекрасной мантии?! — Вперед. — Том с преувеличенным равнодушием пожал плечами. — Только быстрее, у меня много дел. — Я могу войти? — Лестрейндж понизил голос, оглядываясь по сторонам. — Это касается эмм...нашего клуба. Реддл нахмурился. Еще чего! — Конкретнее. — Собрания. — Дариус сузил глаза. — У нас давно не проходили собрания. А между тем, завтра все разъезжаются на каникулы. Обычно ты давал задания каждому из нас. Наблюдать, расспрашивать семьи об интересующих тебя вещах. Красть, наконец, книги о темных искусствах из домашних библиотек. А сейчас… — Нет нужды. На этот раз я знаю все, что мне нужно. — Перебил слизеринца Том, досадуя на собственную забывчивость. Сколько раз уже не устраивались собрания? Три? Пять? Реддл навскидку подсчитал недели и ужаснулся. — Неужели? — Дариус недоверчиво склонил голову набок. — Такое происходит впервые. Реддл надменно поднял подбородок. Ни шагу назад. Ни намека на то, что он забыл о еженедельных сборах Пожирателей. Лорд не может ничего забыть. Никогда. — Все когда-то бывает впервые. Например, отсутствие любимой мантии накануне бала, правда? Лестрейндж побледнел, опуская глаза. Завел за спину руки. — Ты прав. — Тихо произнес он. — Видишь? — Том сухо улыбнулся и, открыв, наконец, дверь вошел в спальню. Прекрасно. — Вот мы и пришли к консенсусу. — И все же… — Парень сделал шаг вперед, не давая Реддлу закрыть дверь. — Можно я зайду? Поговорим. Мы давно не разговаривали. В последнее время многое происходит. Грязнокровки липнут к тебе, словно мухи к меду. Ты что-то задумал? Собираешься нанести первый удар? Что-то нашел в книгах? Поэтому тебе больше не нужно, чтобы… Том молча качнул головой, изо всех сил сдерживая злость. Нет-нет-нет! Да что он себе позволяет?! — Единственное, что я сейчас собираюсь сделать, — Выговорил Реддл, — это принять душ. Разговора не будет. Уходи. — Я подожду. Сколько скажешь. Я посижу в спальне, пока… — Я сказал, уходи! — Том сжал кулаки. — Или предлагаешь вбить в тебя мой ответ заклинанием?! Дариус удивленно вскинул брови. — Что с тобой? Столько лет мы готовились, копили знания, выполняли твои приказы! Мы присягнули тебе на верность! Мы можем помочь! — Лестрейндж нервно облизнул губы. — Или, хорошо. Черт с ними со всеми. Я могу помочь. Я один. Расскажи мне! «Мерлин, он похож на одержимого!», — неожиданно подумал Реддл. «Неужели он всегда был таким? Неужели они все такие: помешанные, жаждущие власти только лишь потому, что это власть?! Ни мотивов, ни здравого смысла. Одно лишь желчное превосходство, густо вмешанное в чистую кровь?» — Помочь?! — Реддл хрипло рассмеялся. Злость лопнула, растекаясь по телу горячими волнами. Чистая, незамутненная. Наполненная презрением. — Где ты был, когда мне нужна была помощь? С чего ты решил, что достоин быть рядом со мной?! — Я… — Дариус потупился. — Мне очень жаль… Я просто не видел… — Тебе жаль. — Том скривился. — Ты прячешь глаза. Ты придумал себе сказочку о мировом господстве, думая, что оно само ляжет тебе в руки, стоит лишь прочитать пару дурацких книжек?! И ты хочешь, чтобы я посвятил тебя в свои планы? Всех вас? Вас, которых с легкостью может обыграть какой-то уродливый безмозглый полувеликан?! Как самонадеянно. Да от стаи дворовых псов толку будет больше, чем от всех Пожирателей вместе взятых! Лестрейндж вздрогнул, как от пощечины. Отступил назад, недоверчиво всматриваясь в Реддла. — Ты изменился, Лорд. — Тихо проговорил он. — Я не узнаю тебя. — Будто ты когда-нибудь меня знал. — Прошипел Том и, с грохотом захлопнул дверь перед носом слизеринца. *** Зал сиял миллионами огней. Жарко горели напольные камины, пламя переливалось в них всеми цветами радуги, искрило маленькими звездочками. Высокие стены сверху донизу украшали гирлянды, вперемешку с пушистыми венками, в которые были вплетены шишки, блестящие стеклянные шары, ленты и Мерлин знает что еще. Ближе к преподавательской кафедре, заставленной вазами с красной и молочно-розовой пуансеттией, возвышалась красавица елка — срубленная взамен предыдущей, она, кажется, была еще больше и еще наряднее. Под потолком горели сотни свечей, а выше, там, где тяжелые своды тонули в наколдованных облаках, серебрился в воздухе снег. Столы факультетов убрали. Их место теперь заняли овальные изящные столики на витиеватых резных ножках, накрытые белоснежными жаккардовыми скатертями. На каждом из них красовались серебряные канделябры и живописные помандеры на цветастых подносах. Воздух, казалось, пропитался ароматами хвои, апельсина и бадьяна. От многообразия угощений предательски бурчало в желудке. Традиционные, фаршированные хлебным мякишем, яйцом и шалфеем индейки с хрустящей корочкой, политой крыжовниковым соусом, утиный паштет и ветчина, ароматные пирожки, запеканки из телячьих почек, запеченный картофель и овощи на любой вкус. Подрагивали глянцевыми боками пудинги, начиненные миндалем и изюмом, соперничая с изумительной красоты песочными тортиками, имбирным печеньем и запеченными каштанами, а уж фруктовым кексам с цукатами и орехами вовсе не было числа. Великолепие Главного зала поражало воображение. Даже если ты равнодушен к прекрасному. Даже если ты Том Марволо Реддл и последнее, что тебя волнует это — красота. Вечер еще только набирал обороты. После торжественной речи Армандо Диппета, поздравлений и громогласных тостов остальных преподавателей, пришел черед праздничного пиршества. Однако большинство тарелок оставались пусты: то ли студенты не успели нагулять аппетит, то ли им просто жалко было прикасаться к безупречно сервированным блюдам. Небольшой оркестр в углу зала едва слышно исполнял какую-то незатейливую мелодию — время танцев еще не подошло. Реддл кисло поковырял вилкой нетронутый кусок ветчины. Мерлин, неужели всего только десять часов? — Эй, Том, может заколдуем торт вон тем грифиндорцам? — Эйвери повел плечом в сторону ближайшего стола. — Вот будет потеха! — Потехи не будет. Будет форменный идиотизм и с факультета снимут баллы, забыл? В Рождество никаких вредительств. Во всяком случае, таких явных. — Ох, ну что за несправедливость! — Слизеринец сокрушенно грохнул кулаком по столу. — В такие праздники самое оно — веселиться! Сидящий по правую руку от Эйвери Ник Розье согласно кивнул. — А мне кажется, что это глупо. — Кэрроу со значением посмотрела на Тома, видимо ища одобрения. — Чистокровным не подобает опускаться до низких шуточек. Том неопределенно дернул головой. Мерлин, начинается! — Я так и знала, что ты согласишься со мной. — Заискивающе добавила Кассия. — Кроме того, чистокровные… Реддл отвел глаза, мысленно приглушая голос Кассии. Нет, это было невыносимо! Слушать трескотню девушки вот уже больше часа. Сидеть за одним столом с Эйвери и Розье, попеременно откалывающими глупые шутки. Думать об утренней ссоре с Лестрейнджем, который с того момента не обмолвился с Томом ни единым словом. Думать о том, как разрешить неприятную ситуацию, причем, исключительно в свою пользу. Да, он вышел из себя. Нет, он не жалел ни о чем из того, что было сказано. Разумеется, он обязан получить извинения Дариуса, даже если их придется вырывать клещами. Нужно было действовать, как можно быстрее, не хватало еще, чтобы Лестрейндж растрезвонил подробности их разговора остальным слизеринцам. — Почему Абери не пошла с тобой? — Пробился сквозь размышления Реддла голос Розье. — Потому что я не приглашал. Том нахмурился, поднимая вопросительный взгляд на Эйвери. Ну, конечно. Тот же собирался пригласить Луну на бал! — Разве? — С Дариусом трудно конкурировать. — Эйвери отрезал от индейки маленький кусочек.— Когда соперник наряднее новогодней елки, разумнее остаться в тени. Розье прыснул, посматривая в сторону Лестрейнджа, одетого в роскошную (все-таки сова долетела вовремя, черт ее дери!) черную мантию, сплошь расшитую бриллиантами и изумрудами. — Согласен. — Ник прикрыл рот ладонью, делая вид, что закашлялся. — Абери меркла бы на его фоне, не будь она… Абери. Со словами Розье было сложно спорить. Нет, пожалуй, нельзя было выразиться точнее. Действительно, будь на месте Луны любая другая, пускай и в самом дорогом платье, какое только можно представить, она все равно бы затерялась на фоне Лестрейнджа. Но Абери… Черт знает, как ей это удавалось. Ее наряд не был вычурным, но определенно стоил немыслимых (вот что значит чистокровная семья, даже проживающая на краю мира!) денег. Закрытое, строгое платье, без намека на вырез, оно струилось по фигуре элегантными складками. Длинная, скроенная по косой юбка, декорированная клиньями по низу подола, закручивалась вокруг ног при каждом шаге, подчеркивая изгибы фигуры. Рукава-фонарики делали узкие плечи чуть шире, уравновешивая верх и низ платья. На сей раз Абери изменила любимому черному цвету. Блестящий шелк был ярко-зеленым, серебряная вышивка изумительно гармонировала с цветом кожи и волосами, убранными в высокую прическу. Казалось, даже глаза Луны приобрели зеленоватый оттенок. Идеальная осанка, нога, закинутая на ногу, гордо поднятый подбородок. Луна Абери из Слизерина этим вечером была преступно хороша собой. Так, как и подобает выглядеть старосте лучшего факультета школы. Отчего-то эта мысль грела Реддла сильнее, чем рюмка вишневого ликера, тайком выпитая перед началом бала. Или все-таки дело было в ликере? — Почему вы все так помешаны на Абери? — Кассия вспыхнула, скривилась, будто проглотила лимон. — Обычная девка из захолустья, зубрила и деревенщина. А умничает, словно министр Магии. Том выгнул бровь. Слова Кэрроу задели его так, если бы были обращены к нему самому. Будто у него не было тех же мыслей еще пару месяцев назад. — Считаешь себя лучше? — Он саркастически улыбнулся. — Во всяком случае, не хуже. — Кассия опустила глаза, нервно теребя оборки бледно-розового платья. — Я хотя бы не якшаюсь с грязнокровками. Мерлин, да любого из нас ты бы в порошок стер, узнав о чем-то подобном! Это как с Уизли. — Девушка резко обернулась назад, туда, где за грифиндорским столом сидел конопатый Септимус, староста факультета. — Вечно женятся не пойми на ком! Предатели, жидкая кровь. Почему никто не видит, что делает Абери, обращая внимание лишь на ее смазливую мордашку?! Дьявол, это что, заговор? Сегодня день нравоучений, когда каждый из слизеринцев считает своим долгом ткнуть в Тома невообразимо идиотскими претензиями? Лестрейндж, теперь Кэрроу, будто ей было мало тогда, когда она посмела тронуть его дневник?! Будто она не понимает, что нападать на Луну в его присутствии совершенно бессмысленно? Нападать. Спасать? — Абери выполняет мои указания. — Слова срываются с языка быстрее, чем он успевает их обдумать. …как говаривал мой старикан: не раздумывай понапрасну, если кого доведется спасать. — Что?! …остальное неважно. Полувеликан в красно-золотой хламиде хохочет на весь зал, запуская в воздух маленькие фейерверки. Луна Абери смотрит на него внимательно и чуть-чуть тоскливо. Так смотрят на старого друга, которого не видел много лет. Реддл не знает, как принято смотреть на друзей. Не знает, откуда приходит в голову подобное сравнение. Он знает одно — никому не позволено трогать Абери. Никому, кроме него самого. — Я сказал, — Вкрадчиво повторил Том, — что Абери выполняет мои указания. Ясно? Мерлин, пусть она заткнется! Пусть кто-нибудь заткнет ее! Сидящий напротив Эйвери неожиданно вскинул голову. Взгляд слизеринца неуловимо изменился, становясь убийственно серьезным и… понимающим? Легкий наклон головы, хитрые карие глаза, рука, замершая в воздухе. Где ты, дурачок Эйвери? На фоне утреннего скандала, подобная метаморфоза человека, которого, вроде бы видишь насквозь, была дикой. Совершенно невозможной. Она вполне могла сойти за обман зрения, но Реддл знал, что ему не показалось. Такое не кажется. Мгновение и губы парня растянула привычная глупая ухмылка. — Перестань, Кас, ты просто ревнуешь. — Эйвери молниеносным движением схватил с ближайшего подноса кекс и с издевательской заботой протянул его Кэрроу. — Съешь сладенького, сразу подобреешь. — Иди к черту! — Щеки Кассии покрылись красными пятнами. — Слышишь?! Не смей тянуть ко мне руки! Девушка вскочила с места и быстро зашагала в сторону музыкантов, сжимая руки в кулаки. Эйвери задумчиво посмотрел ей вслед и надкусил отвергнутое Кассией угощение. — Ты меня прости, Том. — Тихо проговорил парень. — Но из всех девчонок ты выбрал самую отвратную. — Осуждаешь? — Реддл улыбнулся уголками губ. Почему-то слова слизеринца совершенно не разозлили его. — Сочувствую. — Эйвери сморщил нос. — От души. Такую сгоряча и прибить не жалко. — Что верно — то верно. — Поддакнул Розье. — Ну. — Сказал Том, пожав плечами. — Может однажды я так и сделаю. Придушу собственными руками и подвешу на люстру другим в назидание. — И едва слышно добавил. — Ты не передашь мне индейку… Лукас? *** Отгремели праздничные салюты, все до единой хлопушки были взорваны, засыпав пол разноцветным серпантином и конфетти. Свечи под потолком теперь едва светили, погружая зал во мрак. Сотни летающих фонариков взмыли вверх, отбрасывая на стены причудливые узоры. Столы переместили ближе к стенам, сытные праздничные блюда сменили многочисленные легкие закуски и кувшины с пузырящимся прохладным лимонадом. В центре зала кружатся в танце пары: шелест платьев, тихий смех. Оркестр играет вальс. Том уже думает незаметно улизнуть к себе в спальню, когда цепкая ручка хватает его за запястье, разворачивая к себе. — Абери?! Что тебе нужно? И откуда только взялась… — Белый танец. — Отвечает Луна, будто это все объясняет. — Пойдем. Реддл не хочет спорить. Он идет вслед за Абери, лавируя между танцующими, останавливается, тянет девушку на себя, с полутакта вливаясь в танец, подхватывая ритм: раз, два, три. Двигаться запредельно легко. Так, будто его учили вальсировать с малолетства. Шорох мантий, шепот голосов. Рука Луны обвивается вокруг шеи. — Что ты устроил с утра? — Шепчет она и ему чудится, что ее голос охрип, как после сильной простуды. Мерлин, неужели бывают такие маленькие ладони?! — Что тебе рассказал Лестрейндж? Он отвечает вопросом на вопрос, зная, как она не любит этого. На дне ее зрачков отражение сотен свечей. Это завораживает почти так же, как музыка: раз, два, три. По кругу. До бесконечности. — Он сказал, — Абери хмурит брови, подбирая слова, — что ты не нуждаешься в помощи Пожирателей. Что все они недостойны. Что чистокровные — стая дворовых псов. Это правда? Она знает о Пожирателях. Том не удивлен. — И да, и нет. — Он поднимает руку, позволяя девушке повернуться вокруг своей оси. Платье закручивается вокруг ног, в неярком свете шелк больше похож на змеиную кожу. — Чего больше? — Абери закусывает губу: досада и любопытство. — «Да» или «нет»? — Я не знаю. Почему это так важно? Мелодия вплетается в разговор настойчивым переборами рояля; подхваченная скрипками кружит по залу вместе с парами, выше, еще выше, сливаясь с нарастающим крещендо духовых.  — Слова не важны. Только причины. Она совсем близко. Том чувствует ее дыхание на своей шее. Шаг, поворот, фигура заканчивается и все начинается сначала: движение, музыка. Бег по кругу. — Причины. — Эхом повторяет Реддл, склоняя голову набок. Вспоминая. — Ты выбрала зеленые яблоки на шляпе, вместо голубых колокольчиков. Встала на защиту Миртл Уоррен. Уронила на меня новогоднюю ель. Почему? Яблоки совпадают с цветом нашего факультета. Ты не разделяешь магов на чистокровных и грязнокровок, придавая значение лишь их поступкам. Ты хочешь доказать, что ты права. — Том едва заметно улыбнулся. — Я назвал слизеринцев стаей дворовых псов, хотя все это время был их лидером. Принимал их такими, какие они есть и был этим доволен. Твой выбор прост. — А твой? У Луны Абери в глазах потрясение и что-то такое, чему Том не знает названия. Надежда? Вера? У Луны Абери в глазах бездна: шаг и тебе уже не вернуться. Бег по кругу закончится, замкнется сам в себе, и, Мерлин, он не знает, что будет дальше. С ним. С ней. С будущим. — Том? Мелодия стихает, последние аккорды растворяются в воздухе. — Вальс закончился. — Говорит Реддл, делая шаг назад. — Спасибо за танец. *** Он услышал голос Кэрроу издалека. Не голос — крик: надрывный, яростный. Подземелье тонуло во мраке. Газовые фонари едва освещали путь. До комнат Слизерина оставалось всего — ничего: три лестничных пролета, широкая зала, за которой начинался коридор, в одной из стен которого находился тайный проход в гостиную факультета. Не дождавшись окончания бала, Реддл покинул зал около часа назад. Прошелся по этажам, распугивая парочки, занявшие, казалось, каждый уголок школы. Снял десяток баллов с расшалившихся пуфендуйцев, увлеченно ломающих слив в туалете на втором этаже. К окончанию обхода он уже валился с ног от усталости и последнее, что он хотел сейчас слышать — это истеричные вопли Кассии Кэрроу. Какого черта она так разоралась?! Том сбавил шаг, крадучись спустился по лестнице и осторожно выглянул из-за угла. Мерлин и все основатели! Кэрроу походила на взбесившуюся кошку: растрепанная, в измятом платье. Она размахивала руками, то и дело стирая с покрасневшего лица слезы. — Зачем ты лезешь к нему, сволочь?! Тебе мало Дариуса? Всех остальных?! Оставь его в покое! Луна Абери, стоявшая напротив Кэрроу, казалась живым воплощением спокойствия. — Успокойся. — Сухо произнесла она. — Ложись спать, Кассия, ты устала. Мы поговорим завтра. Мрамор, абсолютная бесстрастность. — Не смей разговаривать со мной так, будто я идиотка! — Даже не думала. — Абери скрестила руки на груди. — Я лишь советую тебе поступать разумно. Ты ведешь себя, как суицидальная истеричка. Хорошо, что мы живем в подземелье. Будь это иначе, ты бы еще и из окна выбросилась. — Чихала я на твои советы. — Кэрроу зло тряхнула головой. — Было бы кого слушать, приблуда. Клянусь своим родом, ничто и никогда не заставит меня свести счеты с жизнью! — Как тебе будет угодно. А теперь иди спать. Кассия сжала кулаки, с ненавистью смотря на Луну. — Думаешь, ты что-то значишь для него? — Прошипела она. — Думаешь, сможешь вертеть им как хочешь? — Остановись. — Ты — грязь, Абери. Еще хуже, чем поганые грязнокровки. Ты в сто, нет, в тысячу раз хуже, потому что пачкаешь не только себя, но и всех вокруг. Когда он поймет это, ты пожалеешь! Я буду хохотать, смотря на то, как он избивает тебя. Лорд знает толк в наказаниях, уж поверь. Я знаю на что он способен. Луна вскинула голову, внимательно смотря на Кэрроу: зеленое платье, прямые плечи, змеиный прищур глаз. Сошедший с герба символ Слизерина. — Нет, Кассия. — Вкрадчиво сказала она. Так говорят с жертвой, пойманной в капкан. За мгновение до ее смерти. — Том Реддл меня не тронет. Но если ты сейчас же не вернешься в комнату, даю слово: его наказание покажется тебе милой забавой. Я буду мучить тебя медленно, наслаждаясь твоими страданиями. Я не оставлю на твоем теле ни одного живого места, а заодно расскажу, как можно бить, не оставляя следов. Тебе понравится. — Голос Абери страшен. Слова злые, острые, как ледяные осколки. Протянешь руку — порежешься. Чудится, она уже делала так: пытала, мучила. Убивала? Мерлин, не может быть. — Но, самое главное, никто, слышишь? Никто не придет к тебе на помощь. Смерть покажется тебе избавлением, Кассия. Клянусь. — Мразь! — Кассия взвыла, выхватывая палочку из складок платья. — Ты поплатишься, Абери!!! Экспуль… — Экспеллиармус! — Выкрикнул Том, покидая свое укрытие. — Назад! Палочка вылетела из рук Кэрроу и откатилась куда-то вглубь залы. — Том! — Девушка ошарашено посмотрела на Реддла. — Что ты делаешь?! Ты не слышал, что она сказала?! — Слышал. — Голос, брат-близнец голоса Абери, спокоен и холоден. Кассия отступила назад. — Ты…ты… Защищаешь ее?! Ее, а не меня? Мало мне унижений от твоих дружков, мало побоев из-за мелочей, вроде твоего дурацкого дневника, мало твоего отвратительного равнодушия?! Я готова была терпеть все, что ты делаешь, молча выполнять любые твои приказания, потому что ты — Лорд. Я верна тебе и данному слову! А ты выбираешь ее? Зазнавшуюся стерву, которая перечит тебе каждым своим словом?! Которая плевать хотела на твою, нет, нашу миссию?! — Убирайся прочь. — Том, пожалуйста не сходи… — Убирайся прочь. — Повторил Том. — Иначе, клянусь, я приведу в исполнение все, что сказала тебе Абери. Кэрроу, вскрикнула, зажимая рот ладонью. Перевела взгляд с него на Луну и обратно. Попятилась в сторону коридора. Минута и в зале их осталось двое. Абери приподняла подбородок: бесстрастная, недосягаемая. Каменная статуя. — Я не нуждалась в твоей помощи. — Произнесла она, почти не разжимая губ. Луна Абери смогла бы стать одной из лучших в рядах Пожирателей Смерти. Острый ум, хитрость, стойкость убеждений, уважаемая фамилия. Качества в высшей степени подходящие для того, чтобы примкнуть к Пожирателям. Но как это сделать? Как заставить Луну стать одной из них? Мерлин, она просто не знает. Не знает, что происходит за стенами школы. Затворничество родителей, одиночество и круговорот событий в Хогвартсе — вот все, что видела Луна Абери. А еще она видела и слышала таких, как Кассия Кэрроу. Слышала чванливые речи тех, кто годами проповедует то, что им говорят родители, не замечая, не желая замечать реального мира. Тех, кому достаточно фальшивого превосходства над другими. Неудивительно, что кто-то вроде замкнутой и слабой Уоррен кажется Абери куда привлекательнее. Он расскажет ей. Покажет, что представляет собой мир маглов. Одна маленькая ложь, ради огромной правды, которая заставит Луну встать на его сторону. Реддл глубоко вздохнул, собирая мысли в единое целое. Убеждая себя в том, что поступает верно. — Я назвал чистокровных дворовыми псами, потому что кровь не делает человека особенным. Родившись в замке на шелковых простынях, можно до конца жизни оставаться глупой трусливой тварью. Мой отец магл, моя мать сумасшедшая, родившая меня едва ли не на ступенях приюта. Я — Том Марволо Реддл, лучший ученик Хогвартса. Я хочу изменить мир, хочу сделать его лучше. Будут жертвы. Возможно, будет война. Чтобы победить в ней, мне не нужны дворовые псы. Не нужна трусливая преданность. Луна выгнула бровь. — И что это значит? — Ты не нуждаешься в моей помощи. — Реддл шагнул вперед, протягивая руку. — Но я нуждаюсь в твоей.