Новолуние

Мир меняется. Мир уже изменился. Со стороны это смотрится забавно, будто присутствуешь на одном и том же спектакле в двух различных постановках. Одновременно. Глаз подмечает мелкие детали: вот гордая Дэрия Гринграсс гуляет по парку в нелепой шляпе с зелеными яблоками — копии той, что я купила себе. И куда делась гордость? Вальбурга Блэк лишь поджала губы, когда ее чуть не сбил с ног грифиндорский малыш с первого курса. Ни проклятий, ни возмущений — сухое, сдержанное спокойствие. А у пруда Ник Розье собирает пожухлые стебельки аира. В той жизни, в том потерянном прошлом наследник знатного рода вряд ли стал бы заниматься столь тривиальным занятием. В той жизни он не знает Луны Абери, которая посоветовала заваривать аир от болей в желудке, которые мучают парня с раннего детства. Улыбается Лестрейндж, пропуская вперед себя девушек — когтевранок. Нотт организовывает матч-реванш по квиддичу, считая мое падение с метлы достаточной для этого причиной. Том Реддл встречается с девушкой. Правда? Имитация? У Кассии Кэрроу бордовые кровоподтеки на шее и ключицах. Взгляд злобный, затравленный, как у дикого животного, пойманного в капкан. Почему мне не жаль ее? У Лорда Которого-Не-Существует есть тысяча и одна причина, для того, чтобы причинить кому-то боль. Почему я хочу верить в то, что Кэрроу заслужила? Мир меняется. Я меняюсь вместе с ним?

6 декабря 1942 года.

Дурные воспоминания — бич всех полуночников. Где бы ты ни находился, что бы ни делал, не успеешь оглянуться, и вот они: предстают перед глазами во всем своем «великолепии». *** За унылыми стенами приюта Вула черно-белая плитка прихожей, скрипучая лестница, плесень на выцветших обоях в цветочек. Мальчишки: пара дюжин, не меньше. Беспризорники, сироты, подкидыши, те, кого не может прокормить семья. Спальня — маленький мир — тут у каждого есть постель, тумбочка и огромный платяной (один на всех) шкаф, в котором никогда не было вешалок, а некоторые из полок держатся не иначе как на честном слове. Окна до сих пор заклеены бумагой крест-накрест. Миссис Коул слишком хорошо помнит 29 декабря 1940 года. Она не хочет рисковать. За окнами даже по ночам слышны громкие голоса прохожих. Война, битва за Атлантику, поражения в Бирме. Десятки бесполезных слов для тех, чей мир — это маленькая спальня в маленьком приюте. Благотворители, филантропы, приторные дамочки — жены нуворишей, каким-то чудом оказавшиеся неподалеку, суют через прутья ограды леденцы. Сладкая милостыня выхватывается из рук с гиканьем и веселым смехом. Приют Вула — зверинец, развлечение для тех, у кого есть возможности. Том никогда не подходит к ограде. Том никогда не смирится с тем, что мир ограничен четырьмя стенами. *** Небо за окном низкое, темное, точно кашемировый плед, небрежно брошенный на шпили высоких башен. Оконные рамы рассохлись, не в силах сдержать напор ветра и оттого в помещении очень холодно — не спасает даже теплая мантия. Двери в Запретную секцию библиотеки плотно прикрыты, хотя вряд ли кому-то придет в голову забрести сюда в эту пору. Бесконечные ряды книжных полок отбрасывают на пол длинные угловатые тени. Воспоминания перетекают одно в другое, как по нитке подводя к главному. Возможности. Вот чем хорош мир магии. Заклинания, заколдованные предметы, движущиеся изображения на картинах, вкусный и сытный обед, даже если твоя семья небогата. Огромный замок, в котором обучается не более двух сотен учеников. Расточительство? Всего лишь реализованная возможность. Сломав, можно взмахом руки починить испорченную вещь, изменить погоду, сделать из воды вино. Сотворить чудо, куда интереснее, куда зрелищнее библейского. А почему, собственно говоря, нет? Рыдайте, благотворители с тугими кошельками. Том Марволо Реддл, не имеющий в карманах и десятка галеонов, превосходит вас стократно. Его власть будет безграничной. Его жизнь никогда не закончится. Бессмертие — лучшая из возможностей. Том самодовольно улыбнулся, поглаживая лежащую на коленях книгу. «Тайны наитемнейшего искусства» — сокровище Запретной секции. Поразительной удачей было то, что Слизнорт разболтал о ней. Поразительной глупостью с точки зрения Реддла, было хранить книгу в таком месте, как Запретная секция. Проникнуть сюда — легче легкого, особенно ночью. Будучи старостой, сделать это еще проще. Тишина успокаивала. Холод настраивал мозг на работу. Впервые за долгое время Том чувствовал себя счастливым. Впервые за долгое время он был занят Делом. Делом всей его жизни. Дело появилось у Тома еще в детстве. На первом курсе. Оглядываясь в прошлое, он не переставал удивляться, насколько же сильно отличался от ровесников даже тогда. Стопки книг взамен игр, четкое понимание того, что действительно важно, вместо наивного безразличия к окружающему миру. Поставленная жизненная цель делает человека личностью. Целью Тома Реддла стал мир без маглов. Почему? Это было ясно, как день. Маглы жили везде. Жадные, тщеславные, высокомерные маглы. Они сорили деньгами, устраивали войны и геноциды, продавали друг друга с потрохами. День за днем. Каждую минуту. Земля принадлежала маглам — богатым, развращенным лицемерам, паразитирующим на маглах обычных. Алкоголики, нищие, истощенные каторжной работой трудяги существовали под гнетом тех, кому повезло в жизни на порядок больше. Схема магловской жизни была отточена веками. Лишь единицы маглов «снизу» были способны выбиться наверх: удача, ум, везение?.. Не имело значения. Имело значение то, что поднявшись, «низшие» превращались в паразитов, не отличимых от тех, кто еще не так давно угнетал их самих. И жизнь шла по кругу, замкнутая в петле. Что станет с детьми приюта Вула? Что ждет их в будущем? Разнорабочие, проститутки, пьянчуги под Ламбетским мостом. Безысходностью была пропитана каждая судьба. Иное дело — мир магии. Обучение, будущая профессия, право выбирать, где и как тебе жить: будь то богатый особняк или маленький домик в захолустье. У каждого из магов сотни способов стать чем-то большим, только и успевай, что хватать удачу за хвост. Дар творить заклинания — билет в счастливую жизнь. Но даже для тех, кому не повезло родиться сквибом, всегда находилось место. Магический мир был достоин того, чтобы заменить собой магловский. Волшебники имели право жить не таясь, не ограничивая себя. Но маглы смогли проникнуть и сюда. Грязнокровок становилось все больше и больше и это, в скором времени, грозило стать для магии катастрофой. Паршивые маглы собирались подмять под себя даже волшебство. Нет, Реддл никогда не позволит сделать им этого. И если ради блага магов ему придется развязать войну, что ж — он готов. Пожалуй, многие (случись им узнать о замыслах Тома) сочли бы его злодеем. Тираном, деспотом, сумасшедшим. Не зная правды, толпа судит, не считаясь с мнением обвиняемого. Вердикт ясен заранее и никого из судей не будет волновать метод расправы. Понимал Реддл и то, что никогда не сможет убедить всех до единого окружающих в собственной правоте. В том, что в его действиях есть смысл, что уничтожение маглов, в конце концов, это — благо. Лишь истинные чистокровные могли встать за его спиной, но увы, их было слишком мало. Впрочем, революции никогда не обходились без жертв. На войне нет места жалости и милосердию. Проиграй он, и его разорвут на части не раздумывая, и неважно, скольких он пощадил до этого. Правосудие гуманистов пахнет кровью, пытками и страхом. Истинные тираны убивают мгновенно: им важен лишь результат. Оставаясь наедине с собой, Реддл позволял себе улыбнуться. Чуть-чуть, едва приподнимая уголки губ. О, он покажет всем, кто пойдет против него, каким можно быть тираном. А когда все закончится, когда от маглов не останется и следа, волшебники, наконец, поймут, что их Лорд был прав. От образов, маячивших перед глазами, приятно ныло в гортани. Том уже позабыл, как это — продумывать Дело. Прошедшие месяцы изрядно выбили его из графика. Луна Абери, ненужные эмоции, нездоровый интерес однокурсников к его жизни, импульсивные попытки вернуть все в былое русло. Множество бесполезных действий. И ни одного правильного. Он и сам с трудом мог объяснить, как такое могло произойти. Как всего один человек сумел отвлечь его от самого главного. От Становления. Было ли дело в Абери или же в нем самом? Действовала ли Луна сознательно или произошедшее за последние месяцы — не более чем совпадения. Подозревать девушку в манипулировании им было дико. Она не могла ничего знать о нем, да и не слишком походила на заговорщицу. Однако, мысль о том, что во всех своих неурядицах виноват он сам, раздражала еще больше. Гордость? Самолюбие? Неуверенность в себе? Нет, Том отказывался признавать за собой подобные вещи. Человечность — для обычных людей. Лорд Волан-де-Морт — не обычный. А со временем и вовсе станет уникальным. Реддл хмыкнул, перелистывая страницу, и набросал очередной рисунок «ритуала» в дневнике. Крестражи — вершина его плана, недостающий кусок головоломки. Крестражи — именно то, что ему нужно. У Лорда был незаурядный ум, были амбиции, талант и перспективы. У Лорда — армия, которая с годами будет становиться все больше и больше. Но никто не мог застраховать его от нелепой смерти. Болезнь, удар в спину, отрикошетившее заклинание. Уязвимость — враг, способный сокрушить даже самого сильного лидера. Крестражи решали эту проблему. Крестражи делали его непобедимым. Реддл нахмурился, расчерчивая дневник символами, необходимыми для ритуала. Завитушки, волнистые линии, пунктир. Знаки с ювелирной точностью копировались с рисунка в книге — малейшая оплошность и ничего не получится. Конечно, ему потребуется время, чтобы разобраться в структуре заклинания. Конечно, потребуется недюжая сноровка, чтобы раздобыть все необходимые ингредиенты, найти подходящее место для проведения ритуала. Конечно…ему предстоит убить человека. Не одного, а пятерых или шестерых. Это было самым неприятным открытием, связанным с созданием крестражей. Не то чтобы ему было сложно найти подходящую жертву. Маглы, грязнокровки, возможные враги. Первых и вторых и сейчас было в избытке. Третьи непременно должны были появиться в будущем. Но сложности… Первый крестраж Том планировал создать уже к концу учебного года. Кто же станет первой жертвой? Его армия отметалась — убивать тех, кто тебе предан, бессмысленно, хотя Реддл подозревал, что кто-нибудь вроде Эйвери мог бы пойти на смерть добровольно. Кэрроу? Нет, она — та же армия. Кто же тогда? Оставшиеся факультеты изобиловали подходящими кандидатурами. Чистокровные отметались сразу, в их убийстве пока что не было нужды. Грязнокровки? Луна Абери? Том тряхнул головой. Нет, о ее убийстве думать было слишком рано. Он еще не разобрался, еще не понял, что из себя представляет ведьма с Макгилликаддис Рикс. Ему было необходимо понять, а значит, она будет жить. Пока что. Оставались грязнокровки. Самый логичный, самый очевидный вариант. Но как? Как провернуть все так, чтобы никто ничего не заподозрил? Убить человека ради создания крестража, не то же самое, что испортить школьную метлу. Это…сложнее. Намного сложнее. Ему нужно было все хорошо продумать. Реддл аккуратно закрыл книгу, собрал письменные принадлежности. Большие напольные часы в углу комнаты пробили два раза. Пора было возвращаться. *** Том почти уже свернул к лестнице, ведущей в подземелье, когда услышал за спиной шаги. Не теряя ни секунды, он метнулся к ближайшей колонне, вглядываясь в темноту. Мерлин, и кого это понесло разгуливать по школе ночью?! Судя по всему, таинственный незнакомец никуда не спешил — его шаги были спокойными, медленными. Так прогуливаются по дорожкам в парке, любуясь природой. И, совершенно точно, это не мог быть никто из преподавателей — слишком уж легкой была поступь. Тогда кто?! Кто-то из своих направляется в подземелья? Реддл молниеносно выхватил палочку и выскочил из-за укрытия. Ну, сейчас он ему покажет! — Люмос! Стой на месте, нарушитель! — Остынь, рыцарь. — Раздался знакомый голос. — Так можно и глаз выколоть кому-нибудь. Черт подери. — Абери?! — Реддл опустил палочку, жмурясь от яркого света. — Какого лешего ты тут забыла? — Патрулирую. — Девушка развела руками. — Это, вроде как, входит в обязанности старосты. А вот что ты тут делаешь, если собирался весь вечер провести с Кассией? Том скривился. — Вечер кончился. Сейчас ночь. — И? — Луна насмешливо выгнула бровь. — И я тоже патрулирую. — Реддл раздраженно провел рукой по волосам. — Вопросы? Девушка усмехнулась. — Ни одного. — Тогда как насчет того, чтобы вернуться в гостиную? Или предлагаешь побродить по замку до рассвета? — Зачем? — Абери равнодушно пожала плечами, оставляя без внимания его колкость, и покорно двинулась в сторону подземелий. — Я уже обошла все этажи. — Вот и замечательно. Я… Наверху что-то звякнуло, будто задели рыцарские доспехи, расставленные вдоль всех коридоров для красоты. Том замер на месте, прислушиваясь. Глухой удар, стук каблуков по каменному полу, плеск воды. — Слышишь? — Он схватил Луну за руку, заставив остановиться. Девушка склонила голову набок. — Что именно? Вода, шорохи и… что-то еще. Что это такое? Стон? Реддл раздраженно выругался. Абери что, глухая?! — Кто-то бродит здесь! — Может, какое-нибудь животное? — С сомнением произнесла девушка. — Кизляк? — едко уточнил Реддл. Абери выгнула бровь. — Тогда призраки? Сам знаешь, по ночам они любят пошуметь. Звук повторился. Едва слышный, настойчивый, он с каждой минутой становился все более отчетливым. То ли писк, то ли скулеж. Так воют новорожденные щенки. И уж точно не школьные привидения. — А, да чтоб тебя! Том прикрыл глаза, пытаясь уловить направление: вестибюль, коридор к Главному залу, лестница к подсобным помещениям. — Ставлю пять галеонов на то, что это Серая дама. — Насмешливо проговорила Луна. — А ты переполошился из-за пустяка. Пойдем, нам давно пора спать. Хочешь, я спою тебе колыбельную на ночь? Для успокоения. Мерлин, она издевается! Реддл резко вскинул голову, намереваясь отчитать проклятую девчонку, но слова застряли в горле, едва он увидел ее лицо. Сосредоточенное, серьезное, оно было полной противоположностью нарочито веселому тону голоса. Том нахмурился, пытаясь разгадать причины этого явного несоответствия. Их было не так уж много и все как одна ему совершенно не нравились. — Ты ведь знаешь, что там вовсе не Серая дама? — Холодно спросил он, не отрывая от девушки взгляда. — Там человек. И, руку даю на отсечение, это не кто-то из преподавателей. Отвечай! Абери скривилась. — С каких пор ты разговариваешь со мной приказным тоном? — Не увиливай. — Ты не имеешь права. — Абери возмущенно вздернула подбородок. Жест вышел фальшивым настолько, что Том едва не рассмеялся. — Кто это, Луна? — Тихо спросил он. — Кого ты покрываешь? И в чем? — Не понимаю, о чем ты говоришь. — Луна. — Том. — Передразнила его Абери. — Не мели чепухи. Время дежурства давно закончилось. Я не спрашиваю тебя о том, где ты шлялся посреди ночи, тогда, когда вообще не должен был выходить за пределы комнат Слизерина, а ты… — Что я? — перебил ее Реддл. — Я должен потворствовать явным нарушениям школьных правил? Откуда я знаю, что там вообще творится? Может быть, кто-то выкрал книги из Запретной секции и сейчас пытается использовать какое-то опасное колдовство? Интересно, когда поутру обнаружится парочка покалеченных учеников, а то и вовсе мертвых, что ты скажешь Диппету? Как староста ты несешь ответственность за все, что происходит в этих стенах! — Ты параноик. — А ты редкая дура, раз думаешь, что я просто так возьму и уйду, не разобравшись. — Реддл отпустил руку девушки, которую крепко держал все это время и отвернулся. — Можешь убираться в гостиную. — И не подумаю. — Тогда иди за мной. В несколько шагов он пересек помещение и свернул в широкий коридор, едва освещенный несколькими светильниками. С каждым шагом таинственный шум становился все более громким. Миновав двери Главного Зала, Том свернул налево, и быстро взбежал по коротенькой лестнице. Уже близко! — Стой! Он удивленно обернулся. — Луна? Вой сменился душераздирающим рыданием. И что, дьявол побери, там стряслось?! — Ты прав, я знаю, что происходит. — Абери натянуто улыбнулась. — Все в порядке. Клянусь, в этом нет ничего важного. Уйди. — Что?! — Том едва не потерял дар речи. — Что значит «знаешь»? Что значит «уйди»? — Все в порядке. — Повторила девушка так, словно разговаривала со слабоумным. — Иди к себе и ложись спать. Я обо всем позабочусь. Реддл возмущенно фыркнул. Это переходило все границы. Что она себе позволяет? Что скрывает от него? Зачем было разыгрывать спектакль с Серой дамой, если с самого начала Абери знала, кто бродит по замку? Будто у нее был хоть один шанс, что он поведется на ее ложь. А если в этом был смысл, то зачем ей признаваться в этом сейчас? Будь на месте Луны Кассия, у него бы не возникло вопросов. Глупость, обыкновенное девичье слабоумие и непоследовательность действий. Но Абери никогда не была идиоткой. Она знала, что ее ложь не сработает, знала, что Том не будет слушать ее. Или не знала? И все, с самого начала, было уловкой, способом заманить его…куда? Реддл выдохнул через зубы. Это было невыносимо. Снова окунуться в болото по имени Луна Абери. С разбега, по самое горло, чтобы через мгновение почувствовать, как тебя утягивает на самое дно. Неужели, это никогда не закончится? Он до конца своих дней будет гадать, спорить с самим собой, не имея возможности спросить напрямую? Потому что она не расскажет. Никогда не расскажет, почему каждый проклятый раз в ней словно говорят два разных человека. — Расскажи мне. — Реддл сжал кулаки. — Тогда я послушаю тебя и вернусь к себе. Я не приказываю. Я прошу. — Уходи. Бесполезно. — Ну, уж нет. — Том развернулся на каблуках и ринулся вперед. Он не мог уйти. Он должен, нет, просто обязан узнать, что и кого скрывает Абери. — Том! — Иди к бесам. Коридор сузился, раздвоился. Левый вел к кладовым помещениям, правый… туалет! Конечно! — Том!!! Реддл распахнул дверь, не заботясь о приличиях, только что не сорвал с петель. Рыдания мгновенно прекратились. — Люмос! — Рявкнул он, лихорадочно осматривая комнату. — Перемещения по замку в ночное время строго запрещены! Выходи! Сейчас же! — Да замолчи ты, наконец! Ты сейчас пол замка разбудишь! — Абери налетела на него со спины, вцепилась в плечи острыми ноготками. — И пошел отсюда вон, не видишь? Туалет — женский! — Отцепись, кошка дикая. — Зло прохрипел Том, сбрасывая руки Луны. Прошел вглубь помещения, туда, где находись кабинки. — Мне плевать где: в женском туалете, в ванной или в спальне. Если понадобится, я войду куда угодно, и меня не остановят ни ты, ни охранные заклинания, ни сам Салазар Слизерин, если ему придет в голову восстать из мертвых! Эй! А ну живо выходи! Спустя одну невыносимо долгую минуту дверь одной из кабинок открылась и оттуда выглянула маленькая лохматая голова. — Староста Реддл? — Шепотом спросила голова и икнула. Реддл моргнул, проверяя не обманывает ли его зрение. Злость схлынула, сменившись недоумением. Нет, этого не может быть. Так просто? Так обыденно? Неужели это заплаканное создание могло представлять какую-то ценность. Для Абери? Дьявол, хоть для кого-нибудь?! Он медленно развернулся к Луне. — И это из-за нее ты впала в такую панику? Наговорила столько глупостей? Из-за девчонки? С какой стати? Можно подумать, она достойна того, чтобы… — Замолчи. Абери пристально посмотрела на Реддла, затем в сторону кабинки. В свете Люмоса ее глаза сейчас были неправдоподобно огромными и…настороженными. Нет, нет, нет. Не настороженными. Том прищурился. Напряжение, ожидание, неуверенность. Спектр эмоций был огромен, он полностью выходил за рамки понимая Тома Реддла, лучшего ученика Хогвартса, отличника и знатока всех школьных предметов и совершеннейшего профана в вопросах понимания Луны Абери. — Что происходит? — Неважно. — Сипло произнесла девушка. — Правда, неважно. — Это не ответ. — Реддл устало приложил ладонь ко лбу. — Слышишь? Это дикость какая-то. Абсолютная ерунда. Ты устроила концерт ради малявки, рыдающей в туалете. Ты просишь меня уйти, словно в наказание за ночные прогулки я убью ее одним своим взглядом! Абери вздрогнула. — Нет. — Тихо выдохнула она. — Не убьешь. Никогда. Реддл закатил глаза. — Разумеется, нет, сумасшедшая! Как будто я давал тебе повод так думать! Девушка отпрянула, из ее горла вырвался какой-то истеричный смешок. Мерлин, да что же это такое! Что творится с этой безумной? — Эй, староста Реддл? Ты снимешь с меня баллы, да? Том раздраженно обернулся. Он уже почти забыл, что в туалете они с Абери не одни. Лохматое существо, наконец, соизволило покинуть свое убежище. На девочке была надета длиннющая ночная рубашка, в которой та и правда смахивала на призрака. Темные глаза, блестящие от недавних слез, смотрели на Реддла со смесью любопытства и благоговения. «Потрясающе», — некстати подумалось ему. «Застрять в женском туалете, посреди ночи с двумя дурными на голову девицами — просто предел мечтаний». — Что ты тут делаешь? — С трудом выговорил Том. — Прячусь. — Доверительно сообщила девочка и вытерла рукавом нос. Похоже, ее нисколько не пугало возможное наказание. Похоже, ей в принципе было абсолютно плевать на все, что сейчас происходило. — Оливия Хорнби снова дразнила меня, староста Реддл. Она уже три года меня дразнит и все остальные девочки тоже. И я…сбежала сюда. Я всегда прячусь здесь, знаешь ли. Тут меня никто не может найти. А ты нашел. Все потому, что ты самый умный в школе, да? Реддл скрежетнул зубами: ну что за бред. Присмотрелся, пытаясь вспомнить, как зовут чудаковатую девчонку. Второй курс, нет третий. Низенькая, пухлая плакса с хвостиками… Уоррен из Когтеврана. Грязнокровка. Шваль. — Это тебя не оправдывает. — Сухо проговорил он, практически не скрывая отвращения. — Ты будешь наказана. Девчонка моргнула, пряча за спиной руки. Покорно склонила голову и закусила губу, вот-вот собираясь снова расплакаться. — Хорошо… — Миртл. — Луна неожиданно вынырнула из-за спины Тома и встала между ним и когтевранкой.— Ее зовут Миртл, Том. Реддл недоуменно отступил, с удивлением смотря на Абери. Вслушиваясь в ее голос: неожиданно мягкий, низкий, особенный. За полгода, что он был знаком с ней, он еще никогда не видел ее такой… Настоящей? Доброй? Далекой от него и всего того, что было ему дорого. — Я же сказал… — Ей всего тринадцать, Том. — Абери метнула в сторону Реддла острый взгляд. — Она одинока, испугана и это ее убежище. — Правил это не отменя… — Я знаю. Но может… хотя бы раз проявишь снисхождение? Снисхождение?! К грязнокровке? Том шумно вдохнул воздух, ловя на себе взгляд девочки: полный надежды. — Я не могу. Абери глубоко вздохнула. Качнулась в сторону, беря когтевранку за руку. Он видел каждое ее движение, каждый жест словно она — нарисована на картине. Краски на холсте, а не живой человек. Воплощенное сострадание. Он ничего не понимал. Черт подери, абсолютно ничего. Обычный день, обычные заботы, библиотека, Дело, ритуал. Все казалось обыденным и привычным еще несколько минут назад. Громкий плач из-за двери туалета. Маленькая встрепанная грязнокровка, нарушившая школьные правила. Взгляд Луны Абери. Настоящий, искренний. Почему? Что такого было в этой девочке, в этой (Том едва не скривился) Миртл Уоррен? Почему она вызвала у Луны такую странную реакцию? Он был уверен в том, что до этого момента они и словом не обмолвились. Тогда откуда взялась эта чуть ли не материнская опека? Что это? Больное место? Тайный порок — любовь к грязнокровкам? Или же защита Уоррен — просто блажь? — Скажи мне правду. — Реддл заставил себя усмехнуться. — И я подумаю. — Пожалуйста. — На выдохе прошептала Луна. — Нет, ты не можешь вот так просто взять и… В глазах Абери — нерассказанная история, тайна, цена которой — помощь от него, Тома Реддла. Наплевав на гордость, сарказм и язвительность. Она никогда ничего не просила у Тома. До этой минуты. Минуты, когда в ее руке зажата маленькая ладонь заплаканной грязнокровки. — Пожалуйста. В одном слове — целый мир. Вселенная, которой ему никогда не увидеть. В одном слове — пропасть неизведанного. Истины, которые не хранят на полке в Запретной секции. Истины важнее, чем сотни крестражей. Поведению Абери есть объяснение. Ложь, насмешки, вопросы. Улыбки и гримасы злости. Каждый шаг, от первого до последнего. Он не знал почему, когда и как Луна говорит и делает что-либо, но одно оставалось ясным как день — он получит ответ на свои вопросы. И для этого он способен поступиться всем чем угодно: временем, силами, принципами. Даже Делом?! На время. Всего лишь на время. Нет, нет, нет. О чем он думает? — Возвращайся в свою спальню, Уоррен. Быстро. Мерлин, помоги. Неужели, действительно есть просьбы, в которых нельзя отказать?