Ну что, страны, в бесконечность и далее?!

Для бывших воплощений, а ныне — свободных людей, прошла ещё одна неделя спокойной мирной жизни. Дни тянулись своим чередом, пока ребята были заняты своими повседневными заботами. Артур Керкленд не щадя себя трудился над восстановлением истории тех давних времен былой, подневольной жизни страны. По вечерам к нему захаживал Франциск Бонфуа и самозабвенно предавался, как он сам говорил — «Восстановлению исторической справедливости и воздаянию почестей и славы памяти моей Орлеанской девы!». Его бывший воспитанник — Мэттью Уильямс тоже времени даром не терял и все старался на поприще рейнджерского образования… но и об отдыхе стараясь не забывать, ведь он — дал слово своему глубокоуважаемому начальнику! Зато брат-близнец канадца учился не так охотно. Если бы не подсказанный добрыми людьми его многострадальному учителю совет — «подманить дите пряничком», кто знает, выучил бы янки хоть что-то, или просидел бы все дни жизни в общаге на гауптвахтах и в нарядах и в итоге свалил бы куда подальше… Но Джонс терпел, и терпел стойко, для такого-то лоботряса, и все ради того самого «пряничка». И пусть наставник был строг и требователен, но тут он был один, и его Америка уважал! Не то что всякие там оборзевшие старшекурсники и разные рейнджеры, запоминать имена которых Джонс считал ниже своего геройского достоинства. Не они были лучшими из лучших, и не они вытащили Америку из лап самого настоящего дьявола! А ещё у Лайтера была хоть какая-то свобода — включить любой телевизионный канал или выбрать место для прогулки, или обеденное меню… Вот и сегодня он, скрепя зубы, смог заполучить еженедельную награду за старания — пару дней пребывания не в опостылевшей курсантской общаге, а в гостях у Лайтера. Он и его препод преспокойно завтракали… и не какой-то там однотипной бурдой, вроде каши, которой не наешься!.. На завтрак была яичница, да ещё и с беконом. Альфреду перепало аж три кусочка! А на десерт их ждали глазированные пончики с кофе. Красота! Альф едва сдерживался, чтобы не заглотить основное блюдо в три глотка дабы скорее перейти к сладкому лакомству. Но попробуй тут есть не жуя, когда строгий учитель сидит напротив и то и дело поглядывает на подопечного, в перерывах между чтением… чего-то там в его руках. Нет, чтобы выйти, а не сидеть тут по его душу. Хоть на миг! И чего он там читает такое увлекательное?.. Лайтер снова мельком глянул на егозливого подопечного, так и пожирающего взглядом их утренний десерт, и снова погрузился в изучение бумаг. Подробный недельный отчёт о похождениях американца — увлекательное чтиво для ответственного преподавателя. Вроде ничего особенного, ходячее шило то тут, то там отметилось, там-то свои силы опробовало, на тренировки старшекурсников из любопытства пролезло… «Кстати, насчёт последнего…» — Базз еще раз пробежался глазами по отчету о вчерашнем вечере, написанному рейнджером офицером с парой старшекурсников пополам. — «Пробрался через кусты к полосе препятствий… Подсматривал… Участвовал?! Та-ак… По разрешению курсанта Плазмо Пульсара?..» Напрягшийся было рейнджер снова расслабился. Разрешение на совместную тренировку, полученное от ответственного многообещающего курсанта, старосты своей группы, на корню меняло дело. Но все равно спросить парня о похождениях надо было. — Альфред, мне тут стало известно, что ты вчера поучаствовал в тренировке старшекурсников… — Услышав сии слова учителя, парень чуть не поперхнулся последним кусочком яичницы. Кое-как проглотив еду, он вылупил на Базза испуганные глазищи. — Я не виноват!.. Они… сами!.. — Жалобно выпалил он и притих, ожидая решения строгого рейнджера. «Снова отговорки… Ох, Альфред…» — Вздохнул Базз при виде боязливой настороженности подопечного. — Чего — они сами? Черным по белому написано — «напросился». Альфред, ты чего? Я не собираюсь тебя ругать. Похвалить хотел… — И на недоверчивый взгляд голубых глазенок, добавил. — Понравилось хоть? — — Угу… — Все ещё недоверчиво буркнул Альф, взяв свою кружку в руки. — Победил даже… Когда наперегонки побежали… По той полосе препятствий. — — Ну так и молодец! — Усмехнулся Базз. — Я бы посоветовал тебе так напрашиваться на такое вот. Ты же любишь соревнования! Да? — Осторожно уточнил учитель. — Ага… — Уже спокойней ответил парень, не заметивший в голосе наставника и намека на сердитые нотки. — Люблю соревнования. Особенно спортивные. Я был бы не против еще в чем-то таком поучаствовать. Это же самое интересное. — Под конец он поглядывал на учителя с плохо скрываемой надеждой. — Молодец. Похвальное рвение. — Кивнул ему Базз и снова уставился в бумаги, словно не замечая эмоций ученика. Но напускное безразличие длилось лишь пару секунд. Едва Альф хотел приняться за кофе, препод снова обратился к нему. — Просто… тут намечается еще одно мероприятие для выпускников академии… Пикник на свежем воздухе. Соревнования между новоиспеченными рейнджерами. Разумеется, на такое мероприятие не каждого пустят… — Глубокомысленно заключил он, краем глаза поглядывая на парня. А у того аж дыхание перехватило, а из головы вылетели и пончики и кофе… будто то самое мероприятие было единственным желанием всей его жизни. Хотя в данный момент так оно и было. Брошенные вскользь слова Лайтера целиком и полностью завладели мыслями парня: «Особое мероприятие… Не для всех… Пикник и соревнования… Я хочу туда!» Альф так и сидел, словно статуя, не зная, как упрашивать взять его с собой. Какие там пончики, кофе, обещанный на сегодня просмотр какого-то там фильма за творчеством его бывших граждан… Это подождет. Ему хотелось на то мероприятие и ради этого он был готов на все. — Я тут подумал… — протянул Базз, и вовсе углубился в отчет, что-то вычитывая и хмуря брови, — взять одного парня с собой… Но как он на это отреагирует? — «Какого парня? Почему не меня?» — Альф едва сдержался, чтоб не выпалить это с обиженным возмущением. Не умеющий читать ситуацию, он не даже не догадывался, что речь-то о нем! И опытный рейнджер, поглядывая на него краем глаза, читает его как раскрытую книгу. «Вон как глаза горят. Думает… Крепко задумался! Сейчас что-то спросит или скажет…» — Мне кажется, любой нормальный парень только обрадуется… такому-то предложению… — Пробубнил американец, вяло принюхиваясь к остывающему кофе и опустил кружку обратно на стол. — «Как бы упросить его взять с собой именно меня? Я же… Я же всю неделю старался! Слушался всех этих зануд! Базз! Возьми меня!» Да… Любой нормальный парень… Это же весело. Можно с другими ребятами пообщаться… И себя показать… Интересно же! Я бы… я с радостью бы пошел… — — А ты? — удивился Базз. — себя таким не считаешь? Нормальным и любопытствующим парнем? — Базз пару раз качнул листами с отчетом. — Я? — Удивился Альф, что с рассуждений о каком-то там левом парне… не заслужившим посещений особых мероприятий, в отличие от него — мученика учёбы!.. перешли на его геройскую личность. — Да… Я — такой… А что?.. — Буркнул он в итоге, как вдруг до него начало доходить, что это он может быть тем самым гипотетическим парнем. — Базз?.. — Непривычно робко окликнул препода Альф, поглядывая на него глазами полными надежды. — Ты… Ты про меня говорил? — — Ну если ты — любой нормальный парень, интересующийся учебой, то значит — про тебя… — задумчиво произнес Базз, ожидая хоть какой-нибудь положительной реакции. — «ох, Альфред… пока дойдет до тебя, вся халява убежит! Думай и побыстрее!» И мальчик подумал. Уж что, а получать разные ништяки он любил, и уламывать нужных людей умел. — Да! Это про… — он осекся на секунду, вспомнив слова про учёбу, — это про меня. Я хочу туда сходить. Очень! — Теперь устремленный на Лайтера взгляд стал отчаянно-умоляющим. — «Возьми меня с собой! Я же стараюсь! Ну возьми! Please!..» — Знаешь Альфред. Не хочется мне говорить тебе… Но я сомневаюсь… — с неохотой вздохнул Лайтер, отводя глаза. Да, ему тоже вдруг захотелось чтобы его ученик смотрел на него так подольше. Так… воодушевлённо. Но он боялся, что огонь в ученике угаснет раньше времени. Не хотел говорить прямо, так ведь не интересно сообщать радостную новость, но боялся что ученика придется успокаивать. — Не слишком прям сомневаюсь, но что-то меня беспокоит. Я понимаю, сейчас для тебя это трудно — включить свою интуицию, но ты вроде должен уже догадаться… — «Сомневается? Но в чем? Что его беспокоит? И о чем я, черт возьми, должен догадаться?!» — Бывшее воплощение США не на шутку встревожилось. Только что его препод говорил о заманчивых вещах, намекал на него, а тут — сомневаться начал! Не из-за этого треклятого чтива ли? «Неужели он вычитал про какой-то мой косяк? Но если так…» — У Джонса по спине пробежал холодок. Это ж надо — такой облом! Или… может, не все еще потеряно? Не зря же Базз сказал, что не слишком сомневается. — Базз… Я… я правда очень хочу туда попасть. Очень… — Начал Альф неуверенным жалобно-умоляющим тоном, но не выдержал внутреннего напряжения и, вскочив с места, выпалил в порыве чувств. — Очень-очень хочу! Это же — так интересно! Хотя бы глазком глянуть! Пожалуйста! Я… я обещаю, что не доставлю тебе проблем! Буду слушаться и делать только то, что разрешат! Честно! Пожалуйста, возьми меня с собой! — — Ну вот, слава Венере, а то сидит тут глазками на меня смотрит, а сам — сказать боится! — Наконец рассмеялся учитель и даже сам привстав, приобнял парня и похлопал его по плечу. — А я сижу и думаю — когда до него дойдет что хороших учеников у меня нет, и кого мне ещё приглашать кроме как не тебя. Да ещё вот отчет захватил прочесть о твоих подвигах, на сей раз — ты действительно молодец, Альфред! — — Да? — Удивился мальчик такому повороту событий. Он-то уже разволновался, а тут такая похвала. — То есть… Ты точно возьмешь меня с собой? Обещаешь, да? — — Обещаю, да. Но только сам понимаешь — ты должен меня слушаться. — серьёзно кивнул рейнджер. — Ты ведь обещаешь? Точно? — — Точно! Обещаю! Такого, как на тех зачетах, на… том астероиде… точно не повторится… — Вдруг вспомнился американцу тот косяк с самовольным вылетом на полосу препятствий, и он, пристыженный, присел на место. — Я запомнил тот случай. Больше такого не допущу… Точно не допущу. — — Очень на это надеюсь, — Базз вновь довольно кивнул. — Ты допей кофе. или подогрей. задумался что ли? Теперь тебя этот вопрос не тревожит? — — Угу… — Буркнул Альф, пробуя кофе, который к счастью не так уж сильно и остыл. А то пончики уже заждались… — Не тревожит. Я заметил… ты всегда держишь слово. Обещал — сделаешь. Я тоже так постараюсь… — он сцапал один из пончиков и с наслаждением отгрыз кусочек. — А как иначе? — удивился его учитель, присаживаясь на своё место. — Ведь человек… люди на меня надеются. Если не могу — предупреждаю конечно. Но это не касается спасения людей, тут без вопросов, через «не могу». — и похвалил парня, — умница, Альфред. Старайся. Ведь ты за меня будешь потом… — — Угу… — Альф откусил еще кусочек пончика и расплылся в блаженной улыбке. Столько похвал за одно утро и обещание взять его на особое мероприятие… день начался довольно хорошо. А ведь впереди еще была совместная с учителем прогулка и просмотр фильма вечером. Да уж, в послушании и получении за него заслуженных наград было намного больше плюсов, чем в своевольничестве с неизменными за него наказаниями. Тут и гордыней можно пренебречь и перетерпеть, сжав зубы, лишь бы в итоге получить побольше всяких ништяков. Подсказанный Экс-Пруссией и Японией способ выучки для лихих американцев работал на славу. Кстати о них. Эти ребятки ни единого дня, ни часа, ни минутки не потеряли даром. Первый зубрил как проклятый, готовясь к поступлению в рейнджерскую академию, не забывая про курсы вождения и встречи с синекожей фройляйн-репетитором. Короче, носился как в одно место ужаленный. Но для него это было привычно. Гилберт Байльшмидт всегда был легок на подъем. А вот изменения в привычном укладе жизни у второго… были сродни подвигу. Кику Хонда — заядлый домосед и хиккан, недавно живший по неизменному порядку — работа-дом- дела по дому- хобби за закрытыми дверями своей комнаты-сон-работа, записался-таки волонтером в один из приютов для бездомных кошек. Тогда, неделю назад, он явился по пришедшему к нему на электронную почту приглашению, холодея от неизвестности и предстоящих знакомств с чужаками. Но все прошло отлично. Люди в приюте оказались приветливыми, но в меру, чтоб не отпугнуть скрытного Япошу своим напором. Не выпытывали ничего, не допрашивали. Просто радушно познакомились, выразили надежду на дальнейшую дружбу в сотрудничестве и приставили к нему более опытного волонтера, коим оказалась… Бедняга Хонда не ожидал и даже подумать не мог, что ему в напарники дадут… девушку! Ему — старику, и без того испытывающему трудности с общением, нужно было общаться с совсем еще юным созданием женского пола. Первым порывом японца было — свалить отсюда поскорей, сославшись на дурное самочувствие, и только его честь не позволила покинуть «поле боя». Да и девушка оказалась на редкость понимающей. Не навязывалась, не трещала только о себе, не выпытывала ничего из самого Кику, говорила только по делу и объясняла все довольно подробно и толково. И только когда речь зашла о будущих его хвостатых подопечных, девушка дала себе волю. Она познакомила Кику с каждым котейкой под ее опекой и досконально описала их характеры, их пристрастия и неприязни. Правда, потом она сильно извинялась за свою словоохотливость. Прям как сам Кику, если бы он оказался на ее месте. — Что вы… Никаких неудобств вы мне не доставили… Я бы и сам постарался рассказать новому здесь человеку подольше о доверенных ему несчастных, обездоленных созданиях…. — Успокоил он тогда девчушку и понял вдруг, что не испытывает в ее компании никакого дискомфорта. И на следующий день, и на последующий все повторилось — после работы Кику опрометью несся в приют и так расслаблялся с понимающими ненавязчивыми товарищами, среди пушистых подопечных, что счет времени терял. Вот и сегодня он планировал заглянуть туда на часик-другой. Сразу после очередной беседы с доктором Анимусом, проходившей по обыкновению в беседке Кику. Они оба сидели прямо на полу, на плоских подушечках — дзабутонах, Япоша как обычно, на коленях, а доктор в позе «по-турецки». Анимус слушал сбивчивый рассказ запинающегося от волнения японца, задумчиво поглаживая примостившуюся у его ноги пушистую дымчатую кошку, подле которой копошились три крошечных котенка. Они то и дело совершали первые робкие попытки пройтись на разъезжающихся лапках, но постоянно спотыкались и плюхались на животики. Кику в полглаза следил за их умильными стараниями, чтобы хоть как-то расслабиться во время своего слишком откровенного рассказа о волонтерской работе в кошачьем приюте.  — Я весьма рад, что вам удалось найти общий язык с другими людьми. Вы добились больших успехов за столь короткое время… Примите мои поздравления. — Искренне порадовался за японца лучший психолог планеты. — Да… Благодарю вас… — Смущенно ответил скромный Кику, виновато отводя глаза в сторону. — К сожалению, я не смог подыскать вам подходящего питомца… Я ведь не спросил вас о предпочтениях… Прошу прощения… — — О, не волнуйтесь, в этом нет вашей вины. Я действительно не уточнил — какого именно кота хочу взять себе. Впрочем… — доктор Анимус ласково посмотрел на мурлыкающую кошку подле него, — я, кажется, уже определился с выбором. Уважаемый Хонда, как вы считаете, эта красавица согласится жить у меня? Разумеется, котят я тоже не оставлю. Выращу и подыщу им хороших хозяев. — — Касуми-тян? — Кику тоже с нежностью посмотрел на кошку. — Думаю, согласится. Она — умная кошка. И она бы ни за что не позволила бы приблизиться к своим котятам кому-то, кому она не доверяет. — — Правда? — Обрадовался Анимус. — Тогда… поможете мне перевезти ее с котятами ко мне домой? Разумеется, когда вам будет удобно и вы посчитаете нужным. Вам Касуми доверяет намного больше, чем мне, а я не хочу, чтобы она нервничала при перевозке. И насчет ухода за нею и ее малышами… Я был бы очень признателен, если бы вы дали мне несколько советов или порекомендовали хорошую книгу об уходе за кошками. Я купил одну на днях, но не уверен, что эта книга на самом деле хорошая. — — Да. Я с радостью помогу вам. Всем, чем смогу. И… благодарю вас за доброту к Касуми и ее крошкам. — Кику как мог старался сохранять спокойный вид, но его глаза сияли от счастья за пушистую красавицу и ее детишек. На этом и закончилось их с Анимусом сегодняшнее общение. Окрыленный радостью за дымчатую красавицу, Кику отправился в кошачий приют, чтобы еще больше хвостатых пушистиков обрели дом с его помощью. А в это самое время Экс-Пруссия на всех парах несся встречать с Джо Эдовского автобуса своего «лаптя деревенского», променявшего Великого на каких-то пернатых охламонов. Гил явился на место немного раньше рейсового автобуса и успел купить пару мороженок — себе любимому ну и своему закостенелому деревенщине. Вскоре в небе показался долгожданный автобус. Сделав пару виражей над головами ожидавших его людей, он приземлился на посадочную площадку, дверь открылась и пассажиры стали спешно покидать салон. Ванька вышел последним, нагруженный под завязку. В каждой его руке было по несколько огромных, переполненных сумок, да и на спине красовался переполненный рюкзак. — Эй, русский! Ты чего? Вспомнил «челночное» прошлое своих граждан в девяностые, с овощами вместо дешевых шмоток? — Хохотнул Гил на это зрелище. — Не-а. Тут не все мое. — Буркнул Ванька, спешно направляясь за парой старичков к одной из машин со стоящей подле нее дамой средних лет. — Куда-сь это все класть? — — В багажник, миленький. В багажник. — Откликнулась пожилая леди и махнула даме помладше. — Марта, открывай багажник. Нашему помощничку наверняка тяжело. — — Не-а. Я — крепкий! — Хвастливо заявил Ванька, поднимая сумки в руках, словно пару не тяжелых гантель. «Русский в своем репертуаре, ксе!» — Усмехнулся Гил и слизнул подтаявший краешек второго мороженого. — «Сам виноват, что медлит!» Пока Ванька загружал сумки в багажник машины и принимал благодарности, Гил лизнул его мороженку еще пару раз. Но вот с помощью ближним было покончено, и Ванька направился к области, угрожающе раскинув руки для обнимашек. — Э, Ванька, не сметь! — Вспомнились Гилберту их с Ванькой радостные встречи после разлуки. — Меняю целостность своих ребрышек на мороженку! Держи! — — Аха! То, что надо! — Ванька сцапал мороженку и одним укусом оттяпал от нее больше половины. — Маловато будет… Купишь мне еще, Гилушка? — — Куда ж я денусь? Проглот восточно-славянского разлива… А, кстати, что там у тебя в рюкзаке? — Гил указал на тяжелую ношу на спине Ивана. — Чего привез, и кому? — — Дык, овощи и фрукты от наших маменьки и папеньки Мунчаперов. — Расплылся в улыбке Ваня. — Тебе, Олечке, Людочке и его компании, и остальным нашим, если захотят простых фермерских трудов откушать. У Мунчаперов много чего растет… Но у меня с сестренками еще больше всего будет расти! Пташки, которых я взял на поруки, очень толковые помощники. Высоко летают, многое могут. А угадай — кого из рейнджеров к ним приставили, чтоб за порядком следил? Рамуню! Того самого сокола нашего ясного, охранявшего нас в первые дни. Ух, он рад был, что я взял птах к себе! Все благодарил, мол — какая-никакая, а родственная форма жизни. Интересно, да? А я тебе по пути к Оле еще много чего расскажу… — И понеслись Ванькины рассказы о его с птахами житие-бытие, как они поначалу чурались славян, коршунами на них поглядывали, пока не поняли, что никто их обижать и работой сверх сил нагружать не собирается. И что жить в срочно отстроенном для них просторном доме намного удобнее, чем на станции, в тесных комнатушках, они быстро осознали. И еды тут для них будет вдоволь, и полетать можно в пределах фермы… И никто не стоит над душой, не орет, не выщипывает перья с хохолков за разные провинности, как их бывшие начальнички. Живи себе спокойно и почти привольно. После птах разговор зашел о цели визита на планету Столицу, дескать: — Людвиг-то сообщил, чтось оформление усыновления Елисейки идет полным ходом, и чтось нам всем надо пройти особый медосмотр, и закончить школу опекунов и приемных родителей. Вот я и явился! Вообще-то, Наташа хотела раньше меня приехать, но мне известие пришло. В общем… Тот сенатор со станции, которого вместе с Феличкой похищали… Он попросил меня находиться в ближайшее время на планете-Столице… Поблагодарить хочет. Во как! — — Просто поблагодарить? — Гил насмешливо фыркнул. — Мелко меряешь, русский. Задом чую, тебе награда светит, за такую-то важную персону! — — Скажешь тоже — награда… — Скромно улыбнулся Ваня, разглядывая окрестности из окна парящего такси. — Мне вполне достаточно, что я помог хорошему человеку… эээ… тигру… сенатору, во. Отцу двоих детишек и просто приятной личности. Он же мне столько всего рассказал… Жаль он слишком важное лицо, чтобы тебе рассказать. Да и приехали мы уже… Аха! Елисейка тоже тут! Мальчик мой, золотой! — Ванька выскочил из такси, не дождавшись посадки. Просто сиганул из дверей с двухметровой высоты и рванул на полной скорости к ожидающим его Оле и Элиасу. Пара мгновений, и он уже крутил в руках над собой радостно хохочущего мальчика. — Ваня… — покачала головой украинка, — Зачем выпрыгнул из машины на ходу? Какой пример ты подаешь ребенку? — — Точно… — Бывшее воплощение РСФСР перестало вальсировать с дитем в руках и, прижав его к груди, серьезно произнес: — Елисейка, детям так делать нельзя. Обещай, что не будешь так делать. — — Не буду! — Кивнул мальчик. — Не буду, пока не вырасту большим, как ты, дядя Ваня! —  — Ну вот, все-таки испортил ребенка! — Горестно воскликнула на родном языке Ольга, всплеснув руками. — Ваня… Гилберт, хоть ты ему скажи! –-Окликнула она рассчитывающегося с водителем прусса, но тут же махнула рукой. — Ай, о чем это я? Вы же оба — одного поля ягода… — — Э! Великий перед дитями не палится! Запад, пока мелкий был, думал, что красные подтеки на моей военной форме… гхм… что я не слишком аккуратно пил… сок… Ладно, проехали… — Гил поспешно подошел к багажнику и потянул оттуда рюкзак с гостинцами, но тот даже не сдвинулся с места. — Ванька, давай, помогай вытаскивать свои гостинцы! Я хоть и Великий, но таскать такую тяжесть слишком даже для меня! Давай, давай, медведище, это у тебя талант — своей силищей подобное двигать! — — Эх… Ла-адно… Прости Елисейка… — Ванька вздохнул и опустил ребенка, — надо помочь дяде Гилушке. Мой названный братец мало ел и много задирался, вот и… — он выдержал паузу, пока подходил к машине, и подмигнув приятелю, одним рывком достал рюкзак, — вырос хиленьким… Аха! Кушай хорошо, Елисейка, и не задирайся! Идем! Поедим фруктиков! Потом к другому братику заскочим, его угостим… —  Он водрузил рюкзак на плечо и пошел прочь от такси, не давая пруссу времени парировать. А Элиас призадумался о словах дяди Вани насчет плохого питания и роста. Настолько, что весь день нет-нет, да и вспоминал об этом, хотя ребенку ли всерьез задумываться о сложных вопросах, когда рядом любимый дядюшка, куча вкусностей и много-много всяких интересностей. День-то выдался долгим. Сначала визит к дяде Людвигу и его соседям, вкусный обед, а затем салочки и игры с дядей Фелей и песиком Рольфом, пока остальные взрослые обсуждали что-то там важное. Потом сон-час под странным названием — фиеста, пока дядя Ваня ездил на какой-то важный медосмотр и к дяде Артуру по важным делам. Потом снова обед, пара скинутых под стол попрошайке Куро кусочков рыбы… поездка к странному дяде Яо, с его-то по девчачьи длинными «наоборотными волосиками», и целые ряды деревянных куколок — матрешек, в виде всех его необычных дядь и теть. А потом снова появился дядя Гилберт и отвез их с дядей Ваней в парк аттракционов… Вот где было веселье! Там-то кроха Элиас почти забыл мучавший его вопрос. Там же всякие качели-карусели, музыка кругом, шарики и сладкая вата, и тьма детворы кругом. А с плеч великанского дяди Вани хорошо все видать! Все интересности и красотенности! И аттракционы! На какой хочешь указывай, дорогие дядюшки сразу туда пойдут, и прокатятся вместе с тобой… В это самое время в парке объявилось другое бывшее воплощение, взрослое внешне, но дите дитем по поведению. Альфред Ф. Джонс вместе со своим наставником Лайтером видите ли решили прогуляться по новым местам и набрели на сие интересное местечко. Разумеется у Штатов глаза разбежались от обилия всевозможных развлечений, их же тут было столько… столько! Перепробовать бы все! Но увы, день уже близился к вечеру, очереди на аттракционы были длинными, а препод… скучным и занудным, чтобы задержаться тут до позднего вечера. Вот и сейчас, едва Альф показал на очередной — суперкрутой и экстримальный атракцион, с длиннющей очередью перед ним, рейнджер пробормотал что-то о слишком затянувшейся прогулке, желании отдохнуть, да и еще временные рамки поставил! Всего-то полчаса, пара аттракционов, а потом домой, и безо всяких «хнык»! Обидно! «Да что там дома такого интересного? Здесь же намного веселее! Базз, зануда! Еще и мелкие эти!.. Че их так много? Бесят!» — Джонс с плохо скрываемым раздражением глянул на стоявших перед ним в очереди детей лет десяти-двенадцати. Их было много… слишком много… Десятка три, точно. А кабинка аттракциона как раз вмещала тридцать человек. Развлечение длилось минут семь. Не слишком долго, но когда в запасе всего-то полчаса, любая минута на счету, а из-за этих мелких засранцев перед ним, Америка терял эти самые драгоценные минуты. Но и о том, чтобы как-то пролезть без очереди и речи быть не могло. Еще начнется спор и выяснения правоты, а Базз вон сидит неподалеку… подойдет, спросит — в чем дело? — и… Прилетит бедняге Джонсу по самое не хочу… А детишки перед ним смеялись, болтали о чем-то… Краем уха Альф услышал имя учителя и сразу насторожился. И не зря. Детишки-то фанатами Лайтера оказались. Мечтали, маленькие лузеры, встретиться со своим кумиром. «А это идея!» — Альф злорадно хмыкнул и, как бы невзначай, окликнул тех детишек. — Эй, ребята, а это не он там сидит? На лавочке? Тот, о ком вы говорили… — — Вы о ком? — Заинтересовалась часть ребят и, глянув туда, куда махнул рукой хитропопый янки, разом устремились туда, срывая с мест остальных своих друзей. — Там Лайтер! Сам Базз Лайтер! — Вскоре вокруг рейнджера образовалась толпа малолетних фанатов, а американский хитрец беспалевно прошел в кабинку аттракциона, довольно насвистывая родимый гимн. Покатавшись положенных семь минут, Альф поспешил к следующему интересному аттракциону, попутно окликнув облепленного детишками Лайтера: — Базз, я на вон тот аттракцион! Все равно ты занят!.. — У нового аттракциона Джонс снова разобрался с большей частью очереди, отослав детишек к величайшему герою галактики за автографами, и юркнул в кабинку одним из первых. Потом еще один аттракцион, и еще… и не какая-то каруселька, а роскошные покатушки в стиле его американских горок. Поездка аж десять минут. И пусть положенные пол часа почти истекли, но… Базз ведь занят. Вон сколько хитроумный янки к нему детишек поотсылал, чтоб дорогой учитель своею известностью хоть какую-то пользу ученику принес. И очередь на горки небольшая… «Нет. Так нельзя!» — Резко одумался он. — «Знаю я этого зануду! Прокачусь… а потом слушать его нравоучения! Еще может передумать брать меня с собой на пикник… Напишу сообщение…» — Альф быстренько набрал сообщение, надеясь, что препод действительно занят наплывом фанатов и так и быть позволит ему поездку на последнем аттракционе. Ответ пришел довольно быстро. «Можно. В самый последний раз. Но потом сразу ко мне!» «OK!» — Ответил ему Альф и довольный заскочил в ближайшую тележку. Знал бы он, чем обернется такая поблажка Лайтера, опрометью бы к нему понесся. Восхищающиеся тобой дети, это конечно хорошо. Приятно, когда они смотрят на тебя сияющими глазами, расспрашивают тебя о твоих подвигах и просят автограф… Так подумал польщенный детским вниманием герой галактики, но через минут эдак десять он уже жалел о своей известности. Детей эдак пять… ну, десять… максимум пятнадцать!.. не больше!.. он ещё смог бы выслушать, ответить на их вопросы, расписаться, где попросят. Но их было слишком много! Сначала одна волна, затем другая, потом третья… Будто их кто-то специально подсылал целыми пачками. Это толпа детишек и привлекла двух проходивших мимо бывших воплощений с их мальчиком. Все ещё восседавший на богатырских плечах дяди Ивана Элиас заинтересовался таким скоплением детворы и попросил подойти поближе. Вдруг там что-то интересное! — Ну и что там такое? — Спросил его прусс, когда они всё-таки подошли поближе. — Там дядя в капюшоне, что-то всем рассказывает. — Ответил мальчик. — Дядя в капюшоне? — Иван чуть привстал на цыпочки и, всмотревшись в толпу, воскликнул. — Аха! Василий! Какими судьбами ты тут, друже?! — — Иван? — Узнав знакомый голос, рейнджер повернулся к русскому и приветственно махнул рукой. — Да вот… Гулял. Не все же мне геройствовать? — — Агась! — Иван хотел подойти к приятелю, но… детская толпа была слишком обширной. — Мы первые в очереди! — Окликнула его компания мальчишек перед ними. — А, зачем? — Одновременно заинтересовались Ваня с Елисейкой. — Так ведь это — Базз Лайтер. Знаменитый герой! Мы автограф хотим взять. — — Да~а? — Ванька заинтересованно прищурился и обернулся к пруссу. — Гилушка, вы слыхали? Василий-то — знаменитость! — — Русский, ты только до этого допер? — Гилберт чуть не покатился со смеху. — М-да, ты в своей деревне совсем мхом порос. — — И ничего не порос… — Обиженно пропыхтел Ванька. — Просто я с хорошими людьми не за их знаменитость дружу. И вообще… А?.. Что вам, ребята? — Отвлекся он на группу из нескольких ребятишек, пристально взирающих на него с Гилбертом. Ребята переглянулись и вперёд вышел один из них — чернявый такой, кучерявый, как цыганенок. Он помялся несколько секунд, теребя в руках блокнот, а затем спросил: — Вы ведь те самые — гости из прошлого? Которых обнаружил археолог Керкленд? Я смотрел ту пресс-конференцию. Вы — Российская Федерация, а это… — он обернулся к альбиносу, — Калини… — — Пруссия! — Решительно перебил его Гилберт. — Основную часть жизни я был либо Тевтонским рыцарским орденом, либо — Королевством Пруссия. Его… — он ткнул Ваньку в бок, — областью я стал после смерти. — — Это как?! — Ахнула толпа детей. — Да… Не важно… Забудьте… — Попробовал отмахнуться прусс, но глаза окруживших его девчонок и мальчишек так и блестели от любопытства. — Расскажите! Расскажите! — Скандировали они, облепив его вместо Базза. Ну как тут отказать, если ты никто иной, как сам — Великий Пруссия! Если твоя великолепная, ни с чьей не сравнимая жизнь, полная подвигов и сражений, до сих пор не стала достоянием общественности! Да как вселенная вообще допустила такую несправедливость?! — Эх, так и быть, поведаю я вам, детишки, историю Великого меня… — Снисходительно хмыкнул Гил, и понеслась история, как среди заурядных серых государств появился такой самородок, как он. А пока Байльшмидт боролся со вселенской несправедливостью, отвлекая детское внимание от Лайтера, к рейнджеру подсел Ванька. — Как дела, друже? Как здоровье? Настроение? Служба? Федька не бедокурит? — Спросил он у Лайтера, поглаживая белобрысую макушку сидящего у него на коленях Элиаса. — А то ж долго меня тут не было. Очень хочется знать, как у тебя дела. — — Дела идут хорошо, здоровье и настроение, как видишь, прекрасные. — Улыбнулся другу Лайтер. — И служба идёт своим чередом. И Альфред, хвала святой Венере, ведёт себя хорошо. Учится, к дисциплине привыкает. Спасибо Гилберту и сэру Хонде за их советы. Я прямо в тупике был, пока не попробовал их способ обучения. А сейчас я как раз награждаю Альфреда за успехи. Прогулялись до кино, в парк вот заскочили на часик, а через пару дней я свожу его на мероприятие для учеников академии. — — Особое мероприятие? Интересно~! Что за мероприятие? — — Да так… — Базз махнул рукой. — Пикник в парке. А как у тебя дела? — — О, Василий, все просто замечательно! — Ванька покрепче обнял Элиаса, и устремил вверх мечтательный взгляд. — Ты же знаешь, что мы с Наташей взяли к себе тех вороватых птах, на перевоспитание? И мы ни капли не жалеем! Ребята оказались толковые и учатся быстро, и ловкие, а Рамуня за ними присматривает. — — Кто? — Удивился рейнджер. — Рамуня… Ра-Мон, то есть. Один из рейнджеров… Ну тот, с телом человека и птичьей головой. Он нас до пресс-конференции охранял, а теперь записался добровольцем, чтоб присматривать за нашими птенчиками. Хотя они и так не шалят. Мы ж с Наташей их честно победили. Они нас теперь уважают! Во как! — — Надо же! — Ещё больше удивился рейнджер. — Грифоны ведь ещё те бунтовщики. Слишком свободолюбивые и неуправляемые. Хотя… возможно, птенцов-подростков ещё можно перевоспитать… — Друзья ещё немного поболтали о судьбе юных грифончиков, потом Иван похвастался целью своего приезда. Что и Елисейка скоро переедет к ним, и его самого — Россию, хочет наградить спасенный им сенатор, вот и попросил приехать на планету Столицу. Но от Лайтера не укрылось, что его необычный друг был каким-то отстранённым, словно думал о чем-то более важном. О чем-то нужном и желанном. И под конец разговора Иван всё-таки не сдержался: — Ва-ась, а можно тебя спросить? А? — — Спрашивай. — — Аха! Спасибо! — Обрадовался русский, но тут же напустил на себя грустный вид. — Я ж ненадолго приехал. Сейчас закончу все дела и снова к Наташе. Там же столько дел! Но я так соскучился по тебе… Так обидно, что мы толком не пообщаемся… — он горестно вздохнул. Базз уже хотел подбодрить приятеля, но Иван резко прервал молчание: — Ва-ась… А тот пикник только для рейнджеров и особо избранных, или… я тоже могу прийти? Я понимаю, там будет и Федька, но все же… — и с мольбой посмотрел на друга. — Я понимаю, у тебя дела, у меня тоже, у тебя работа, у меня тоже, но… хочется пообщаться, да не хочется выходные у Феди тратить. Он же обижается, когда у него свободное время, а кто-то другой его у него отнимает, общаясь с тем же человеком что и он. Да и я… я ведь… после спасения наших от главного супостата галактики, тоже подумывал к вам… сразу, как сестренкам помогу обжиться. — — Дядя Ваня хочет помогать другим! -Вдруг воскликнул Элиас, повернувшись к Лайтеру. — Он вон какой — сильнющий и добрющий! — — Спасибо, золотко моё! — Ванька усиленно чмокнул ребёнка в макушку и снова умоляюще уставился на рейнджера. — Так, мне к вам на пикник совсем никак? Прям совсем-совсем никак? — — Нуу… Я бы и не против, но… — Базз ненароком заглянул в аметистовые глаза друга и лишь рукой махнул. — Ладно, я договорюсь, Иван. Приходи, не волнуйся. Так ведь Федя, обижать тебя будет. А мне его одергивать, он опять дуться будет… — — Тоже верно… — Иван вздохнул. — Эх, и чего его мир не берет? Как долго он будет ершиться? Хоть бери и… напрочь забывай к вам дорожку… Раз там уже Федя… — — Ну забывать-то не стоит, Иван. — Базз попытался подбодрить друга. — Я могу сказать Альфреду, хотя он мне и так поклялся что будет паинькой, что время которое он потеряет — я восполню ему вдвойне, мне не трудно устроить ему какой-то праздник. особенно если он будет сидеть тихо. — тут Базз смутился. — Ну насколько это возможно в его случае. Тем более свои задачки он решает хорошо — чем не дополнительная мотивация? —  — Он тебя ТА-А-АК слушается. — Округлил Иван свои и без того большие глазищи. — Василий, да вы — кудесник! А-ха! Значит, я всё-таки приду? Я обещаю, что не буду мельтешить перед ним. Буду тихим-тихим… А если и Гилушку туда провести… — он мечтательно поднял взгляд к небу, — мне совсем не скучно будет… — — Хорошо, договорились, приходи. Только пусть сэр Байльшмидт тоже постарается. Ну ты меня понимаешь. Слишком резко Альфред реагирует на чьи-то замечания, это я ещё по парку заметил. А-а… что такое… кудесник? — Иван ответил не сразу. У него ж на радостях дух перехватило. Эх, если бы не малыш Элиас на его коленях, другу Баззу перепали бы крепкие обнимашки, а так… Его всего лишь одной рукой приобняли. — Васили-и-и-ий! Спасибо тебе, несказанное, преогромное! А кудесник… это — волшебник, чародей, кто-то, кто может совершить невозможное! — — Но я ведь не… — опешил Базз. — О магии тут не слышали, говорят что бывает нечто такое… Я не говорю что сэр Керкленд — шарлатан или что он всех тут обманывает, но… Нет, это неудачный пример. Просто. — тут Баз задумался, — нет ничего невозможно. Альфред никому не доверял, думал что сам всё сможет, взрослый же. Но сам наверное понимаешь его представление о взрослости и быть по настоящему взрослым. — Лайтер покачал головой. — Пришлось пообещать что научу как нужно, как должно. Видимо только это желание и удерживает его возле меня. Я надеюсь что я буду для него хорошим учителем и не облажаюсь как тогда. Я очень надеюсь что мальчик научится всему у меня и здесь. В общем. не за что, Иван, — задумчиво улыбнулся Базз. — Не за что. И я надеюсь, что однажды. его мир возьмёт и вы с ним будете дружить нормально. А не как сейчас. — — Ох, друже, ты не представляешь, как я сам этого хочу! Мы ж с нормально общались! Даже для подневольных стран! Он мне однажды во время голода помог. И во время Второй Мировой помогал своим «Ленд-лизом». Присылал мне всякое полезное… Не бесплатно, конечно, но и не втридорога. Это после его переклинило… Стал на меня зверем смотреть, подозревать в разных грехах. Нет, я тоже в чем-то был хорош, но… Как же хотелось, и до сих пор хочется, чтобы мы могли спокойно встретиться и поболтать. Чтобы он на меня спокойно смотрел, а не с подозрением или возмущением. А то ж как бывало — окажемся в одном месте, и он смотрит на меня, аж взглядом сверлит, да так, что я затылком чувствую… — Ванька зябко поежился. — Прямо, как сейчас… Почему-то… Я даже как будто слышу его возмущенное сопение… — И словно поддавшись странному чувству, Иван чуть повернул голову назад. Послышались шаги и сопение из воображаемого стало реальным. Вскоре и сам объект Ванькиных предчувствий появился перед ним. Джонс благоразумно помалкивал, но в его взгляде так и плескалось еле сдерживаемое возмущение. Он, видите ли, спокойно катался на каруселях, развлекался, хотел на ещё один аттракцион, но… успел заметить с верхотуры, как несносный русский подлез к — ЕГО! — преподу и о чем-то треплется! — Привет, Фед… Альфред. Давно не виделись. — Спокойно ответил… чертов комми, словно испытывая терпение янки. — А мы тут с Елисейкой гуляли, увидели друга, решили поболтать… «А как ты сам?» — Хотел спросить он на последок, но благоразумно промолчал, ибо понял — героя снова переклинило. «Нет, он точно моё терпение испытывает! Наверняка его подпевала сдал ему мой договор с Баззом! Ууу! Достали!» — Орала Джонсова национальная гордыня, но он смог-таки сдержать её внутри, сухо ответив. — Ага. И тебе привет. — И тут же посмотрел на Базза. — Прости, я… немного задержался. Последний аттракцион долго длился… Нам, вроде, пора домой? Вечер скоро… — — Да, Альфред, пора. Раз ты так решил. Извини, Иван, мы пойдем. удачи тебе с твоими птенцами. И молодец что помогаешь сестрам, им это сейчас необходимо. Увидимся! Пошли, Альфред. — И Базз легонько махнул рукой. Америка поспешил за наставником, все еще немного подрагивая от бушующего в груди возмущения. Ему срочно требовалось выплеснуть хоть часть эмоций, как-то отомстить несносному русскому. Он чуть замедлил ход, пропустив Базза вперед себя на метр-полтора и, чуть обернувшись, скорчил презрительную рожу и отчетливо показал Брагинскому средний палец. Затем он, с чувством исполненного долга и свершившегося воздаяния, поспешил за Лайтером. — Дядя Ваня, а что этот дядя тебе пальчик показал? — Тут же спросил любопытный малыш. — Это он так прощается? — — Нет, мой ненаглядный мальчик… — Иван покачал головой, — это так очень-очень нехорошие и вредные мальчики и дяди дразнят других. Не делай так, хорошо? Это очень некрасиво. — — Хорошо! — С готовностью кивнул мальчик. — Я не буду показывать пальчик и корчить страшнючие рожицы! — — Ты ж мой умница! Мой славный, хороший мальчик! — Умилился Ванька и ласково обнял кроху Элиаса. — «Поскорее бы тебя отпустили жить с нами. Золотко мое…» А хорошо Гилушка заливает, да? — — Агась! Так интереснюче! А мы сходим к дяде Артуру? Тетя Оля говорила, он ее приглашал. И дядю Яо-наоборотные волосики. И трио дядюшек Ос… А почему Дядя Артур так их назвал — дяди Осы? Тетя Оля сказала, что это мне рано знать… да? — — Да, малыш, рано… — Иван тяжко вздохнул и, чтобы сменить тему и отвлечь мальчика, окликнул больно словоохотливого прусса. — Гилушка! Долго вы еще, ваше прусско великолепие, будете вещать о былых подвигах?! — — Обожди, русский! Я только до переименования себя в Пруссию добрался… Короче, иди на каруселях катайся, а не мешай образовывать умную молодежь! — — Ууу, ты какой важный птиц! — Ваня шутливо погрозил пруссу кулаком и тут же махнул рукой. — Ладно… Пойдем кататься, Елисейка, раз дядя Гилушка так просит? — — Агась! Вон на ту карусельку! — Мальчик махнул рукой в сторону одного из крутящихся цветастых аттракционов, и они поспешили туда, оставив хвастливого прусса вещать о своих подвигах. А в это самое время кое-какому их сородичу не помешало бы расслабиться, а то он уже погряз в трудах и переработках… И это, как ни странно, был не китайский любитель крупных заработков с горячих распродаж. То был главный любитель антиквариата и падкий до информации шпион, нашедший в будущем занятие законно потакающее его… не совсем чистым наклонностям. Артур Керкленд только вчера вернулся из пятидневной поездки на место очередных раскопок, где он самолично перепроверял и вносил в каталог находок все обнаруженные образцы. Вернулся, но вместо того, чтобы отправиться на заслуженный отдых, крепко засел в институте за изучением редких, но непонятных образцов человеческой истории конца до-космической эры. Видите ли, обнаружился целый контейнер с отлично сохранившимися экземплярами. — Вы ведь — живой свидетель тех времён! Кому, как не вам поведать научному сообществу — что это за вещи! — В унисон твердили его коллеги. «Действительно, кому как не мне?» — Решил честолюбивый бритт и согласился разобраться в… «Какой-то куче бесполезных безделушек! Почему? Почему этот хлам сохранился спустя тысячу лет?!» — Скрежетал он зубами, перебирая созданные Яо и его бывшим народом вещицы тысячелетней давности. «Напоминает, как мой охламон Америка поназаказывал у этого чертового китайца с Алика всякой х…» — он достал из общей кучи какую-то полую трубочку из материала, на ощупь похожего на резину. Трубочка была сантиметров в десять, узкая с одного конца, и довольно широкая с другого, к тому же заканчивающаяся неким подобием присоски. — И что это? — Пробормотал он, затем глянул на чудом сохранившееся заламинированное руководство по эксплуатации в картинках, и разразился отборной бранью. Благо на родном языке. Трубочка-то оказалась этим самым… После потока матов, бывшего Великобританию накрыл дикий ржач. «Точно — х… Для леди!.. С присоской!.. Чтоб стоя!.. По маленькому!.. Китай, ты… Ты… Я б до такого даже бухой не допер бы!..» — Артур помахал перед собой «трубочкой» и сполз на пол от очередного приступа хохота. С потолка тут же спикировал силуэт его призрачной подружки Анабель: — Мистер Артур, вы в порядке? — — Ага… ха-ха-ха-ха!.. — Простонал бритт из-за подстолья. — Просто забавно. Как… хи-хи… Как… это… то… Ахах! Вносить в каталог?.. Или это?.. — Артур с трудом поднялся с пола и взял в руку громадный человеческий нос, в две ладони длиной. — Вот эта хрень… Хих… Зачем? — Он посмотрел на оборот носа, где тоже было руководство по эксплуатации в картинках. — Ага! Тут все ясно. Дозатор мыла, которое течёт из ноздрей… А это?.. — Артур тронул замшелый кирпич, который оказался мягким. — Муляж? Силиконовый? Ещё и этот хлам! — Он сердито зыркнул на остальную всячину. — Сумасшествие какое-то! — — Что за экспрессия, Артурчик, mon ami? — Послышался от дверей знакомый голос. Призрак вмиг ретировался, а Артур поднял голову и увидел идущего к нему заклятого приятеля. — Побереги нервы, дорогуша. Ты намного милее, когда спокоен. — — Щас успокоюсь, только разберусь с этим хламом и… — Артур обвел глазами скопление хлама на столе и, приметив муляж кирпича, злорадно ухмыльнулся. — Сброшу напряжение об твою голову… — он схватил «кирпич» и метнул его во француза. Тот с горестным воплем: — За что, Артуа? — шагнул назад и выставил вперёд руки, защищая лицо. Но вместо удара строительным материалом он получил мягкий тычок, как от диванной подушечки. — Это?.. Не кирпич?.. — Ошарашенно прошептал он, пялясь на муляж подле ног. — Шуганулся, да? Ах-ха-ха-ха! — Керкленд зашелся в довольном хохоте. — Видел бы ты свою физиономию! Умора! Ахах! — — Да… П… представляю… — Франциск снова глянул на муляж кирпича и… картинно повалился на пол. — Франциск? — Артур так и застыл на месте. Кто бы мог знать, что его шутка обернется обмороком впечатлительного Бонфуа. — Франция, ты как? Э… эй! — Встревоженный англичанин подскочил к бесчувственному сородичу и, опустившись перед ним на колени, легонько похлопал того по щеке. Франциск никак не отреагировал на попытки привести его в чувство. — Господи! Франциск, черт тебя дери, что ж ты такой нежный-то а?! — Артур горестно закатил глаза. — Раньше ты таким не был! Что делать-то, а?! — Чуть поразмыслив, Артур продолжил оказание первой помощи. Он проверил пульс приятеля, потом… помедлив немного… расстегнул три верхние пуговицы на рубашке и распахнул ткань, оголяя французу часть торса, как вдруг… — Артюр, mon cher! — Раздалось у него над ухом, и на затылке сомкнулись ручонки Франциска. — Да ты — шалунишка! — — Отцепись, извращюга! Я первую помощь пытался оказать! — Взвыл английский цундэрэ, рьяно вырываясь из цепкой хватки французика. — Ох, ну что же ты, Артюр, пошел на попятный? — Франциск с сожалением разжал руки. Артур, не ожидавший столь легкого изволения из плена, буквально кубарем откатился в сторону и уселся на полу, затравленно пялясь на довольного француза. — Ты сдурел?! — Взвыл он, едва только отдышался от испуга. — У меня вся жизнь перед глазами пролетела! — — Ну прости, mon cher, ты первый пошутил! — Промурлыкал Франциск, принимая сидячее положение. — Хотя, возможно я и перегнул палку… Но прошу заметить тебя, дорогуша, я не сделал ничего дурного, хотя-а-а… — он мечтательно зажмурился, — соблазн был весьма велик… — — Да ну тебя! — Артур снова метнул в приятеля макет кирпича и весь такой возмущенный вернулся за стол к китайскому хламу. — Я тут, между прочим зашиваюсь, с этим барахлом, чтоб его на морское дно. И этот «кирпич» из этой же партии. Плод воспаленного воображения нашего старика Китая и его бывших граждан. — — Китай? Помню. Интернет магазины так и пестрели рекламой его безвкусных товаров… — Франциск застегнул пуговицы на рубашке и тоже подошел к столу с хламом. — Может попросишь его разобраться с его же вещами самому? — — Ага. Как же, придет он. — Артур презрительно фыркнул. — Я не могу уговорить его заглянуть сюда хоть на минутку, чтобы он помог в восстановлении своих же важных исторических данных, а ты говоришь — хлам разобрать. Младший его — Япония, тоже занят своими делами. Видите ли, тот психолог — доктор Анимус, прописал ему терапию по социализации, и наш Кику после работы зависает в приюте для кошек, а потому… — Керкленд кашлянул и, подражая виноватому японцу, произнёс. — Простите… Анимус-сама дал мне особое задание и я… я не могу не выполнить его… Я загляну к вам, Керкленд-сан, как только будет возможность… — — А что же крошка Ита? А Людвиг и его братец Гилберт? Неужели и они не могут уделить время собственной истории? — — Оба немца заняты… — Сухо буркнул Артур. — Младший работает над срочным заданием, старший решил податься на военную службу… К рейнджерам, то есть. Мой охламон так психовал по этому поводу! Целый вечер мне мозги полоскал… Италия?.. Я спрашивал его, но у него, видите ли, вдохновение поперло и куча заказов на его новую — готическую коллекцию. Он щас все делает в мрачных тонах… видимо в дань тому треклятому черту-похитителю… а народ в восторге. — — А как же наш с тобой мальчик, Артуа? — — Кто? — Удивился Артур. — Ну, наш дорогой Матье! Умница Канада. — — А, этот… — Артур покачал головой. — Он тоже отказался прийти. Сослался на учёбу и отставание в каком-то графике подготовки… не понял, в каком именно… Он извинялся через каждое слово. Да вообще никто не идет, пойми ты меня. Только ты явился. Такое чувство, будто всем накласть на свою историю. А я один за всех отдувайся. — — Совсем никто?! — Франциск трагически приложил руку ко лбу. — А как же Жан? Он же всегда радел за свое родное. Он-то точно должен был прийти. Ты ему звонил? Какой ужас, какой кошмар… Дай я ему позвоню, Артюр, может он чего-то не понял… — — Да звонил я твоему Ивану. Несколько раз звонил ему на новое место жительства… Всегда отвечала его младшая сестра. — — Мадемуазель Натали? — — Она самая! — Артур нервно дернул плечом. — Я ее убеждал, объяснял, что в целях достоверности её брат сам должен заняться данными о своей истории, но… Он, видите ли, занят. Взял на поруки целую банду малолетних космо-пиратов и у него нет времени летать по другим планетам. — — Ну, ну, Артуа, не нервничай так. Если хочешь знать, именно сегодня наш несравненный Жан всё-таки улизнул от надзора Натали. Он звонил мне пару часов назад. Встречу со мной назначить хотел, пока улаживает дела на нашей планете Столице… — — То есть… — Артур положил на стол страшненького резинового цыпленка и посмотрел на Француза, — он сейчас здесь? На этой планете? — — Ну да. И будет тут как минимум ещё дня четыре. Ну, так как, позвонить ему, или… сразу устроить вам встречу? Важные вопросы, знаешь ли, лучше обсуждать при личном общении. — Артур задумался, но ненадолго. Предложение Франциска было как нельзя кстати. — Знаешь… — выдал он в итоге, — а я соглашусь… даже на встречу соглашусь. Может он мне и с китайцем поможет, а то этот молодящийся дедок совсем зациклился на своем бизнесе… И с немцами… Да со всеми! А то я задолбался их звать! — — Прекрасно, mon cher, тогда позовем его прямо сюда? Жан будет счастлив встретиться с тобой. — Само-собой Брагинский был рад встретиться с британцем. Он вообще встрече со всеми… почти со всеми сородичами был рад. Принеся вместе с Гилушкой к Артурчику на работу, едва вернул нагулявшегося в парке аттракционов Элиаса Оле. К тому времени знаменитый археолог с горем пополам разгреб китайские образчики «утерянной цивилизации», потом еще раз обзвонил сородичей, упрашивая их прийти к нему во благо их же истории. Увы, тщетно. Все, кроме русского, пожаловались на некие свои дела. Артур сидел за своим столом и попивал чаек в компании заклятого приятеля, пытаясь успокоиться после бесплодных уговоров, как вдруг дверь отворилась и в кабинет зашёл русско-прусский дуэт. — Мы туточки! — Громогласно заявил зашедший первым Ваня. — Франя! Артурчик! Как я рад вас видеть! — — Жан, mon ami! Я тоже весьма рад! О, и Гилберт тут! — Франциск приветливо помахал вошедшим приятелями и повернулся к Артуру. — Видишь? Он пришёл, и Гилберта с собой привёл. — — Э! Я сам пришёл! — Возмутился прусс, но быстро отвлекся на кучу китайского хлама с навешанными на них бирками уже изученных экспонатов. — Гы! Прикол… Эй, русский, тут всякая дичь мэйд ин чайна! Как после наших с тобой закупок на алике! — — Где?! — Тысячелетнее славянское дитё подскочил к столу с хламом и сцапал первую попавшуюся безделушку — того самого страшненького резинового цыпленка. — Гилушка, ты глянь! Курочка Ряба! Отличный антистресс! Берёшь её и жмякаешь ей на пузико, тогда из попки покажется яичко. Только что-то она жёсткая и яйцо не идёт совсем… — Ванька с цыпленком в руках повернулся к Артуру с Франциском и, к превеликому ужасу археолога, несколько раз с силой сдавил в ладони цыпленка. — Видите? Артурчик, она бракованная что ли? — — Эээ… Эй! Россия, ты сдурел?! Это между прочим — исторические экспонаты тысячелетней давности! — Англичанин взвился с места и ринулся спасать резиновую цыпу и прочий хлам… эээ, то есть — ценные экспонаты от рук неотесанной деревенщины. — Да? — Ваня изумленно посмотрел на цыпу в руке и спешно положил её на место. — Прости, Артурчик. Я что-то по старой памяти решил, что это все барахло нашего Яо, копеечное… Так чем я могу помочь вашему археологическому высочеству? Что вам нужно? — Поспешил он сменить тему. — Всё! — Выпалил Артур, не сводя с Ивана пристального взгляда. — Что все, Артурчик? Уточни. Ну, какой век, какая эпоха, годы… — — Ты не понял что ли? Все — это все! — Артур итак был на взводе от безразличия сородичей к их же истории, так ещё и этот… — «Корчит тут из себя дурачка!» Даром что Артур был меньше ростом чем славянский бугай, схватил-таки Брагинского почти за грудки, да как гаркнул. — Что знаешь, что помнишь — все! Все надо! — — Да понял я, понял. Не бушуй… — Не ожидавший такого напора Иван попробовал отшатнуться, но бритт держался мертвой хваткой. — Артурчик, за ради Бога, не тяни сестренкин шарфик с такой силой… Порвешь ведь!.. Не заставляя меня брать грех на душу!.. Гилушка, выручай! — — Э! Чернокнижник на пол-ставки, ты че, бесстрашие себе наколдовал?! — Тут же встрял прусс. — Не шатай основы мироздания! Это ж ты всегда трепетал от Ванькиного напора, а не наоборот. — — Ты не понимаешь! — Взвыл уже на нервах британец, но тут же успокоился видя решимость Гилберта. — Гилберт, ну хоть твое величие, проникнись. Ты же не тупой, хоть и милитарист! Я сделал запрос в крупные библиотеки чтобы выяснить что у них есть от нашего времени. У них осталось от двадцатого века… не так уж и много книг. И это — при всеобщей компьютеризации! Если уж наши бывшие граждане были настолько безголовы, что после нашего упразднения ничего не хранили, то почему эти люди должны буквально по кусочкам… Литературы, только официальной типа энциклопедий и прочего — примерно пятьдесят тысяч единиц. Всего! — Пристально взглянул он на Гила. — Из них американское, английское — тысяч двадцать. Есть и китайское — тысяч на пять и то на таком зачаточном уровне что это напоминает учебник-самоучитель и какие-то законы. Прочая — какая-то литература техническая с газетами… Где-то философская литература, учение о конфуцианстве и о Лао-цзы, может что-то среди этого есть и японское, я не проверял, а им-то откуда знать, — бритт нервно дёрнул плечами, — нынешние вон… Кто на полу-китайском, или на полу-японском лопочут, но больше — на американском английском… Смесь какая-то, впрок новый язык придумывать. Немецкое, только не падай, Гилберт, присядь, где-то тысячи две-три. Остальное… Мешанина из русского, французского и мексиканского, Иван! И ещё обрывки какие-то, которые они сами не знают что это за языки, но хранят в надежде расшифровать это все. Так что… — тут Артур скрестил руки на груди и выдал фразу на русском от которой француз немного ошарашился, но посмотрел с надеждой, Гилберт весело хмыкнул и Иван — радостно захлопал в ладоши: — Граждане, алкоголики, лентяи, тунеядцы! Кто хочет сегодня поработать?! Списка нет, нужно все! — — Аха! Мой родной фильмец нашёл?! С Шуриком? Аха! — Иван на радостях приобнял англичанина, обомлевшего от неожиданности. — Эх, Артурчик, а я ж помогу. Чем смогу, помогу. Прикуплю себе компухтер, и буду даже дома, на Джо Эд работать. В пример всем господам, забывающим свою историю. Может, и Наташа чего наработает… — — Говоришь, почти ничего нашего с Людвигом не осталось? — Гилберт недовольно поморщился. — Непорядок! Что-то мы с Западом расслабились… — И хлопнул по плечу только-только освободившегося из русских обнимашек Керкленда. — Замётано, пиратище! Великий поработает над этой парой-тройкой тысяч. И Людвига подопну. Может, и за мемуары присяду… — вдруг вспомнились ему горящие от интереса глаза детворы в парке. — Напишу повесть от первого лица! Историческую! Во как! — — Ну, неужели. Дождался. И года не прошло! — Фыркнул Артур, пряча радость за саркастическими нотками. — Тогда не будем откладывать дело в долгий ящик… — Он прошёл за рабочий стол и достал из ящика пару флешек, окрашенных в русский и немецкий флаги. — Вот. Тут все необходимое для работы — вся имеющаяся на данный момент информация по нашей истории и софт для работы с данными. — — Благодарствую! — Ванька сцапал свою флешку и залюбовался ею. — Там точно все? И фильмы про Шурика? Да?! Аха! А потом ты ещё передашь мне моё? Да? Артурчик, спасибки! — — Не за что, Иван. И… у меня есть просьба… Проведешь с этим своим китайцем разъяснительную беседу? А то его не дозовешься. Прибыль то, прибыль се, а на историю забил. — — Агась! Непременно! Обязательно! — С готовностью кивнул ему Ваня. — А то ж не по людски это — свою историю заживо хоронить… Ты же тоже согласен, Франя? — Окликнул он француза, тихо попивающего чай за чтением какого-то печатного издания. — Франя-а-а… Чего молчишь? Там так интересно? — — Весьма, дорогуши. Весьма… Артюр, ты же не читал ещё эту газету?.. Хотя-а… если бы читал, то знал бы, что наш Жан скоро будет удостоен личной благодарности и награды за спасение одного из инопланетных сенаторов… — — Что?! — Артур одним прыжком оказался подле Франциска и вырвал из его рук газету. — Действительно! Сенатор Рагрис сделал официальное заявление… — — Гы, я ж говорил, русский! — Гил хлопнул Ваньку по спине. — А ты заладил — «просто поблагодарить хочет…» — — Да что я? Я ж просто… Не за ради награды… Спасал хорошего… отца двоих малюток… — Зарделся Ванька, но душа его ликовала. Наконец-то, хоть в этом мире, все налаживалось. Никто его не шугался, наоборот тянулись! Благодать да и только! Жаль только несносный Федька мира не желал. Даже вернувшись с Баззом домой, Джонс дулся на Брагинского так, словно тот все ещё маячил неподалёку от него и его препода. Его только после перекуса отпустило, когда он, набив брюшко пиццей, засел перед телевизором, ища что-нибудь интересное, пока медлительный препод доедает свою порцию. Во время перебирания каналов он набрел на новостную программу. И он бы даже не задержался на том канале, но… надо же тому было случиться, что он услышал с экрана имя ненавистного комми. «Россия?! Опять он?!» — США уставился на экран, жадно ловя каждое слово какого-то очередного гуманоида, очень похожего на обычного тигра. — Что?.. Что?! Как это… наградить… Россию?.. Империю зла… наградить?!» В груди горделивого янки снова все заклокотало от гнева. А зависть… давно он не чувствовал, как её горячий яд растекается по венам, обдавая каждую клеточку тела жаром. С той самой случайно увиденной трансляции награждения Лайтера его так не колбасило. Не в силах терпеть зудящий жар, Джонс спешно отключил телевизор и, окликнув Базза: — Я в душ! — направился в ванную. Охладиться! Побыть одному! Перебеситься под струями воды! Вот все, что было нужно ему в данный момент. А в это самое время в одном отдаленном квадранте… Император Зла всея галактики восседал на своём троне, будучи мрачнее всех туч смога, нависших над фабричными зданиями его недружелюбной планеты. И было от чего. Ещё свежи были воспоминания о трёх воплощениях, побывших в его алчных руках, но, увы, благополучно сваливших прочь. «Все из-за проклятого Лайтера!» — Зург с силой треснул кулаком о подлокотник, отчего все присутствовавшие в тронном зале таракашки задрожали в страхе. Их тёмный повелитель уже не один день пребывал в состоянии «периодически взрывающейся часовой бомбы» и находиться вблизи от него в такой момент означало как минимум парочку увесистых тумаков и брошенных тяжёлых предметов. На сей раз бедолаг принесло. Зург просто пару раз тряхнул слегка ушибленной рукой и ею же подпер свою гудящую от боли голову. Как он вообще докатился до такого? Сначала пленников выкрали, потом начались эти головные боли на пустом месте… Сослаться на плохое здоровье Зург не мог. Он-то знал, что в полном порядке! Его ещё в первый приступ мигрени проверили и перепроверили для надежности. Давление и состояние сосудов… да все было превосходно! Но голова гудела… Загудела она и на следующий день и на последующий… и до сих пор. Едва император посещал свой тронный зал, в голову будто пчелиный рой вселялся, будто кто-то проклял это место или наслал порчу. Хотя, так оно и было. Заговоренная Англией иголочка, которую Лайтер с помощью микро-беспилотника прикрепил к трону Зурга, сверхъестественным образом вызывала у своего хозяина головные боли и меланхолию. Но Зург не знал об этом. Он вообще не верил во все эти проклятия и заговоры. Ведь это идиотизм и бессмыслица — колдовать словами и чтобы их сила смогла нанести хоть какой-то ущерб заколдованному! Это же просто слова! Зург верил лишь в физическую силу, и в силу оружия, и в силу власти. Но почему-то все мрачнее день ото дня становилось настроение императора. А ещё из головы никак не шёл недавний провал его креветкообразных шпионов, и главное — как тот наглый парень — Россия, предъявил свои права на саму планету Столицу! На то, что Зург сам желал получить! И как предъявил — посмел заявить это лично, показательно казнив его шпионов. Каков наглец! Но наглец, вызывающий интерес и даже некое уважение… Зург качнул головой и болезненно поморщился. Он уже исчерпал свой лимит терпения головных болей, но покидать тронный зал не спешил. Шутка ли, император, а не мог насидеться на собственном троне сколько душе угодно. Чтобы хоть как-то отвлечься от боли, Зург приказал включить ему новостной канал Альянса. Нужно же быть в курсе дел врагов. Но новости были скупы на важные события. Подумаешь, там-то и там-то приняли новые законы и договорились о сотрудничестве… Зург уже хотел покинуть тронный зал, но… услышал то самое имя! «Россия?!» — Император уставился на экран, жадно ловя каждое слово полосатого сенатора, вещающего о своем желании наградить спасителя, отбившего его жизнь и свободу у главного врага Альянса и вернувшего его на волю целым и невредимым… И чем больше сенатор превозносил Брагинского, тем сильнее был когнитивный диссонанс императора. «Наградить? Россию? Спасителя?» — Зург качнул гудящей головой. Как-то не вязался образ спасателя-героя с тем маньяком, хладнокровно казнившим двух шпионов и заявившим права на планету Столицу. «А может он не так-то прост? Около тысячи лет жизни… Кровавая история… Интриги и подставы…» — Зург снова вспомнил холодное и беспристрастное лицо русского в его видеообращении к нему, затем вспомнил добродушную физиономию приветливого простачка с той пресс-конференции Керкленда… и довольно прищурился. — «Ага, я так и знал! Ты притворяешься, чтобы втереться в доверие к главам Альянса! Хитер… Мне бы тебя под бок, такого бы вместе наворотили бы!» Зург закрыл глаза и представил, каково это было бы, получить в подчинение такого ценного слугу. Эх, сладкие мечты! Но с больной головой не шибко-то попредаешься грезам… А ведь если бы остолоп Даркмэттер не прокололся бы со своей легковерностью, приняв добродушное поведение России за чистую монету, мечты были бы реальностью. «Дать что-ли этому дурню последний шанс реабилитироваться в моих глазах? Всё-таки других таких шпионов у меня нет…» После недолгих раздумий, император всё-таки решил дать проштрафившемуся шпиону тот самый шанс и, распорядившись об этом жукам, покинул тронный зал.