Ну что, страны, в бесконечность и далее?!

Один британский педагог — Джон Локк, как-то предостерег воплощение своего государства, слишком рьяно хваставшееся перед ним своим любимым воспитанником: — «В дурно воспитанном человеке смелость принимает вид грубости; учёность становится в нем педантизмом; остроумие — шутовством, простота — неотёсанностью, добродушие — льстивостью». Тогда Артур Керкленд весьма оскорбился прямолинейными до неприличия словами мудрого человека и больше не приходил к нему за советами в воспитании будущих Штатов. Вскоре Джон Локк покинул этот мир. Было это в тысяча семьсот четвертом году. И только во время войны Америки за независимость, Англия вспомнил предостережение мудрого человека и с горечью осознал свой провал на педагогическом поприще… Прошли годы, бывший пират сам стал мудрее и осмотрительнее, и уже не оскорблялся на советы своих умных людей, но… Один из его главных провалов — США, наоборот день ото дня становился все наглее и неуправляемей. А в новой жизни человека, среди курсантской муштры в академии Звездной Команды, он учился в первую очередь не самим рейнджерским премудростям, а искусству подхалимажа. И рьяно занимался и хорошо трудился на заданиях он только ради себя любимого и разных наград от строгого учителя. Вот и сегодня, в день, когда должен был пройти пикник для курсантов, Джонс сдал тест на знание устава, тут же известил об этом Лайтера и отправился дожидаться обещанной поездки на пикник на тренировочной площадке. Не то, чтобы ему хотелось взаправду потренироваться, просто хотелось немного покрасоваться перед остальными курсантами… ну и Лайтера задобрить. Так, на всякий случай. Заранее, так сказать, мол — «Вот я какой сознательный! Не сижу за комиксами или ноутом Джитти, а готовлюсь к службе!» За сим занятием Базз и застал его. Остановился немного не дойдя до площадки, чтоб полюбоваться на ответственного ученика. Зря обрадовался, легковерный. Америка только этого и ждал, чтоб выставить себя в еще лучшем виде и, сделав вид, что не заметил Базза, стал давать проигравшим ему курсанты советы — «Как легче и быстрее пройти сложные для них препятствия». Так-то он плевать на их успехи хотел. Подумаешь — сложно им угнаться за Героем. Не в сложности дело, а в его — Героя! — силе и исключительности! И никакие советы не помогут этим лузерам сравниться с США! Но покрасоваться перед Баззом — святое дело! Увы, Лайтер не ведал, что Джонс мастерски пускает ему пыль в глаза, потому искренне радовался успехам ученика и себя самого, как преподавателя. Наивный. Как Англия когда-то, попался на мастерскую игру хитропопого янки. Но сколько не любуйся, надо было забирать парня на пикник, все же он заслужил обещанную награду. — Альфред! — Окрикнул он парня, продолжив путь к тренировочной площадке. — Базз?.. Капитан Лайтер?! — Альф мастерски сыграл заминку и удивление, будто только сейчас заметил препода, и рванул было к нему в своей привычной безбашенной манере, но тут же вспомнил, что он вроде как — примерный курсант, и вытянулся в струнку, приветствуя Лайтера, как положено. — Добрый день, сэр. Вы за мной? — — За вами, курсант Джонс! За вами… — Базз едва сдержался, чтобы не засыпать парня похвалами. Вообще-то было бы правильно похвалить его при всех: — «Молодец, парень, подружился уже? Помогаешь? Умница!». Но ведь зная Альфреда и его гордыню… Базз не был уверен наверняка, но догадывался, что бедовый ученик мог и обернуться, и надменно усмехнуться остальным курсантам, или втихаря всем язык показать, мол — «Вы тут все низкоуровневые, один я — со звездой занимаюсь!», и вся новоявленная дружба на смарку. Ведь никто не захочет терпеть надменное отношение к себе. «Ох, Альфред, Альфред…»  Пикник проходил в одном из живописнейших лесопарков. Множество полянок были обустроены для всевозможных интересных мероприятий — разные полосы препятствий, пара площадок для стрельбы по мишеням, застеленные матами ринги для спарингов, и точки «питания», с которых доносился разжигающий аппетит запах жареного мяса и прочих вкусностей. Неудивительно что у прибывшего сюда Джонса голова кругом пошла от желания успеть тут все и сразу. И себя любимого всем показать, и натрескаться всякой вкуснятины. — Базз, тут так классно! — Гаркнул он по-панибратски и умчался к ближайшей палатке с едой за вкусняшками, напрочь позабыв о строгом преподе. Но почти сразу вернулся, со сразу двумя свежедобытыми хотдогами. — Вкусн…чавк! Мнямк!.. — Пробубнил он, с жадностью пираньи уминая угощение, но один лишь взгляд строгого наставника и… он проглотил полупрожеванную пищу и виновато понурил голову. — Прости…те… Забылся… Слишком голоден… — — Вижу, что голоден, но это не повод забывать о подобающем поведении для моего ученика и будущего курсанта. Это поощрительное мероприятие, устраиваемое выпускниками Академии для учащихся младших курсов. Но не для всех, а для отличников учёбы. Понимаешь, Альфред? На этот пикник не всякому курсанту дано попасть. И кроме того… — Базз тяжко вздохнул, — Альфред, я ведь тоже есть хочу. Обо мне ты не подумал? Бывает… Спрашиваю ещё раз — мне не принесешь? —  «А почему я должен?! Сам сходил бы!» — Взвилась национальная гордыня Штатов, но Джонс благоразумненько запхнул её подальше и, кивнув наставнику: — Да. Сейчас принесу… — свалил за ещё одним хотдогом. «Вот ведь зануда! Придирчивый тип! Продохнуть спокойно не даёт своими нравоучениями! Ещё и за едой ему бегай! Не маленький! Взрослый, здоровый тип, а я ему — еду подноси!» — Так и клокотала в груди уязвленная гордыня США, но и она поперхнулась и забилась в истерике, когда янки увидел кое-кого неподалёку от палатки с едой. Одного типа… в шарфике. — Ты?.. Ты что тут делаешь?! — Альфред подскочил к Ивану, удивленный нежданной встречей. — Это же закрытое мероприятие! — — Меня Вася пригласил! — Россия расплылся в довольно лыбе, умолчав, что сам напросился сюда, используя все свое «детское» обаяние. — К… Как это пригласил?.. Зачем? — Альфред заволновался. Ему показалось странным, что его соперник вдруг оказался здесь. «Неужели Базз пригласил сюда Россию по той же причине, что и меня? Значит Россия тоже хочет в рейнджеры?!» — От одной мысли об этом Альфреда бросило в холодный пот. Бывшему воплощению Америки вдруг вспомнилась одна фраза, словно невзначай брошенная командиром Небулой, в момент его последнего визита на станцию: — «Лайтер, может ты присмотришься и к этому России?..»  — Федя, ты чего? — Вдруг забеспокоился Иван, увидев, как напрягся Альф. Наивному русскому было невдомек, что у Америки внутри снова все пылает от ревности к — ЕГО — другу и учителю. Зато еще один нежданный гость — Гилберт, все понял, и не упустил момента внезапно подколоть парня: — Да ты не боись, малой! Не отберем мы твоего препода. Просто нам скучно без дела сидеть, вот Базз и пригласил нас. — — Ах вон оно что! — Вдруг дошла до Ивана причина агрессии со стороны Штатов. Хотя Россия всегда знал о истинном отношении Америки к нему, но все еще питал надежду жить с ним мирно. — Федька, не злись, ты все равно с Васей больше времени проводишь, а я сюда на пару-тройку дней приехал, скоро надо ехать назад к сестренке… Ну чё тебе, жалко что ли? Дай и мне немного пообщаться. — Джонс не ответил. Хотя и хотел, и в голове шальным вихрем пронесся бравурный ответ наглому русскому и его подхалиму… Но нельзя. Вон Базз уже направился к ним. Быстро приближался… Встревоженный… «За Россию волнуется! А меня заставляет быть на побегушках — еду ему носить…» — Кольнула Америку обида и захотелось свалить подальше от этого… к примеру, на ту полосу препятствий. Уж другие точно оценят его исключительность! А не будут размениваться на всяких… разных… империй зла… Но сначала надо было дать Баззу его хотдог, а то… «Он и за такую мелочь мне все мозги промоет своими нравоучениями!» — Альф спешно направился к палатке, сделал там заказ и стал дожидаться горячего лакомства, искоса поглядывая на соперника. А когда Лайтер перекинулся парой фраз с русско-прусским дуэтом и направился к нему, отвернулся и сделал вид, что всецело поглощен процессом готовки хотдогов, и ему дела нет до каких-то там Россий… Но все-таки, когда Базз встал рядом с ним, Альфред не сдержался и буркнул: — Ты мне об этом не сказал… — — А сказал бы — ты бы не пошел на этот пикник и дулся бы на меня там, в общежитии! — Так же недовольно парировал Базз и, вздохнув, продолжил спокойно: — Сам напросился, а сам дуется… ну не порть людям праздник. Ивану скоро улетать на Джо Эд, а с тобой я позже ещё побольше пообщаюсь. — «Портить праздник? Ты же сам мне все испортил! Россию сюда притащил!» — Альф почувствовал, как обида подкатывает с новой силой, но надо было молчать. Терпеть, чтоб не получить очередную головомойку, которые с недавнего времени так и сыпались на его вихрастую голову. — «Тоже мне друг…» На счастье Альфреда, ему наконец-то подали заказанные хотдоги, один из которых он протянул Лайтеру: — Вот. Ваш хотдог. Кушайте на здоровье… сэр… — Но Лайтер не обратил внимания на протянутое угощение. Он был решительно настроен достучаться до этого упрямца: — Альфре-ед, я серьёзно. Твоя нетерпимость — недопустима. Если ты одного Ивана денёк потерпеть не можешь, как тогда собираешься работать рейнджером? Мы ведь со многими людьми работаем по долгу службы, и не все из них приятны в общении. Есть личности, выводящие из себя в первые минуты общения, но долг — есть долг, и мы даже таких защищаем. Так что учись сдерживать своё недовольство уже сейчас. Ты понимаешь меня? Это тебе самому будет нужно. — — Угу… — Вяло кивнул Альф. — Что — угу? — Строго спросил его наставник, ожидая более четкого ответа. — Понял… — Выдавил из себя парень с видом смиренного великомученика, но внутри все с ума сходило от обиды. — «Защищает его… Этого Россию… Пригласил сюда, хотя знал… знал ведь, как я к этому отнесусь… Предатель!» Пусть Россия веселится со своим. Общайтесь… Я потерплю. Только… пусть специально рядом со мной не шастают. Тут полно места! Я уйду от них подальше… в самый дальний от них конец… И пусть веселятся… подальше от меня… — Базз вздохнул. Не совсем тот ответ, который ему хотелось бы получить, но уже что-то. — Хорошо. Я скажу Ивану и Гилберту, чтобы они не досаждали тебе. Спасибо, Альфред. — Рейнджер взял-таки протянутый ему хотдог и вновь вздохнул при виде спешно уходящего ученика. Ванька тоже вздохнул, но не от поведения Штатов, а из-за грусти друга Василия. — Может, мне всё-таки уйти? — Предложил он робко Баззу. — Ванька, ты че? — Тут же встрял Гил. — Упускать веселье из-за этого недоросля? — — Да, ни че, Гилушка… Ты оставайся. С тебя Федя не шибко бесится… А я… — — Нет, Иван, ты тоже оставайся. — Базз положил руку Ивану на плечо, будто удерживая его. — Оставайся. Я поговорил с Альфредом, он обещал потерпеть… И нечего потакать его эгоизму и уходить. Пусть перевоспитывается. Терпит, раз обещал. Давно пора. Ему ещё на службе других слушаться и с людьми работать. Пусть учится усмирять свою гордыню уже сейчас. Правда, он попросил об одном условии, что вы специально не будете… как бы это сказать… мешать ему… Обещал сам не приближаться к вам… — Рейнджер сокрушенно покачал головой. — Я не слишком хороший учитель… — — Не в учителе дело, друже. — Мягко, но решительно перебил его Иван. — Просто ученичок шибко упрямый попался. Гилушка не даст соврать. Да? — — Это да. Я с этим долбо… шилом ходячим еще до его независимости намучился. — Гил потер затылок, будто от досады. — И ведь в то время он еще более-менее нормальный был, без своих «сверхдержавных закидонов». Это после второй мировой ему башню насчет Ваньки снесло… Так что сегодня Великий я, так и быть, побудет за разведчика. Буду высматривать, где шило носится и предупреждать его, если он сам слишком приблизится к своему «аллергену агрессии». Ксе! — — Аха! Дельная мысль, Гилушка! Василий, друже, вы согласны? — — Да. Спасибо, сэр Байльшмидт. И тебе, Иван, спасибо… — Базз благодарно улыбнулся друзьям. На душе стало немного легче и снова затеплилась надежда, что все сегодня будет хорошо и егозливый подопечный удержит свой норов в узде. Но пока что буйный характер «американского мустанга» требовал действий. Ведомый им, парень сваливал подальше от недруга и на самом краю огороженной под пикник территории наткнулся на стрельбище. Да не на какое-то там с неподвижно стоящими мишенями, а с летающими. И народа там собралась целая толпа. Эх, если бы не Россия, испортивший все настроение одним лишь своим тут появлением, Джонс бы уссался от счастья и возможности повеселиться и себя — Героя! — показать. А так… Он подошел поближе, поглядывая на стрелков без особого интереса. Подумаешь, меткие. Да он бы всех их обошел по результатам… если бы настроение было! Проклятый комми! Не пострелять теперь, ни по полосе препятствий поноситься. Ничего не охота из-за него. Вот найти бы его и все ему высказать, чтоб знал — как чужое веселье портить! Но, увы, Базз тоже здесь, и остальные рейнджеры — стукачи поганые! — тоже зорко следят за порядком. Сдадут беднягу сразу! Гады! Хнык… Погруженный в свои мысли американец так был занят лелеяньем своей обиды, что не заметил, какой интерес вызвала его персона у части курсантов. Парни и девушки, в том числе представители разнообразных инопланетных рас, поглядывали на него, перешептываясь между собой, пока кто-то из толпы не окликнул его по имени: — Альфред! Ты ли это?! — «Меня зовут?» — Альф встрепенулся и соизволил глянуть в сторону окликнувшего его голоса. Ему махал рукой рыжеволосый щупловатый парнишка. — Вот так встреча! — Воскликнул он, подбегая поближе. — Я ж тебя с самих учений не видел! Не узнал? Я — Лесли, из твоей команды… Как дела, дружище? Все в порядке? Вижу, ты уже в курсантской форме… — — Да, так… — Альф махнул рукой. — Базз… Капитан Лайтер решил, что мне надо пожить в вашей общаге и походить на дополнительные занятия перед поступлением. А чего… — он покосился в сторону остальных, — они так пялятся? — — Так ты ж — знаменитость. Ученик капитана Лайтера! Которого он лично представил всем! — — Что-то общаговские на меня так не реагируют. Разве что — Джитти. — — Ну все правильно. На выездные учения кого попало не берут. Туда попадают те, кто учится хорошо или имеет хорошие показатели в физической или практической подготовке. А в общежитии из перешедших на второй курс сейчас живут либо отстающие, либо те, кто живет слишком далеко от планеты Столицы. — — Ясно… — Альф вновь глянул на толпу зевак, теперь уже с не меньшим интересом, чем они на него. И сразу захотелось забыть про чертового русского и покрасоваться перед всеми. — А, слушай, Лесли, я могу пострелять? Очередь не слишком большая? — — Пострелять тебе?! Конечно, можно! Мы как раз собираемся провести турнир на выбывание, чтобы выявить самого меткого из нас! Хотя-а-а… — Лесли вздохнул, — нашу орлиноглазую амазонку тут вряд ли кто обойдет по меткости. Ее только пара-тройка старшекурсников обойти может в скорострельности, да и то не всегда. Так что и без турниров ясно — кто из младшекурсников победит… — — Чего?! — Тут же сердито встрепенулся уязвленный Альф. — Это я-то не смогу обойти в меткости какую-то там?.. Записывайте меня! Я — участвую! Мы еще посмотрим — кто тут самый меткий! — И вконец распетушившийся парень решительным шагом направился вслед за Лесли, под одобрительный гул голосов остальных курсантов. Регистрация на турнир заняла пару минут. Америка назвал свое имя, получил бластер и направился к стрелковой площадке, к остальным претендентам, гордо задрав голову. Ребята и девчата поприветствовали его, представились, он ответил на приветствие, но их имена запоминать не счел нужным. Что ему какая-то компания всяких разных? Герой их раскатает, как нефиг делать! Даже ту — псевдо-орлиноглазую, раскатает! «А, кстати, где она?» — Альф глянул на Лесли, мол — «Ну и кто тут мой соперник?», и уставился туда, куда указал его знакомый. Там, чуть в отдалении от остальной группы, стоя ко всем спиной, тестировала свое оружие юная черноволосая амазонка. «Готовится…» — Ал усмехнулся и, после некоторого размышления — подойти к ней или нет? — решил-таки почтить ее личным вниманием. Немного. Надо же поздороваться и себя любимого показать, чтоб не расслаблялась. — Хэй, привет! Ты ведь тоже участвуешь? — Гаркнул он, подойдя поближе. Девушка обернулась, качнув своими черными, как смоль, волосами, и устремила на подошедшего возмущенный взгляд… впрочем, тут же ставший удивленным: — Альфред? — — Да… А… ты… — Альф с не меньшим удивлением уставился на смуглянку с ярко-выраженной арабской внешностью. Сомнений быть не могло — это была та самая доставучая девчонка с учений из его команды! Такую попробуй не запомни! Вечно нудит, вечно лезет со своей помощью… не то чтобы он был против, но после помощи она посмела муштровать его! И потом до конца учений прохода не давала своим надсмотром и нравоучениями. Вредина! А сейчас смотрит на него, как ни в чем не бывало, своими огромными от удивления, черными очами. Улыбнулась даже. Радуется… не пойми чему. Ишь ты, какая! Вся из себя подтянутая, стройная… И почему он раньше не заметил, что у этой вредины фигурка — ого-го? Наверное, из-за скафандра… В курсантской же форме из простой зеленой ткани все округлости видать… «Блин! О чем я думаю?! Она же — соперник!» — Альф мотнул головой, прогоняя ненужные для героя мысли. — Да… Это я. Пришел сюда с капитаном Лайтером. Вот, записался на соревнования по стрельбе… — — Здорово! — Образовалась девушка. — Новый соперник, это хорошо, а то я тут со многими уже соревновалась… Уже испугалась, что турнир будет слишком лёгким. Надеюсь, ты задашь мне жару в финале, а, герой? — Игриво подмигнула она парню. Джонс даже опешил от такого дружелюбия. Обычно соперники так себя не ведут. Так почему же? «Зубы она заговаривает что ли? Или… она не принимает меня всерьез?!» — Альф посмотрел на вновь повернувшуюся ко всем спиной девушку и решительно сжал кулаки. Что ж, она сама захотела жару, и герой был готов его задать. Когда начался турнир, Элейн стреляла одной из первых и метко поразила все двадцать летящих в воздухе мишеней. Следом выступило ещё несколько курсантов, и они допустили-таки по одному-два промаха. Были те, кто стрелял ещё хуже, и парочка, добившаяся стопроцентного результата, как Элейн… в том числе и Америка. Вышел на стрелковую позицию, крутанул лихо бластер в руке, как герой вестерна револьвер, и пошёл стрелять без промаха по всем двадцати мишеням. Потом был второй тур. В нем все восемь самых метких стрелков должны были состязаться между собой, разбившись на пары и поразить уже по тридцать мишеней. Лучший проходил в следующий тур, ну, а если результат был одинаковый, пара делала ещё один подход. Джонс справился на ура, метко подстрелив все мишени и, не удостоив своего промахнувшегося один раз соперника даже взглядом, стал дожидаться результатов четвертьфинала. Как он и ожидал, дерзкая арабка тоже справилась со стрельбой без промахов, и в четвертьфинале и в полуфинале. Впрочем, как и он. И вот, настало время финала. По жребию, стрелять первой досталось Элейн. Девочка справилась со своей задачей на все сто, не промахнувшись теперь уже по пятидесяти мишеням ни раза. Но и янки справился с мишенями преотлично. Потом был еще подход… и снова оба финалиста отстрелялись идеально. — Может, увеличим скорость запуска мишеней? — Предложила Элейн сопернику. — Согласен! Пусть они летят, как бешенные! — Вторил ей разгоряченный дуэлью Джонс. Толпа зевак одобрительно загудела. Но все голоса смолкли, едва Элейн снова приступила к стрельбе. Мишени стали вдвое, если не втрое быстрее, но девушка успешно поражала их одну за другой. Альфред тоже не отставал, и сбил абсолютно все мишени. — Добавить еще скорости? — Послышался оклик ответственного за турнир. — ДА-А-А-А!!! — Взорвалась толпа, ожидая еще более жаркого противостояния. — Хорошо! Удвоил скорость! Мисс Элейн, готовьтесь, внимание… СТАРТ! — Вмиг образовалась гробовая тишина. Зеваки боялись лишний раз вдохнуть, лишь бы не помешать стрелку в столь напряженный для всех момент. Мишени летели, как сумасшедшие, порой аж по пять штук за раз. Но лучший скоростной стрелок младших курсов сняла их все. — Теперь твоя очередь, Альфред. — Она игриво подмигнула парню и хихикнула при виде его реакции. Джонс ведь встрепенулся всем телом, как сердитый птенец, и губешки надул. — «Точно мой мелкий двоюродный братец… Какое же он еще дите!» «Вот же — хитрющая! Специально выводит меня из себя!» — Ал сердито дернул плечом и пошел на стрелковую позицию. — «Ну ничего, ты не проймешь меня своими подмигиваниями и милой улыбочкой! Знаю я вас — арабов!» Он вскинул бластер, дождался сигнала и… стал расстреливать мишени, одну за другой. Пять… десять… двадцать… уже половина мишеней была метко подстрелена парнем. Спокойствие и собранность были видны в каждом выстреле. Тридцать мишеней… тридцать пять… Народ вокруг ждал развязки в гробовой тишине, боясь отвлечь ученика знаменитого капитана в решающий момент. Сорок мишеней… победа уже близка!.. — Аха! Тут снайпера тренируются, да?! — Послышалось из кустов, откуда через мгновенье вынырнул любопытный Ванька. Вся собранность Штатов вмиг улетучилась в бесконечность и далее. Нервно вздрогнув от неожиданности, Альф обернулся и уставился на неприятеля. А мишени-то летели… — Альфред Ф. Джонс пропустил семь мишеней! Победа достается курсанту Элейн Томпсон! — Раздался голос устроителя соревнования. Толпа ребят зашепталась. Никто не спешил поздравлять победительницу, да и она не спешила радоваться. Все поняли, что парню банально помешали, и не абы кто, а… Знакомый? Да, но не просто знакомый… на простых знакомых, даже на помешавших, не смотрят так, что у окружающих мурашки бегут по коже. Известие о поражении поразило Джонса подобно грому с небес. Продул! Девчонке! Какой-то арабке! При всех! Из-за чертового комми! Проклятой империи зла! Множество нецензурных слов промелькнуло в голове янки, но не одно из них не вырвалось наружу. Он просто всучил бластер в руки первому попавшемуся, и пошел прочь, а на удивленные расспросы зевак и растерянный взгляд соперницы, бросил сухо: — Поздравляю… И поблагодари за победу… этого вот. Помог тебе по-джентльменски, отвлёк меня. — И, повернувшись к Ваньке, добавил: — Поздравь мисс с победой, помощник. — И ушел, стараясь не показать окружающим огорчения от поражения и злобы на несносного русского. Не при всех. Пусть думают, что эта победа нафиг ему не сдалась. Без нее переживет! Он все-таки — герой! — а не какая-то там девчонка! И однажды он, а не она или кто-то из толпы, станет величайшим героем галактики, вместо Лайтера! Но гордыня в его душе рвала и метала от досады. Пытаясь доказать самому себе, что он — США! — тут лучший и упущенная из-за России победа не столь важна, Альф опрометью пронесся по полосе препятствий и, оставив пораженных его прытью курсантов восхищенно пялиться ему вслед, поспешил к другому испытанию, на силу. Зарядив со всей дури по силометру и выбив максимальный результат, что на табло не хватило цифр, а по корпусу даже трещина пошла, он поспешил к еще одной полосе препятствий… Так он и носился по округе, поражая всех своими физическими способностями. Но сколько на него не пялились с восхищением, легче ему не становилось. В голову все лез позорный проигрыш арабской девчонке. И этот чертов Россия… «Наверняка эти двое сейчас трескают что-нибудь вместе и надо мной смеются! Обсуждают — как лишили меня победы! Ненавижу!» Альф остановился передохнуть у одной из палаток с угощениями. От злости и огорчения ему невероятно хотелось набить брюхо, а физические упражнения вызвали дикую жажду. Хорошо, что в палатке работали не зануды рейнджеры или придирчивые заучки, а веселые ребята. Они позволили янки нагрести себе целый поднос угощений и дали аж двухлитровую бутылку сока. Все ему одному! Джонс устроился на ближайшей лавочке со своими харчами и приступил к их уничтожению. Уничтожив всю снедь за пару минут, и выдув пол бутылки, он чуть успокоился. Достаточно, чтоб не скрежетать зубами от злости при попытке других заговорить с ним. К счастью для одной особы. Его соперница, Элейн, ни в какую не соглашалась принять нечестную, по ее мнению, победу. После некоторых переговоров с устроителем стрелковых соревнований, она получила разрешение на проведение повторного финала, и немедля ринулась на поиски соперника. Она нашла янки на лавочке, подле пустого подноса, хлещущего из горла бутылки остатки сока. Элейн дала парню допить сок, понимая, что с таким темпераментом он еще чего доброго поперхнется, и лишь потом подошла обсудить их проблемку: — Ну, привет! А я уже отчаялась тебя найти. Третий раз обхожу окрестности в поисках тебя. Только успевала слышать от остальных — только что был неподалеку. — — Чего тебе? — Буркнул в ответ Альф, делая вид, что занят изучением этикетки на пустой бутылке. — «Вот зараза! Донимать меня пришла! Позлорадствовать!» — Как чего? — Девушка даже немного опешила. Она к нему со всей душой, а он… — «Обижается, как маленький… Ну-ка, как я к двоюродному братишке подступалась?..» Я же видела — какой ты меткий. Если бы тебе не помешали… то, скорее всего, выиграл бы ты. Вот я и хочу от тебя, как от сильного соперника реванша, а то это нечестно! Мне такая победа не нужна! — — «Реванша она хочет! Ишь, какая честненькая, благородненькая. Видит же, что я на взводе! Что мазать буду… А вот фиг ей, а не реванш, пока чертов комми здесь!» Будет реванш, но не здесь. Настроения у меня нет. Нервы ни к черту, пока тут треклятые коммуняки шарятся. Вот в другом месте, без… кое-какого типа за спиной, я могу. — — Треклятый… кто?.. — Удивилась Элейн. — Это какое-то ругательство? Ты так сильно злишься на помешавшего нам? Ясно… — вздохнула она при виде сердито дернувшегося парня. — А знаешь, он ведь извинился. Пошел вместе со мною к устроителю соревнований, все рассказал и мне разрешили провести реванш… — — Тогда я тем более сегодня стрелять уже не буду… — — Но, почему? — — Почему? — Америка как-то по недоброму усмехнулся. — Не хочу принимать помощь от… этого. Явился, испортил мне все настроение! — Он встал с места и зашагал прочь, бросив на ходу. — Если он действительно хочет все исправить — пусть свалит отсюда и не бесит меня! Тогда и поговорим! — — Ох. — покачала головой Элейн, глядя на удаляющегося Джонса. — Какой же он строптивый… Что же мне, тому парню говорить что при нем Джонс ни за что соревноваться не будет? Но как? Жалко ведь… Он ведь тоже просил за него… Сказать что ли? — Эй, Джонс! — и девушка ринулась догонять пыхтящего от злости ученика Лайтера. — Джо-о-онс! Да погоди, куда несешься? Стой! — Но янки только больше прибавил ходу. Тогда и Элейн почти перешла на бег, но была остановлена появившимся из-за дерева Брагинским: — Он не согласился? — — Не согласился… — Вздохнула Элейн. — Убегает… Но я хочу попробовать еще с ним поговорить. А то он требует, чтобы вы ушли. Скажу ему, что вы тоже просили дать нам возможность переиграть финал. — — Не надо, не говори, милая девушка. Он не поймёт… Альфред в таком состоянии никого не слушается, тем более… шибко ты похожа на особу из одного народа, покоя Феде своим существованием не дававшего. — — Знаю. На учениях было подобное… Но мы же уже друзья, он извинился, сказал что не виноват, что больше так не будет. — Ванька тяжко вздохнул. Он-то Альфреда не одну сотню лет знал. Не то что эта барышня, прекрасное, наивное создание. Как же быть? Эх, зря он улизнул, пока Гилушка был занят викториной по выживанию. Пока он мешкал, девчушка убежала вслед за американцем. «Упертая…» — Ванька посмотрел ей вслед, решая — то ли проследить за нею, то ли вернуться к Гилушке, от греха подальше. Увы, его любопытство и волнение взяли верх и он поспешил за девушкой. Элейн уже догнала парня и пыталась втемяшить в его безбашенную голову, что нельзя так с людьми. Что за него вступились, вымолили ему ещё один шанс, и сейчас просят уже по-дружески, а он упёрся. Но все разумные доводы разбивались об упрямство Штатов и его национальную гордыню. — Да, я помню… И обещание под конец учений и дружбу помню. Но все равно, отстань. Уйди с дороги. Не хочу я соревнований, не в тебе дело, а будешь настаивать — вообще уйду отсюда! Я на взводе! Я предупредил! — Отчеканил Джонс, весь подрагивая от напряжения. Он итак едва держался, а эта несносная девчонка как нарочно лезет к нему. — Ванька, чтоб тебя! Ну почему ты такой вертлявый? Вот куда тебя на этот раз занесло? — в это же время ворчал себе под нос Гилберт, одновременно вертя головой и выискивая глазами тысячелетнее дитё по всей площадке. Убег от него несносный русский, пока он отвлекся на увлекательнейшую викторину по выживанию в разных опасных ситуациях. Казалось бы — чего проще? — найти высокого парня в светло-сером легком пальто, наподобие военной шинели, и с белым шарфом на шее. Но высоких людей было много и их белые скафандры лишь сбивали с толку. «Может сверху посмотреть?» — Мелькнуло у Гилберта в голове. — «Ладно, сейчас пройду ещё туда, авось наткнусь на сбежавшего. Ух, Ванька! Ну, Ванька!» — Гилберт с досады сжал кулаки, но тут около деревьев мелькнула похожая фигура и вроде даже с шарфиком. — Эй, russish! — Махнул он ему рукой. — Ты почему от меня сбежал! Ведь условились же!.. — Похожая фигура взвилась на месте от неожиданности и обернулась… То был действительно Ванька. Он замахал руками, потом прикрыл одной рукой рот и замотал головой, словно призывая к молчанию. Но все было зря. Тот вреднюк, за которым он следил, услышал-таки горлопана прусса и вконец распсиховался. — Я так и знал! Так и знал, что вы двое — заодно! — Послышался истеричный возглас показавшегося из-за деревьев Штатов. — Сама меня в покое не оставляет, еще и этого притащила, чтоб он позлорадствовал! — — Джонс, это уже не смешно. — Гилберт в непонятках и в раздумьях: — «Кого это английское дитятко назвал она?» — подошёл поближе к Ваньке и, увидев смуглую девушку, машинально поклонился: — Гутен таг, милая фройлян… «А, так это она Ваньку притащила?» — переглянувшись с русским, тот ли головой покачал и еле слышно вздохнул, Гил все-таки продолжил, повысив голос: — А я говорю — не смешно! Ничего эта фройлян Ваньку не тащила, он сам от меня сбежал! Чего пузыришься? Щаз уведу его за ухо, играть в викторины на сообразительность и ты вздохнешь спокойно! Чё орать-то сразу? — — Ага, сбежал! Испортил мне соревнование по стрельбе, теперь таскается за мной вместе с нею! — Ал кивнул в сторону девушки и снова злобно уставился на недруга в шарфике. — «Издеваются! Точно издеваются надо мной! Все они! Ууу, чертов комми и его компания!» — Джонс сжал кулаки от раздражения. Как же его бесил этот тип, портивший весь день одним лишь своим присутствием. — Сначала сюда просочился, покоя мне не даёт, и реванш этот… Типа вступился он за меня. Я готов был повторить, но от тебя, Россия, мне помощь не нужна. Сам разберусь со своими проблемами! — — Пойдем, Вань, отсюда. Ты же видишь, не хочет он, — беря Ивана под руку и пытаясь его увести с этой поляны, произнес Гил, усмехаясь. Внутри он сам смеялся от этой ситуации: истерящий Джонс и Ванька за ним виновато хлопающий глазками и упрашивающий упрямца снизойти и дать бой девушке, да ещё и сама девушка, которая от американца реванша требует, а сам Альфред сопротивляется всему этому с великом упорством! Но все же в какой-то момент стало грустно: — «Глупый ты, америкос, очень глупый. Ты же как ребенок сейчас себя ведёшь, разве не видишь сам? Ох, жаль Артур не видит, тоже бы за ухо оттрепал мальца…» Пойдем, Вань, — повторил прусс другу. — Не хочет от тебя видеть. И помощи не примет. Обидно, но пусть сам разбирается. Жаль, что и извинений тоже не хочет даже выслушивать, как глухой дед он сейчас. Иначе я бы его уважал хотя бы ради за это… — — Сдалось мне твое уважение, труп живой! — Встрепенулся Альф надменно. Хоть его человеческая часть понимала, что зря он так распаляется и возможно Брагинский впрямь не виноват, но… отголоски национальной гордыни и в этот раз взяли верх. — Территории — просрал! Жизнь — просрал! Тоже мне — Великий! Вы с Россией оба друг друга стоите! Не прилетели бы те пришельцы и не упразднили бы нас, он бы тоже наверняка развязал бы что-то вроде второй мировой и окочурился бы, как и ты! — — Слышь!.. — Гил резко застыл на месте. Одно упоминание его смерти из уст одного из судей и он буквально запылал от возмущения и гнева. — Ты че там вякнул, мелочь?! Давно к дантисту не ходил?! — — А кто заставит меня идти к нему? Ты что ли, зомбарь красноглазый у империи Зла на побегушках? — Вконец обнаглевшее США нагло усмехнулось. — Так попробуй! Я тебя одним движением зашвырну… в бесконечность и далее! — — Да я и сам не хочу, — отодвинулся от бухтящего янки Гилберт. — Ты ж тут орешь как дитё, горлопанишь и разоряешься без копейки денег что тебе ничего не надо, уйдите все! Вот щас и уйдем все вместе, не хочу с таким соперником морды квасить и кулаки чесать, неохота мне. У него же ни манер и нужных в таких ситуациях реверансов, что с него взять, молодого? Где твои перчатки, Джонс? И ведь слишком большое самомнение у кого-то. И детская непосредственность. А то мне скажут, что я чьего-то дитюшечку забижаю, нехорошо. — — Нехорошо, Гилушка, — начал Иван, уже пожалевший, что не ушел сразу по первой просьбе прусса, — нехорошо, это ты верно сказал. Может хватит? А то вы ведь сейчас поругаетесь, некрасиво это. — Ваня бы и добавил «что Базз скажет», но почему-то обратился к девушке, а то ведь некрасиво же… Что она подумает. — Простите, милая девушка что вам довелось увидеть это. Мы не всегда такие, — добавил он уже чуть тише. — И Альфред — не всегда такой. Это он на меня взъелся… — Но тут… Нет, Джонс не начал орать как будто его режут, всего лишь Гилберт согласился. Но согласился своеобразно, ну не мог он уйти и не оставить своего последнего слова. — А ведь ты прав, русский. Я как будто прозрел. Пойдем отсюда, не буду делать себе нервы, как говорил Изя. Их есть кому портить и без этого школяра. А насчёт того что ты, Джонс, говорил, будто если бы не вторжение и не наши… теперь уже их спасители, — тут Гилберт хмыкнул, посмотрел на девушку и подмигнул, мол, «не робей!» — то тут ты не прав Джонс, ой как не прав! Ты сам то в курсе про влияние народа на страну, сам знаешь, могло бы и быть, а могло бы и нет! Ванька в отличие от всех вас ещё тогда всегда боролся со своим правительством, не помнишь, что ли? Постоянные бунты, пунчи, митинги и толпой и одиночные? Другое дело что несвобода ему тоже претит, но он к ней философски относится. Детей ему своих всегда было жалко, но они знали на что шли всегда! А не по домам отсиживались и не переговаривались «а может я за, а может я против… в Багдаде, то есть в Нью-Йорке, все спокойно, чего кипишиться?» Да и отношение к вам как к странам смотря какое ещё. Вы вроде нормально себя ведёте, а иногда та-а-акое чудить начинаете — на голову не оденешь, в голову не вдумаешь! Ну так какое отношение вас к нему, такое и его — к вам, ксе-се-се! — Но Америку спокойный тон прусака еще больше вывел из себя, как и пара сравнений его с ребенком. — Хэй! Оставь свои рассуждения Артуру! И… и… и… да! Катитесь отсюда поскорее! Еще не ясно — кто дите? — я или этот! Да я… я младше по годам, но… но… Ай, пошли вы к черту! Старики, блин! — Заорал он на смеси родного и межгалактического языков. — И один — уже с маразмом и детскими замашками, а второй — вообще мертвяк! Катитесь оба! Выжили на мою голову! Хорошо хоть только вы, без остальных ваших приятелей! Валите! Оба валите!.. — Джонс распалился так, что от него едва пар не пошел. И ему было плевать, что окружающие странно поглядывают на него, что и Элейн отступила от него подальше, а то мало ли… Все было пофиг, ведь его оскорбили! Эх, знал бы он, что его препод тоже стал свидетелем его психов… Он, едва услышав вдалеке возгласы ученика, вмиг понял, что случилось, и поспешил туда. И увидел, что Альф, взъерошенный и сердитый, верещит что-то на близ стоящих Ивана и Гилберта. Базз было рванул к ученику, чтоб навести тут порядок, но… сдержался, задействовав всю свою силу воли и выдержку. «Нет, выяснять — что случилось? — не надо! Не здесь! Надо увести Альфреда от них, чтобы они не видели что я его отсылаю домой. А то же Альфред, если я при них ему скажу чтобы он домой шел — обидится ещё и на меня. Если Иван и Гилберт увидят, как я его наказываю — ему это больше всего обидней станет…» — Базз кивнул сам себе, соглашаясь с мудростью рассуждений и уже более спокойный направился к ученику. — Альфред! — Окликнул он американца. Тот преобразился мгновенно — пискнул, вздрогнул и испуганно посмотрел на поманившего его препода. — Альфред, подойди пожалуйста ко мне, мне надо сказать тебе кое-что. — Янки тут же весь поник и, боязливо кивнув, поплелся к строгому наставнику, ожидая позорной головомойки. Но Лайтер отчего-то не спешил распекать его. Сказал спокойно: — Альфред, я тут решил с тобой поговорить кое-о-чем. Отойдем в сторонку? — и после очередного его смиренного кивка, махнул Ивану и Гилу рукой, мол — «Идите пока, все потом», повел ученика подальше от народа. Парень пойдет пошел, куда позвали, и теперь стоял перед наставником весь виноватый и смиренный. — Я не знаю, что со мной случилось! Я… в меня как будто вселилось что-то… Я хотел уйти, не скандалить… Но они сами за мной увязались! Россия и девчонка та… потом Пруссия явился… А я ведь не хотел конфликта! Сам уходил от них! А они!.. Обидно, же… — Заканючил он жалобно, в надежде на снисхождение. — Сказал бы так — «Ребята, я себя плохо чувствую, со мной что-то не так. Простите, я не хочу с вами ссориться и поэтому прекращаю разговор. Пойду, успокоюсь. Мне плохо, но помощь не нужна я сам дойду до…» Ты ведь хотел меня найти, Альфред? — Базз склонил голову, смотря на ученика. — Да я говорил им… И ей… той прилипале… Объяснял, что нехорошо мне, что… со мной такое вот… снова… А она прицепилась. И Россия… он ведь знал, хорошо знал, как я отреагирую на него! Знал и все равно увязался за нами! И этот его… красноглазый… Они оба знали и все равно… И ведь я же предупреждал! Просил, чтоб они не лезли! А они!.. — Альф пригнул голову. Внутри все свело от обиды и расстройства и не хотелось уже ничего, никакого веселья, лишь уединиться ото всех подальше. — «Чертов комми, добился своего! И ведь знал! Знал!..» Альф невольно сжал кулаки. Какой теперь смысл торчать здесь? Он и так опозорился, показал себя истериком, еще и Базз теперь не спустит его проступок с рук. Точно будет весь вечер нудить над ухом… и наказание какое-нибудь придумает… И все из-за России! А чертов комми будет веселиться и радоваться, что Герою теперь плохо. — Я, наверное… домой пойду. Не вижу смысла тут торчать. Разрешите?.. с…сэр… — выдавил он явно через силу, стараясь сдержать обиду в голосе. — Хорошо, Альфред. езжай домой, там поговорим. Я задержусь, извини. Мне нужно побыть здесь хотя бы некоторое время. Но думаю что ближе к концу я смогу уйти. И мы поговорим об этом. — кивнул Базз, в глазах на миг мелькнула жалость в ученику, но он остался спокойным. Недовольство к ученику тоже было, но памятуя все свои прошлые ошибки в давнишних событиях, Базз понял — ругать и тем более орать на Джонса сейчас — бесполезно. — «Не поймет, обидится. Будет жалобиться потом, что его все не любят… Эх, Альфред.» Тебе дать денег на поездку? — Базз всё же постарался говорить нейтральным тоном, но не холодно, боясь даже сейчас оттолкнуть парня. — «А то опять убежит к какому-нибудь Ворпу, ищи его потом…» Точно не надо? Ладно. Иди. Я постараюсь прийти как только смогу. Может даже отпрошусь пораньше. Приеду и мы… поговорим. Ругать не буду. Я же обещал. — Базз было поднял руку, чтобы похлопать по плечу Альфреда, как он делал это в минуты ободрений. — «А то кивает, а сам как будто не слушает. Весь в себе. Нехорошо это. Надо хотя бы по голове погладить. Или дотронуться до плеча…» Но Лайтер не успел сделать задуманного — Альфред ни слова не горя рванул с места да так стремительно — будто его тут и не было вовсе. Базз и сам почти побежал за ним, чтоб все-таки немного приободрить, но… Как назло, на коммуникатор поступил входящий вызов. «Как не вовремя…» — Рейнджер со вздохом открыл запястный коммуникатор. — Да, коммандер?.. — Америка метеором пронёсся к стоянке такси, юркнул на заднее сидение ближайшей свободной машины, буркнул какой-то адрес. Машина взмыла в воздух, а Альф съёжился на своём месте, дрожа от перенесенного напряжения и обиды. Вот ведь чертов комми! Испортил герою весь пикник! Все, ради чего он так старался, ради чего был паинькой… полетело к чертям! А ещё ведь не вечер и Базз обещал разговор… — Приехали!.. — Раздался голос таксиста. — Угу… — Альф достал из кармана денежку, рассчитался, вылез из такси и… только сейчас понял, что он назвал не тот адрес. Вместо дома Базза, такси привезло его к собственным апартаментам. Альф было ринулся назад к такси, но оно уже устремилось в воздух. — Блииииин! Вот попал! Базз ещё и за это бурчать будет! — Альф схватился за голову, соображая, как быть. Телефон-то он с собой захватил, но этот предатель разрядился, а стационарного у него нету и стоянок такси поблизости тоже тю-тю. «Заскочу к Артуру!» — Мелькнула мысль и ноги сами понесли янки к дому брата. Дом британца был пуст, но для Джонса это не было проблемой. Код от двери он знал. Артур сам не был против набегов янки на его жилище, с условием — не мусорить и не опустошать холодильник подчистую. Оказавшись внутри, Ал поставил телефон на заряд, но идти к стационарнику и звонить в такси не стал. Обида снова захлестнула его разум. Он тут сидит один и трясётся в ожидании разбора полётов, а чертов Россия со своим пруссаком веселятся. Добились своего, гады! Точно специально его вывели, чтоб ему плохо сделать и развлекаться без него под боком! И главное — Баззу этого не объяснить! Он и слушать ничего не захочет. Будет защищать этого русского, верить в его невиновность… Обидно! «Показать бы Баззу его истинную личину!» — Альф сердито вздохнул. Легко сказать, да сложно сделать. Вот если бы Россия сам это сделал. Попросить бы Артура сварганить какое-нибудь заклинание или… «Точно! Зелье!» — Альф аж взвился с места от осенившей его идеи. Ведь не так уж давно Артур готовил при нем одно зелье. — «Зелье истины! Никто не сможет соврать!» Джонс немедля приступил к поискам. Памятуя любовь своего старшего братца заниматься своей магической дребеденью в подвалах, он в первую очередь отправился искать путь туда. Это не заняло много времени. Лестница обнаружилась за свеженькой, недавно поставленной деревянной дверью. Но подвал, если так можно назвать свежевырытую яму под домом с недостроенными стенами и полом, был пуст. Но Альф не спешил сдаваться и продолжил рыскать по дому. Он методично обшаривал комнату за комнатой. Заглянул даже в спальню и рабочий кабинет брата, попутно обнаружив в столе какой-то ключ. Все обыскал, пока не наткнулся на неприметную, но от чего-то крепко запертую дверь. «Это точно не домашне-рабочий кабинет Артура. В нем я уже был… Значит, тут! Как бы её открыть?.. — Он достал из кармана недавно найденный ключ, вставил его в скважину, повернул и… дверь легко отводилась. — Yes! — Радостный янки заскочил внутрь, озираясь по сторонам. Кругом был навален разный хлам, и попахивало гарью, как от недавнего пожара, но любопытного парня привлекла ещё одна дверь. Вот за нею и обнаружился тайный склад Артура. Британец так и не привёл в порядок пострадавшее от вторжения Зурговых слуг помещение. Не до этого ему было последние дни. Потому металлические шкафы были покрыты копотью. — Арти… Сам засранец, а на меня бурчит! — Проворчал Альф, открывая дверцы одного из шкафов. — Та-ак, где тут это зелье истины?.. — Он бегло осмотрел полочки, бурча на старшего брата за отсутствие на них этикеток, и… наконец-то нашёл парочку бутылей с надписью: — Зелье истины исп… Есть! Оно! — Ал жадно сцапал бутылочку и положил к себе в карман. Затем он покинул комнату, не поленившись замести все следы. Даже ключи вернул на место и сам решил свалить, будто его тут и не было. Схватил свой телефон и тикать к себе домой. И лишь там, растянувшись на своём диванчике, он дал волю радости: — Yes! Yes, yes… YEEEEEES!!! — Его радость прервал звонок от препода. Альф вздрогнул, взял свой телефончик и… нехотя ответил на вызов: — Да… Базз?.. Капитан Лайтер?.. — — Альфред, ты где? — Раздался из телефона не на шутку взволнованный голос. — Почему ты не дома? Я же сказал — ехать домой! — — Я — дома. — Раздражённо буркнул Альф, поддавшись на миг национальной гордыне, а то ишь ты, указывают ему — США — всякие людишки. Правда парень сразу опомнился, и уже виновато продолжил. — Я… у себя дома. Ты… вы… не сказали — куда именно домой ехать, а я… случайно назвал свой адрес. Прости…те… — — У себя?.. — Голос на том конце облегчённо вздохнул. — Хорошо. А то я приехал к себе домой, а тебя нет… Побудь тогда у себя. Ты действительно долго не был дома. А я… — голос замолк ненадолго, — я могу приехать к тебе сам. Если хочешь, конечно. Если ты на меня сейчас не дуешься и если ты настроен на разговор, и готов меня выслушать — тогда вызови мне такси к моему дому на свой адрес, пожалуйста. Но, если машина не прилетит, я пойму. Пойму что пока ты не хочешь никого видеть. У всех бывают плохие дни и надо порой побыть одному. И завтра я приеду к тебе сам, отвезу в общежитие, пока забудем этот случай. Когда дозреешь сам, а я буду тебе напоминать, если не каждый день, так через день точно — тогда и скажешь что это с тобой было. Нам надо это обсудить, пойми. Ты согласен, Альфред? — — У…угу… — Растерянно выдохнул Альф и, посмотрев на замолкший телефон, задумался. С одной стороны, ой как ему не хотелось проводить с преподом разбор сегодняшних полётов. Вот побыть одному, этого хотелось. Порубиться в видеоигры, а то ж его любимая приставка заждалась! Но с другой стороны… кто знает, к какому умозаключению придёт дражайший учитель. Не сочтет ли он янки единолично виновным в сегодняшней склоке с Россией? А если он только для вида сказал, что поймёт желание Штатов побыть в одиночестве, а сам проверяет ученика. Или того хуже… вдруг он, не дождавшись такси, пригласит к себе в гости Россию с областью! Напуганный своей последней догадкой, Альф принялся спешно набирать номер такси. Вскоре машина была вызвана, и парень совершил ещё один звонок, заказав еду на дом, и стал дожидаться харчей и препода, пялясь на какой-то боевичок по ТВ. Базз приехал очень быстро. Заскочил в такси, едва оно приехало к нему, и попросил водителя ехать побыстрее, лишь бы поскорее оказаться рядом с учеником. Слишком уж были свежи воспоминания о его похищении и времени, проведенном его учителем в переживаниях за жизнь этого дурешки. Но Америка воспринял его спешное появление в своем доме по-своему. «Быстро объявился! Так хочет обругать меня за Россию…» — Альф съежился на диванчике в преддверье головомойки, стараясь сдержать обиженное сопенье. Но Базз отчего-то не торопился выносить парню мозг. Он ходил по залу взад-вперед, искоса поглядывая на притихшего ученика. Нет, головомойку он отменять не собирался, но начать отчитывать парня было так сложно. Вдруг он не сможет высказаться спокойно, а парень замкнется из-за этого и снова в беду угодит. Но сколько не ходи вокруг да около, разговор начать пришлось: — Альфред, вот что это такое было? Мы же договорились — сдерживаться. Я вот чего-то своё слово держу, а ты с ними все-таки разругался… Некрасиво. — От слов препода Джонс еще сильней пригнул голову и засопел. А Базз продолжил: — Вот что тебе опять не понравилось? Я ведь спросил у Ивана — в чем проблема? Я спросил и у ребят, и у мисс Томпсон, поинтересовался у организаторов — никто тебе мешать не собирался. Он действительно из лучших побуждений за тебя попросил, чтобы девушке помочь. А ты? Обиделся на него только потому что это именно — Россия, и он твой давний недруг, и сам себе всё испортил. — Альф не ответил. Теперь, когда России не было рядом и национальная гордыня его отпустила, на душе было так фигово, хоть волком вой. Сам себе испортил веселье, ради которого так старался. Хотя нет, не сам. Россия же наверняка знал, что он, Америка, будет на пикнике и все равно напросился и заявился туда! И каков итог? Прогнали героя… опозорили перед остальными курсантами… «Как же, из лучших побуждений он за меня просил! Как же, как же! Втерся в доверие Баззу и портит мне жизнь! Наверняка сейчас ржет надо мной со своим красноглазым подхалимом! Ненавижу…» Базз вздохнул, видя, что парень снова закрылся сам в себе и доводов принимать не собирается. А значит, не выйдет у них толкового разговора. Вот что за ученик ему достался? За что ему такой упрямец на голову? Сплошное наказание! — Альфред, и чего ты молчишь, не говоришь ничего? — Базз присел рядом. — Пойми, Альфред, я тебя не ругаю, я пытаюсь понять, что тебя не устраивает. Хочу понять, почему ты злишься когда Иван и Гилберт просто находятся рядом. И почему ты думаешь, что они всегда над тобой смеются. — «Потому что — так и есть! Россия мстит мне за мои успехи в качестве государства! Притворяется хорошеньким, лишь бы настроить тебя против меня!» — Ал крепко сжал зубы, чтоб сдержать свои мысли при себе. А то выскажешь, что у тебя на душе, и тем самым только поможешь чертовому комми в его коварных планах отжать чужого друга и наставника. Ну ничего, скоро Джонс переиграет его, а пока… придется подыграть недальновидному преподу, чтоб окончательно не потерять перед ним лицо: — Базз… Я ведь уже говорил — это от меня не зависит. Это все моя… подсознательная память. Отголоски моих людей и начальства. Я ведь старался! Я был спокоен, пока он не подходил ко мне близко. Занимался своими делами, о нем не вспоминал, а он… шастал за мной! Я понимаю, что поступил нехорошо, что надо было сдерживаться, но и он мог бы не лезть ко мне. Знал ведь, как я буду реагировать и все равно лез… Нечестно… — Закончив покаяние, Альф виновато понурил голову, надеясь, что этого будет достаточно и головомойка не продолжится. — Объяснил бы ей. И Ивану. Ты пробовал объяснить это именно Ивану? Ладно, они тебя не слушают, твердят свое, хорошо. Напиши им это. Разве Иван не понял бы твоего письменного языка? Он вроде бы говорил, что он сам и его дети изучали английский… — Но видя что Альфред вновь засопел, принимая свою оплошность и отмалчивалась, сказал: — Позвал бы меня в конце-концов… я бы Ивана попросил к тебе не лезть, перевел бы все твои хотелки на понятный ему язык, сказал бы как надо, если тебя он не слушается. Он бы меня точно уж понял и подчинился… Ты согласен, Альфред? — и Базз, подняв руку чтобы погладить парня, осторожно коснулся его головы. — Угу… — Тихо отозвался парень, нахохлившись, как недовольный совенок. Наставник дельную вещь сказал, и жаль, что он сам до этого не догадался. А вот пошел бы к Баззу, пожаловался бы слезливо — «Он мне покоя не дает!», и тогда Россия был бы виноват, а не он. Ну, ничего, недолго коммуняке осталось быть хорошим. Зелье-то вон оно, в кармане, ждет своего часа! — Ладно… — вздохнул Базз, чуть улыбнувшись. — Оставим пока эту тему? — и попытался заглянуть парню в глаза, а то совсем он сидит понурый… — Ты вроде понял что не стоило так резко срываться с места и… это я же его привел, мне за Ивана и отвечать. Ты-то тут при чем. Ты — просто не сдержался. Это тоже бывает. Не будешь так больше делать? В таких случаях если что — сразу ко мне, договорились? — — Угу… Сразу к тебе… — Снова отозвался недовольный «совенок» и завошкался на месте. Препод перестал поучать его, наоборот стал оправдывать в собственных глазах, а значит смиренность и покаяние сработало как надо. Значит, не все потеряно и день испорчен не до конца. И хоть вернуться на пикник нельзя, да и смысла нету, пока там ошивается Россия, но может дома можно будет повеселиться. Если строгий наставник позволит. — Базз… а что сейчас? Пока мы у меня дома… У меня тут много интересного есть. Фильмы всякие, к примеру. Правда, пока с субтитрами… Артур сразу мне копии найденных фильмов предоставляет. Глянем? — — Да-а! — оживился Базз. — Я как раз хотел тебя об этом спросить… это ведь твой дом и у тебя ведь что-то есть из твоих вещей? Или только наше и ты, из-за того что в последнее время живешь в общежитии или у меня, не успел обустроить своё… свою… В общем, я бы хотел посмотреть как живет мой ученик, поесть, ну и… фильм? — со смущённой улыбкой Базз глянул на ученика. — А то всё я да я тебя кормлю, развлекаю и устраиваю тебе экскурсии. — — Правда хочешь фильм?! — Обрадовался Альф. — Тогда… какой? Я… у меня есть целый каталог моего кино! Сейчас… — Альф вскочил с места и, метнувшись в другую комнату, вернулся с папкой в руках. — Вот. Тут есть название с описанием и указанием основных жанров. Самые интересные я пометил красной галочкой. Выбирай! А я… займусь едой. А то… мой холодильник пуст. Видимо Артур забрал себе скоропортящиеся продукты, чтобы не пропали… Ты выбирай, выбирай… А я могу сгонять в магазин. Он тут, за парой домов, за углом. Можно? — — Хочу, мне ведь тоже интересно что у тебя было… — согласился рейнджер. — А какой посоветуешь? Или всё равно какой? Выбирать по названию — всё равно они все хорошие? — Базз недоверчиво качнул головой, держа в руках список с фильмами. — Хорошо, иди, я подумаю. Только не пропадай с концами, ладно? А то если ты и сейчас исчезнешь — я начну думать, что ты меня избегаешь… моих занудностей… — с укором вздохнул мужчина. — Я и не думал пропадать… — Округлил глаза его подопечный. — Базз, ты чего? Зачем мне тебя избегать? «Хоть я и хотел…» — Он отвел глаза, не понимая причин внезапного стыда. Он же ничего плохого сейчас не сделал. Или это из-за правильной догадки Базза? — Не буду я тебя избегать. Ты же… ты ради меня стараешься… — выдавил он из себя, а перед глазами в один миг пронеслась череда воспоминаний — их первая встреча, совместная прогулка по станции… и по академии… первый совместный полет в космос, начало его ученичества и… спасение от Зурга. Он так мало времени тут пробыл, и общался с Баззом всего ничего, но с ними уже столько всего случилось, и… Базз уже так много сделал для него. Спас! — «Аж дважды…» Ладно, я побежал! Буду через несколько минут! — Парень выскочил из дома и молнией пронесся до ближайшего продуктового магазина. Там он по-быстрому закупился всем необходимым, не забыв приобрести любимый острый соус учителя… и вообще выбрав из множества вариантов то, что больше нравилось Баззу!.., а потом спешно вернулся назад. — Вот видишь, как я быстро! — Гордо заявил он на весь дом, чтоб услышал наставник, и занялся готовкой. Вскоре закуски из полуфабрикатов были готовы, и ученик с преподом уселись на диванчике, созерцая приключения одного мужчины, путешествующего по пустыне в поисках преступников на своем верном скакуне. Только не любимый фильм занимал мысли янки. Недавние воспоминания обо всем произошедшем с ним и Баззом еще сильнее укрепили привязанность бывшего государства к этому человеку. И тем сильнее стала его ревность к оборзевшей империи Зла, так бесстыдно подбивающему клинья к — его наставнику. Ну ничего. Дайте только удачный момент и та бутылочка с зельем в его кармане все расставит по своим местам! Знал бы он, что сейчас Россия из-за этого происшествия себе места не находил, не поверил бы. После разговора с другом Василием о причинах стычки с его обидчивым подопечным, и отлетом многострадального препода американца домой, русскому стало совсем не до веселья. Было стыдно из-за данного другу нарушенного обещания — не лезть к Федьке, дабы не доводить дело до скандала. Но, увы, сделанного не вернешь. И перед девушкой было неудобно. Хотел ведь как лучше, и все испортил. И шквал извинений, обрушенный на юную мисс русско-прусским дуэтом, не смог исправить последствий его оплошности. Иван кое-как досидел до конца пикника, чтобы не испортить его еще и Гилушке, а потом отправился исполнять другое обещание. Надо ж было навестить одного трудоголичного китайца, чтобы напомнить ему о важности собственной истории. Гил от нефиг делать отправился с ним. На месте первоначального невзрачного одноэтажного серого здания, с маленькими зарешеченными окошечками, возвышался довольно-таки приличный по размерам трехэтажный объект. Совершенно новый, с панорамными окнами и прозрачными дверями, выполненными из особо крепкого полимера. Но первое, что бросилось в глаза, даже не размеры махины и не скорость его появления тут, а… внешний вид. Здание было ярко-красным, а над главным входом красовался родимый герб Китая. Золотое окаймление, с изображенными на нем колосьями риса и пшеницы, обрамляло красный внутренний фон, на котором были изображены — Врата Небесного Спокойствия*, долгое время символизировавшие древние традиции китайского народа. Над изображением ворот располагались те же пять звёзд, как на государственном флаге Китая. В центре нижней части обрамления было расположено зубчатое колесо, символизирующее промышленных рабочих. Парочка таких же объектов, только еще повыше на пару этажей, виднелись позади парадного корпуса. — Ну, дедулька развернулся! — Гил аж присвистнул. — Ванька, меня тут пару дней не было, а это выросло, как… как… — — Как грибы опосля дождя? — Завершил мысль Брагинский. — Яо это может! Видимо это та причина, по которой он к Артурчику не пришел. — — Расширяется, наш воротила? — — Агась! Трудится, живота не жалея! — — А ты, такой нехороший, пришел мешать старшим копить на достойную старость? — — Аха! Есть немного! — Хохотнул Ванька и направился прямиком к парадному входу главного здания. Он надеялся, что найдет Яо именно там, в личном кабинете. Где ж еще находиться руководству? Но фигушки, Китаюшки в главном здании не было с самого утра, плюс к этому он еще и свой телефон оставил в кабинете. Так что пришлось парням шастать по всей территории в поисках не в меру активного дедули. Не самое приятное занятие, особенно если уже вечер и ты голоден, как медведь после спячки и твой белобрысый приятель тоже. Идет следом и бурчит, язва такой, на своем родном что-то насчет молодящихся женоподобных стариков, коим на месте не сидится. — Гилушка, не нуди, за ради Бога прошу. Самому не охота тут шарахаться. Хочется к Оле и Елисейке… — Вздохнул Иван, покидая уже второе обшаренное ими здание. — Так погнали отсюда, Ванька. Потом напишешь ему сообщение. — — Ну я даже не зна-аю… Я Артурчику обещал и осталось всего одно здание… Подожди тут, я быстренько, Гилушка! — И Иван поскорее припустил к третьему зданию, чтобы только не слушать новые ехидства о приятеля. — Ага! Как же, бы-ыстренько ты! — Насмешливо фыркнул альбинос и вздохнул: — Эх, чуют мои задние штруделя, что мы тут еще подзадержимся… — Прусс как в воду глядел. В третьем здании Брагинского тоже ждал облом. По словам работников, их начальничек был тут только что, но ушел через задний вход ко второму зданию в зону выгрузки материалов и тары, получать поставку. — В зону выгрузки? А это?.. позади второго здания? Спасибо… — Иван благодарно кивнул и унесся следом за Яо, через задний вход. Он спешил со всех ног, лишь бы перехватить реактивного азиата, но… не успел самую малость. — Ван Яо? Начальника нашего ищите? — Отозвался кто-то из автопогрузчика, ненадолго приостановившись с выгрузкой ящиков из фуры. — Был тут только что. По-быстрому подписал бумаги и умотал со своими копиями документов в главный офис. — Да, едыть твою, Яо… Спасибо, мил человек!.. — Иван махнул ему и рванул к главному зданию. — «Ух, Яо! Ну, Китаюшка! Лет за несколько тысяч, а носится похлеще Федьки!» Он оббежал здание и рванул ко входу главного офиса. Где-то за спиной послышался раздраженный голос его анклава, но России было не до этого. Ему нужен был Китай! И он почти перехватил азиата… — Мистер Яо только что ушел. Положил документы на стол и пошел за документацией в бухгалтерию… — Получив сей ответ, русский закатил глаза, но покорно припустил в указанном направлении… только за тем, чтобы узнать, что — китайца уже нет в главном здании, он уже вернулся в зону выгрузки, чтоб отдать поставщику какие-то документы и копию чека о банковском переводе. «Яо… Ты явно хочешь, чтоб я помер молодым…» — Мелькнуло у русского в голове, когда он остановился отдышаться, не пробежав и пол-пути до зоны выгрузки у второго здания. — ЭЙ, русский! И не надоело тебе носиться?! Или ты… фитнесом решил заняться? — Послышался за спиной ехидный голос «подколодной прусской змеи», как мысленно окрестило его родимое государство. — Нужное дело, но не на ночь же глядя! — — Гилушка… ты… ты… Ты видимо давно не получал воспитательных обнимашек, кол-кол-кол-кол-кол… — Иван угрожающе двинулся на шутника. — Э! Только без рук! — Гил ловко отпрянул от смурного приятеля метров эдак на двадцать и примирительно поднял руки. — Наплюй ты уже на него! Напиши ему сообщение, чтоб перезвонил, и погнали к своим! Жрать же охота! — — Э, нет! У меня тут проснулся охотничий интерес. Я щас на прынцып пойду, во как! И найду Китаюшку! Вот увидишь! — Ванька топнул ногой, аки обиженное дите, и поплелся к зоне выгрузки. Он уже не особо лелеял надежду застать там Яо. Просто шел из-за своего национального упрямства. Следом за ним, на почтительном расстоянии следовал верный анклав. — Нету тут вашего начальства, Вана Яо? Убежал, да? — Озвучил он грузчикам и без вопросов понятную истину. — Снова в третье здание? Дальше работать? Что ж… благодарствую… — Он пошел к третьему зданию, но через пару шагов резко остановился и снова обратился к работникам. — Ребятушки! Я вас очень прошу — если многоуважаемый Китай снова придет сюда, вы скажите ему, что его ищет Иван Брагинский, или — Россия! Очень-очень прошу! — — И пусть он вернется к себе в кабинет и перезвонит Ваньке! — Вторил ему Гил, и его удивленному взгляду, добавил. — С самого начала надо было так сказать! Теперь всем дадим такую инструкцию. Логично, русский? — — Логично… — Выдохнул Иван, поражаясь настолько простому решению своей проблемы. И как он раньше не догадался до такого простого решения?.. Даже как-то обидно… Но еще обиднее, что Калининградушка идет позади, все еще держа дистанцию. Они уже второе здание обошли, предупредили местных работников, и направились в третье, а Гил все еще как не родной! — Ги-и-илушка… хватит уже… не будет тебе обнимашек, вот те крест! — — Точно? — Гил скептически хмыкнул. — А то мне мои ребрышки завтра целыми нужны. Ну ладно… — Смилостивился он при виде печальных аметистовых глазонек и подошел вплотную. — А то я уже хотел предложить разделиться — ты бы пошел в главное здание, а я прошвырнулся бы по второму… — — Еще одна отличная идея! Аха! — Ванька на радостях сгреб прусса в охапку. — Ванька! Черт славянский! Не губи! Ты обещал! — Взвыл несчастный, мысленно прощаясь и с ребрышками и со спиной, но… Россия выпустил свою область на волю, и удрал в главное здание. — Я?.. Цел?.. — Гилберт ошарашенно посмотрел вслед Ивану и, ощупав свою грудную клетку, облегченно вздохнул. — Напугал меня… Ух, княжеский зад! У меня ж сердце чуть… в штаны не упало… Блин! — Байльшмидт отвесил несколько крепких фраз на своем родном и зашагал искать Яо. Долго рыскать по второму зданию ему не пришлось. Буквально через пару минут ему позвонил Ванька и сказал дуть в кабинет Яо, мол — китаец прислал сообщение, ждать его там. Ну, Гил, естественно, хвать ноги в руки, и рванул к Ваньке. Тот уже ждал его в кабинете Яо, уплетая жареный рис, закусывая какими-то печеньками. — Гилуф-фка, эфо ты! — Пробормотал он с набитым ртом. — Профоди… куфай… Яо… — он шумно сглотнул часть еды, — угощает! — — Вижу! — Гилберт тоже поспешил за стол, тем более, что родимое государство успело сожрать больше половины риса и печенек и останавливаться не собиралось. Вскоре от угощений не осталось и следа. Гилберт, коему еды досталось не так много, с сожалением посмотрел на пустую посуду, и с укором на Ваньку: — Не подождал? Сам сожрал почти все. А я ведь не наелся! — — А чего ты так долго шел? В большой семье клювом не щелкают! Да? Ладно, ладно… — Ванька полез в карман и выудил оттуда пару печенек. — Вот! Нычка моя. Будешь? — — Да ну, нафиг! Кто знает, что еще в твоем кармане побывало. Может ты, на своей деревенской планете, в карманы навозные руки совал! — — Не совал! — Резко встрепенулся Иван. — А если бы и совал… Наташа перед моим приездом сюда, все мои вещи перестирала… кол-кол-кол… — — Ладно, ладно… не психуй. Верю, карманы у тебя чистые… — Гил примирительно поднял руки. — Возьму я твои печеньки… — Он взял печенья из рук русского и нехотя захрустел ими. — Вот то-то же! — Ваня строго погрозил пальцем. — А то — не буду, карманы грязные… Где же этот Яо? Долго он… — — Пашет, дедуля. Помешался на бизнесе… — Гил вытер руки об брюки и присел на край рабочего стола Яо. — Так как будем его уговаривать? — — Раскулачивать! — Иван кивнул сам своему предложению. — А то ишь ты, отвернулся от коллектива! У меня с такими разговор был коротким! Вот! — — НКВД? — Удивленно переспросил Гил и громко заржал. — А это идея! Устроим китайцу ностальгическое шоу! Даром что ли он дольше тебя коммунякой пробыл! — — Он послушный, но и у него перегибы были. Этот его Мао чего устраивал в своём правлении, помнишь? До сих пор и Яо грустнеет, как вспомнит и Артур чую матерится про себя. Он хоть и жадный был до всякого антиквариата, но сам факт! Но в принципе Яо идею понял верно, дальше хорошо у него пошло. В какой-то мере. — — А чего твои творили? Как ты с революцией, из огня да в полымя. Геноцид священников, к примеру… Отбирание земли и имущества у тех, кто умел и любил работать в пользу тунеядцев… — — Хватит… — Погрустневший Ваня подпер рукой голову. — Было дело, не спорю, но… — Он махнул рукой. — Все в прошлом, и слава Богу! Буду тут потихоньку грехи искуплять, заботясь с сестренками об непризорниках, и попутно писать мемуары раскаяния… — Он вздохнул и посмотрел на часы, стоявшие на столе. — Что-то он долго… Китаюшка мой… Неужели до сей поры работает?.. А, нет! Явился! — Он чуть в ладоши не захлопал при виде зашедшего в кабинет Яо, но… вовремя вспомнил о роли и, кивнув Гилберту со словами: — Товарищ Байльшмидт, гражданин Яо явился-таки к нам! — Вальяжно проследовал на рабочее место Яо за столом, уселся на удобное кресло и, сцепив руки в замок, пристально уставился на недоумевающего китайца. — Иван? Ты чего, ару? Злишься, что я долго шел к вам? Так я ж работал… Айя! — Яо вздрогнул от неожиданности, когда прусс усадил его на офисный стул на колесиках и пододвинул его к столу, чтоб тот оказался напротив Ивана. Брагинский хмыкнул, некоторое время посверлил китайца взглядом, подумал о чем-то своем и, наконец-то прервал молчание: — Ну, здравствуйте, товарищ Ван Яо. Наконец-то вы почтили нас своим присутствием. — — И…Иван?.. Что происходит, ару?.. — Прервал его недоумевающий Яо. — Донос поступил на вас, товарищ Ван Яо, или точнее — Китай. Один уважаемый человек сказал, что вы, ради личного обогащения, предали свою историю и прошлое. Нехорошо, товарищ Китай. Нехорошо… — — Н…ничего я не забывал и не предавал… ару. Просто у меня действительно нет времени. Я сегодня подписал кучу контрактов на поставки, продажи товара и аренду зданий. — Иван переглянулся с хмыкнувшим Гилом и вновь продолжил смотреть на китайца своим тяжёлым взглядом: — Аренда зданий и продажа товара это конечно хорошо, да… Но кто будет свою родную историю восстанавливать? На меня не смотри — у тебя очень уникальный народ и богатая история! И если в японцах я ещё что-то да понял и знаю как они жили, то у вас товарищ Яо уж слишком всё было для меня непонятно. Черт ногу сломит во всём в этом! Ты хочешь чтобы сэр Керкленд разбирался в твоем наследии? Тогда пеняй на себя что всё будет черт знает как! — Ванька не на шутку раздухарился, ему действительно было обидно что китаец даже такой занятой, зная о бедственном положении своего исторического наследия ни минутки не может выкроить для самого же себя. А ещё ему было обидней что он не может помочь своими руками, потому что. Иван прекрасно понимал что кроме китайца так же точно и красиво никто не сделает. Уж слишком был трудолюбив его друг, слишком радел за свою историю. Да и кто кроме него поймет смысл линий в иероглифах? Или будет точен в оттенках рисунков, в точности миниатюрных построек, вплоть до того с какой стороны должны находиться те же драконы на крышах и какие ковры должны висеть на стенах… — «Своё наследие кроме себя никто не поймет. Другие могут попытаться, проникнуться, но… только единицы смогут понять твоё внутреннее «я», твою душу, твою сущность.» — Иван тихонько вздохнул, надеясь что это мимолетная грусть не была замечена китайцем. — А потерпеть этот опиумник не может? Нет, ару? Я ведь не отказывался от работы над восстановлением исторических данных, я просто сказал ему подождать, пока не налажу свои дела… — Яо тоже вздохнул. Ну как эти юнцы не поймут, что браться за несколько дел — не самое разумное решение? — Мне сначала надо крепко встать на ноги, обеспечить себе надежное будущее, ару. Разве это преступление, ару? Нет же, этому европейскому недорослю надо все и сразу, а подождать он не может… — — Ох, товарищ Ван, а вы точно потом начнете восстанавливать своё наследие? А то знаю я вас, чуть что — потом будете говорить что сейчас вам некогда, дела не ждут, у вас срочные покупки-продажи, золотом обвешаетесь, платья дорогие носить станете, нос задерёте! — — С чего ты взял, Иван, что я забуду свою историю и не буду восстанавливать свое наследие, ару? Ты знаешь, какой популярностью пользуются мои товары с историческим уклоном? Да их не только люди скупают, ару, поэтому у меня нет ни свободной минутки. Забросить свое наследие сейчас, когда на этом можно заработать немало прибыли, просто расточительство, ару! Я, может быть, хочу построить и открыть свой собственный музей людской истории до-космической эры, а для этого нужны деньги. Как вы это не поймете… — Яо устало вздохнул и покачал головой, сокрушаясь недальновидности младших собратьев. — Слушайте, Иван, Гилберт, может закончим этот спор? Я устал за сегодня, ару, хочу есть и спать. Я уже почти шестнадцать часов на ногах, будьте вы людьми… Голодные вы, что ли, ару? Так давайте вместе поужинаем? Вы знаете, я на еде не экономлю, наедимся вдоволь. — — Музе-ей? — удивлено протянул Иван и усмехнулся. — И тут ты пытаешься взять своё деньгами, Яо… Ну хорошо, будь по-твоему. — Я буду очень рад, если ты отгрохаешь себе дворец с крылатыми драконами такой длины что все местные змеи сдохнут от зависти и такой вычурности и с размахом что все местные воротилы пойдут к тебе в посудомойки и в ученики — за хорошим вкусом. Но всё же… Хоть что-то начни делать. Хотя бы планы какие-то… Я конечно не знаю доверишь ли ты мне своё сокровище, но… почему бы… — Тут Иван и вовсе задумался — стоило ли предлагать свои услуги другу, если сам только что вздыхал о том что чужие руки не поймут как надо делать? И ведь вздыхал не о себе. — Давай поедим, ты прав, — наконец согласился он. — Прости что наехал, но ты же знаешь Артура… Он тебе говорил сколько всего от нас осталось в печатном виде? Я-то что, я своё потихоньку вспомню, это всё у меня в голове, а вот твои манускрипты жалко… Небось много народных премудростей было? Или там только философско-научное было? Ох, прости, задел за больное… Давай поедим, ты прав… Извини, что рассердился. У тебя всё было вкусно, только… не в упрек тебе же сказано — мало… очень… — И Ваня виновато глянул на Яо, пряча глаза. — И слишком постно. — Встрял Гилберт. — В этом рисе ничерта мяса не было. А нормальным мужикам, чтоб наесться, нужно мясо! Нету мяса — нету сил и мускулатура усыхает. Это тебе совет на будущее. — — Айя! Что за намеки, ару? — — Это не намеки, а констатация факта. Глянь на нас с Ванькой и вспомни Людвига. Чем мы любим подзаправиться, когда голодны? Мясо! Большой шмат мяса или несколько котлет, или сосиски, но не та соевая дребедень, а настоящее рубленое мясо в натуральной оболочке. И вообще мясо везде! Во как! Так ведь, Ванька? — — Мясо я люблю~ю… — Иван мечтательно прищурился. — Сестренки это зна-ают. В супе — так громадные куски, ко второму тоже мясо, и в салаты — мясо… — он резко мотнул головой и с укоризной посмотрел на Гилберта. — Вот что ты сделал? Раздразнил меня. — — Будет вам мясо… — Вздохнул Яо, ибо спорить с этими двумя было бесполезно. Он нажал на какую-то кнопочку на столе и сказал: — Это Ван Яо. Доставьте мне, пожалуйста, ужин на троих — целую утку по-пекински, пельмени баоцзы с начинкой из свинины и пряностей и ассорти свежих фруктов. — — Яо, ты — просто чудо! Вот теперь поедим, да, Гилушка? — радостно захлопал в ладоши Иван. — За чай и лимон — отдельное — фэй чанг ган сЕ ниЕ**! — и покосился на Гила, тот ни слова не сказал с самой беседы, мол скажи хоть что-нибудь! — Гутен таг. — Решил прусс не утруждаться болтовней на китайском. И пофиг ему осуждающие взгляды всяких русских. Жрать охота! Заказ принесли довольно быстро. Зажаристая утка, аккуратно нарезанная на ломтики, с гарниром из овощей и двумя соусами на выбор, пельмешки размером с кулак каждая и ассорти из тропических фруктов. Иван только лишь вздохнул, и виновато посмотрел на Яо. Ему было неловко за Великого, величие величием, но хотя бы повторить фразу… Но нет, Гилберт считал, что он всегда выше этого. Внимание Ивана привлекла стопка маленьких бумажек, видно для того чтобы записать и забыть. — Яо, так что там насчёт твоего плана? Хоть с чего начнёшь? — И сделав вид что ждет слов китайца о том как он будет начинать работу, Ваня быстренько написал на бумажке: — «Извините моего друга, многоуважаемый Ван, он слишком голоден, не до любезностей ему, сами понимаете. Может, пару матрешек-кокеси снести Артуру, вдруг ему понравится? Как думаете?» — Накопить достаточно финансов, чтобы хватило на все организационно-правовые вопросы, на землю для будущего музея и его строительство, и на найм рабочих, ару. Вот поэтому я стараюсь и работаю каждый день без выходных, чтобы поскорее накопить запланированную мной сумму. Поэтому и не могу пока тратить время, сидя у опиумника. Ару. Знаешь ли, все что мы восстановим в историческом институте, будет принадлежать Историческому обществу, а нам за помощь достанутся лишь их благодарности и оплата наших трудов в соответствии с окладом научных сотрудников. Это не мало, но намного меньше, чем моя доля доходов с бизнеса. Полагаю, мой выбор для скорейшего достижения моей цели очевиден… — Изложив свои мысли, Яо взял протянутую Иваном бумажку и, пробежав глазами по тексту, устало улыбнулся. Ох уж этот славянин… из крайности в крайность — сначала наезжал, теперь наоборот весьма любезен. Но он хоть вспоминает, что Яо намного старше него, в отличие от некоторых опиумников, терроризировавших его долгие годы… — Будь спокоен, Иван, я не забуду о своем наследии. Я вообще НИ-ЧЕ-ГО не забываю. Ару. Все, над чем я хоть раз работал своими руками, навсегда остается в моей голове. И сейчас мне достаточно один раз разобрать любое устройство, чтобы навсегда научиться собирать и чинить его. Поэтому все новые конвейеры и рабочую технику тут я собираю сам… при помощи мастеров-настройщиков, разумеется. Так я смогу не тратиться на этих самых настройщиков в следующий раз и сам отремонтировать технику, если она даст сбой, ару. А что насчет опиумника… Так и быть, я успокою его нетерпение парочкой поделок. Все-таки его рвение похвально… — Яо улыбнулся, но… как-то странно, с хитрецой. — «Если мой план с музеем удастся, этот алчный ахен будет работать у меня! И все добытые исторические ценности он будет отдавать мне!» Ладно, хватит разговоров. Надо поесть, пока все не остыло. — — Спасибо, Яо, — улыбнулся Иван. — Я ему так и передам. Он конечно будет ворчать… Но я ему объясню твою задержку. Да, давайте поедим, согласен, — и быстро схватил себе обе куриные ножки, пока ребята разбирали мясо и огромные пельмени палочками. — Прости, Яо, я сейчас голодный варвар… — и Ваня спешно откусил от одной ножки кусок, второй. он ел чуть торопливо, но с наслаждением, вгрызаясь в жареное мясо: — Ум-ням-ням… вку~усно~о~о-то ка~ак! — — Э!.. — Опешил Гил от такой наглости. — Русский! Ты чего себе все самое вкусное захватил?! Нет, Яо, ты глянь! Знает же, что в любой птице самое вкусное и сочное… — — Это гру-у-дка! А ноги… Ноги — это мышцы, Гилушка! Утки конечно не куры, но им тоже надобно бегать и… Ладно, Гил, тебя не уговоришь, — и тут он хитро улыбнулся. — Ты же вроде как летчик у нас, а? — и не успел Гил опомниться как вторая ножка в левой руке «полетела» ко рту немца: — Самолёт просит посадку! Открой ротик, Гилушка! То есть ангар, не капризничай! Ам-ам-ам ножку! — Такой наглости Великий никак не ожидал. Он так и застыл на месте, приоткрыв от возмущения рот. А Ванька расценил это как согласие покормиться с его рук и ткнул ножкой прямо в раскрытый рот. Гил увернулся от угощения в последний момент и, отскочив от Ваньки шага на два, дал волю возмущениям: — Русский, ты че?! Берега попутал?! Какой, нафиг, самолетик?! Какое ам-ам-ам?! Я уже давно взрослый, да и ты мне не мамка и не прекрасная фройляйн, чтоб меня с рук кормить! — — Трудный ребенок, а, Яо, согласись? — Весело хмыкнул Ваня, глядя как Гилберт пыхтит от возмущения. — Хоть ему практически столько же сколько и мне, детьми же дрались, ну верно же, Гилберт? А в руки не даётся, ещё и кричит что он уже сам взрослый, свого младшенького вырастил, и потому — взрослый он, руки убрали от него со своими ложками-самолётиками, манку с вареньем есть не будет и вообще, не нужны ему никакие нянечки, правильно, Гилушка, ты мой родимый? — Не выдержав, Ванька захихикал и положил ножку на тарелку Гила, а следом, обтерев руки салфеткой, палочками положил несколько кусочков мяса и пельменей несколько штук. — Ну правильно, взрослому мужику нужны взрослые порции, значит возьмём побольше… Я всё к тому, Яо. Да садись ты, Гилберт, всё, трогать тебя не буду, хотел пошутить, уж больно ты… — И тут Иван замолк, задумчиво осмотрел тарелку и тихо, без слов положил её на место, где сидел Гилберт. А потом повернулся к нему и пригласил его чуть улыбнувшись: — Садись. Я положил тебе всё самое вкусное. Надеюсь, тебе понравится. — — Вот, другое дело. А то шутки твои дурацкие за едой… — Гилберт присел на своё место, обвел критическим взглядом тарелку, добавил на неё овощей и приступил к еде. Яо глянул на него, затем обратился к русскому: — Так что ты мне хотел сказать, Иван? К чему ты ведешь? — — Да вот… как раз о детях и хотел сказать… — поглядывая на Гила, Иван принялся накладывать себе, собственно взял он всё оставшееся и вопросительно глянув на оставленные кусочки мяса, и на овощи перевел взгляд на Яо, мол можно? — Просто вы так заботитесь о Кику… А ведь он совсем взрослый. Взрослее нас с Гилом. Конечно он тихий… и с какими-то своими странностями… Я вот к чему, Яо, раз уж такой разговор пошел. — Иван всё же положил себе оставшиеся овощи и один кусок мяса. Зато пельмени взял все что остались. — В этом мире, когда над нами больше не властны люди и начальство, мы можем быть самими собой, общаться с кем захотим, но вы Кику занянчиваете очень сильно. Это понятно, для вас он до сих пор ребёнок… Но смотрите, другие бы на его месте возмутились, или хотя бы сказали в мягкой форме, мол, учитель, я конечно рад вашим наставлениям и играм и я очень ценю, что вы себя мне пожертвовали всего… Но не пора ли мне быть посамостоятельней? А он… Ни разу не намекнул даже… Уважает вас, заметьте. И хочет быть более свободным от вашей опеки, серьезно, Яо, он уже не ребенок. А взрослый молодой человек. Тем более он себя вообще стариком ощущает, многие знания — многие лета… Но он… он молоденький же. Больше двадцати не дашь, а разум как у взрослого, состоявшегося мужчины, лет сорока-пятидесяти. А себя у вас он вообще ребенком чувствует, младенцем в пеленках. — Иван внимательно посмотрел на Яо и покачал головой. — От такого дисбаланса кто угодно замкнется. Не спорю, есть и другие причины, но… Не пора уже восстановить душевное равновесие в возрастах своего воспитанника? Я понимаю, для вас он милое дитё, но… пора уже его отпустить. А то стыдно, вы оба взрослые люди, а вы его как маленького тетешкаете. Вспомнить только, как мы жили на станции во время похищения наших. Кормите с ложечки, сюсюкаетесь с ним, слова вставить не даёте… Ему и так сложно, он в шок впадает, так ещё и отказать, оттолкнуть никак не может, даже своё «Я подумаю об этом». Вот как сказать такое и любимому учителю? Для него вы… можно сказать божество… Сами знаете — перечить старшим для него смерти подобно. Подумайте, пожалуйста, об этом, уважаемый, Яо, хорошо? — Яо не ответил, лишь кивнул и занялся едой, как ни в чем не бывало. Но на деле слова сына Киевской Руси сильно задели его. Он же ничего плохого не делал, просто общался с любимым младшим братиком. Между ним и Япошей больше не было людской и географической пропасти, Наконец-то они были свободны и вольны общаться вдоволь, но… Неужели со стороны их общение выглядело именно так? Это ж просто позор какой-то! А как наверняка было стыдно его зажатому ненаглядному братику, но он терпел, бедняжка, не хотел прогонять приставучего опекуна. Или может… хотел, но не мог. Он же такой воспитанный, такой вежливый вырос… Загляденье просто! Чудо, а не ребенок! «Снова я о нем, как о маленьком думаю…» — Кольнула вина старейшего из выживших воплощений. — «Не удивительно, что он избегает меня. Сам мне не звонит, в гости не приглашает…» Но русского не удовлетворил такой ответ, хоть он и понял что до Яо дошла вся эта канитель, но… — «Эх, жестоко я с ним. — мелькнуло в голове у Ивана. — Надо извиниться». — И он начал ещё раз, уже помягче: — Уважаемый Яо, я понимаю, я может не то сейчас сказал… слишком больно вам сделал своими словами, но… Простите меня, если сможете. И выслушайте мой совет. Позвоните ему сами. Попросите о встрече. Скажите что вам хотелось бы поговорить, так сказать, для успокоения вашей души. А на самой встрече ведите себя с Кику как со взрослым, но любимым братом. — Тут Иван скосил взгляд на Гила, и вздохнув, продолжил: — Конечно пример несколько неудачный, у меня всё же сёстры, они более ласковы… и да, я для них до сих пор очень маленький братик. Даже Наташка меня порой ругает не хуже Оли, но и чуть что — обнимает за пояс или уткнётся в спину и стоит подолгу… Но… Гилберт, вот ты… когда не шутишь над Людвигом, не смеёшься над ним, а пытаешься его чему-то поучать, что-то ему рассказываешь — тоже почти что прекрасный пример как можно себя вести с младшим братом! Все эти «Я очень рад что у меня такой хороший младший брат!» или «Молодец, Запад!» У меня иногда аж слезы выступают, меня б так же хвалили… Жутко завидую, честно, — практически буркнул Ваня, потупив глаза. Но тут же вздохнул: — Но у меня сестры… Девочки… Всё «Ванечка, умница», да «милый братик, мы тебя очень любим»… — Чуть улыбнулся парень, припоминая своих сестрёнок. И вдруг посмотрел на Яо, было очень видно что он сам тоже очень хочет помочь китайцу: — Будьте с ним как с взрослеющим человеком. Я понимаю — это трудно, сразу себе представить что Кику взрослый мужчина, да и я бы сам не смог представить взрослой свою Наташку, для меня она всё ещё вот такая… — И Иван чуть приподнял ладонь от поверхности стола. — Такая забавная была, когда была маленькая. Сама крохотулька, в сером платьишке из обычной грубой ткани, а глазки серь~о~озные такие, губки упрямо сжаты и чуть что «блатик, я тибя затитю!» Умиление, божечки! Ты меня понимаешь, Яо? А сейчас… взрослая девушка… самостоятельная… как выросла — сам не заметил… Но она для меня всё ещё хрупкая девчушка, в этом своём белом с темно-фиолетовым платье. Где-то подросток, где-то уже молодая девушка… А где-то — и вовсе всё та же девчушка лет шести-семи, которой лишь бы по полю побегать, посмеяться, хороводы поводить с песнями, венок из цветов сплести. Но я-то уже знаю и разумом понимаю, что на самом деле — она именно что взрослая девушка. Просто она видится мне временами вот такой… Может и вам как-то стараться к нему относиться… будто он из малыша постепенно взрослеет? Попробуйте. Воображение у вас хорошее, должно получиться. Ну и относиться соответственно, сегодня вы с ним как с мальчиком лет десяти, потом как с подростком, потом — как в молодым парнем… Что думаете? Попробуйте сейчас ему позвонить и напроситься на встречу. Объясните ему это всё, он увидит что это для вас важно, что вы себя переделываете для него, чтобы не мешать ему жить… Уверен, он поймёт вас, поможет чем сможет. Он ведь очень умный и сообразительный парень. Позвоните Кику? — Яо снова не ответил, лишь слабо кивнул. Иван говорил чертовски правильные вещи, и удивительно как он только сам этого не понял, без подсказок. Даже обидно как-то стало, что это молоденькое государство оказалось мудрее более чем четырех тысяч летнего долгожителя. — Позвоню… — Выдавил он все-таки. — Позвоню… как-нибудь. Но не сегодня. Поспать бы. Шестнадцать часов отработал за сегодня. — — И правильно. Не отвлекай Кику сегодня. — Вставил словечко Гил, а то Ванька тут треплется, пока он ест… непорядок. — Занят сегодня твой братец. Свиданка у него с одной смешливой фройляйн. — — Айя! — Яо чуть вместе со стулом не упал от шока. — Какая свиданка?! Он же… он очень скромный и целомудренный мальчик… человек… — И на ехидное хмыканье прусса добавил. — И его увлечения всякими порисульками не считаются, ару! Твой брат тоже кое-чем увлекается. — — Э! Запада не трогать! Да, есть такое дело, и я не одобряю его способа удовлетворить некоторые физиологические потребности, но… лучше так, чем держать себя… «на голодном пайке, когда от голода скрутило всего», или, что еще хуже, бежать в «квартал красных фонарей» за куртизанткой. Разве нет? И вообще… — распалившийся было Гилберт снова стал спокойным, — я загнул, сказав что у Япоши свиданка. Он до этого еще не дорос. Он просто общается с одной из волонтерок в кошачьем приюте, куда его направил психолог. Хоть какой-то прогресс. — — У мальчиков обязательно должна быть дама, — улыбнувшись, мечтательно пробормотал Иван и, оглядев собеседников, с укором добавил: — Фу, ну что за. Один лепечет о целомудренности, второй говорит и том что надо, хотя сам-то, сам-то! Стыдно, товарищи! Я говорю о даме сердца! О той ради которой тот самый маленький мальчик постепенно становится воспитанным парнем, учится понимать девушек, принимать их красоту, их женское достоинство… Учиться понимать их мысли, их желания и не замечать женских недостатков… Разве такого быть не должно? Я понимаю, у вас, Яо, всё там было так строго… Мальчики о девочках задумывались лишь в двадцать-двадцать пять лет, когда они становились мужчинами… Да и будущих жён им подбирали либо через знакомых, либо у специальных свах… Но всё же. Пусть он начнет с ней общаться, хоть поймёт что это такое, а то… Сидеть дома, одному… Затворничество хорошо только когда ты держишь какой-нибудь церковный сан, либо уже глубокий старик… Но с последним можно ещё поспорить, всё-таки старость — это ещё не конец жизни. И Печкин хотел на пенсию, потому что только тогда он мог пожить нормально, в своё удовольствие. Яо, я бы на вашем месте обрадовался, ведь это же счастье-то какое! Ваш мальчик начинает общаться не только с парнями и не только потому что они — его друзья! А Кику… Ну да, не стоит ему сейчас звонить, пусть пообщается. Позвоните потом, только не забудьте. Слышите? А сейчас поешьте, да вам надо бы поспать. Обязательно! — — Да… Непременно… — Кивнул Яо и, подцепив палочками последний пельмешек, добавил. — И спасибо, что зашли… — Поужинав, руссо-прусский дуэт не стал задерживаться в гостях у китайца. Яо ведь почти сразу завалился спать… да, прямо в кабинете, вернее, в маленькой комнатке за потайной дверцей, где было его спальное место, ибо — «Это непростительная расточительность для меня — тратить время на дорогу домой и обратно, когда можно потратить его на работу, ару! Лучше жить на любимой работе! Ару!». Да и у ребят на завтра была запланирована куча дел и встреч. В общем, жизнь продолжалась. … А где-то на другом краю галактики… Один незадачливый шпион, попавший в немилость у своего господина, все же получил послабление наказания, в обмен на подробный отчет об двуличном РСФСР.