A Matter of Trust

Был уже полдень, когда Элиза открыла глаза. Она лежала, обхватив подушку руками, все в той же комнате, освещенной слабыми лучами мартовского солнца. Несмотря на все то, что произошло этой ночью, голова после сна была удивительно свежей. Харрисон села на край кровати и огляделась: маленькая пыльная спальня была пуста. Не найдя в комнате зеркала, она встала, подошла к шкафчику, из которого Снейп доставал зелья, и посмотрела в заляпанное стекло. К её удивлению нос и губы уже практически зажили, только небольшие кровоподтеки на щеке и подбородке и боль в ребрах напоминали об избиении. Нащупав палочку под подушкой, Элиза снова набросила дезиллюминационное заклинание и вышла из спальни, решив не дожидаться Северуса, который снова ушел. В коридорах было тише, чем раньше. Редкие ученики, на которых натыкалась Харрисон, выглядели запуганными и уставшими, на некоторых виднелись синяки и ссадины. Даже Пивза нигде не было слышно. Завернув за угол, она чуть не налетела на Алекто Кэрроу. Перед ней, на полу, мыча от боли, извивался Симус Финниган. — Прекратите! — кричал Невилл, прислонившись к стене. Он тяжело дышал, и из разбитой губы текла кровь. — Хватит его мучить! — Хватит его мучить! — передразнила Алекто, не опуская палочки. — А кто опять пытался пробраться в кабинет директора? Круцио! Невилл взвыл от боли и упал на пол рядом с Симусом, а Кэрроу заливалась злым хохотом. Ненависть и презрение наполняли Харрисон, когда она смотрела на некрасивое лицо Алекты, искаженное в жестокой гримасе. Ей сразу вспоминалась рожа её брата сегодня ночью, отчего появлялось непреодолимое желание отомстить. Но это чувство экспоненциально увеличивалось, когда очередной крик боли бедных юношей разносился по замку. Сдерживая порывы ярости, Элиза сжала кулаки настолько сильно, что палочка в руке скрипнула, и тихо проскользнула дальше. Вопли и всхлипы то и дело разносились по стенам замка, и студенты, проходившие мимо, испуганно оглядывались и перешептывались, гадая, кого на этот раз безжалостно мучают. Дойдя до своей комнаты, Харрисон заметила, что Зеленая Дама сидит, насупившись, и что-то недовольно бормочет себе под нос. — Что-то случилось? — спросила Элиза, останавливаясь возле картины. — Просто к вам в спальню пришел профессор Снейп, — ответила Дама таким тоном, словно её чем-то сильно обидели. — Я бы никогда не пустила этого предателя к вам, но он назвал пароль и сказал, чтобы я не задавала лишних вопросов. Она нахмурила брови и обиженно отвернулась. — Как грубо. — Неслыханная дерзость! — воскликнула Зеленая Дама. — Вас пустить? — Да, пожалуйста. Инфинитум, — сказала Элиза, раздумывая над тем, что могло понадобиться Северусу в её комнате. — Проходите, профессор. И да, новый пароль — мандрагора, — сказала Дама, когда девушка уже пролезала через проем. В комнате зельевар сидел в кресле у камина, а на подлокотнике был совершенно здоровый Ричард, который крутил головой и иногда хватал клювом Снейпа за палец. — Грубить Зеленой Даме было обязательно? — возмущенно спросила профессор. Северус удивленно взглянул на Харрисон, которая нервно стучала пальцами по спинке кресла. В её шоколадных глазах уже не было ночной беспомощности, сейчас они светили гневным огоньком. — Она задавала слишком много вопросов, которые её не касаются, — спокойно ответил он. — А повежливей отказать ей в ответе нельзя было? — Ночью яд из тебя как-то не сочился, — иронично заметил Снейп, поднимаясь и подходя к девушке. — Голова сильнее заболела? Она зарделась и поджала разбитые губы, но взгляд не отвела. — Нисколько, — фыркнула Харрисон. — Просто по пути сюда я наткнулась на сестру Кэрроу, издевавшуюся над Невиллом и Симусом. И по правде говоря, очень неприятно смотреть на это, зная, что ничем помочь не можешь. А тут еще вы со своим неожиданным визитом. Что вы вообще тут забыли? Почему-то она сразу забыла все то, что было ночью, и теперь её снова распирало от злости к этому человеку. Но эта злость была непохожа на то чувство, охватывавшее девушку в начале года: хотелось всего лишь ударить пару раз, пихнуть в кресло и отчитать за бестактность. — Решил проверить, как себя чувствует еще один обитатель этой спальни, — ответил зельевар, с удовольствием отметив, как Элиза потихоньку успокаивается. Вот она, причина кардинального изменения отношения к этому человеку — необычайная заботливость, тщательно скрываемая за хамским отношением к окружающим. И эта заботливость в последнее время удивительно часто просачивается наружу. — Как мило, — ответила Харрисон и подошла к филину. Тот радостно заверещал и щелкнул клювом. — Однако ты ведь не ради Ричарда сюда пришел? — Да, верно, — зельевар покачнулся с пятки на носок и стал мерить комнату шагами. — В рядах Пожирателей прошел слушок, что Поттер где-то в Англии, ищет очередной крестраж, но поймать они его не могут. Мальчишка с невероятным мастерством исчезает прямо у них из-под носа. Он презрительно фыркнул, но нельзя было не отметить восхищение, блеснувшее в его глазах. — Хорошая новость, — ответила девушка. В её голосе послышалась толика тревоги, но Северус, не заметив этого, продолжал: — Да, особенно для нас, ведь, пока мистер Поттер колесит по всему свету, Темный лорд не разнесет Хогвартс в пыль. Элиза некоторое время молча смотрела в пустоту, словно переваривая информацию, но потом спросила: — То есть, тебя совсем не волнует тот факт, что Гарри рискует своей жизнью, а мы прячемся за его спиной? — По-моему, я все-таки переборщил вчера с… — вздохнул он, но Харрисон его перебила: — Нет, Северус, я серьезно, неужели тебе не кажется, что это немного… эгоистично, сидеть и ждать, пока Поттер в одиночку разделается со всем этим дерьмом? Профессор всегда замечала, что эти двое терпеть друг друга не могут, и поэтому была уверена, что сейчас зельевар просто не может нарадоваться приключениям юноши. Но Снейп остановился посреди комнаты и, потерев переносицу, посмотрел на нее так, будто она не понимала самых простых вещей. — Послушай, Поттер выполняет все это по своей воле. Он, очевидно, считает себя избранным, ведь Дамблдор только ему рассказал, где искать эти крестражи и как уничтожать их. Поэтому он с превеликим удовольствием делает это сам, полагаясь только на помощь своих верных Уизли и Грейнджер. Он несколько секунд смотрел на девушку и, удовлетворившись её молчанием, пошел к выходу. — Постарайся как можно меньше ходить по школе, — бросил Северус и исчез в проеме.

***

Конец апреля стоял удивительно теплый. Из-за дементоров, постоянно снующих в окрестностях Хогвартса, солнце не показывалось из-за густых облаков и тумана, но на улице всё равно было по-летнему тепло. Снег с невероятной быстротой растаял, и теперь на свет пробивалась мягкая зеленая травка. Это весеннее буйство вгоняло Пожирателей в ярость, они с отвращением и злостью смотрели на молодую зелень и в особенно жаркие дни задыхались в своих черных плащах. В один из таких дней Элиза проснулась рано и, выпуская Ричарда на охоту, остановилась, глядя на рассвет. В последнее время она пребывала в постоянной меланхолии, и весна вызывала у нее не радость, а грусть. Ей было ужасно больно вспоминать, как раньше она бегала по этой молоденькой траве, читала книги, сидя на солнце, и спокойно выходила из своей комнаты. Отпустив птицу, Харрисон надела мантию и, снова став невидимой, пошла к домовикам на кухню. Эти ежедневные вылазки были самым приятным времяпрепровождением: маленькие человечки с такой радостью и заботой кормили её, что девушка невольно расплывалась в улыбке. Идя по коридору и слушая вопли взбешенного Кэрроу, который после ночного происшествия обрел здравый ум (если в отношении Амикуса можно так выразиться), профессор старалась думать о предстоящей встрече с домовиками и вечере за книгой у себя в комнате, а не гадать, кто станет сегодняшней жертвой беспощадных надзирателей. Проходя мимо одной из статуй, Элиза вдруг налетела на что-то с такой силой, что не смогла удержать равновесие и упала на каменный пол. Ошарашенная произошедшим, она сначала решила, что натолкнулась на Щитовую магию, но, увидев на полу напротив себя три пары ступней, лежавших отдельно от своих хозяев, девушка пришла еще в больший ужас. Харрисон поднялась, и, только когда ноги стали шевелиться, до нее дошло, что врезалась она всего лишь в таких же невидимых нарушителей порядка, как и она сама. — Что это за фигня? — послышался рассерженный и удивленный шепот из-под мантии-невидимки. — Не знаю, может, Щитовые чары? — ответил голос, показавшийся Элизе жутко знакомым. — Не пихайся, Рон! Вся троица поднялась и, одергивая мантию, из-под которой все еще торчали их ноги, двинулись дальше. — Эй, стойте! — шепотом сказала Харрисон, выставляя руки вперед, пытаясь остановить невидимую массу. — Экспеллиармус! — Фините Инкантатум! Заклинания прилетели так неожиданно, что девушка снова свалилась на пол. Живот жгло в том месте, куда попало Обезоруживающее заклинание, а Дезиллюминационные чары стекли на пол, подобно воде. — Ой, профессор, извините, — смущенно сказал Гарри, высовывая голову из-под мантии-невидимки. — Мы не знали, что вы в Хогвартсе. Оглядевшись по сторонам, все трое сняли мантию. Они были грязные, худые и побитые. Каштановые волосы Гермионы торчали в разные стороны еще хуже, чем у Гарри, а у Рона под левым глазом красовался фиолетовый синяк. — Да, я поняла, — ответила Элиза, поднимаясь и потирая поясницу. — Раз уж мы встретились, давайте не задерживаться здесь, посреди коридора. Но все трое снова направили на нее волшебные палочки, и Поттер серьезно спросил: — Вы точно на нашей стороне и не под действием Империуса? — Мистер Поттер, вы рехнулись? — удивилась Харрисон, но, посмотрев на готовых к бою подростков, ответила: — Да, это точно я, в здравом уме и свежей памяти. И я на вашей стороне. — О чем я просил вас после одного из наших первых уроков? — не унимался брюнет. — Чтобы я научила вас защите от более мощных темных заклинаний, мистер Поттер. Гарри кивнул, и, надев мантию, все трое последовали за профессором. Они быстро, но тихо передвигались по школе, и Харрисон, боясь наткнуться на Кэрроу, периодически шептала: — Гоменум ревелио. Вскоре впереди показался знакомый гобелен, и все четверо остановились возле голой каменной стены. — Я решила, что это место безопаснее всего в такое время для вас, — сказала Элиза, поднимая взгляд на место, где должна была быть дверь в Выручай-комнату. Сформулировав, наконец, что она хотела бы видеть внутри, девушка пошла вокруг тайника. Сделав три круга, Элиза остановилась и увидела на месте стены большую резную дверь. Внутри комнаты оказалось три гамака в ало-золотых тонах, а с потолка свисали красные знамена с изображением гриффиндорского льва. Гарри сбросил мантию, и все трое огляделись. В их глазах читались облегчение и даже благодарность этому месту, и профессор прекрасно понимала их: в тот день, когда она вернулась в Хогвартс, её переполняли те же теплые чувства. — Как вы попали в замок? — после затянувшегося молчания спросила Харрисон. — По утрам ворота обычно закрыты, и на замок наложена целая куча сигнальных чар. — Филч очень вовремя вышел из замка, — ответил Рон, не отрывая взгляда от одного из красно-золотых полотен, — ну, и мы успели проскочить в замок. — Мистер Филч, — неожиданно для себя поправила его девушка. Завхоз еще со времен её учебы в Хогвартсе ей не нравился: ворчливый и вездесущий, он не давал покоя ученикам, а его кошка… Впрочем, ничего не изменилось. Но всё же Элиза не могла разговаривать со студентами о персонале школы в таком тоне. Даже в то время, когда от уважительного взаимоотношения обитателей школы осталось одно название. Наверное, эти трое просто навсегда останутся для нее подростками, которых нужно учить и оберегать. — Да, профессор, — смущенно ответил Уизли, немного покраснев. — А вас разве не ищут Пожиратели смерти? — спросил Гарри. Харрисон отмахнулась и сказала: — Ищут, но об этом не сейчас. Почему вы здесь? Разве вы не должны искать крестражи? Все трое округлили глаза и переглянулись. Гермиона сначала покраснела, а потом резко побледнела, Рон судорожно сглотнул. Поттер, тяжело вздохнув и всё так же ошарашенно глядя на профессора, спросил: — А вы знаете про это? — Конечно, — ответила Элиза, немного сбитая с толку. — Многие знают об этом, даже… Но не успела она договорить, как вдруг Гарри зажмурился и схватился за шрам. Его резало, словно ножом, брюнет покачнулся и упал бы, если бы Уизли не подоспел вовремя. — Гарри? Что с тобой? — спросила Харрисон, хотя прекрасно понимала, что с ним. Вдруг она почувствовала такую сильную боль, что едва сдержалась от крика. Девушка схватилась за голову, и ей стало страшно: такие сильные боли не мучили её уже давно. Гермиона и Рон потрясенно смотрели то на Гарри, то на Элизу. — Профессор, вам плохо? — голос девушки дрогнул. В одно мгновение боль стала слабее, но не успела Харрисон прийти в себя, как Поттер, тяжело дыша и удрученно глядя на товарищей, изрек: — Он знает, что мы здесь. И вы тоже, — гриффиндорец кивнул профессору. — Он знает, что мы ищем, и летит сюда.