***
Приготовление к празднику шло полным ходом. В Большом зале профессор Флитвик во всю копошился, развешивал украшения под небесным потолком, домашние эльфы, которых редко можно было увидеть вне кухни, помогали передвигать столы и освобождали место для оркестра. Сегодня ученикам было разрешено отправиться в Хогсмид, чтобы не мешать с приготовлениями и, возможно, купить себе костюм на бал. В качестве сопровождающих отправились профессор Макгонагалл и Элиза. Её радость, пожалуй, нельзя было описать. Она не была в Хогсмиде уже очень давно и даже соскучилась по этому месту. Яркие витрины магазинов, вкусный запах выпечки и сливочного пива — все это напоминало ей о беззаботных школьных годах. И сейчас, несмотря на сложную ситуацию, настроение профессора было на высоте. Минерва еще что-то кричала отставшим непослушным студентам, но вскоре огромная толпа уже двигалась к зачарованной деревне. Стал накрапывать дождь, и все, еще больше укутываясь в свои мантии, поспешили разойтись по магазинчикам и барам, чтобы укрыться в тепле. — Профессор, идите с той группой в «Три метлы». Проследите, пожалуйста, чтобы они вели себя культурно, — шепнула Макгонагалл Элизе, кивая в сторону кучки студентов, торопливо заходившей в бар. Помещение постепенно наполнялось замерзшими детьми, и девушка, кивнув в ответ, юркнула в закрывающуюся дверь. Сладковато-терпкий запах грога, сливочного пива и старого дерева накрыл с головой, а тепло от небольших каминов и подвесных ламп окутывало и погружало обратно в детство. Ученики рассаживались за столы, все еще немного ежась от холода, и гул разговоров постепенно наполнял заведение. Харрисон сняла капюшон и, заказав себе небольшой бокал сливочного пива, села за стол в углу, возле камина. Сладкий напиток немного туманил голову, погружая в абсолютное расслабление. Нахлынули детские воспоминания, как они с друзьями тоже ходили сюда, веселились в лавке сладостей. Как однажды на пятом курсе они перебрали со сливочным пивом. Ох, как зла была тогда профессор Макгонагалл. Она была еще очень молода, но уже тогда строгости ей было не занимать. Элиз улыбнулась, отодвигая от себя пустой стакан. Дождь уже закончился, и сквозь серые облака проглядывало холодное осеннее солнце, одаривая всех редкими лучами. Девушка вышла и с удовольствием вдохнула запах влажной земли и пожухлой травы. Студенты тоже стали медленно выплывать на улицы, все еще морщась от прохладного ветра и лучистого солнца. Из «Кабаньей головы» вышла профессор Макгонагалл и, серьезно оглядев улицу, направилась к Харрисон. — Все хорошо? — сухо спросила она. Элиза кивнула, продолжая разглядывать витрины магазинов. Кондитерская, бар, волшебные принадлежности и магазин одежды, сверкавший вдалеке своими яркими нарядами. Как раз то, что нужно. — Я отойду ненадолго. Женщина взглянула в сторону переливавшихся стразами платьев и, улыбнувшись, тихо ответила: — Я могу вас проводить, если вы не против. Профессор улыбнулась в ответ, радостно щурясь, отчего в уголках глаз появились морщинки. Это предложение напомнило ей, как они с сестрой тоже ходили по магазинам, выбирали себе наряды, чертовски дешевые, но тогда они были роскошью для них. Эти воспоминания всегда были светлыми для нее, но сейчас они отдались неприятным отголоском в груди. С витрины учителей приветствовали манекены в различных платьях и мантиях, улыбаясь и подмигивая посетителям. Наряды сверкали, словно были усыпаны звездами и кометами, и весь магазин был наполнен какой-то диковинной магией. Платья различных расцветок светились драгоценными камнями, а некоторые двигались и, казалось, дышали, словно живые существа. Макгонагалл осталась на улице, а Элиза восхищенно ходила среди манекенов. — Хотите что-то примерить? — послышался голос из-за спины. Она обернулась. Из-за прилавка выглядывал невысокий седой старичок в маленьких очках, хотя они всё равно не сильно улучшали его зрение. Он щурил глаза, пытаясь разглядеть посетителя. — Нет, спасибо, я… Я только посмотрю, — смущенно ответила профессор. Только посмотрю. Это безумие. Ей казалось, она еще никогда так не врала. Хотелось примерить каждое платье, которые были похожи на целые произведения искусства. Харрисон еще какое-то время ходила по магазину, когда увидела невообразимо красивый наряд. Он не был сделан из жидкого золота и не переливался сотнями драгоценных камней, но он показался самым прекрасным творением этого мастера. Темно-бордовое платье, почти черное, все словно шевелилось и переливалось алыми струйками. Длинные рукава и длинная юбка скрывали почти все тело, только круглый вырез красиво открывал ключицы. На шее был такой же багровый воротник, соединяющийся с платьем стекающими каплями магической крови, чертовски напоминающей настоящую. Глаза девушки загорелись неописуемым восторгом. — Простите, а сколько стоит это платье? — обратилась она к перебирающему ткани продавцу. — 55 галлеонов, мадам. После этого восторг сразу же сменился расстройством. Эта была просто заоблачная цена, и Элиза, поблагодарив старичка, быстро направилась к выходу, стараясь не смотреть на все еще улыбающиеся манекены. На улице стояла профессор Макгонагалл, пристально наблюдая за группой слизеринцев, скопившейся у «Трех метел». — Вы ничего не купили? — спросила она, удивленно подняв брови. — Да, эм… Ничего не подошло. Минерва посмотрела на нее недоверчиво, но расспрашивать не стала. День клонился к закату, снова накрапывал дождь, и было решено вернуться в школу. Студенты собрались вместе и отправились обратно, кутаясь в мантии и крепче завязывай шарфы, пытаясь согреться. Харрисон почти все время шла молча, лишь иногда делала замечания отставшим студентам. В комнате было тихо. Потрескивал камин, и ветер, проникавший сквозь небольшую щель в окне, надувал шторы, как паруса. Элиза зашла и, сняв мокрую от дождя мантию, села в кресло. Сказка, мимолетное путешествие в детство кончились, и тяжелые мысли снова заполнили голову. Она так и не написала сестре. Но что ей можно было написать? Спросить, все ли хорошо? Вряд ли она оценит это проявление сестринской любви. Впрочем, Бет первая написала, а значит, ей не плевать. Тяжело вздохнув, Харрисон встала и, еще какое-то время поразмышляв, села за письменный стол. Достала пергамент и, открыв чернильницу, уставилась в пустой лист. Она так давно не писала сестре, что создавалась ощущение, что она пишет абсолютно незнакомому человеку. Профессор обмакнула перо в чернила и вывела небольшими округлыми буквами: «Здравствуй, Бет». Большой зал был, как всегда, наполнен небольшим гулом. Обед подходил к концу, и за столами оставались лишь немногие. Профессор Снейп не явился вообще. Вероятно, снова закопался, пытаясь отварить очередную чудодейственную жижу. Что ж, его право. За столом учителей остались лишь профессор Флитвик, мило беседовавший с профессором Стебель, и Макгонагалл. Элиза уже доела несчастную куриную ножку, которую она ковыряла целый час и, кивнув учителям, направилась к выходу. Её черная мантия на ходу развевалась, точь-в-точь как мантия зельевара, только она была немного короче, но это сходство все еще всех немного смущало. Почти дойдя до двери, профессор услышала громкий совиный писк над головой. Под звездным потолком летел Ричард, держа в клюве большую коробку. Не понятно, как он не врезался ни во что, но, зависнув на несколько секунд на Харрисон, он бросил посылку прямо ей в руки и улетел. Квадратная бумажная коробка была достаточно легкой. Девушка хотела открыть её в комнате, но любопытство взяло верх, и, присев на край скамейки у гриффиндорского стола, она осторожно открыла её. Какое-то необъяснимое чувство накрыло с головой. Смесь удивления с ребяческим восторгом. Это испытываешь, когда получаешь на праздник то, о чем мечтал. Внутри лежало аккуратно свернутое то самое платье, поблескивая своей багровой тканью, словно приветствуя нового владельца. Но кто мог сделать это? Элиза огляделась. Никто почти не обратил внимания на это происшествие, продолжая уплетать пудинг, уткнувшись в потрепанные книги. Но на учительском столе, возле профессор Макгонагалл сидел Ричард, ежась и хлопая большими желтыми глазами. Минерва почти невесомо погладила его серую спинку и лукаво улыбнулась Харрисон. Как она узнала? Она ведь не заходила в магазин с ней. В любом случае, я не могу его принять, оно слишком дорогое. От этого настроение снова падало, но профессор всё же решила поговорить с Макгонагалл. Но не сейчас и не здесь. Слишком много людей для этого личного разговора. — Инфинитум. Зеленая Дама кивнула, и портрет покорно отъехал в сторону. Харрисон зашла в комнату, положила коробку и, открыв её, еще раз взглянула на мирно переливающийся наряд. Вспомнив свой гардероб, она вздохнула и закрыла коробку. Лучше не искушать себя. Профессор взяла несколько книг и отправилась в библиотеку. В одном из коридоров Элиза увидела профессора Макгонагалл, отчитывающую гриффиндорца за очередную шалость. Харрисон вздохнула и, еще сильнее сжав книги, направилась к ней. — Профессор Макгонагалл, — начала Элиза, опуская глаза в пол. — Что-то случилось, профессор? — Не совсем. Мне очень приятно, правда, что вы купили для меня то платье, но… — Оно вам не подошло? — расстроенно спросила Минерва, поднимая брови. — Нет, я хотела сказать, что не могу его принять. Эти слова дались ей так трудно, словно она тащила какой-то тяжеленный груз. — Но почему? — Оно слишком дорогое… Макгонагалл улыбнулась и облегченно вздохнула: — О, что вы, профессор, для меня это несложно. — Но… Харрисон пыталась возразить, но декан её перебила: — В любом случае, считайте, что это подарок, предположим, на Рождество. Тем более, я просила всех одеться подобающе, и мне кажется, это платье выглядит немного привлекательнее вашего костюма. Минерва улыбнулась так искренне, что все предрассудки сразу растаяли, и Элиза почувствовала себя, наконец, дома. Она улыбнулась в ответ и почти шепотом поблагодарила: — Спасибо. Макгонагалл кивнула и пошла дальше, когда девушка окликнула её: — Простите, профессор, но как вы узнали? — Мистер Брукс, владелец того магазина, всегда отличался своей болтливостью. Харрисон рассмеялась. Тихо, но так по-настоящему, с чувством. Она не смеялась уже довольно давно. И сейчас от этого будто камень упал с плеч. Не нужно никаких платьев, балов, лишь был человек, с которым можно было поговорить и посмеяться.***
Ричард несколько минут настойчиво стучал в окно одной из лондонских квартир, явно раздражаясь, что хозяйка не подходит так долго. В мире магглов было опасно сидеть вот так, в центре города, с письмом в клюве. Наконец, окно открылось, и молодая девушка с веснушками, яркими зелеными глазами и рыжими кудрявыми волосами взяла письмо, после чего филин недовольно ухнул и тут же улетел. Бет проводила взглядом улетающую птицу, а затем развернула конверт. Дрожащим и таким непривычным сестринским почерком было выведено с десяток вопросов, и, несмотря на то что они с Элизой давно не общались, девушка почувствовала эту взволнованную интонацию на уровне подсознания. «Ты сказала, к тебе приходили люди в плащах, можешь их описать?» «Чего они хотели?» «Ты в порядке?» Последний вопрос вызвал улыбку у Бет. Даже после стольких ссор и обид она все еще беспокоится о ней. — Господи, какая же я дура, — шепнула девушка себе под нос, вспоминая их последнюю встречу, но в этот момент раздался стук в дверь. Харрисон положила письмо в ящик стола и почти бесшумно задвинула его. Открыв дверь, она увидела мужчину среднего возраста, высокого, с длинными платиновыми волосами и пустыми серыми глазами. Он уже приходил к ней до этого и всегда вызывал неприятное колкое чувство своим высокомерным взглядом. — Добрый день, — холодно поздоровался мужчина, оглядывая небольшую квартиру. — Как сестра? Не писала? — Нет, — Бет искренне надеялась, что гость не заметил секундную заминку. Он смотрел ей в глаза, надеясь понять, врет девушка или нет, но, когда ничего разглядеть не смог, изрек: — Прискорбно… Он протянул это так высокомерно и фальшиво, что девушка едва сдержалась, чтобы не поморщиться. Мужчина обошел маленькую комнату вокруг, после чего резко развернулся и направился к выходу. — Но… Почему вы снова спрашиваете? — бросила она ему вслед. Он остановился. Стоял в течение нескольких секунд, словно обдумывая ответ, отчего сердце колотились еще быстрее, а пальцы, перебиравшие ткань рукавов, вспотели. — Так нужно, — пробормотал мужчина через плечо. Дверь захлопнулась, и в комнате стихло, словно ничего этого не произошло.