Наперегонки с солнцем

«Ваше общество придает жизни остроту и смысл» © Вера Камша, Отблески Этерны

Он сидел на диванчике между двумя старыми картинами и смотрел на неё. Искусственный свет, какие-то французские художники и его сияющие глаза. Она считала его своим Рокэ Алвой, капитаном Бладом и принцем Артуром — принадлежащим только ей и никому больше, никаким книгам, никаким людям. И, понятное дело, никому об этом не говорила, тайна должна оставаться тайной даже от неё самой. Улыбнулась широко и искренне, мгновенно забывая, что было вчера, поспешила навстречу. Ну успела пройти даже пяти шагов — он подскочил, обнял, поднимая её на руках. Радостный, весёлый, надёжный. Она не удержалась, поцеловала его в щеку, отстранилась тут же — нельзя быть слишком открытыми на виду у целой толпы. Тем более, что за такое их вполне могут выгнать из музея. — Ты здоров! — А как же, — усмехнулся, пытаясь утащить её на диванчик, но девушка увернулась, помотала головой. Если она сейчас сядет, тут же уснёт, а поговорить им есть о чём. Благо, на улице поздняя осень, а холод — лучшее лекарство от недосыпа. В гардеробной она обмотала вокруг шеи тоненький, но от того не менее теплый шарфик. Смеясь, шлёпнула ладонью по губам, тянущимся её поцеловать, приняла пальто. Он тут же перехватил инициативу, помог ей сунуть руки в рукава, пробежался пальцами по пуговкам, натянул на неё выпавшую на пол шапку. Светлые волосы тут же закрыли обзор, и не успела она убрать их с лица, как ощутила на щеке теплые губы. Вспыхнула и подхватила его под руку, вытянула на морозный воздух. Дверь громко захлопнулась. Небо на закате было затянуто грозовыми тучами. Неожиданно для Севера, обыденность для Юга. Мороз и молнии, ветер и пламя… Сегодня вечером можно будет взяться за книги и читать до поздней ночи, пока не закончится гроза. Читать о приключениях синеглазого герцога, пирата, правителя… Потому что своего рядом не будет. — Когда ты уезжаешь? Он не удивился, вопрос висел в воздухе с момента встречи. Она умела сделать выводы, он об этом знал. — Через три часа. Энн, так вышло… Ничего не сказала, только поднялась на цыпочки, потянулась за поцелуем. Он должен был отстраниться, но не отстранился. Привлёк её к себе, вцепился руками как умирающий в соломинку. Теперь она ему позволяла, а когда отстранилась, уткнулась носом в полы черного пальто. За ним билось сердце, упрямо качало горячую южную кровь, вопреки всему, хотя должно было остановиться ещё месяц назад. Он пах снегом и одеколоном, а ещё — каменной плиткой, цветущими вишнями, ладаном. — Ты всё собрал? Документы, деньги, зубную пасту… Он засмеялся. — Не перестаю удивляться твоей умильной способности относить мелочи к категории важных вещей. Она отстранилась на секунду, подняла голову — так, чтобы видеть его лицо, захихикала. — На мелочах зиждется этот мир! — процитировала саму себя, подняв к небу указательный палец, и тут же сунула руку в его карман. — Хоооолодно, — протянула. — Ты взял шарф? Кивнул. — А шапку? Снова кивок. — А любовь всей своей жизни? — пробормотала застенчиво куда-то в нагрудный карман его пальто. Он захохотал, вытянул её руки из своих карманов, крепко поцеловал в запястья. — Память о моей любви всегда со мной! , — возвестил патетично, и уже тише добавил: — Зато мне всегда есть куда возвращаться. Она не спорила. Обняла его — хотя куда крепче, прильнула головой к теплой груди, в которой билось здоровое, упрямое сердце. Главное, что живой. А там пусть уезжает, пусть возвращается, пусть творит глупости… Главное, что живой.