31 день

На следующий день мы вернулись обратно в туманный Лондон. Настроение Беллы так и изменилось, она была хмурой и неразговорчивой, она постоянно молчала и на все мои вопросы отвечала всегда односложно, через заметное нежелание. Перемены в ней были более, чем просто заметными. Привычная веселость и задоринка в глазах сменились пустым отрешенным взглядом, будто кто-то вытрусил из нее все эмоции и чувства. Я ожидал, что через несколько дней это пройдет, но чем больше проходило времени, тем безразличнее ко всему становилась Белла. Она старательно уходила от ответа, прячась за стеной немого молчания, когда я пытался узнать у нее, что случилось. День за днем моя солнечная Белла постепенно превращалась в фарфоровую куклу со стеклянными глазами и холодным сердцем. Я не понимал, что с ней произошло, и почему она вдруг так резко изменилась. Мне было страшно, в конце концов. Страшно от того, что я не имел ни малейшего представления о том, чего мне стоит ждать дальше от нее да и вообще, чего мне ждать от будущего. Я привык к постоянству, привык знать, что мое завтра всегда такое же, как сегодня, к уверенности в устойчивости моего личного мирка, а с появлением Беллы все кардинально переменилось. Моя жизнь превратилась в жизнь над жерлом вулкана, исчезло ощущение уверенности, исчезло чувство постоянства. Страх, риск и постоянная неуверенность стали моими постоянными спутниками. Но если бы не все это, я мог так и не узнать, что значит любить по-настоящему, не жалея для любимой ничего, включая себя. Любовь – и есть самое страшное безумство на свете. Так постепенно шли дни, прошла уже целая неделя с нашего возвращения в Лондон, а Белла так и не становилась прежней. В ней произошло только одно незначительное изменение - в последнее время ее отрешенность сменилась тоской, серый сплин в глазах Беллы заволакивал туманом искристую глубину блестящих глаз, оставляя на них все больше и больше теней. Белла стала разговаривать во сне, в основном это было просто невнятное и беспокойное бормотание, но иногда можно было расслышать и слова. Во сне она чаще всего звала меня. Звала на помощь… С тех пор, как это началось, я стал меньше спать, сон никак не шел ко мне, и большую часть ночи я лежал рядом с Беллой и смотрел, смотрел, смотрел… На нее. Это было мучительно больно, но в то же время я чувствовал себя счастливым, находясь рядом с ней, наблюдая за ее неспокойным сном. Иногда она замолкала, когда я прикасался к ней спящей, прижималась ко мне, обнимая, и продолжала спать. Иногда после этого я и сам засыпал. Мне снились кошмары. Может от постоянного недосыпа, заглушаемого литрами крепкого кофе, а может так реагировало мое подсознание на приближающуюся с каждой секундой развязку. Я старался не думать о том, что это скоро произойдет, я гнал от себя мысли о времени и о нашем ближайшем будущем. Сказать, что я потерял веру? – возможно. А какой в ней был смысл, объясните мне? Чудес ведь не бывает, а если и бывают, то точно не со мной. Мое самое главное чудо уже случилось – я встретил Беллу и был счастлив с ней почти полмесяца. Теперь же пришло время расплаты. Я снова стал много курить, однажды, в момент, когда мое отчаяние стало совсем нестерпимым, я едва не сорвался в гости к одному проверенному человеку за дозой белого порошка, но потом одумался, поняв, что, во-первых, начать разрушать свою жизнь я еще успею, а во-вторых, Белле сейчас должно быть куда хуже, чем мне, а она не бросается в крайности, не пасует, не бежит прочь от реальности. Почему я должен быть слабее, чем она? Хотя где-то в глубине души я действительно был слабее Беллы. Гораздо слабее… Я точно знаю, что спасанул бы в первый же день, оказавшись на ее месте. А эта хрупкая девочка – она не сдалась, она нашла в себе силы жить, даже когда это было невыносимо трудно. Приближались Рождественские праздники. Весь город был охвачен елочно-игрушечно-подарочной лихорадкой, площади, витрины магазинов, кафе и торговых центров преображались буквально на глазах, надевая пышный праздничный наряд из разноцветных гирлянд, фонариков и прочей Рождественско–Новогодней атрибутики. Было двадцать второе декабря, на небе впервые за достаточно долгое время прояснилось, хмурые тучи разошлись, уступая место обманчиво теплому солнцу, тонкое снежное покрывало не сходило с земли уже несколько дней, довершая картину правильной зимы. А еще сегодня я, кажется, выспался. Для меня было очень непривычно просыпаться по утрам, когда солнце уже висело высоко над землей, и видеть, как золотистый свет разливается по спальне, как блестит на солнце иней. Так странно было не ощущать усталости и сонливости, что первой моей мыслью было «а не сплю ли я?». Как оказалось, я не спал, я очень даже не спал. Вот только я не мог вспомнить, как заснул, а в остальном все было даже замечательно. По всей квартире витал запах свежезаваренного кофе и поджаристых тостов. Белла. МОЯ Белла вернулась?! Моя привычная маленькая заботливая девочка… Остатки сна мигом выветрились из меня, и я вихрем вскочил с постели, не глядя на часы и не разыскивая, чего бы такого одеть. Из одежды на мне одни красные боксеры и носок, почему-то в количестве одной штуки. «Каллен, ты точно вчера только Marlboro курил?» Из кухни доносятся три знакомых голоса. Я безошибочно определяю, один из них – немного режущий слух – Брайна Молко, второй принадлежит Белле, а третий – такой знакомый перезвон колокольчиков – принадлежит моей сестре. In the shape of things to come. Too much poison come undone. Cuz there's nothing else to do, Every me and every you. Поет Брайан, и с последним словом припева я появляюсь на кухне во всей своей красе, а если быть более точным – в своих красных боксерах и непонятном черном носке и с растрепанной версией творческого беспорядка на голове. Элис и Белла сидят за кухонным столом, что-то непринужденно обсуждая. Белла сидит спиной ко мне, поэтому для нее я остаюсь незамеченным, а Элис сидит ко мне в вполоборота, и, конечно же, сразу замечает меня. - Хеей! Братишка, ну, наконец-то. Я уж думала, ты так и не соизволишь сегодня проснуться, - радостно восклицает Элис, завидев меня, стоящего в дверном проеме. А Белла… Наверное, произошло что-то поистине невероятное сегодня утром, что она ласково улыбается мне. Улыбается, понимаете? Ее глаза излучают такое тепло, такую любовь и нежность, что я на миг забываю, кто я, где я, и как я. - Привет, Элис… Гм, Элис, а что ты здесь делаешь? – я, мягко говоря, удивлен, видеть ее у себя дома в такое время. Кстати, неплохо было бы узнать, в какое это «такое» время. - Вот видишь, какой у меня «вежливый» братец, - говорит Белле Элис и следом обращается ко мне. – А что, уже и к брату в гости нельзя прийти? Выгоняешь, значит? – с притворной обидой спрашивает Эл. - Не ждал просто. То ты не звонишь по полгода, а то заявляешься ко мне домой с утра пораньше. - Хах! С утра пораньше? – Элис смеется. – Ты видел, который час, Эд? – даже Белла широко улыбается из-за огромной чашки кофе. - И который же? - Второй час дня, соня. И, между прочим, мне есть, у кого поучится не звонить по полгода, - копируя мой голос, возмущается Элис. В ответ я только ухмыльнулся. Моя сестренка Эл, как всегда, в своем неподражаемом стиле. Иногда я удивляюсь, в кого она удалась своим бойким, взрывным характером, свойственным больше южанам, чем тихим британцам. Я подошел к Белле и запечатлел на ее щеке поцелуй. Элис умиленно закатила глаза, делая глоток кофе из своей чашки. - Ты как Беллз? - Благодаря Элис – замечательно. У тебя чудесная сестра, Эдвард, - от теплоты, которой светятся в ее глаза, мне и самому становится теплее. Теперь я точно уверен, что моя Белла вернулась. - Вот видишь, Эд! - хихикнула Элис, выныривая из-за чашки с кофе. - Не надо недооценивать людей по их росту. - Гм, Элис, и все же, по какому поводу ты вдруг решила заглянуть? - я поспешил сменить тему, а заодно и выяснить интересующий меня вопрос. - Скоро Рождество, ты помнишь? - Об этом сложно забыть, когда живешь напротив магазина подарков, - я усмехнулся, наливая чашку кофе для себя. - Так вот, я прямиком от наших с тобой родителей. Они изъявили желание устроить семейный обед по этому поводу, как в старые добрые времена, пригласив всех наших родственников, и они очень хотели бы видеть там нас тобой и Беллу в том числе, - сообщила Элис без особого энтузиазма в голосе. Мне показалось, что она не совсем была рада этой идее. Семейный ужин… Еще один. Признаться, у меня уже были свои планы на Рождество, я собирался провести его с Беллой, к тому же, я не имел особого желания присутствовать на очередном «слете» Калленов. Иногда я очень жалею, что у нас так много родственников, с большинством из которых я даже не знаком толком, только так, на семейном дереве видел. У меня столько теть, что и врагу не пожелаешь, не говоря уже о малявках – племянниках как по материнской, так и по отцовской линиях. - Не думаю, что это хорошая идея, Элис. У меня были свои планы на сочельник, и родители в них, увы, не вписываются, - честно признался я и взглянул на сестру, пытаясь угадать, какой будет ее реакция. Но Элис не успела ничего сказать в ответ, ее опередила Белла - А почему бы и нет, Эдвард? Почему бы нам не пойти? – предложила она. - Ты хочешь познакомиться с моими родителями? – я едва не поперхнулся горячим кофе. - А почему нет? – Белла невинно снижала плечами и взглянула на Элис, каким-то, только девочкам одним понятным взглядом. – Если уж нас приглашают, зачем отказываться? - Ты хоть представляешь, что там будет, на этом обеде? Представляешь, сколько там соберется моих родственников? - Нет, если честно. - Все братья и сестры моих родителей с их семьями и детьми, мои племянники и племянницы, и вообще все, кто имеет хоть какое-то непосредственное отношение к фамилии Каллен. Иначе говоря - огромное количество людей, половину из которых я толком не знаю. Да, это будет очень весело, - саркастически хмыкнув, подытожил я. – Но если, конечно, ты хочешь пойти, мы пойдем. - Конечно же, вы пойдете, мы с Беллой уже все обговорили, пока ты спал, - Элис расплылась в широкой ухмылке, подмигивая Белле. Последняя теперь вдруг стала очень довольной, она загадочно улыбнулась мне, принимаясь за свой недоеденный тост. Что-то явно произошло между двумя моими самыми любимыми девушками в мире, пока меня не было. - Чтож, на этой оптимистической ноте, я, наверное, пойду. Мне еще нужно кое-что сделать, пройтись немного по магазинам, прикупить чего... В общем, счастливо, голубки. - Приятно было познакомиться, Элис. Я провожу тебя, - предложила Белла, спешно поднимаясь со стула. - Я тоже рада знакомству, Белла. Жаль, что Эдвард так долго тебя от меня прятал, - Элис обняла Беллу на прощание так, будто они были подругами целую вечность и, выглядывая из-за плеча Беллы, посылала мне обиженный взгляд. Перед тем, как уйти, Элис что-то шепнула на ухо Белле и так кивнула, тогда Элис в очередной раз расплылась в довольной улыбке и снова накинулась на Беллу с объятьями. Моя сестра неисправима… - Ну, все, мне пора. Чао, братец, увидимся! – Элис исчезла в коридоре вслед за Беллой. - Эй, а меня не обнимешь? – крикнул ей вдогонку я. Из прихожей донеслось задорное «Обойдешься!». Я усмехнулся. Есть вещи, которые не изменяются никогда, сколько бы не проходило времени, и что бы не происходило с людьми. Вопреки всем моим ожиданиям, что хорошее настроение – это только маска, чтобы не вызывать нежелательных вопросов, из прихожей Белла вернулась в том же расположении духа. Я притянул ее к себе и стал с чувством целовать ее мягкие податливые губы. За время ее депрессии я безумно скучал по тому, как Белла с жаром отвечает на мои поцелуи. - А что это было, Белла? – когда мы вдоволь насладились друг другом, поинтересовался я. - Что сделала моя сестра? - А что она сделала? – Белла невинно хлопала ресницами, даруя мне свою самую очаровательную улыбку. - Твое настроение… это Элис мне благодарить или кого? Белла пожала плечами, отстраняясь от меня. На ее лице промелькнула едва уловимая тень толи сомнения, толи грусти. - Частично Элис, ты знаешь, она у тебя просто чудо. «Да уж, восьмое чудо света во плоти», - подумал я. Чего не говори, а Белла была права. Темперамент Элис – штука страшная. Если Эл постарается, то она может быть способна на что угодно. Развеселить царевну Несмеяну – пожалуйста, задобрить самого злого лектора – раз плюнуть. Такова ее натура. - Сложно с этим поспорить, - согласился я. – Ты ей рассказала все, да? - Нет, она уже была в курсе, не знаю, откуда и как, она не говорила мне прямо, просто намекнула на что, что ей все известно. У тебя еще и очень тактичная сестра… И в этом ей тоже не откажешь. Белла продолжала уже более задумчивою: - А частично… Понимаешь, я отказалась от пребывания в больнице не для того, чтобы сидеть в четырех стенах, обливаясь слезами и жалея себя. Я не хочу больше жалеть себя, и я не хочу, чтобы другие меня жалели. Я дико устала от всего этого, а Элис, она меня понимает. Она – единственный человек, который отнесся к моей болезни так, как я хотела, чтобы люди относились к этому. Мы очень хорошо поговорили с ней на эту тему, пока ты спал, - Белла переминалась с ноги на ногу, она периодически опускала взгляд в пол, как будто боялась чего-то. – Ну, а потом она рассказала мне о цели своего визита. Дальше ты знаешь. Все вроде и было предельно ясно высказано в ее словах, но у меня осталось такое ощущение, как будто я упустил что-то важное из ее речи. - Ты так ничего и не понял, Эдвард, да? – с сожалением проговорила Белла, потирая переносицу. Она сморщилась, как от боли и опустилась на широкий подоконник. - Я… - я не знал, что сказать. – Наверное… - Эдвард, - Белла неожиданно подняла на меня свои пронзительные глубокие глаза, - я хотела сказать тебе, что выбираю нормальную жизнь. Пусть мало, пусть временную, но нормальную. Те несчастные недели, что мне осталось жить, я хочу прожить нормально. Так, как живут остальные, понимаешь? - она говорила спокойно, без надрыва или дрожи в голосе, обыкновенным будничным тоном, но от него мне стало почему-то очень жутко и неприятно на душе. – Пусть все будет так, как должно быть. - Но что потом? – мой голос охрип и звучал очень тихо. Слабо. Я уже не находил в себе сил говорить обыденным тоном. - А потом все будет так, как должно быть, - еле слышно сказала Белла, понурив голову. Мне показалось, она плакала или собиралась заплакать. – Только пообещай мне одну вещь. Не иди за мной, никогда. Оставайся здесь и, пожалуйста, будь счастлив, постарайся… Я стоял у кухонного стола, не в силах пошевельнуться или сказать хоть слово. Я был полностью сокрушен ее словами, сбит с ног, размазан по асфальту, а Белла все говорила и говорила... - Я люблю тебя, Эдвард, поэтому я хочу, чтобы ты был счастлив со мной или без меня… «Ты обещаешь..? Ты обещаешь..? Обещаешь мне..?» Ее слова эхом отбиваются в моих ушах, как колокольный звон, сокрушающие удары которого заставляют мои плечи гнуться под силой боли. Звуки… эти ужасные звуки, превращаются в какую-то музыку. Сначала я не могу ее узнать, а потом звук постепенно проясняется, все громче и громче проигрывается у меня в голове мелодия реквиема. Чертова Lacrimosa Моцарта, как будто раздается где-то совсем рядом, словно огромные динамики расположены всего в двух шагах… Разве могу я пообещать ей такое? Разве я смогу жить, когда не станет того, ради кого, по сути, я жил весь последний месяц? Без того, кого люблю больше, чем свою жизнь, без того, кто уже стал ею – моей жизнью, моим смыслом бытия на этой земле. Разве есть жизнь после Беллы? В мире, где нет ее шоколадных глаз, мягких волос, ее лучезарной лубки, от вида которой хочется жить и летать. В мире, где не услышишь ее родного голоса, и где никогда не будет больше нежных прикосновений шелковистой кожи, теплого дыхания и смущенных взглядов. В мире, где ничто не приносит радость, на одинокой холодной планете, где постоянно идут проклятые дожди… Что это будет за мир?