Atonement

      Как странно видеть город с высоты. Закатное солнце окрасило последождевые тучи так, что обрывки розовых, оранжевых и красных облаков делают для светила пёструю фату. Солцнеликая дева облачилась в свадебный наряд и уже готова соединить себя узами со своим возлюбленным. Он загадочен и тих, а фрак его составляет звёздный небосвод. Лунным глазом он уже совсем скоро увидит свою любимую, и в тот самый момент, когда они соприкоснутся для поцелуя, над городом мелькнет зарница — отсвет обручального кольца.  Я видел эту свадьбу: ту самую, что была самой первой. Но после неё каждый раз влюбленные повторяют сей ритуал, в доказательство своей вечной любви. И эти узы не разрушить людям. Им не убить этот чистый, полный воздушной нежности момент, традиции Дня и Ночи будут жить до скончания времён.        А время очень капризное понятие. И хрупкое. Оно дало жизнь Солнцеликой и Луноглазому, оно движет планеты и целые галактики, миры. И была у времени одна лишь ошибка. И эта ошибка оказалась такой, что было жаль её исправлять, жаль уничтожать, ибо была она совсем незначительной, да и забавной. Теперь время наблюдает за ней с интересом исследователя и ждёт чего-то, известное только ему самому. Я взял у времени немного сил и переждал дождь в беседке, хотя желание погнаться за Звездой, мчась через завесу ливня, было велико. Не знаю, чем я руководствовался в тот момент, но когда мутный экран воды сошёл с просвета между дверцей и крышей, меня потянуло пройтись. Все вокруг было мокрым и прохладным, воздух пах озоном, немного усилился запах сосен. Я просто двинул вперёд, не глядя куда иду, рассчитывая, что ноги сами приведут меня, куда нужно. Так я добрался до водонапорной башни, по дороге в мыслях мучая себя вопросами без ответов. Идея залезть наверх не показалась абсурдной, и я не пожалел, что не выкинул её из головы. Эта свадьба Дня и Ночи никогда не станет хуже.       Но даже она не отвлекла меня от хаоса в сознании. Я помню ребёнка, который был сильнее многих, который спас свой жалкий мирок и который даже испытывал жалость к… Демону. Но сейчас пред взором мне предстало создание, познавшее боль и горе. Иначе никак не объяснить хрупкие запястья, усеянные пластырями. Не объяснить печали в глазах. Не объяснить внутренней силы, которая стала только крепче. Никогда ещё в мыслях моих не заседал так надолго человек. А самое главное, не вызывал такое дикое любопытство.        С высоты можно было разглядеть весь этот захолустный городок. Из-за дикой усталости я проспал в беседке почти весь день, поэтому появление в ней нежданной гостьи приходилось примерно на вечернее время, хоть  из-за дождевых туч разобрать это было довольно сложно. Сейчас же день подходил к концу, и по улицам совсем редко бродили местные обитатели. За одним из домов промелькнул лазурный отблеск, а я тут же по возможности сильно напряг глаза, в надежде заметить знакомый свитер. Но так ничего и не увидев, поразился сам себе. Что за дурацкий интерес, Сайфер? Не окончательно ли ты рехнулся, раз ищешь среди прохожих девчонку?  Голова кипела, а терпение кончалось. Как кстати было бы сейчас небытие… Да ещё и живот не затыкался, будто в нем сидел прайд голодных львов. С этим нужно было что-то делать, но кроме как безумный бред, в мысли ничего не приходило. А почему бы и нет? Безумие это повторение одного и того же из раза в раз, значит оно не так ужасно. Я усмехнулся и схватился за лестницу…

***

      Вывеска в темноте горела неярко, больше напоминая свет костра. Гирлянда украшала открытую по бокам пристройку дома и светлячками танцевала под дуновениями ветра, а красные китайские фонари ещё больше усиливали эффект, делая для электрических насекомых своеобразные домики. Тут и там, по всей дощатой поверхности пристройки, валялись подушки и пуфики, можно было даже увидеть клетчатый плед, краем зацепившийся за перегородку. Находящийся неподалёку лес тонул во мраке, и только этот маленький остров выделялся на его фоне. Хижина находилась в отличном состоянии, пожалуй даже лучше, чем раньше, но это зависит от вкуса. Мне она казалась пародией самой на себя: от дома за версту веяло уютом, хоть он и должен создавать мрачное ощущение тайны. А может, это был только эффект от украшений и хорошего состояния. Я засел за толстой елью и наблюдал за тенями, что блуждали за створками окон. Жаль занавески значительно мешали обзору. Мерно хрипело радио, передавая волнами очередную заунывную людскую песню без смысла: такие часто крутят вечерами, чтобы нагнать побольше тоски в душу. Это продолжается уже более получаса, а я все сижу и глазею на шторки, легко покусывая костяшки пальцев: помогает не кинуться жрать землю.  Дубовая дверь со скрипом открылась и каштановая макушка мигом прошмыгнула к пуфикам. Мраморные руки собирали из подушек небольшую гору, а волосы освободились от косички и шатром укрыли свою обладательницу: прямо-таки полуночная русалка. Справившись со своей нелёгкой задачей, ундина достала откуда-то из-под свитера пачку аляпистых пластырей и через секунду закатала рукава. Прежде чем войти в шоковое состояние, я подумал о том, что кожу её можно сравнить с калькой.       Шрамы… Огромный вертикальный и несколько неровно-изломанных ярко контрастировали с тонкими руками. На правой их было порядком, эта первая рука, которую я увидел. Левой досталось меньше, только тыльная сторона усеяна мелкими, но глубокими порезами. Пайнс аккуратно оторвала упаковку от одной из липучек и осторожно начала наклеивать её на руку. Когда пластырь был почти у изуродованной кожи, она остановилась, послышался шумный рваный вдох. Только спустя пару мгновений клейкий кусок цветной марли оказался на руке, а вместе с этим корпус девушки едва заметно дернулся. Она продолжила своё занятие совсем скоро, ускорив его темп. Движения казались механическими и бесстрастными, вся гибкость из них ушла вместе со вздрогом. Мозги пульсировали и отказывались думать. Это она сама себя так? Или кто-то? Из-за чего? Когда? И ещё туча, туча вопросов эхом раздавалась в голове. Я немного подался вперёд, чтобы лучше разглядеть происходящее, листья под руками едва заметно зашуршали.       Внезапно, Падающая Звезда остановилась, застыла, точно статуя. Она сделала глубокий вдох,  чуть склонила голову и прерывисто произнесла: — Какого черта ты здесь делаешь? — стало ясно, что говорить ей почему-то тяжело, дыхание было рваным и тяжёлым. Каким образом она меня услышала? .. — Решил узнать, как поживает старая добрая Хижина Чудес, но застал более интересную картину… — я поднялся и вышел из-за своего укрытия, скрываться было незачем, — Что же случилось, Звезда? Она сидела спиной ко мне и нервно дрожала, корпус сбивчиво двигался в такт дыханию. Пайнс быстро убрала пластыри, но рукава оставила открытыми, будто и вовсе не скрывала свои шрамы.  — Какая тебе разница? Проваливай отсюда… — эти слова звучали из её губ больше как просьба, нежели чем угроза: тихо и без надежды. А я лишь подивился такой реакции, но и уходить никуда не собирался.  Я подошёл к перегородке, что составляла пристройку у хижины и присел рядом с ней, запрокинув голову вверх. Облаков не было видно, а звезды, украшающие небо, танцевали и сияли вместе с месяцем. Космос бесконечен, и только он всегда мог поселить во мне ощущение спокойствия. Как только разум мой отчистился от примитивных мыслей о голоде, ночном холоде и сырости, я заговорил: — А ведь мне действительно интересно. Интересно, что могло такого произойти, что то дитя, которое так часто улыбалось, сейчас сидит здесь и убивает себя? — после этой фразы она на секунду остановила дыхание, — Ты ведь не просто так сидишь и с машинным бесстрастием закрываешь свои, гм, руки. Ясно видно, что ты таким образом пытаешься себя морально растоптать, тебе очень не хочется видеть это все, но тем не менее ты продолжаешь это делать. Не мазохистка ли ты случайно? Ладно, я отвлекся. Я знаю, что ты вряд ли мне что-либо расскажешь, это вполне естественно по известным причинам. Но мне ничего не стоит спросить кого-нибудь из твоих подружек…       Она резко повернулась в сторону перегородки, громко впечатав в неё ступни, я даже немного вздрогнул. Она не видела меня за досками, но как-то узнала, где я нахожусь. Что… — ТЫ пришёл сюда и смеешь лезть мне в душу, да ещё и шантажировать? ТЫ хочешь узнать, что произошло со МНОЙ? ТЕБЯ волнует то, почему мои руки похожи на вспаханную пьяным огородником землю? Ну что ж, я расскажу тебе, Билл Сайфер. А ты уже потом решишь, было ли это тебе нужно.       Я совершенно не видел её. Я ощущал лишь вибрацию досок от удара её ног под моими лопатками и холодную язвительность её слов. Тон же перемешал в себе боль, яд, холод и такое знакомое чувство… Желание небытия. Так не мог говорить человек примерно 18 лет. Так не могла говорить Она…