Муза

      Мечты-мечты…       Кен задумчиво поглядывал за окно, проникшись всеобщей меланхолией. Барабанил дождь, размывая свинцовые полосы туч в однородную кляксу.       Тут в бок врезался острый маленький локоть.       «Вот бы кто-нибудь придумал машину, которая меняет погоду» - пробежал он взглядом по смятой бумажке, что пододвинула к нему Мэл.       Ум лихорадочно принялся искать все, что сгодилось бы для воплощения этой идеи.       «Гипотетически, это возможно» - нацарапал он карандашным огрызком ответ, осторожно возвращая зевающей соседке.       Та с улыбкой вздернула брови, мгновенно взбодрившись.       «И как же это сделать?»       «Думаю, что необходимо стимулирование атмосферных осадков акустическим воздействием на облачную массу»       Лицо девушки вытянулось. Потом сморщилось. Она лихорадочно искала знакомые слова, чтобы хоть как-то уловить смысл. Кен не чувствовал превосходства, но внутри все откровенно теплело, когда он видел на ее лице явные гримасы непонимания.       Нет, дурой Мэл не была. Но безоговорочным докой в науках был все-таки Кен. И это было чертовски приятно.       «Вспомнились шаманы с их танцем дождя»,- наконец последовал ответ.       Вдохновленная улыбка поощрительно расплылась по лицу мальчика. Что может быть лучше того, что друг верно уловил твою мысль?       К несчастью, его улыбку разглядела не только довольная собой Мэл. Гадкое хихиканье оповестило ребят о том, что они замечены, по их поводу сделаны выводы, и ближайшим экспрессом новость облетит всю школу. А и пусть, - шевельнулась озорная мысль на задворках сознания,- пускай знают, что я ее люблю.       Мэл неуютно заерзав, вновь пихнула его, на этот раз намного чувствительней. Сердитый вид плохо вязался с мило торчащими волосами, которые еще не успели просохнуть после утренней пробежки за автобусом без зонта, и напоминали потревоженный ураганом сеновал.

***

      Мелия скрылась из виду еще до того, как Кен сумел ее поймать за краешек кофты. Он хотел, чтобы они сходили в клуб садоводства вместе, но, похоже, у девушки были свои планы. Большая перемена выманила из класса всех, кроме него, и мальчик, с облегчением вздохнув, снял очки, пытаясь их протереть. Следы от высохших капель неприятно размазывались по толстому стеклу – ибо нефиг забывать чехол с салфеткой дома.       Когда мир вновь приобрел четкие очертания, взгляд невольно наткнулся на скомканный листочек с перепиской. Монотонный цокот капель по подоконникам отошел на второй план, голоса одноклассников тонули в коридоре, давая возможность собраться с мыслями. Так знакомо закололо кончики пальцев, оповещая о новом приступе вдохновения.       Карандаш торопливо метнулся к чистым листам в конце тетрадки, заскрипел грифель, замелькали формулы, записи, расчеты – наморщив лоб и высунув от напряжения язык, Кентин в который раз злился, испытывая двоякие чувства. Вдохновение напополам с пониманием, насколько еще малы твои знания в некоторых областях – так напоминали его вечные страхи и всеобъемлющую любовь.       Осталось лишь пометить те места, которые вызывали особые трудности. И в который раз пообещать себе прочесть тот пахнущий старостью и насмешкой над всем молодым и сущим учебник по теоретической механике.       Перемена была в самом разгаре, тело ныло и просило движений – пришлось подчиниться и выскользнуть в коридор, заодно не терпелось, наконец, найти Мэл и все-таки сходить в клуб садоводства. С зонтиком, который он догадался взять с собой, в отличие от девушки.       Короткая прогулка под одним зонтиком наполнила душу энтузиазмом, щеки свекольными оттенками, а губы счастливой улыбкой.       Тем более, сегодня была его очередь угощать Мэл печеньем…       В который раз ожидание и реальность схлестнулись в неравном поединке, погрозили друг другу – ожидание сверкающим мечом и доспехами, реальность – средним пальцем.       И в который раз палец выходил победителем.       Кен даже не понял, как он очутился на полу – в себя он пришел лишь тогда, когда в лицо ударила сногсшибательная волна парфюма. Она лезла в ноздри, глаза, уши, заполняла собой все пространство и заставила оглушительно чихнуть.       Амбер возвышалась над ним, словно мемориал всем мечтам и грезам, которые рухнули вместе с мальчиком на грязный пол.       – О, как это любезно с твоей стороны – я как раз не взяла сегодня деньги на обед! – картинно всплеснула руками блондинка, без капли стеснения собирая вывалившуюся из кармана Кентина наличность.       – Н-но э-это же м-мое… - вжав голову в плечи, понимая, насколько он сейчас жалок, мальчик потянулся было за последней долларовой купюрой, но тут же отдернул руку, нянча ушибленный палец.       – Кен, что же ты наделал,- в голосе Амбер послышались лживые нотки сочувствия.       – Что? – в ужасе переспросил он.       – Ты только посмотри – ты разбил свой телефон!       Амбер с ласковой ухмылкой переступила с ноги на ногу – под каблуком что-то подозрительно хрустнуло. Сделав шаг в сторону, она предоставила Кену оглядеть масштаб разрушения, которым, впрочем, осталась не вполне довольна – и потому она продефилировала еще несколько раз по осколкам, не забыв даже любезно попрыгать.       – Я ведь ничего тебе не сделал… - ему было даже не обидно, а, скорее, грустно. В телефоне бережно хранились фотографии и сообщения от родных и Мэл, что делало его едва ли не самым важным на свете предметом.       – Что сделал? – непонимающе вздернула бровь Амбер, подмигивая хихикающим подругам.       Кен поднял голову на обидчиц, даже не чувствуя, как по щекам ручейками потекли слезы.       Вся красота Амбер, которая ослепила его в первый день, окончательно померкла и перестала выглядеть тем единственным достоинством, которым мальчик пытался оправдать это избалованное существо. Мэл никогда не стала бы себя так вести. И ее красоту не нужно подчеркивать вырезами, косметикой и приторными интонациями. А еще она никогда не хихикает – смеется громко и открыто…       – Ах ты тварь! – коридор взорвался одним единственным звуком. Да, Мэл умела быть громкой, когда было нужно.       – Если ты еще хоть раз тронешь его, я тебе выцарапаю глаза и буду носить вместо ожерелья! – беснуясь, сжимая кулаки и намереваясь воплотить свою угрозу, Мелия летела прямиком на Амбер, целясь в нос.       Свита резко побледневшей блондинки истошно завизжала, сама же Амбер дернулась, чтобы закрыть лицо от удара, но…       – Прекратите! – Натаниэль рванул из учительской прямиком к девушкам и перехватил занесенный кулак Мэл на полпути.       Подавившись чередой отборных ругательств, которые она берегла для подобного дня, Мэл недоуменно уставилась на старосту, силясь понять, какого…хрена?       – Какого хрена? – все же не став переформулировать, поинтересовалась девушка.       – Драться в школе запрещено, – ровным голосом отчеканил Натаниэль, медленно отпуская все еще сжатую в кулак руку Мэл. – И я не позволю, кому бы то ни было, оскорблять мою сестру.       – Сестру? – тупо повторила за ним Мелия, уставившись на Амбер.       К той уже вернулось самообладание, даже начала проклевываться самодовольная ухмылка – девушка же продолжала изумленно моргать.       – Сочувствую,- наконец выдала она наиболее укороченный вариант своих мыслей, и послушно опустила руки, хотя взглядом все еще метала молнии,- но это не дает ей права делать все, что ей вздумается!       Натаниэль изменился в лице, видимо, собираясь спросить о чем-то – но на помощь Амбер пришел звонок, и она поспешила ретироваться в кабинет, напоследок показав разъяренной Мелии язык. Когда все разошлись по классам, Мелия шумно вздохнула, присаживаясь на колени рядом с замершим Кеном, и оглядела безнадежно блестящие осколки телефона.       – Кен, мне очень жаль… - искренне сказала она, поняв, что телефон восстановлению не подлежит,- я тебя больше никогда не оставлю! И не дам этой дряни к тебе прикоснуться.       – Ты же не можешь защищать меня вечно,- шмыгнув носом, мальчик кое-как поднялся, вытаскивая из кармана платок.       – Ты весь перепачкался, коридор ведь еще не помыли,- нахмуренный лоб Мэл разгладился, сменяя гнев на беспокойство,- Она больше ничего не сделала с твоими вещами?       – Забрала карманные деньги, что мама дала на обед.       – Дрянь,- в сердцах повторила девушка, тут же запуская руку в нагрудный карман своей длинной рубашки,- на, держи мои деньги, я сегодня все равно обедать не собиралась.       Кен так и остался стоять. Смотря на протянутую ладошку с двумя банкнотами и скромной кучкой мелочи. Стиснув промокший платок до боли в костяшках, мальчик с усилием вдохнул, собираясь с силами.       – Я н-не могу, Мэл,- фигура подруги вновь начала подозрительно расплываться, хотя он старательно выжимал из себя благодарную улыбку,- Спасибо тебе, но не надо. У-у меня печенье есть…       – Глупости не говори,- настойчиво всунув в его руку деньги, Мелия приобняла друга за плечи и потащила в дальний конец коридора,- Пойдем, ты попробуешь отмыть грязь с джинс, а я тебя подожду у выхода. Давай, давай, мы и так урок пропускаем, не хватало еще опоздать и на следующий!       «Наверное, именно это ощущают люди, которые едва избежали смерти,- отстраненно размышлял Кен, послушно идя к туалету,- как позади стоит ангел, обнимает холодными руками за плечи и ведет. Вперед, только вперед…»

***

      На душе было необыкновенно гадко. Настороженно прислушиваясь к шуму воды, Мэл стояла у закрытой двери в мужской туалет и невидящим взором рассматривала белоснежный потолок. В одном Кен прав – это не может продолжаться вечно.       Неприятные мысли грызли ее уже давно, но сегодняшнее происшествие было последней каплей. Кен был самым искренним, добрым и понимающим человеком из всех, кого она знала. Да, он был неловким, смешным, порой чересчур тормозным, но – другом. Порой Мэл размышляла о том, какие же именно чувства она к нему питает – первоначальная жалость и самоутверждение на фоне застенчивого, невысокого парнишки уже давно стерлись и забылись. Но и дружескими чувствами это назвать уже нельзя. Как нельзя еще пока назвать и любовью.       Как они будут выглядеть, если она ответит на его чувства?       С одной стороны – тогда она точно всегда будет рядом, сможет его оберегать, словно хрупкую стеклянную вазу. Но… это ведь может и не дать ему вырасти в мужчину, которого в нем жаждет увидеть его отец. Да и она, честно говоря, тоже. Лишать его опеки было бы жестоко, но и нянчиться больше нельзя…       – Что же делать?...– запустив пятерню в волосы, пробурчала Мэл, устало прикрывая глаза.       – Для начала - отойти отсюда,- послышался ехидно-вкрадчивый голос, - ты, конечно, плоская, как доска, но это все равно не дает тебе права посещать мужской туалет.       Девушка невольно улыбнулась, встречаясь с нахальным взглядом красноволосого парня.       – Надо же, ты обратил внимание на мою грудь. Что дальше, Кас? Будешь с каждой встречей опускаться со своими комментариями все ниже?       Одобрительно прищурившись, Кастиэль осклабился. Шутки ниже пояса в клубе плохих парней были обязательным пунктом.       – Ты не в моем вкусе. Но, не могу не сказать очевидного – только такой слепышонок, как твой парень, может позариться на тебя.       Мелия почувствовала, как по щекам предательски побежали багровые пятна.       – О-он не мой парень… кто тебе такую глупость сказал?       – Так вроде он это и говорил,- притворно удивился Кас, хотя даже не пытался выглядеть человеком, поверившим на слово Кену.       – Кееееееен…- в голосе Мэл зазвенели угрожающие нотки.       – Я почти закончил! – кое-как перекричав шум воды, жалобно подал голос мальчишка.       – Он что, памперс сегодня не надел? – хмуро поинтересовался       Кас, неожиданным рывком двинувшись к двери и выбивая ее плечом. Воцарилась тишина.       Мелия успела спасти себе жизнь, подавив любопытство и вовремя отвернулась, а вот беспардонность Кастиэля, в кои-то веки, сыграла с ним дурную шутку.

***

      Интересно, он заикаться будет всю жизнь, или через пару уроков пройдет? – предавалась веселым размышлениям Мэл, стараясь не смотреть на смертельно бледного друга.       Кен молчал, и лишь тихое сопение выдавало в нем искорку жизни.       – Да не переживай ты так, я уверена, все то, что Кастиэль тебе пообещал, он не сделает. Хотя бы потому, что ты умрешь раньше, чем он доберется до середины списка,- утешающе произнесла девушка, стараясь отделаться от глупой ухмылки. В жизни бывали эпизоды, которые запоминались на всю жизнь – и данный случай был именно таким.       Гробовая тишина была ей укоризненным ответом.       – Перестань, Кен, зато только мы после уроков остались, никого из школы точно не встретим, когда пойдем домой.       Мальчик, угрюмо нахохлившись, уставился перед собой.

***

      Мэл вздрогнула от звука открывающейся двери – но тут же разочарованно расслабилась.       Это всего лишь опоздавший Кас, который покосился на пустующее место рядом с ней и вопросительно сложил губы, беззвучно спрашивая: где?       Пожав плечами и помотав головой, девушка тяжело вздохнула и уткнулась в тетрадь. Погода стояла хмурая, готовясь излить свои       осенние припасы на замерший в ожидании город, но пока сдерживалась. Видимо, ждала подходящего момента.       Прозвенел звонок, потом еще один, и еще… Мелия все чаще ловила себя на том, что начала беспокойно покусывать ногти, то и дело, вытаскивая из кармана телефон. Дурак! Почему же ты не позвонил?       Дверь скрипнула, но девушка не обратила никакого внимания – скорее всего, вернулся учитель.       Так оно и было - унылый урок в унылый день продолжил уныло вбивать в их умы свои потрясающе скучные темы.

***

      Кен виновато ерзал у двери, все не решаясь дернуть на себя ручку.       Он собирался зайти на перемене, но струсил, и вот уже вторую пару подряд стоял, как истукан, и пытался пересилить себя, пока прятался на переменах в мужском туалете. В горле неприятно саднило после вчерашнего, очки запотели и отчаянно мешались.       Впрочем, Кена нервировало в данный момент абсолютно все.       Наконец раздался звонок. Замешкавшись, он, наконец, заставил себя остаться на месте, ловя удивленные взгляды покидающих кабинет одноклассников.       Мэл не вышла.       Боязливо заглянув внутрь, Кен обнаружил ее за партой. Подперев голову и рисуя на полях тетради незамысловатые узоры, девушка показалась ему такой одинокой и встревоженной, что сердце приятно заныло.       И вновь эти противоречивые чувства… надежда – неужели причина такой печали – то, что он не пришел, не откликнулся, не позвонил? И вина – как он вообще смеет думать о подобном…       – Мэл?       Девушка вздрогнула, обернулась на голос – и карие глаза потеплели, хотя голос говорил обратное.       – Ты почему трубку не брал?!       – Так у меня новый номер,- попытался оправдаться Кен, сшибленный и схваченный за грудки мгновенно преобразившейся Мелии.       – Я звонила на домашний. Семнадцать раз!- Мэл с чувством встряхнула друга так, что у того подпрыгнули на носу очки.       – Мэээээл,- жалобно протянул мальчик, размахивая руками и пытаясь хоть как-то найти точку опоры,- Мэл, мне надо тебе кое-что сказать.       Девушка поспешно отпустила друга, садясь боком на стул, и хмуро поинтересовалась:       – Мне это не понравится, верно?       – Ну… по крайней мере, это точно не понравилось мне,- уклонившись от прямого ответа, Кен помял зажатый во вспотевших ладонях пакет,- отец узнал о… вчерашнем происшествии. И сказал, что пока не поздно, он должен сделать из меня настоящего мужчину и написал заявление на мой перевод в военную академию.       – Военную? – в ужасе переспросила Мэл, заметно бледнея,- Они же тебя с потрохами сожрут, и не подавятся!       Кену оставалось лишь стыдливо кивнуть, стараясь не поднимать глаз на подругу, которая медленно, но верно шла от одной мысли к другой.       – Так ты…уедешь? Уйдешь из школы, уедешь из города?       – Похоже, что так,- не было сил на более длинные фразы, внутри у Кена и так было все натянуто, точно тетива.       Мэл замолкла, погрузившись в свои мысли. Возможно, это единственный выход, и отец Кена прав – армейская жизнь закалит его, вытряхнет страхи и поможет заняться не только умственным развитием – но и физическим. Или сломает его.       – Я буду по тебе скучать,- грустно произнесла Мелия, по старой привычке зажимая ладони меж коленок, пытаясь согреть.       Послышался всхлип, шорох раскрываемого пакета – и на колени мягко приземлился небольшой плюшевый мишка, поймавший глазками-пуговками свет ярких ламп – и по лицу девушки пробежались два тусклых солнечных зайчика.       – Э-это… на память,- Кен впервые за прошедшие сутки улыбнулся, невольно краснея от того, с каким выражением лица подруга обняла игрушку,- я вернусь, обещаю. И буду, наконец, таким, каким и должен быть.       – И каким же?- Мэл не удивилась, уловив вместе с запахом пластика, каким обычно пахнут игрушки с витрины, едва приметный запах печенья. Впрочем, пара крошек на коленях являлись прямым тому подтверждением.       – Смелым, сильным, уверенным,- комкая пакет, чтобы хоть как-то занять руки, Кен мысленно пожелал себе удачи и выдохнул,- Таким, чтобы ты меня полюбила так же сильно, как и я тебя!       Мэл лишь промолчала в ответ.

***

      – Ну что, попрощался?       Кен угрюмо поерзал на заднем сидении, с ненавистью буравя переднее сиденье отца.       – Да, попрощался.       – Не злись, ты ведь и сам понимаешь, что это необходимо,- с легкой укоризной проговорил отец, заводя машину.- Да после того, что произошло, я сам бы побежал в академию!       – Спасибо, поддержал.       Машина загудела, затряслась, задребезжала – и рывком дернулась с места. Кен прислонился щекой к стеклу, отстраненно разглядывая школу, с которой даже толком не познакомился – и тут успел выцепить из ускользающего пятна школы, как из здания выбежала Мэл – пытаясь что-то ему показать, размахивая руками, подпрыгивая и скрещивая руки на груди.       – Что? – недоуменно поправив очки, Кен прилип к окну и попытался разглядеть повнимательнее – но машина уже миновала перекресток, и школа скрылась за углом.       – Ты дал ей свой новый номер? Позвони и спроси,- отец тоже заметил в зеркало заднего вида, что девушка выбежала за ними вслед, но останавливать автомобиль не стал.       Если прощание уже состоялось, ни к чему его повторять дважды.       Кен лишь кивнув, полез в карман за мобильником. Кап.       В лобовое стекло врезалась первая капля.       – Ишь, ты погляди, здоровенные какие капли. Ливень будет знатный,- протянул отец, хмуро включая дворники и сбавляя скорость,- Ну, что она там хотела, сын?       Позади начал кто-то сигналить. Повода для истерик не было – но, похоже, дождь начал действовать всем на нервы, заглушая рассудок и поторапливая домой.       – Сын?       Кен оторвал взгляд от экрана, перечитав сообщение несколько раз – словно не веря своим глазам.       – Н-ничего особенного,- словно со стороны услышал он свой безжизненный голос, с удивлением отмечая, что в нем не слышно слез, хотя они щедро заливали раскрытые с подрагивающим телефоном ладони,- Все в порядке.       Неужели это правда? За что ты так со мной поступаешь?…

***

      Мелия плелась домой, уже даже не переходя на бег и не ища укрытий – она промокла в первую же минуту, как только вышла из школы. Да и зонтик вряд ли бы спас от такого шторма, что обрушился на город – здания через дорогу едва проглядывались сквозь ливень и туман.       Перед глазами все еще стояла ухмыляющаяся Амбер, набирающая что-то на ее телефоне, после чего мобильник торжественно полетел в услужливо открытое Шарлотт окно. Что ж ей неймется?... Что же она сделала,- ломала себе голову девушка, вздрагивая от очередной порции воды, что обрушилась с крыш ей за шиворот,- написала, позвонила? Кому?       В глубине души Мэл смутно подозревала, что же сделала подлая девчонка, но старательно уводила собственные мысли в сторону, втайне надеясь, что она ошибается. В конце концов, Кен же уехал, ей уже не было смысла издеваться над несчастным парнишкой… Кен.       Сердце ухнуло в заледеневшие пятки и, вместо положенных ритмичных ударов, зачавкало в промокшей обуви. Странно, но без Кена – порой, такого неугомонного, навязчивого, даже раздражающего – на душе было пусто. Словно она лишилась чего-то важного, но пока не смогла точно определить и сформулировать – чего же конкретно.       Остановившись на перекрестке, она проводила взглядом спортсменов, что с веселыми криками неслись со стороны терренкура – но было слишком холодно и мокро, чтобы плестись на гору и жалеть себя, обнимаясь с лавочкой. Поэтому девушка прошла мимо поворота и направилась к дому, постепенно осознавая тот простой факт, что теперь ей не придется никого провожать. Можно сразу идти домой, не делая лишнюю петлю в три квартала. Не перепрыгивая знакомую яму во дворе, не присаживаясь ненадолго на краешек забора, который огораживал клумбу, чтобы похрустеть вместе любимым печеньем. Не принюхиваться к запахам, что проникали во двор из соседней кафешки, споря, что там сегодня готовят. Не будет этого. И как долго, кто знает?... и будет ли это потом, когда Кен вернется?...       Так некстати стали вспоминаться прошедшие дни, которые выдались неудачными на все сто баллов по десятибалльный шкале. Амбер, Кастиэль, украденные деньги, разбитый телефон и неприметно блестящие слезы под толстыми стеклами очков. Дурачок... - губы тронула искаженная улыбка, когда вспомнилась переписка с утра. Было это сегодня, вчера, вечность назад? Кажется, он всерьез воспринял ее шутку о машине для смены погоды...       Домофон выдал пронзительную трель, дверь распахнулась, и в лицо дохнуло теплом. Все-таки, подъезд – это бюджетный вариант рая на земле. Зимой в нем тепло, летом – спасительная прохлада, в дождь сухо, при ветре – спокойно…       Заставляя себя думать и дальше о подъездах, соседях, собаках, кошках и выпечке – да о чем угодно, лишь бы не о прошедшем дне! – Мэл на автомате прошествовала в квартиру, по пути раскидывая скинутые вещи по полу, и без чувств, эмоций и мыслей рухнула на постель, зарываясь лицом в подушку и накрываясь по самые уши, впервые за долгие годы давая волю нахлынувшим чувствам.       Не забывай меня, пожалуйста. Не забывай…