Мыльные пузыри

      Долго сидеть над своей причёской Люси не могла — время поджимало. Вредная привычка ложиться спать в два часа ночи, а затем с утра копошиться из-за нехватки времени на элементарный завтрак, преследовала её с пятого класса. Как бы она не пыталась избавиться от мешающей зависимости, никакие методы не помогали, хотя перепробовала она многое: и считать овец, и не пить и не есть перед сном, и подавлять все шумо- и свето-источники, и проветривать комнату, однако всё бестолку.       Скорее всего, Люси следовало обратиться хотя бы к отцу, который мог бы помочь ей, но тревожить его, пропадающего с самого утра до позднего вечера на работе, меньше всего хотелось. Посему девушка ходила в школу невыспавшейся и с тёмно-синими кругами под глазами. Одноклассники часто шутили над внешним видом Люси, подмечая схожесть между незаменимым василькового цвета бантиком на голове и мешками под глазами.       Люси отсчитывала про себя последние минуты перед концом урока и думала, чем бы ей заняться сегодня? Девушка давно заметила в себе может и не дар, но какую-то горячую любовь к чтению и написанию книг. Возможно, у четырнадцатилетнего ребенка и не получалось творить так, как состоявшиеся авторы всей планеты, однако желание писать и продумывать каждую черту характера выдуманных и не очень персонажей никто не отменял.       Всего четырнадцать, и в подростковой мечте Люси нет места для красивых юношей, родственных душ или светлого будущего; есть только её наброски в виде произведений, являющихся одной из причин недосыпа девушки. Наверное, ей стоило больше уделять времени учёбе или своим насущным проблемам, но Хартфилию никогда не интересовало то, что волновало других сверстников. Эта жажда быть не такой, как все, досталась ей от матери.        Когда на город надвигалась зима, Люси любила брать с собой свой блокнот и пёструю ручку, садиться на подоконник, смотреть на пока ещё не одетые в белоснежные наряды деревья и вспоминать всё самое лучшее, что только могло с ней произойти, изредка записывая те воспоминания. На ум девушки приходила мама и её каждодневные, отличающиеся друг от друга яркие наряды. Именно Лейла Хартфилия вдохновляла свою дочь писать дальше и учиться.       Люси быстро сложила в ранец учебные принадлежности, как только услышала громкий звонок. Отчего-то домой идти не хотелось, хотя ноющие после мучительно длительных уроков пальцы не доставляли особого удовольствия. В душе девушке очень сильно хотелось посетить рабочее место её отца, где он пропадает сутки напролёт, но ни адреса, ни даже примерного местоположения она, увы, не знала.       Вздохнув, Люси вышла из здания школы и пошла мудрёным ходом домой, попутно стараясь не наступать на трещинки в асфальте. Иногда такие маленькие игры приносили какую-никакую радость. «Может, в магазин зайти?» — промелькнула мысль. Скорее всего, папа из-за своей забывчивости мог вполне не купить хлеба или булки, а кушать хочется, особенно после изнурительного дня в школе. Свернув на нужную улицу и уже быстрее идя, Хартфилия нашла нужный магазинчик: «Хвост Феи».       Колокольчики, звякнувшие над макушкой, как ни странно, приподняли настроение, и Люси мило улыбнулась продавцу, которого, правда, разглядеть ещё не успела. В магазине пахло пролитым на кафель пивом, подгнившей малиной и сладким-сладким шоколадом. Смесь запахов, конечно, не самая приятная, а если говорить начистоту, отвратительная, но что-то каждый раз заставляло приходить сюда и приходить, вдыхая в себя этот «аромат».       Наконец подняв голову, Люси встретилась взглядом со своим давним другом — Нацу Драгнилом. Она мысленно сделала заметку, что тот нисколько не изменился с последней их встречи, с момента которой прошло четыре года, и подошла к кассе, еле сдерживая порывы обнять его.       Сколько прошло лет? Четыре года?! Зрачки расширились от осознания. Четыре года прошло с тех пор, как он сидел у неё в няньках. Четыре года прошло, а она до сих пор помнила их разговоры о мыльных пузырях и звёздах. Четыре года прошло, и инициалы наконец-то появились на её коленке.       И даже за все те года он фактически не изменился, лишь в росте прибавил, да лицо стало более мужественным. Пирсинг он, кстати, снял. Люси вспомнила то лето, прошедшее полностью с ним, и все те незабываемые эмоции и чувства, которые вызывал этот человек, облокотившийся на кассу и скучно смотревший куда-то вниз. К сожалению, с наступлением осени им двоим нужно было идти в школу. Так и разошлись их пути в разные стороны, которые, казалось бы, не должны были больше никогда пересечься.       Интересно, когда он успел сюда устроиться, если ещё две недели назад здесь работал только хозяин данного заведения? Впрочем, это Люси волновало меньше всего; куда важнее было знать, а помнил ли Драгнил ту наглую, капризную, моментами пугающую девчонку?       — Извините, — осторожно начала Хартфилия, подходя к кассе, — насколько свеж вот тот хлеб? — ткнув тонким пальчиком в первую попавшуюся булку, спросила она. Нацу, переместив свой взгляд с бумажек на Люси, мимолётно оглядел её и как-то безразлично сказал:       — Вчерашняя партия, — и уткнулся обратно в свои листы.       Люси закусила губу — обидно, что он не вспомнил её. Тогда нужно было ему как-то напомнить о том, что было раньше, и замечательное воспоминание пришло в голову.       — А какие бы Вы мне посоветовали мыльные пузыри? — Люси как можно тише поставила локти на прилавок и, положив голову на чашу из рук, чуть нагнулась ближе к Драгнилу, стараясь перевести его внимание с бумажек на неё. Он, что-то тихо пробурчав себе под нос, ещё раз посмотрел на назойливую покупательницу, теперь с куда более близкого ракурса, и почти столкнулся с ней нос к носу. — У Вас есть синего цвета баночка?       — Люси? — прошептал Нацу, не веря своим глазам. Та кивнула и хитро улыбнулась. — Люси! — воскликнул он и, выбежав из-за прилавка, крепко-накрепко схватил её за плечи.       На лице Нацу тут же появилась неподдельная радость, смешанная с лёгким весельем. Ему, видно, было слишком скучно, а приход девушки, уже повзрослевшей и более уверенной в своих действиях, только внушал счастье. Забывшись, он её даже чуть приподнял над полом, отмечая про себя, что девушка очень даже лёгкая. Те немногочисленные покупатели уставились на них, как на сумасшедших, однако ничего не сказали.       — Отпусти, Саламандр, ты задушишь меня, — хрипя, отозвалась Хартфилия, хотя прерывать его не хотелось.       — Извини, — аккуратно поставив её на место, сказал Нацу и всё-таки вернулся за своё рабочее место. — Так чего ты хотела?       — Хлеба и мыльных пузырей, пожалуйста.       — Секунду, — прошептал Нацу, подходя к полке, где лежал хлеб, и ища глазами синего цвета баночку мыльных пузырей. — Чёрт, не могу найти…       — Не ругайся, — Люси скривила лицо. Ей не нравилось, как нецензурная брань вылетала изо рта Драгнила — не для него всё это. — Можешь не торопиться.       — Нет, моя смена скоро заканчивается, поэтому… — девушка не услышала его последнюю фразу и начала копаться в своём портфеле, стараясь найти кошелёк, который она, кажется, оставила дома. Зато Нацу наконец-то нашёл любимые пузырики Люси. — Держи, — протянул он ей нужный товар, — могу сделать скидку как старому другу.       — Видимо, я забыла кошелёк, — смущённо пролепетала Люси. — Лучше поставь обратно эти вещи, потому что…       — Нет-нет, я могу заплатить, — Драгнил попытался улыбнуться как можно увереннее и положил в руки Хартфилии хлеб и мыльные пузыри, мимолётно касаясь её холодных пальцев.       — И снова я тебе должна, — хихикнула она. — Только теперь не только за пузыри, но и за хлеб. Три раза, Саламандр, три раза.       Нацу, ничего не ответив, положил в кассу деньги со своего кармана, вспоминая те дни, когда он покупал ей мыльные пузыри. Она становилась куда счастливей, и, конечно, когда они ходили гулять, ей не хотелось идти обратно домой. Пускать пузыри и беседовать с Саламандром — это были её желания. Обычно девочка не задерживалась на улице, но тогда то сверкание крошечных шариков, те всплески от лопающихся пузыриков не могли отпустить детское сердечко, и Нацу вместе с Люси приходилось гулять по парку до прихода её отца.       А сейчас перед ним стояла милая девушка с приподнятыми уголками губ и глазами, в которых отсутствовало что-либо. Хотя, нет. Была повседневность, надоевшая ей.       Драгнил не был настолько общительным или скорее зависящим от общения, а повзрослев, и вовсе стал реже приглашать своих друзей гулять. Но, сам того не понимая, он неосознанно оторвал кусок от первого попавшегося листа бумаги и, вооружившись ручкой, записал номер своего телефона. Хартфилия сначала не понимала его действий, что-то спросила, так и не получив ответа. Вместо этого Нацу протянул ей обрывок с цифрами.       Теперь он не хотел её терять.       — Если хочешь, можем сегодня пойти в парк и посмотреть на твои мыльные пузыри, — почесав затылок, сказал он и почувствовал, как щёки снова обожглись огнем. «Хоть бы она согласилась, хоть бы…»       — Я не против, — легко ответила Люси, беря в руки листок. — Во сколько встретимся?       — Давай через час? Мне надо ещё успеть домой забежать.       — Без проблем, — положив покупки в портфель, Люси ушла, а Нацу смотрел ей в спину, подмечая всё те же золотистого цвета волосы, синий бант и низкий рост, и улыбнулся.       Хорошо встретить старых добрых друзей, которые в прошлом разъедали твои нервные клетки и чуть-чуть пугали.       Ох, как же он мог не заметить. Если у людей и есть аура, то раньше у маленькой Люси она была тёплой, но отталкивающей, а со временем и пугающей. Сейчас же она поменялась, причём Драгнил не мог понять, понравилось ли ему это или нет. Девушка стала вписываться в окружающий фон, из-за этого её аура потускнела, потеряла все краски, оставив лишь непрерывную серость. И хоть на первый взгляд Хартфилия улыбалась очаровательно, тем самым показывая всю дружелюбность, Нацу ощущал фальшь. Явную фальшь. Будто её и не хотели скрывать, а, напротив, показать.       Парень несколько раз потряс головой, желая оттолкнуть лишние мысли, и с надеждой посмотрел на часы. Смена закончилась. Через час он пойдет гулять с Люси, и, возможно, этот день ему запомнится не только неожиданной встречей, но и чем-то другим.       ***       — Так значит, тебе вообще не нужны деньги? — удивлялась Хартфилия, чуть повысив голос и укутавшись сильнее в вязанный плед. Он ей не нравился из-за странного сочетания черного и желтого, но его запах напоминал её прошлую квартирку со старыми обоями, с маленьким пространством и огромным багажом воспоминаний.       — Ага, — довольно кивнул Нацу и посмотрел наверх. Небо сгущалось; краски на нём становились темнее, а облака так и норовили упасть на головы людей. — Как думаешь, какие облака на ощупь?       Девушка задумчиво устремила свой взгляд на них и, как истинный философ, потёрла пальцами свой подбородок. Какой сказать ему вариант: настоящий, доказанный или выдуманный ею? Раньше она не задумываясь ответила бы «как пена и вода, нет, как дым и порошок, ой, нет...», сейчас же такой вопрос слегка поставил её в тупик.       — Такие же, как наши родственные души, — произнесла она, невольно вздрагивая. На ее коленку упала первая снежинка, тут же растаяв, а следом за ней полетели и другие. Нацу спрятал руки в карманах пальто и недовольно стал озираться по сторонам. Ну всё, опять его одежда и обувь будут промокать насквозь около двух-трёх месяцев, и он уже хотел было сказать эту невесёлую новость, но его привлекло выражение лица Люси. Спокойствие вперемешку с усталостью и детской грустью. — Не получится теперь нормально дуть пузырики.       Повисла приятная тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра и разговорами прохожих. Драгнил наблюдал за тем, как быстрее спускались с неба снежинки, становясь больше в размере, и как они ровным слоем ложились на Землю. Хартфилия думала о родственных душах и её ассоциации с облаками. Получается, они не мягкие, не водянистые и вообще достаточно твердые? Как они еще не упали вниз?! Хотя… может, они падают, но частями в виде снега? И все-таки это чертовски глупо и наивно.       — Значит, моя родственная душа на ощупь как облако? — спросил Драгнил и грустно вздохнул. Его жизнь давно превратилась в самую что ни на есть рутину. Все происходило на автомате и по определённому плану, который он выучил за многие года. А про свою родственную душу он и вовсе забыл, хотя сейчас она сидела рядом с ним.       Сейчас, когда с неба на них с Хартфилией сыпались хлопья снега, он пришёл к выводу, что не у одного него жизнь теряла краски прямо на глазах.       — Мне кажется, для тебя она будет и правда как облако, для других как самый обычный человек, — пожала девушка плечами и неловко почесала затылок. — Кстати, моя метка приобрела инициалы.       Этого Нацу и боялся.       — Но они какие-то странные, — честно призналась Люси и взяла из рюкзака мыльные пузыри. — Знаешь, они похожи на какие-то иероглифы. Первый похож на букву «п» со второй чёрточкой посередине, а второй… вот он как раз похож на идеально овальное облако с тремя полосками внутри, а стоит оно на перевёрнутой «ш». И что это может значить?..       Драгнил с озадаченностью посмотрел на девушку, и недоуменность так и сквозила в его взгляде. Он прекрасно помнил, что инициалы у Люси не появлялись очень долгое время, зато были те два кубика льда более тёмного оттенка, чем кожа Хартфилии. Парень долго размышлял над этой удивительной меткой, особенно после того как у него самого появилась она на коленке. И свою родственную душу Нацу сразу узнал по ней. Вот только, кажется, этот мир решил поменять немного правила распределения людей по парам.       — Я бы хотел на неё посмотреть, — слегка покраснев, прошептал Драгнил и хотел уже предложить разойтись по домам, но у Хартфилии на этот счёт были другие планы. Она, ни капли не мешкаясь, вытянула из кармана маленький блокнотик, немного пролистала чуть испачканные в чернилах страницы и указала пальцем на метку, под которой были написаны те самые инициалы. Также рядом Нацу заметил небольшое словесное описание. — Вау, а она интересная.       — И это всё, что ты мне скажешь? — с наигранной обидой сказала Люси и поспешила закрыть блокнотик, дабы снежинки не попали на него. — Я думала, это могли бы быть какие-то буквы. Ну, или мне достался человек с таким именем и фамилией, — хихикнув, девушка открыла баночку с пузырями и, набрав в легкие воздуха, выдохнула в маленькую трубочку, но никакого эффекта не последовало. — Хм, наверное, моя метка будет в виде мыльных пузырей.       «Если бы», — грустно ответил голос в голове. Однако вместо этого Нацу, желая подавить внезапно появившиеся неприятные мысли, взял из холодных рук Хартфилии баночку и с лёгкостью выдул несколько пузырьков, которые тут же лопнули, лишь соприкоснувшись со снежинками.       — Ты никогда не пользовался ими, — с восхищением говорила Люси, и Нацу захотелось съёжиться от этой искренности, что читалась в её взгляде. Посему, недолго думая, он выдул мыльные шарики на оторопевшую девушку, однако те не успели долететь до неё и тут же лопнули, из-за чего холодные капельки попали Хартфилии на лицо. — Саламандр!       Она, взяв в руку горстку снега, поднесла её к лицу Нацу, который хохотал над своей небольшой пакостью. Да только тут же перестал, почувствовав, как струйки холодной воды стекали вниз по подборку к шее, отчего по коже пронёсся табун мурашек.       — Ах ты ж маленькая!.. — завопил он вслед убегающей Хартфилии. Встав с чуть нагретой скамьи, Драгнил отправился прямо к выходу из парка, злобно бросая взгляды на спрятавшуюся за деревом Люси. Ей-то весело, а ему теперь, возможно, придётся корчиться от боли в горле и заложенного носа. К тому же его шутка вышла куда безобиднее, чем её!       — Эй, Нацу! — девушка бесстрашно подошла к парню, собиравшемуся уже уходить, и без стеснения обняла его за плечи, вдыхая запах свежести. — Спасибо, что скрашиваешь мои деньки, Саламандр, — Люси уткнулась носом в его шею и провела ладонью по мягким волосам. А раньше они были словно колючки.       Нацу не растерялся и обнял её в ответ, притянув к себе ближе. Самая странная-странная подруга была его палитрой красок, без которой он не мог жить: ведь даже сама судьба решила сделать Хартфилию его родственной душой.       Через неделю инициалы Люси изменились. Теперь это «Н.Д.»