Драконьи когти

      — …Она любила этого юношу всем сердцем и лелеяла мечту о том, как однажды они станут семьёй. Но прежде чем луна вновь округлилась в ночи, к бедняжке пришел свататься князь — правитель того края. Отец не мог отказать такому влиятельному жениху, поскольку семья погрязла в долгах, — вот-вот закончится последний ломоть хлеба! — а тот предлагал богатый выкуп. И хотя отец несчастной знал, что князь часто бывает жесток безо всякой причины, он отдал дочь ему в жёны, чтобы та жила без нужды, а её младших братьев и сестёр впредь не мучил голод.       — А что такое «нужда»?       Намия оторвалась от книжки и посмотрела на Фезора, схватившего её рукав. Лицом он очень походил на своего отца: те же серо-голубые глаза и едва уловимые восточные черты. Но если бы Рафзор не привёл его за руку и не представил должным образом, Намия в жизни бы не догадалась, что этот щекастый пятилетний мальчуган — брат Дарора. В самом деле, как это милое существо может быть родней того взбалмошного дракона? Но так оно и было, и, по уверениям Рафзора, Дарор души не чаял в брате. «Всё дело в разных матерях», — решила тогда Намия. Она и хотела бы побольше узнать о Фезоре, но боялась привязаться к нему. Он и без того был сущим очарованием.       И сейчас это очарование с детской невинностью спрашивало о нужде. Намия невольно улыбнулась мальчишке. Ей не приходилось задавать такой вопрос.       — Ну, нужда — это когда ты нуждаешься в чём-то. А если говорят, что кто-то живет в нужде, значит, этот кто-то нуждается почти во всём, что есть у других. Вот, например, братья и сестры девушки нуждались в еде, в тёплой одежде, в книжках…       — А ты, Намия, в чём-нибудь нуждаешься? — послышался за спиной знакомый голос Рафзора.       Намия только встала, чтобы поприветствовать мужчину, как Фезор уже прилепился к своему отцу в радостных объятьях. Рафзор годился мальчику в деды, но для драконов это не имело значения. Мужчина потрепал и без того растрёпанные волосы Фезора и вместе с ним присел у обрыва, где Намия читала мальчику сказку. Фезор прочитал бы её и сам, — он уже начал учиться этому непростому делу, — но пока что история про бедную девушку и жестокого князя казалась ему непосильной.       — У всех драконов есть привычка подслушивать? — беззлобно спросила Намия.       Фезор уставился на отца, ожидая его ответа, но тот лишь уклончиво заметил:       — У многих нет дверей в пещерах.       Намия усмехнулась и продолжила читать. Когда рассказ подошёл к развязке, Фезор уже сопел на коленях у отца, но Намия не замечала этого. Она целиком погрузилась в историю:       — …По традиции того народа, вдову хоронили вместе с почившим мужем. И вот когда девушку подвели к княжескому склепу, она вырвалась из рук священнослужителей и ножом, который спрятала в складках платья, вырезала свое вечно горячее бьющееся сердце. Она вложила его в руки возлюбленному, и сказала: «Хоть телом я была с мужем, сердце всегда принадлежало тебе», — и упала замертво. И тогда юноша прижал её сердце к своей груди и заплакал. Потом он закопал его в своем саду и посадил сверху семечко яблони. А когда состарился, его внуки каждый раз, срывая с дерева первые красные яблоки, просили рассказать, отчего горечь делает эти плоды такими вкусными.       Голос Намии дрогнул. Она посмотрела на картинку, где девушка протягивала возлюбленному свой дар: почудилось, что юноша этот похож на Камира. Горло противно сжало. «Только бы не заплакать!..» — мысленно взмолилась Намия. Нельзя открывать свои слабые места. Зачем только Рафзор дарит своему сыну книги из мира людей?       Чтобы отвлечься от безрадостных мыслей, она стала разглядывать зарю. Закатное солнце золотом раскрасило лёгкие облака, отчего небо походило на лепной потолок богатого замка — по крайней мере, так Намия представляла себе лепные потолки. Но это проклятое солнце!.. Оно светило ужасно похоже в тот день, когда Камир впервые поцеловал её. Намия уже не сдерживала слёз. Она попыталась исправить положение, притворившись, что глаза устали от чтения. Вышло не слишком правдоподобно. Тогда Намия мельком взглянула на Рафзора, чтобы понять, верит ли он ей, но Рафзор заснул, и солнце золотило его седые волосы.       И тут будто что-то щёлкнуло в голове. Будто жалость и все обиды, скопившиеся за три года, решили разом вырваться наружу. Но самым страшным было не прошлое. Самое страшное Намия увидела в будущем. Она до сих пор любила Камира. В случайном взгляде, в едва уловимом прикосновении, в дуновении ветра, в предрассветных снах — она всюду искала его. И сердце каждый раз пропускало удар прежде чем Намия успевала понять, что ветер — это всего лишь ветер. Душой она никак не могла принять, что Камира больше нет. Она всегда будет любить его, как эта несчастная девушка из сказки. И телом Намия тоже будет отдана «жестокому князю», потому что пора признать, что нет ни единого шанса сбежать из Дракос Рорхара. И когда вернётся Дарор, он будет мстить за сорванную помолвку со своей дракайной.       Намия сочувствовала влюблённым. Быть может, спокойная семейная жизнь смягчила бы резкий характер Дарора. Быть может, Рафзор смог бы принять невестку под своё крыло. Да, всё могло бы быть просто замечательно, но Намия эгоистично захотела жить. Она захотела каждый день терпеть нападки Дарора и издёвки его любовницы. Каждый день проклинать себя за то, что предала Камира. Каждый день с ужасом ждать ночи и каждую ночь переступать через себя. Кому она сделала лучше, согласившись на уговор Рафзора?       Намия сдавленно всхлипнула. Не хватало ещё разбудить драконов. Нужно успокоиться. Сколько себя ни жалей, ни кляни, проблемы это не решит. А вот пропасть, зияющая под ногами, — точно решит. Намия тихонько покачала в воздухе босыми ногами. Высота, как всегда, манила. Высота, как всегда, сулила свободу и полёт. Эта мания шагнуть в никуда открылась у Намии пару лет назад, когда она поняла, что выбранный путь драконоборца — ложный. С тех пор в глубине души она мечтала освободиться ото всего, что её сковывает. А вместе с этим желанием пришел зов высоты. Но каждый раз, когда Намия стояла у грани, что-то останавливало — проклятая жадность до жизни, которая всё-таки загнала в ловушку, или что-то иное. Что-то большее. А ведь родись она, Намия, драконом, её бы ничего не останавливало. Драконам ведомо чувство полёта, но они его не ценят. Они могут в любой момент улететь от проблем, как сделал это Дарор. Дарор…       Намия прищурилась, чтобы лучше разглядеть приближающуюся фигуру.       — Рафзор! — неожиданно визгливо воскликнула девушка. — Он возвращается.       Рафзор уже вглядывался вдаль, будто и не дремал. Намия спешно вытерла лицо, надеясь, что он не видел её приступа жалости. Всё же показать кому-то свои слёзы не так страшно, как возвращение Дарора, который не появлялся дома несколько дней.       — Что у него на уме? — спросила девушка Рафзора, но тот вместе с сыном уже скрылся за поворотом хода. Это был весьма образный ответ. Если даже Рафзор не надеялся на теплую встречу, то Намии оставалось только как можно быстрее успокоиться. Ее учитель любил поговаривать: «Погибать нужно с достоинством».       Намия вновь взглянула на своего «наречённого» и на этот раз обнаружила, что он не один. Рядом с ним летел дракон немного более крупный. Намия похолодела. Где мог пропадать Дарор три дня так, что даже его отец точно не знал? У друзей? У старшего брата? Или у…       — Аронад, — послышалось из-за спины. Намия обернулась. Рафзор не изменился в лице при виде дракайны, но в его взгляде появилась тревога. — О Древние! Этого я ожидал от Дарора менее всего.       Намия знала об Аронад мало, потому что Рафзор неохотно говорил об этой дракайне. Знала только, что отец Аронад в своё время соперничал с Рафзором за руку Эрихад, да так, что дошло до кровной вражды. И теперь Рафзор считал, что Аронад хочет крупно насолить его семье, а Дарор считал, что он вместе со своей возлюбленной сможет прекратить вражду. «Как в книгах», — с усмешкой подумала Намия, но не стала принимать ничью сторону. В конце концов, это не её проблема. Но теперь, когда эта самая Аронад приближалась к логову Рафзора, проблема неожиданно перестала быть чужой.       — Какая она из себя? — неуверенно спросила Намия, глядя на приближающихся драконов.       — Её истинную сущность трудно разглядеть при первой встрече, — Рафзор вздохнул и повернулся к Намии. — Впрочем, не уверен, что тебе стоит с ней видеться.       — То есть мне нужно спрятаться? — уточнила Намия, несколько грубее, чем ей хотелось. Злость уже брала своё. — Быть может, мне стоит прятаться всю жизнь? Рафзор, я драконоборец. Я не буду бежать от дракона, каким бы он ни был.       Рафзор недовольно поджал губы, но голос его звучал всё так же ровно и терпеливо:       — Ты больше не драконоборец. Ты возишься с моим сыном, носишь одежду дракайны, твое оружие сломано. Ты обещана дракону. Намия, ты уже не драконоборец и никогда им не станешь вновь. Я не уверен, что сейчас ты сможешь противостоять Аронад, если это понадобиться.       Намия опустила голову. Всё точно так, как сказал Рафзор. Она не драконоборец. Без своих «когтей» она беспомощна. У нее ещё остался обычный клинок и нож из драконьего когтя, но идти с одним ножом на дракона — гиблое дело. И всё же…       — Если я не встречусь с ней, то покажу свою трусость и дам повод усомниться в твоей мудрости, — Намия повернулась навстречу драконам. — Я не буду прятаться, извини уж.       Рафзор долго молчал, вглядываясь в две тёмные фигуры, но потом вдруг тихо заговорил:       — Она весьма хитра, и в том её сила, — послышался усталый вздох. — Будь внимательней.       Первым в пещеру влетел Дарор. Он обратился в человека и, не обращая внимания на отца, дожидался свою подругу. Аронад оказалась обычным драконом. Чешуя её сверкнула изумрудом, а глаза быстро и внимательно изучили присутствующих, и в следующий миг она уже стояла рядом с Дарором в облике девушки. Она была на голову ниже него. Вместе они подошли к Рафзору, и Аронад легко присела, склонив голову:       — Приветствую тебя, почтенный старейшина Рафзор.       Рафзор ответил ей кивком, но не произнес ни слова.       Когда Аронад подняла глаза, Намия наконец-то смогла рассмотреть её. Это была девушка лет двадцати с красивыми слегка прищуренными глазами изумрудного цвета. Лицо, густо усыпанное веснушками, казалось доброжелательным и весьма милым для дракайны. Но больше всего внимание Намии привлёк, как ни странно, наряд. Это было простое, изящное блио всё того же изумрудного цвета, оно так хорошо смотрелось на ладной округлой фигурке Аронад, что Намия рядом с дракайной почувствовала себя совершенно нелепо. Дело было не в том, что на Намии вместо привычной одежды, как мешок, висел старый наряд Эрихад, и не в том, что Намии всё это время не удавалось выспаться, и даже не в перевязанной руке. Аронад была очаровательна в своей простоте. Она неожиданно для дракайны воплощала женственность и беззащитность — её хотелось оберегать. И Намия, невольно сравнивая себя с Аронад, понимала, что выглядит неловкой и грубоватой. Никогда ещё дракайна не производила на неё такого впечатления.       Аронад, как того велел драконий обычай, кивком приветствовала Намию, и та поспешно ответила ей.       — Крар Дарор, ты не собираешься приветствовать ни отца, ни невесту? — тихо прозвучал голос Рафзора. Намию передёрнуло от его слов, но она не подала виду. Она и без того чувствовала, как краснеет под пристальным взглядом Аронад.       Дарор демонстративно взял Аронад за руку и, едва сдерживая гнев, ответил:       — Сегодня я не разлучался со своей невестой, отец. Мне незачем её приветствовать.       Рафзор недовольно поджал губы и, не обращая внимания на слова сына, переменил тему:       — Так зачем ты привёл в наш дом гостью?       — То же самое я хотел бы спросить и у тебя!       Глаза Дарора сверкнули, как если бы он готовился к нападению, но ладонь Аронад легла на его плечо, и он отступил. Дракайна улыбнулась ему и спокойно обратилась к Рафзору. Её голос лился подобно весеннему ручью.       — Прости, почтенный Рафзор, что прерываю твою беседу с сыном. Я хотела бы рассказать, почему просила у Дарора встречи с тобой.       Рафзор устало вздохнул и произнес лишь: «Прошу тебя!».       — Дарор посвятил меня в ситуацию. Хотя это не касается моей семьи, но я хотела бы сказать, что поддерживаю твоё мнение о том, что мена должна состояться. Более того, я поражена твоим благородным и мудрым решением. Признаться честно, лучшего разрешения проблемы найти бы никому не удалось, — Аронад поклонилась, выражая Рафзору свое почтение. Тот смотрел на дракайну с прежней беспристрастностью, но в глазах мелькнуло удивление. Намия подумала, что, признавая мудрость старого дракона, Аронад старалась разрушить возникшую между их семьями вражду. Вряд ли кто-то из родни Аронад поклонился бы ему. — Воистину ты мудрейший старейшина! И как возлюбленная твоего сына я пришла к тебе с просьбой. Наши семьи так долго противостояли друг другу. Мы, драконы, горды, и не идем на уступки, и этим лишь усугубляем свою жизнь. Почтенный Рафзор, я уверена в твоём ясном уме и потому говорю напрямик. Ты в силах принять наш с Дарором союз, чтобы прекратить бессмысленную вражду наших родов? Позволь мне войти в твою семью! Я готова отказаться от претензий на главенство, я готова покинуть своих родных лишь затем, чтобы быть со своим любимым, а наши семьи обрели покой, — Аронад заметила, как недовольно нахмурился Рафзор и, будто читая его мысли, продолжила: — Но не беспокойся о мене, ты получишь своё. Ведь ребенок, рождённый вне брака, ничем не хуже того, чьи родители поклялись быть друг с другом до конца жизни. Согласен ли ты принять наше с Дарором предложение?       Рафзор молча смотрел на дракайну и своего сына. Аронад стояла чуть ближе к Рафзору, и от этого казалось, что Дарор прячется за спиной своей возлюбленной. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, но не осмеливался поднять взгляд на отца. А вот Аронад открыто смотрела на Рафзора, но во взгляде её не было ни вызова, ни смятения. Намия не могла понять её чувств — так сдержанно и доброжелательно вела себя дракайна.       — Не согласен, — на удивление прямо ответил Рафзор. — Эрихад была рождена в законном браке и имела право на главенство в моей семье. И мой род получит брачного ребенка, который тоже сможет претендовать на главенство. Только так свершится мена.       Аронад спокойно обдумала его слова и понимающе кивнула. Дарор бросал на отца злобные взгляды. Намия насторожилась. Дракайна явно предвидела такой исход, значит, она готова предложить что-то другое. Только вот что? За время, проведенное в доме Рафзора, Намия не слишком успела разобраться в семейных обычаях драконов. Она и не горела таким желанием. Но теперь стало очевидным: чтобы выжить, ей придется как можно скорее усвоить традиции драконьего общества.       — Что же, — задумчиво начала Аронад, — твои слова справедливы, и я не могу их оспорить. И все же моё… наше предложение в силе. Позволь озвучить ещё один вариант разрешения этой проблемы. Почтенный Рафзор, ты мог бы освободить сына от обязательства, которое станет ему обременением, но исполнить мену том виде, в котором желаешь. Годы безжалостно летят, но ты ещё полон жизни, и твой младший сын тому доказательство. И потому, если ты станешь отцом ещё одного ребенка, то сможешь взрастить его, воспитать, передать ему право на главенство, а Дарор укрепит связь между нашими семьями, — Намия едва верила своим ушам. Стать женой Рафзора?.. Но он уже сед и годится ей в отцы! Как у этой наглой дракайны повернулся язык сказать такое? Однако найдет ли Рафзор хоть какие-нибудь причины отвергнуть идею Аронад? Ведь она говорила очень убедительно. Намия быстро взглянула на Рафоза, но он не изменился в лице. Казалось, что он знал о том, что предложит Аронад. — Я внимаю твоей мудрости, о почтенный старейшина! Ведь только ты обладаешь достаточной гибкостью ума, чтобы забыть о никчемной драконьей гордости и понять, как важен наш с Дарором союз. Только ты сможешь сделать сына счастливым и прекратить вражду наших семей. Только ты вправе требовать мену за свою жену. И во второй раз я спрашиваю тебя. Согласен ли ты принять наше предложение?       Рафзор устало вздохнул, и Намии показалось, что он сдался и готов согласиться. Она застыла на месте, почти не дыша, и представить не могла, как будет выглядеть её союз с Рафзором. Да, он относился к ней с терпение и даже пониманием, он был добр и заботлив. Но он мог бы стать ей свёкром, отцом, наставником, но не мужем.       Намия взглянула на Дарора. Тот что-то шептал дракайне, довольный и нетерпеливый. Казалось, он уже праздновал победу. Его рука покоилась на талии Аронад, а губы едва касались кончика её уха. Аронад молчала, но её губы тронула едва заметная улыбка. Намия отвернулась, не в силах смотреть на влюблённых: накатили воспоминания о Камире. Она завидовала Дарору и Аронад, завидовала их пусть недолговечному, но счастью, завидовала их упорной борьбе за общее будущее. И в то же время она сострадала им. Её появление угрожало их хрупкому союзу, и Намия раскаивалась в этом. Она уже лишила Рафзора любимой жены и теперь вынуждена лишить Дарора невесты.        Намия тяжело вздохнула. Аронад предлагала самое разумное решение — не зря Дарор бросился к ней, как только понял, что не в силах переубедить отца. Она прекрасно понимала, почему эта дракайна стала избранницей Дарора: Аронад очаровывала женственной красотой и изящным умом, чтобы не сказать мудростью. И Намия вдруг посмотрела на своё возможное положение с другой стороны. Если бы планы Аронад сбылись, то Намия получила бы заботливого мужа, защитника, а Дарор — рассудительную жену. Если переступить через себя и дать драконам ребенка, то для всех наступят мирные и счастливые времена. Дарор будет нежиться со своей любимой и не подумает даже оскорблять новую жену отца. Все получат то, что хотят.       — Не согласен, — приятный голос Рафзора прозвучал, как удар хлыста. Намия ошарашено уставилась на дракона. То же выражение застыло на лицах влюбленных. Рафзор обвел присутствующих испытующим взглядом и заговорил, пока никто не успел опомниться: — Я буду носить траур по своей погибшей супруге до конца жизни. Мы дали друг другу обет.       — Какой обет? Что ты несёшь, отец? — Дарор выступил вперед, загораживая Аронад. — Первый раз слышу, чтобы вы с матерью что-то там друг другу обещали! Она не раз тебе изменяла, как и многие замужние дамочки, да и у тебя внебрачный сын. О каком обете тут разговор?       Рафзор устало вздохнул.       — Многие драконы и дракайны имеют связи вне брака, но это не значит, что они не любят друг друга. Дарор, мы с твоей матерью через многое прошли, и, несмотря на её буйный нрав, я дорожил ею. С годами это перестало быть юношеской страстью, и я признаю, что больше не любил её как любовницу. Но она была частью моей жизни — такой же неотъемлемой, как ты. Вот почему я поклялся никогда не связывать себя с другой дракайной.       — Но драконобориха не дракайна!       — Ты цепляешься к словам, — Рафзор заметил, что Аронад положила руку на плечо Дарора, чтобы вновь вступить в разговор, и тут же обратился к ней: — О, я знаю, что ты хочешь предложить теперь, Аронад, дочь Зэнора. Ты хочешь напомнить мне о старшем сыне, но боюсь, что тут мы тем более бессильны. Он покинул нашу семью.       В воздухе повисло молчание. Дарор в приступе гнева сжимал и разжимал кулаки, то ли пытаясь успокоиться, то ли мысленно погрузившись в безрадостные воспоминания о брате. Аронад так и не убрала руку с его плеча, и теперь казалось, что она сдерживает дракона от атаки. Впрочем, она явно была в замешательстве. Дракайна переводила взгляд с отца на сына и никак не могла понять, что же между ними происходит. Как и Намия. Почти все драконы, с которыми она сталкивалась, жили отшельниками. Она не сомневалась, что такая же участь постигла и старшего брата Дарора. Видимо, он, как и подобные ему, считался изгоем в драконьем обществе — ведь из семьи Рафзора за время, проведенное Намией в их логове, никто даже не упомянул о старшем брате Дарора. Девушка внимательней вгляделась в лицо Рафзора: на смену прежнему спокойствию пришла жёсткость. И едва заметное разочарование.       — Мы так ничего не решим, — мягко заговорила Аронад, отпуская Дарора. — Вашей семье пришлось нелегко, но пора оставить прошлое. Пора задуматься о том, каким станет ваше… наше будущее. Но ссорами…       — Тут не о чем думать, — отрезал Рафзор. — Дарор женится на Намии, и Намия даст нам ребенка. А ты, Аронад, встретишь другого достойного дракона, вступишь с ним в брак и родишь много славных детишек. На том и закончим.       Рафзор развернулся и, кивком указав Намии на ход в другую пещеру, зашагал прочь. Но не успел он сделать и пары шагов, как его за руку схватил Дарор.       — О нет, отец! Ты никуда не уйдешь, пока не дашь нам согласие, — прошипел молодой дракон. Рафзор развернулся и дал сыну увесистую пощёчину. Тот отпрянул. На лице Дарора застыла гримаса боли и удивления.       Намия тоже не ожидала такого от Рафзора: казалось, он слишком любил своего сына, чтобы ударить даже в воспитательных целях. Да и применять силу, видимо, Рафзор не стремился.         — Сколько раз я ещё должен повторить, чтобы до тебя дошло, что я никогда не приму это? — тихо проговорил Рафзор, но каждое его слово будто высекало искру.       Дарор побледнел и, как пригвождённый, застыл на месте. Намия почувствовала, как на неё обрушивается волна паники. Хотелось сбежать, спрятаться от испепеляющего взгляда дракона. В этот момент Намия поняла, насколько могущественным существом был Рафзор. За маской мудрого и миролюбивого мужчины скрывался хитрый и необычайно сильный дракон — сродни древним.       Рафзор смерил сына взглядом и продолжил:       — Мне надоело твоё поведение, Дарор. И больше я не намерен терпеть твои капризы. Если я ещё раз услышу о возможном союзе с Аронад, я сообщу совету старейшин о твоём неповиновении главе рода.       — Тогда ты больше не будешь главой! — воскликнул Дарор. Голос его надломился, будто он говорил через силу. Впрочем, Намия решила, что так и обстоят дела. Она и представить боялась, как чувствовал себя Дарор под безжалостным взглядом отца. И тем не менее молодой дракон нашёл в себе силы и достаточную наглость бросить вызов.       Рафзор не ответил, и его неумолимое молчание разрывало сердце. Затем он встал напротив сына, прямой и гордый, и ледяным тоном спросил:       — Ты бросаешь мне вызов?       Аронад схватила Дарора за руку и принялась отговаривать его, но тот не обратил на нее внимания. Казалось, Дарор мысленно боролся с собой. Намия представила себя на его месте. Кого бы она выбрала: Камира или родителей? Возможно, вопрос стоило поставить по-другому. Кого бы она осмелилась предать? Она закусила губу. Нет, это было слишком жестоко, выбирать между любимыми людьми, и Дарор не должен этого делать.        — Остыньте вы оба! — воскликнула Намия, вставая между драконами. Те удивленно уставились на неё. — Вы же последние из рода Рафзора! Почему вы хотите поубивать друг друга? Вы уже потеряли двух драконов, так почему хотите развалить остатки вашей семьи?       — А кто в этом виноват?! — набросился на неё Дарор. — Ты убила мою мать, а теперь рушишь мою жизнь!       Намия опустила взгляд. Дарор говорил правду. Горькую, обидную, обжигающую правду. Что она могла ответить в оправдание? Что захотела жить? Что, если бы Дарор не приволок её сюда, он не бросал бы сейчас отцу вызов?       — Твоя мать обезумела от бешенства, — чуть повысив голос, вступился Рафзор. — И если бы её не убила Намия, убил бы я. И твою жизнь рушит не несчастная девушка, — он бросил суровый взгляд на Аронад, — а хитрая дракайна, которая затуманила твой разум и использует тебя, как хочет.       — Да как ты смеешь?! — проревел Дарор. — Мне надоело твоё упрямство, отец. Надоело, что ты считаешь Аронад обманщицей. Ты отупел от старости, если не понимаешь, что она предлагает! — Дарор перевел дыхание и, собравшись с мыслями, заявил: — Ты больше не будешь главой семьи. Я бросаю тебе вызов!       Рафзор зажмурился на мгновенье и горько усмехнулся. Намия затаила дыхание. Семья Рафзора рушилась на глазах, а она не знала, как остановить драконов. Она не боялась победы Дарора, которая принесла бы ей гибель: Дарор уступал своему отцу в силе. Но она не могла смириться с тем, что из-за её появления отец и сын идут друг против друга.       — Нет, Дарор! Ты не должен так поступать со своим отцом, — вступилась Намия в отчаянной надежде воззвать к голосу его разума. До чего упрямыми бывают драконы!       Дарор бросил на неё яростный взгляд. В какой-то момент Намия испугалась, что он ударит и, не подумав, добавила:       — Ты проиграешь.       В её голосе прозвучало столько сочувствия, что Намия сама удивилась. Но это действительно был последний аргумент — провальный. Она слишком привыкла взывать к гордости драконов, использовать её как слабость и забыла, что сейчас требовалось ровно другое.       Дарор распалился. Его оскорбило сочувствие и сомнение в силе.       — Ещё посмотрим, — прошипел он в ответ и прежде, чем Рафзор ему помешал, толкнул Намию. Девушка не успела сообразить, что произошло, и ударилась головой о каменный пол пещеры.