Драконьи когти

      — Да ты погляди! Тут написано, что она драконоборец!— хохотал рябой стражник, протягивая сослуживцу грамоту гостьи. — Где ты её стащила, милая?       Девушка, стоявшая перед ним, действительно не походила на отважного воина-драконоборца. Выглядела гостья устало, раздражённо, но непримечательно: серый плащ скрывал фигуру, за плечами висел мешок, а тёмные волосы переплетались в косе. Девушка хмурилась и явно собралась нагрубить, но второй стражник, изучив грамоту, толкнул рябого в бок и хрипло проговорил:       — Ты про Хозяйку слыхал? — рябой тупо уставился на сослуживца. — Ну та, которая за три года пятерых драконов завалила.       — А-а-а! Да ходили тут слухи, что баба какая-то в гильдию к этим подалась… — рябой вдруг замолчал и посмотрел на гостью. — Думаешь, она?       Девушка не стала ждать, пока стражники разберутся с грамотой. Она предвкушала небольшую передышку в прохладных покоях замка, поэтому задерживаться не собиралась. К тому же она догадалась, в чём было дело. Гостья приблизилась к рябому и сочувственно спросила:       — Милый, а ты читать-то умеешь?       Рябой густо покраснел и отвел взгляд, а его сослуживец усмехнулся. Девушка же, вопреки желанию нагрубить рябому стражнику (она проделала изнурительный путь под палящим солнцем и озлобилась от усталости), продолжала в том же снисходительно-мягком тоне:       — Ну, тогда смотри. Вот тут видишь закорючки? Это написано мое имя: На-ми-я, — стражник зло глянул на девушку и вновь уставился в листок. Раздражала и её манера речи, и то, что какая-то проходимка смееётся над ним, а больше всего то, что грамота оказалась именной. — А внизу печать с дракончиком видишь? Ну, конечно, видишь, а то как бы ты догадался, что я драконоборец. Там такая загогулина непонятная — моя роспись.       Рябой чувствовал себя пристыженным. То, что его, не умеющего ни читать, ни писать, взяли во вратники, было счастливой случайностью, и он цеплялся за это место из-за всех сил. Он легко различал гербы, печати и подписи местных князей, а в крайнем случае делал так, чтобы читал сослуживец. И тут нелепо прокололся. По собственной глупости. В отчаянии вспоминая всё, что знал про драконоборцев, он вновь заговорил:       — Ну, раз ты драконоборец, то где же твой плащ? Вы же так любите похвастать плащами. Или на твоём — ни одной чешуйки?       — О, кстати! — вмешался второй стражник. — Братишка дело говорит. Драконоборцы в своих красненьких плащах обычно ходят, так что...       Гостья задрала голову и устало вздохнула, будто прося небо избавить ее от назойливых привратников. Сняв с плеча сумку, она расстегнула плащ и кинула рябому. Тот в непонимании уставился на девушку и тут заметил, что она действительно носила болотного цвета котту со вставками драконьей брони — облачение драконоборца. Причем одежда была поношенной, явно с мужского плеча и не слишком красила гостью. На поясе помимо прочего висел клинок и что-то отдаленно напоминающее нож.       — Переверни! — бросила девушка, раздраженная пристальным взглядом стражника.       Подкладка оказалась того же цвета, что и плащи драконоборцев — багровой. Вверху красовались небольшие, размером с буковый лист, металлические пластины с вплавленными чешуйками, чуть ниже — витые буквы имени и герб гильдии. У рябого перехватило дыхание. Он первый раз в жизни встретил настоящего драконоборца — не одного из тех юнцов, которые хвастали «голыми» плащами. Он провел пальцами по гладким чешуйкам, не веря собственным глазам. Скольких же она одолела? Он растерянно взглянул на сослуживца. Тот кивнул, прошептав:       — И впрямь пять…       — Ну всё. Поглазели и хватит, — девушка выхватила плащ из рук рябого и вновь надела серой стороной наружу. — Я вообще-то к вашему князю.       Встреча с князем тоже оказалась не из приятных. Располневший от хорошей жизни мужчина долго смотрел на гостью, будто ждал, когда та превратится в бравого воина-драконоборца, но, поскольку метаморфозы не наблюдалось, обратился к слуге:       — Это кто?       — Д-драконоборец, — запинаясь, проговорил тщедушный юноша. Он всё это время пялился себе под ноги и вздрагивал от каждого резкого движения хозяина.— От гильдии прислали… С-сама Хозяйка…       Лицо князя налилось кровью, и задрожала густая темная борода. Он ударил кулаком по столу и зашипел:       —Я просил прислать лучшего драконоборца, а не эту соплячку! Что, они совсем рехнулись? Жизнь моей дочери под угрозой, а они…       — Ну так, может, я пойду?       Князь гневно глянул на Намию. Та стояла, как ни в чем не бывало, обмахиваясь грамотой, на которую хозяин даже не взглянул, и с наглым равнодушием дожидалась ответа. В любое другое время Намия попыталась бы убедить князя в своей силе, но сейчас она хотела только одного — отдохнуть. Утомлённая дорогой, она едва осознавала, что находилась в княжеских палатах, а не в гильдии, и что перед ней — хозяин окрестных земель, а не очередной сошедший с ума драконоборец.       — Что ты... — начал князь всё в той же манере, но девушка вновь его прервала:       —Хорошо, ищите другого драконоборца, — и направилась к выходу.       Однако уйти Намии не удалось: в дверях она столкнулась с богато одетой женщиной. Не на шутку взволнованная, женщина выхватила грамоту из рук Намии и, извиняясь, на миг заглянула ей в глаза. Сердце Намии ёкнуло. Годы облагородили лицо женщины, а шёлковое блио придавало её облику изящество и строгость. И этот образ княгини, — в том, что перед ней стояла княгиня, Намия не сомневалась, — пробудил полузабытые воспоминания о матери. Девушка, не в силах очнуться от наваждения, застыла на месте.       Как же так?.. Ведь столько времени прошло, столько случилось, а вспоминая ту лунную ночь, когда дракон разорил родной город, Намия до сих пор ощущала пустоту. Острую, беспросветно серую. С каждым днем она расползалась всё дальше, будто туман над долиной, прятала под пеленой счастливые воспоминания прежней жизни и скудные радости теперешней. С каждым днём она забирала частичку души. Намия и сама замечала, как пустота медленно и неумолимо разрушала её прежнюю. Даже путь драконоборца не мог заполнить пустоту. Между тем, этот путь, протоптанный не одной парой сапог, выбирали многие, чью прежнюю жизнь разрушил дракон. Ступила на него и Намия, думала найти облегчение. Но ошиблась. Жажда мести и ненависть ко всему драконьему роду — вот что гнало людей в гильдию. Намия же не помышляла об истреблении чудищ — лишь о том, как жить дальше. А для этого нужна была связь. Крепкая связь, которая остановила бы растущее в душе опустошение. Поэтому в сумятице чувств и мыслей Намия выбрала связь с гильдией. Когда она очутилась в кругу новых забот и тревог, когда встретила таких же осиротевших, как она сама, тоска действительно притихла. Но не исчезла. Намии же оставалось только следовать по проторенному пути и с тем же упорством, с каким молилась перед венчанием, искать, чем бы избыть её. Искала и не находила.       Внезапный окрик князя вырвал Намию из плена застарелых мыслей. После разговора с женой хозяин выглядел раздражённым — не более. Расхаживая взад и вперед, он нервно теребил кончик бороды и часто поглядывал на княгиню, будто спрашивал одобрения. Рядом с женой он выглядел забавно: чересчур крупный и неуклюжий, он шагал вперевалку и издавал звуки, похожие на пыхтение.       — Значит так, — не останавливаясь на месте, начал князь. — Он сказал, что прилетит на закате, а она должна ждать наверху, на площадке. Он… — голос мужчины странно надломился, — он хочет взять её в жены.       Князь вдруг замолчал. Он и до того говорил с трудом, — потому так резко обошелся с гостьей, — но эмоции, видимо, нахлынули с новой силой. В зале воцарилась тишина, так что глаза Намии стали закрываться сами собой. Желая поскорей прилечь, она неловко попыталась успокоить князя:       — Да, для них это нормально. Драконихи обычно грубы и не ахти какие красавицы. Вот поэтому некоторые драконы … эм, создают семьи с людьми. Это как традиция. Хотя есть драконы, которые похищают девиц для обряда, ну, чтобы сожрать. У них там какой-то свой культ. Хорошо, что таких полоумных немного. Да вы не переживайте. Ваш-то явно жениться хочет, иначе он бы столько проблем себе не создал.       Князю от этих слов стало едва ли не хуже. Он побелел, и губы зашептали что-то совершенно беззвучно. Княгиня, стыдясь, что гостья увидела мужа в таком отчаянии, и, опасаясь за его доброе имя, торопливо увела Намию в покои.       Проснулась Намия от непонятных звуков: прямо над ней кто-то шуршал и хихикал. Осторожно приоткрыв глаза, она увидела миловидную девушку в серебряном блио, очень похожем на наряд хозяйки. Девушка держала в руках багровый плащ и с любопытством изучала чешуйки драконьей брони, а глаза её прямо-таки светились восторгом. Ей было не больше шестнадцати лет, и лицо ещё не лишилось детских черт. Намия невольно залюбовалась. После суровых и вечно подвыпивших драконоборцев, после дорожной грязи и мрака гильдии, девушка казалась сказочным созданием, которое ночи напролет кружится в танце и сладким пением заманивает путников в лесную чащу. Немудрено, что дракон выбрал её в жены.       — Брать чужое нехорошо, — проговорила Намия, надеясь все же, что девушка не услышит её. Но девушка, конечно, услышала и вздрогнула от неожиданности. — Без него как-то прохладно.       — Ох, я тут… — сделав пристыженное личико, пролепетала гостья и тут же без тени смущения выдала: — Меня Эриолой зовут, но можешь звать Эри. А ты Намия, да?       Намия кивнула в ответ и уселась на скамье, на которой заснула, жестом приглашая Эриолу присесть. Та плюхнулась рядом, всё ещё теребя в руках ткань и поглаживая чешуйки.       — Что, понравился плащ? — улыбнулась Намия.       В обществе Эриолы она невольно старалась казаться приветливой. Девушка пробуждала в ней непонятные чувства: зависть, тоску, щемящую радость, потому как являла собой живое напоминание того, как она, Намия, могла бы сейчас смотреть на мир с таким же восторгом и так же нежиться в любви ближних. И счастье, что Эриола не узнала об этом невыносимом чувстве. Она не должна узнать. Не сейчас. Намия никогда не стремилась рисковать жизнью ради малознакомых людей. Она вообще считала геройства способом покрасоваться перед легковерным народом, завоевать пустую славу. Но сейчас… сейчас она пошла бы на всё, лишь бы эта девочка с глазами, полными восторга, никогда не узнала отчаяние.       А Эриола говорила и говорила, так что Намия, погруженная в размышления, прослушала добрую половину.       — ... такие чешуйки красивые! Хотя я думала, что они больше.       — Смотря откуда чешуя, — потянувшись, заметила Намия.       — О, вот оно что… Всегда хотела поговорить с дракноборцем, вы же так много всего знаете про дракончиков. До жути интересно. Вот почему, например, все эти чешуйки разных цветов? Вот эта медная, как монетка, — Эриола провела пальчиком по одной из чешуек. — А вот эта! Она краснющая, как… как кровь. Хотела бы я такое платье. Ой, кстати, а какая из них первой была?       Эриола посмотрела на Намию с таким наивным интересом, с каким говорила, верно, о дорогих безделушках. Намию это задело. За каждую чешуйку она проливала кровь и слёзы, снова и снова переживая ту роковую ночь. И не только она. Каждый драконоборец испытывал подобное. Потому они и носили эти чешуйки на плащах не ради хвастовства, а чтобы не забывать, зачем вступили в гильдию.       Помедлив, Намия всё-таки ответила:       — Как раз эта, красная посередине. Мой первый дракон… дракониха. Она была бешеной, напала на мой город.       — И ты всех спасла и усмирила её?       Намия усмехнулась. Не хотелось, конечно, портить Эриоле настроение, но уж слишком она разошлась. Верить в добро хорошо, но не до такой же степени.       — Ну, не совсем. Когда я очнулась, город уже догорал. А дракониха по нему ползала и искала, кого бы сожрать.       Эриола недоверчиво уставилась на гостью.       — Быть не может, чтобы дракон просто взял и спалил город! Они же такие умные и благородные.       Намия не выдержала и засмеялась в голос. Получилось немного истерично. Эриола разозлилась и с сияньем праведного гнева в глазах едва не закричала:       — Зачем вы их только убиваете, понять не могу! Вы же даже не пытаетесь с ними подружиться! — дверь скрипнула, и на пороге незаметно возникла княгиня. — Вы, драконоборцы, хуже зверей! Вам бы только убивать эти чудесные создания!       Княгине хватило пары мгновений, чтобы пересечь комнатушку и дать Эриоле звонкую пощёчину. Дочь бросила на неё яростный взгляд и со слезами на глазах выбежала из комнаты. Как только захлопнулась дверь, княгиня выдохнула и присела на скамью. Кончики пальцев едва заметно дрожали. Княгиня старалась держаться равнодушно и всё-таки спрятала лицо в ладони. Когда она вновь взглянула на Намию, то была так же строга и изящна, как и прежде. Только взгляд растерянно блуждал.       — Ты прости мою дочь, если она тебя обидела ненароком. Она умная девочка, только на драконах помешалась. Дескать, они такие хорошие, они не могут убивать. Как же!.. — княгиня замолчала на мгновенье. Она с трудом сдерживала разочарование и стыд и потому взвешивала каждое слово. — Моих родителей тоже убил дракон. Всю жизнь мучаюсь, забыть хочу тот день, а не могу. Ночью просыпаюсь оттого, что всё это перед глазами... Ну и какие они после этого хорошие, если столько жизней покалечили? — взгляд княгини вдруг остановился на Намии. Женщина смотрела в упор, с таким выражением, будто готовилась к бою. — Если бы не мой муж, я бы тоже в драконоборцы пошла. Не могу простить, что семью мою сгубили. А Эри… Эри у нас верит, что с драконами можно дружбу водить. А что они людей жрут, города палят — враньё всё. Драконы же, бедные-несчастные, от нас скрываются, боятся, а нападают, когда совсем уж деваться некуда... Да, вот как она думает.       Княгиня замолчала и вновь потупила взгляд. Казалось, она на грани отчаяния, и вот-вот польются слёзы. Но глаза оставались сухими. Словно она давно уже всё выплакала и живет теперь, не в силах облегчить боль. Намия невольно узнала себя. Как бы она ни страдала, не могла плакать: слёзы остались в беспросветных днях осознания.       Чтобы хоть как-то приободрить княгиню, Намия решила продолжить разговор. А главное, попытаться переубедить женщину.       — Ну, отчасти Эриола права, — княгиня в недоумении взглянула на Намию. Та продолжала речь как можно доброжелательней: — Большинство драконов живёт само по себе. Они вообще как люди: есть порядочные, есть отпетые негодяи. Вот с отпетыми дружбу и впрямь не заведешь, а остальные… Ну, разве что наших девушек иногда замуж зовут. А города и деревни палят другие. Безумные. Их какое-то бешенство косит, как собак, вот они и начинают всё вокруг разносить.       Княгиня встала, выпрямившись во весь рост, и сделалась необычайно строгой. Взгляд её, презрительный и холодный, вжал Намию в скамью.       — Значит, веришь, что они хорошие? — не спеша начала княгиня. — Что-то я не слышала, чтобы хоть один драконоборец так думал. Ты, девочка, как в гильдию попала? За какие геройства?       В былые времена Намия непременно вспыхнула бы и начала отстаивать свою честь. Теперь её хватило только на усмешку:       — Я убила дракона, который разорил мой город, и привезла его голову в гильдию. А там как раз проходили учения. Мне, конечно, не поверили, только один человек поверил. Сказал, что по глазам правду видит. Ну, и взял в ученики. Вот и всё, — видя, что княгиня не знает, верить рассказу или нет, Намия припомнила: — А Эриола-то не набедокурит? Она же девчонка шустрая.       Княгиня сразу переменилась в лице.       — Ох, это ты правду сказала… Она такая. Я пойду искать, а ты готовься: закат скоро.       Но до заката Эриола так и не объявилась. Поэтому вместо неё на верхней площадке дворца стояла Намия, хотя в синем бархатном плаще, прикрывшем лицо, её едва ли кто-нибудь узнал. Да и как узнать драконоборца в свадебном наряде? После трех лет разъездов, перемежавшихся с редкими ночёвками в гильдии, Намия забыла, что значит быть девушкой: отвыкла от красивых одежд, от танцев до утра, от гаданий под луной, от песен и дурачеств. Отвыкла от прежней жизни. Потому и чувствовала себя неуютно. Хотя под плащом скрывалось удобное облачение и руку привычно отягощали «драконьи когти», она ощущала, как волочился длинный подол, как закатное солнце искрилось в каменьях, и ловила себя на мысли, что всё это ужасно некстати. А ведь когда-то она и сама едва не надела подобный плащ.       — Куда же девалась Эри?.. — донесся слева взволнованный голос княгини. Женщина, заламывая руки, озиралась по сторонам.       — Не волнуйся так, — успокаивал её муж, стоявший по правую руку Намии. — Вернётся она. Столько раз убегала и всегда возвращалась.       Намия тоже не осталась безучастной:       — Она, наверное, решила, что я дракона убить собираюсь, вот и обиделась.       Князь и княгиня изумленно воззрились на гостью, а Намия этого и ждала. Долг драконоборца — убивать чудищ. Без рассуждений. Именно так считало большинство и родители Эриолы в том числе. Впрочем, они не знали, что Намию прозвали Хозяйкой не за то, что она — единственная девушка-драконоборец, и даже не за поверженных драконов: если бы Намия убивала каждого, то за её спиной выросла бы драконья броня. Хозяйкой она стала по другой причине. Она умела ладить с драконами. Настолько, что проведя полдня в логове чудища, возвращалась оттуда живой и невредимой. Потому-то она редко пускала в ход «когти», предпочитая им мирное оружие.       Помолчав, княгиня решила признаться:       — Ох, если бы всё так просто. Как отец сказал ей о драконе, она сразу стала к свадьбе готовиться. Она… бредит им. Как бы не задумала чего-нибудь!       Хозяин, запинаясь от острого чувства вины и страха, забормотал сквозь бороду:       — Я… я просто хотел порадовать её историей о драконе. Она ведь любит подобные вещи… Разве же я мог знать, что она соберётся за него замуж? Я задолжал ему, чудищу проклятому, и обещал отдать в жёны дочь в обмен на долг. А сам вот драконоборца позвал, чтобы убить его. А теперь всё не по замыслу пошло.       Княгиня вспыхнула, гневно глянула на мужа, но, к счастью для Намии, стоявшей между супругами, ничего ответить не успела: закричали со смотровой башни. Хозяева напряглись и стали вглядываться в небо. Спустя несколько мгновений на фоне алеющих облаков вырисовывался знакомый силуэт дракона. Сердце застучало чаще. Сколько бы раз Намия ни сталкивалась с ними, она невольно вспоминала дракониху посреди горящего города. Но сейчас девушка не могла бояться. Люди, державшие её за руки, боялись больше: князь слишком сильно сдавливал её ладонь, а княгиню била дрожь. Они нуждались в защите и утешении.       — Его голос будет у вас в голове, — начала Намия как можно спокойней, — но он не узнает ваши мысли. Только древние могли проникать в разум, а он обычный. Так что не бойтесь. Говорите с ним на равных, потому что они гордые, не признают людских титулов. А лучше представьте, что перед вами обычный человек.       — Обычный человек? — воскликнул князь. — Да он выше деревьев!       Намия развела руками. С этим, конечно, не поспоришь.       — Много молочка пил мальчик. В нынешних драконах и впрямь больше человеческого, чем драконьего. Поэтому глупо бояться здорового дракона. К тому же рядом с вами драконоборец.       — С-с чего ты взяла, что он здоровый? — пролепетала княгиня, чтобы хоть немного приободриться. Замечание про драконоборца она, кажется, не услышала.       — Бешеные так не летают.       Несмотря на волнение, Намия не могла отвести глаз от дракона. Он ястребом парил над площадкой, плавно снижаясь. Огромные крылья багровели под косыми лучами солнца, а броня блестела, как только что отчеканенная монета. Таким легким и свободным казался он там, в небе, что Намии невольно и самой захотелось воплотиться в дракона и взмыть в высоту, где нет никакой гильдии, никаких заданий и битв. Только багряное солнце и бескрайнее небо. А ведь Эриола оказалась права. Кто в силах разрушить такую красоту? Кто посмеет убить дракона? Разве что отчаявшееся существо. Драконоборец.       — Главное, не суетитесь, — проговорила Намия и, стиснув зубы, опустила голову.       Когда порыв ветра сорвал ткань с головы и принёс знакомый шелест трущихся чешуек, она вновь подняла взгляд. На краю площадки сидел молодой дракон. Несмотря на отблеск солнца, девушка разглядела фиолетовые переливы брони. Редкий цвет. Иные драконоборцы рискнули бы всем ради одного такого красавца: гильдия щедро вознаграждала за необычную «дичь». Дракон с любопытством разглядывал хозяев, особенно часто его взгляд останавливался на Намии. Та уже вошла в образ. Она мельком поглядывала на гостя и едва заметно дрожала. Князь тоже изучал гостя, но с каким-то отчаянно-воинственным настроем, а княгиня вовсе притихла и не смела поднять взгляд. Намия прекрасно её понимала. Трудно смотреть на дракона, если другой такой же убил твоих родных. Страшно. У неё самой сердце билось так сильно, что заглушало всякий звук.       Когда чудище посмотрело на князя, в голове вдруг раздался задумчивый мужской голос:       — Значит, это и есть твоя дочь?..       Князь вздрогнул и в недоумении уставился на Намию. Та покорно склонила голову, исподлобья быстро глянула на дракона, как бы указывая на него. К счастью, мужчина понял знак и, стараясь не показывать страха, ответил:       — Д-да, как видишь. Ты ведь за ней пришел?       — За ней... — продолжал дракон, приблизив свою голову к девушке. — Только вот ты говорил, что она у тебя первая красавица в княжестве… Видно, немного в этих землях красавиц.       Князь побелел и растерянно забормотал что-то, а Намия едва не засмеялась. Какой честный дракон попался!       — Впрочем, она намного милее наших дракайн*, потому уговор в силе. Прощайтесь.       Князь первым обнял «дочь» — крепко и по-товарищески. Намия привыкла к таким объятьям: так её встречали друзья из гильдии и учитель.       — Не к лицу тебе плащ драконоборца, — шепнул князь, — не то, что свадебный. Не туда ты сунулась, девочка, не в своё дело. — Князь посмотрел в глаза Намии так, словно отправлял на смертный бой. — Постарайся вернуться.       Намия часто закивала, продолжая притворяться дочерью. Впрочем, речь князя нисколько её не тронула: девушка с лихвой наслушалась участливых слов. Но когда княгиня бросилась ей на шею с такими искренними слезами, у Намии защемило сердце. Казавшаяся строгой и беспристрастной, женщина не устояла под грузом горьких воспоминаний и страха и теперь горячо просила у Намии прощения и благодарила за дочь. Сквозь всхлипы и шёпот послышалось нервное шуршание чешуи. Дракон начинал беспокоиться — быстрым движением Намия обняла княгиню. И опустив голову, зашагала к дракону. Она ощущала пристальный взгляд, под которым трудно было бы не заволноваться — и это играло ей на руку. Дрожа будто от страха и с трудом переставляя ноги, она уже почти дошла до чудища, как в последний момент не пойми откуда раздался девчачий крик:       — Нет, она драконоборец! Я, я тебе нужна! Я его дочь!       Внутри всё оборвалось и упало. Это конец. Намия, не в силах перевести дыхание, оглянулась: Эриола мчалась к ним со всех ног. Рукава блио развевались, отчего она казалась прекрасной владычицей ветра. Дракон тоже залюбовался девушкой и, наверно, успел бы решить, что она и есть княжеская дочь, если бы Намия не опередила его мысли. Пронзительно воскликнув, она бросилась к краю площадки. Сердце колотилось как бешеное: если крылатый не ринется спасать, то можно прощаться с жизнью.       Сбитый с толку дракон обернулся к Намии. Та уже была у самого края. На мгновенье дракон пересекся с ней взглядом и вдруг понял, что она задумала. Сорвавшись вниз, он сделал в воздухе круг и, когда Намия уже летела с площадки, поймал её когтями. Ещё не придя в себя от падения, девушка крепче вцепилась в лапы дракона. Она ослабила хватку, лишь когда заметила, что ветер растрепал косу, а замок остался далеко в стороне.