Драконьи когти

      Девушки готовились к молитве, когда почувствовали смутное ощущение чего-то близкого и свирепого. Над озером нависла тишина. Не шумел камыш, не стрекотали сверчки, не пели птицы. Звуки застыли, как будто в ожидании бури. Это пугало. Тем более пугало то, что до начала молитвы девушки не могли говорить.       Они поспешно завершили приготовления, и вот над безмолвным озером раздался тихий, но твёрдый голос невесты. Она просила луну, чтобы Камир, ее жених, всегда любил ее, чтобы были здоровыми дети, чтобы злые люди обходили дом стороной и обо всём том, что так пугает девушку накануне венчания. Словом, она просила о грядущем. Она думала, что это будущее непременно наступит и воплотит все её мечты в жизнь. Она уже видела это будущее, силилась прикоснуться к нему.       Воздух содрогнулся. Какой-то далекий, но мощный звук волной накрыл лес. Обе подруги невесты переглянулись, напуганные странным гулом, но твёрдый голос читал молитву дальше, будто бы ничего не произошло. Девушки с удивлением заметили на бледном в лунном свете лице невесты выражение, которое ясно говорило, что она не на шутку испугалась, но прерывать обряд не намерена. Ведь от этого зависело её счастье.       Рыжеволосая схватила подругу за руку и отвела в сторону.       — Слышала? — торопливо зашептала рыжая. Пламя свечи выдало все конопушки, но от этого лицо её стало особенно красивым. — Илия, ты слышала это?       Илия мелко затрясла головой и поджала пухленькие губы, как будто хотела заплакать. В отличие от подруг Илия выросла нежной и ранимой. Даже в облике её натура проявлялась округлыми формами и мягкими чертами. И теперь бедняжка едва сдерживалась, чтобы не убежать домой.       — Что это? — задыхаясь от ужаса, проговорила она. — Это звучало как… как рёв. Хотя Намия, кажется, не слышала его. Может, нам просто почудилось?       Рыжая закусила губу и принялась тереть лоб. Она и сама догадалась, что значил этот звук, но надеялась на ошибку. А теперь эта спасительная надежда разбита вдребезги. Девушка почувствовала, как от страха её покидают силы. Нет, не время терять рассудок. Всё ещё может обойтись. Видимо, Намия считала так же — вот почему не переставала молиться.       Зловещий звук повторился. На этот раз ближе. Илия глазами, полными ужаса, уставилась на рыжую, а та напряженно вглядывалась ночное небо. Вскоре за рёвом последовало дуновение ветра — плохой знак.       Илия осела на траву. Внутри всё упало, опустело — остался только первобытный страх смерти. Нужно бежать, спасаться самим и спасать город. Илия потянула рыжую за рукав, чтобы та прислушалась к ней. Слова выходили с трудом, и всё же Илия выдавила:       — Ранола… он ведь сюда… Бежим!       Рыжеволосая Ранола отрешенно кивнула. Да, бежать, только вот… Она не могла признаться Илии в том, что город навряд ли спасет. Если случится самое худшее, то и город, и окрестный лес — все погибнет. Нужно предупредить остальных и бежать куда-нибудь, например, в столицу, благо она в пяти днях ходьбы. Но Намия… Она все так же твердо читала свою молитву. Да что с ней? Неужели обряд ей дороже собственной жизни?       — Илия, предупреди всех!       — Н-но… Намия же… — пыталась возразить Илия, но рыжая толкала её в сторону леса, не давая говорить. В конце концов, Илия отступила под натиском подруги и убежала в город. Оставалось самое сложное: убедить Намию прервать обряд. А Намия была упёртая, уступала редко и всегда всё делала по-своему.       Первым делом Ранола затушила все свечи, оставшиеся на берегу, чтобы их свет не привлёк к себе внимание. А после нагло встала перед лицом Намии, чтобы загородить от неё лунный свет. Та нахмурилась, но продолжила молитву.       — Да ты просто сумасшедшая! — едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, выпалила Ранола. — На нас летит дракон, а ты сидишь тут и прямо дожидаешься его. Ты хоть понимаешь, как эти наши беленькие сарафанчики заметны?       Намие становилось все труднее игнорировать замечания подруги, но она упрямо молилась. Тогда Ранола, вспыльчивая по натуре, не выдержала и, схватив Намию за руку, потащила к лесу. Резким движением Намия вырвалась от подруги и тихо, но раздраженно заговорила:       — Ну и? С чего вы решили, что он летит на нас? Чего ему тут надо? Наш городок ночью, наверное, даже не заметишь: все спят, свет не горит. Он летит не на нас, а на столицу — мимо. Или ты думаешь, что дракон попрётся в такую даль от своих обожаемых гор ради того, чтобы разнести наши домишки и пожрать скот?       Ранола ошарашенно смотрела на подругу. И как она раньше не сообразила? Ведь действительно, таких городов, как их, десятки по пути к горам. Значит, все перепугались зря? Значит, всё в порядке и они зря прервали обряд?       — Н-да… — протянула Намия, хмуро поглядывая на озеро. — Завтра всё переделывать придется.       Ранола виновато улыбнулась:       — Да, переделаем, раз уж напортачили.       Ей ответил рев, в третий раз раздавшийся над лесом. Дракон летел близко, потому новый порыв ветра высек на глади озера заметную рябь. Ранола чувствовала, как холод завладевает ее телом, но на этот раз она боялась не дракона. Она боялась, что город уже узнал о его приближении.       — Ах да, Илия… Я, знаешь, отправила её предупредить остальных, — красивое личико Ранолы испортила улыбка отчаяния. — Как думаешь, добежала?       Намия покачала головой и без лишних слов бросилась в лес. Она неслась, как безумная. Бежала не по тропинке — напрямик, спотыкаясь о корни, цепляясь подолом за ветки, собирая лицом паутину. Там, в городе, осталась вся её семья, её Камир. И её будущее. Она не могла потерять всё это. Не сейчас. Ведь до венчания оставалась всего пара дней.       За спиной послышался крик Ранолы:       — Она к Аздору, наверное, рванула!       Намия замедлила бег, чтобы подруга догнала её. Ранола подметила верно. Илия не успела бы добраться до города, а вот до хижины охотника, которая стояла на окраине леса, — запросто. До прихода в их город дядюшка Аздор состоял в гильдии драконоборцев. Он часто рассказывал ребятне о том непростом ремесле, которое оставил в силу возраста, потому-то молодежь неплохо знала повадки драконов. И всё бы ничего, только дядюшка Аздор люто ненавидел драконов. Так люто, что не упустил бы шанса убить ещё одного, даже если бы подставил под удар весь город. Он казался Намии немного странным, этот дядюшка Аздор.       — Давай… Ты в город, я… к Аздору, — задыхаясь, предложила рыжая, когда наконец догнала Намию. — Ты-то явно… быстрее бегаешь.       — Хах, набегаешься тут… перед венчанием… — неловко отшутилась Намия.       Вскоре Ранола свернула в сторону хижины, и Намия осталась наедине с собой. Наедине с собой было страшно. Обманчивые тени казались то животным, то человеком, то чем-то жутким, пришедшем из самой тьмы. В хрусте веток ей слышался рёв дракона, в бликах луны чудилась его чешуя. Страх подгонял. Страх прибавлял сил, но сводил с ума. А тут ещё и этот проклятый рёв! Такой отчетливый и громкий, что его, наверное, услышали и в городе. Ничего, оставалось немного, самую малость. Только овраг перепрыгнуть. Намия уже подбегала к краю, когда её настиг ветер. Сильный порыв толкнул в спину. Чтобы не упасть, она сделала ненужный шаг и споткнулась о корень, вылезший у самого склона.       Из склонов оврага торчали корни — Намия успела это заметить, когда уже летела вниз. Сердце ее сжалось, предвидя боль, и на миг мысли странно прояснились. Этот дракон… Ведь только обезумевшие драконы ревут так часто. Остальные не дураки, чтобы предупреждать о себе. А потом Намия сильно зажмурилась.       Когда она очнулась, то увидела звёздное небо и склон оврага. Перевернувшись на бок, Намия поняла, что лежала в грязи, оставшейся от весеннего ручья. Девушка пыталась вспомнить, как здесь оказалась, но мешала боль: будто кто по голове ударил. Впрочем, так и обстояли дела, потому что рядом лежал ствол, поваленного бурей дерева. Об него Намия и ударилась. Она попыталась встать, но накатил приступ тошноты. Нужно было немного прийти в себя, прежде чем выбираться. Намия облокотилась о шершавый ствол и снова стала вспоминать. А внезапный и очень громкий рык помог ей. Дракон… Он опередил её. Девушка похолодела. Либо всё обошлось, либо — крах. Либо дракона повергли, либо он разорял город. Намия хотела броситься в селение, хотела сейчас же узнать правду, но боялась. Боялась, что уже потеряла всё: родителей, Камира, братишку. Потому Намия ждала. Ждала, пока пройдет тошнота, пока уляжется боль. И всё же не удержалась. Выбравшись из оврага, побежала к городу, но вдруг остановилась. Предчувствие чего-то ужасного взяло верх над разумом. Если там всё в руинах… она не сможет на это смотреть. Она не сможет жить дальше, ведь в городе и должно было свершиться её счастливое будущее. Всеми силами Намия пыталась отсрочить мучительный момент. Сомнения рвали душу, и потому каждый шаг делался через силу. В конце концов, ей надоело ждать.       Еще на окраине леса, когда стал слышен странный шум, а в небе разлилось зарево, всё стало ясно. Но Намия не поверила. А когда лес остался позади, верить просто не захотелось. Город полыхал. Местные строили дома из дерева, потому что выходило дешевле и уютней. И теперь все эти дешевые и уютные дома горели. Но пугал не только пожар. Дракон. Высотой с три избы и длинной с пять. Он то зарывался мордой в очередной дом и что-то там жрал, то отчаянно чесал свое брюхо. Намия в оцепенении смотрела на него. Никогда раньше она не видела драконов, только на картинках книг, которые продавали на ярмарке. Но чего стоят эти картинки, когда настоящий огненный дракон ползал сейчас по её дому? К своему величайшему счастью, она наблюдала с высокого берега реки, город же стоял на пологом противоположном, поодаль от русла. Дракон не замечал Намию. А она и не пряталась. Она не верила, что все это происходило наяву. «Быть может, люди спаслись?» — с неестественным равнодушием подумала девушка. Может, Илия и Ранола сумели их предупредить? Но что тогда жрал дракон на развалинах? Нет, все погибли. Все…       Намия вдруг заметила, что из дома, стоявшего на окраине города, кто-то выбежал. Темный силуэт счастливчика быстро направлялся в сторону реки, но в это время дракон снова принялся чесать брюхо и заметил беглеца. Чудище встало на задние лапы и, размахивая огромными крыльями, заревело. Заревело так, что Намия упала на землю и из-за всех сил зажала уши. Она дрожала. Дрожала от ужаса. Она почувствовала себя полёвкой, на которую летел ястреб. А потом рёв прекратился. Послышался треск ломающихся бревен и чавканье. Намия лежала, свернувшись в комок, и боялась увидеть то, что издавало эти звуки. Вскоре снова послышался треск, и прежний шум вернулся.       Намия повернулась на спину и уставилась в небо. Оно понемногу светлело. Это было странно: целый город испепелен драконом, а небо светлело, как будто ничего не произошло. Ещё более странным было осознание того, что в душе ничего не осталось. Ни боли, ни ярости, ни слёз — пустота. А что там могло остаться, если всё разом рухнуло? Теперь не будет счастья, ничего не будет. Ни семьи, ни друзей, ни дома. И как дальше жить? Зачем вообще жить? Ведь будущее, то самое единственное будущее, лежало в руинах, догорало, а по его остаткам ползал дракон.       Дракон.       Вот источник краха. Вот кто отнял у неё всё. Дракон.       Ухватившись за эту мысль, Намия почувствовала, как в душе рождался гнев. Он расплавленным металлом растекался по телу, наполняя её существо силой и смыслом. Гнев шептал ей: «Отомсти. Месть — начало». И Намия прислушалась к нему.       Лет двадцать минуло с того дня, когда Аздор пришел в провинциальное селение, тогда ещё только получившее свое гордое звание города. С собой драконоборец принес оружие — больше у него ничего не имелось. Но сколько ни пытался Аздор приспособить лук или копье, они не подходили для охоты на дичь — только на драконов. В итоге все свои сокровища драконоборец развесил по стенам хижины, где они и провисели все двадцать лет, будто дожидаясь своего часа.       Когда Намия вошла в раскрытую дверь, то даже не рассчитывала увидеть хозяина дома. Она сразу потянулась за луком и колчаном, а подумав, прихватила и копье. Девушка собиралась уже уйти, но внезапная мысль остановила её. Что-то ещё… Что-то, чтобы спрятаться. Намия отчаянно пыталась вспомнить рассказы охотника. В детстве она любила слушать историю о том, как дядюшка Аздор обманул дракона, спрятавшись под его брюхом. Точно так Намия и собиралась сделать, а что могло подойти для маскировки лучше, чем плащ дядюшки Аздора?       И вот, укутавшись в темное одеяние, Намия вышла к границе леса. Она уже знала, как будет действовать. Берег, на котором осталась девушка, отвесным обрывом уходил вниз, к реке, но кое-где на склоне виднелись ровные площадки. На одной из них Намия и собиралась спрятаться. Но как подманить дракона? Бежать до города? Пустить стрелу? Отчаянно перебирая всевозможные варианты, Намия запустила руки в карманы плаща. И нашла огниво, а с ним и решение проблемы.       Первым делом Намия выбрала подходящую площадку. Девушка сразу вспомнила о «пещере», в которой они с Камиром любили играть в детстве. Площадка находилась совсем рядом со ступенями, ведущими на вершину склона, и узким клином вдавалась в овраг, так что Намия как раз умещалась вместе с луком, а тень надежно скрывала её. Примерившись к луку, Намия поняла, что едва ли способна стрелять на весу: слишком тяжело. Пришлось камнями придавить с боков нижнее плечо лука, чтобы тот не падал. Копьё Намия тоже пристроила в «пещере», потому что во время атаки не хотела выбираться из убежища. Оставался только костер — плёвое дело.       Они с Камиром любили на несколько дней уходить в лес на охоту, чтобы побыть наедине. В лесу никто не донимал глупыми расспросами об отношениях, о скором венчании, никто не пророчил им брачный союз. Эти двое всегда знали, что у них одна жизнь, общая. С детства они всё делили на двоих: сиротство Камира, военный призыв отца Намии, мучительное время голода и нищеты. Они больше не мыслили жить порознь. Это уже потом, когда кончилась война и дела пошла на лад, тогда они осознали свои чувства. Их венчание стало делом времени. А теперь…       Теперь за спиной Намии разгорался костер, а сама она сидела на краю обрыва и смотрела на испепеленный город. Где-то там, под обуглившимися бревнами, и лежал Камир — мертвый и чужой. Хорошо, если лежал, а не оказался и в драконьем брюхе. По щекам поползли слёзы. Да разве это на самом деле? Разве это не сон? Какой дракон залетит так далеко от гор? Нет-нет-нет, все это наваждение. Ведь Камир не мог просто так погибнуть. Не мог…       Внезапное рычание дракона отрезвило девушку. Крылатое чудовище закончило свою трапезу и неистово расчесывало брюхо. Намия поняла, что засиживаться дольше нельзя. Она быстро спустилась в свое убежище и стала ждать, когда костер привлечет дракона.       Это случилось не сразу. Сначала обожравшееся чудище ни на что не обращало внимания. В тот момент Намия подумала, что дракон действительно безумен. Он не почистился, не завалился спать, а, будто пританцовывая, всё чесал и чесал своё брюхо. Но потом заметил костер. «Чужой» огонь манил, и очарованный им дракон медленно двинулся к обрыву. Намия затаила дыхание. Настоящий живой дракон шел прямо на неё. В бледных предрассветных сумерках она видела, как под когтистыми лапами вздымалась земля. Она видела, как сотрясалась речная вода. Она чувствовала эти шаги. Намия изо всех сил держалась, чтобы не убежать. Первый раз в жизни она боялась так сильно. И хотя ей нечего было терять, незачем было жить, незачем было бояться, страх всё равно расползался по телу предательской дрожью. Зачем она не прыгнула с этого треклятого обрыва? Зачем подманила дракона? Быть может, он не заметил? Но дракон упрямо стремился к огню. Вот он уже ступил на противоположный берег. Занес лапу, чтобы войти в реку. Намия с силой зажмурилась. Она услышала шипение холодной воды, соприкоснувшейся с раскаленной чешуей. Уже поздно. Дракон не остановится. Он придет к огню и увидит, что его обманули, что там никого нет. И тогда он спалит и лес, и обрыв, и эту несчастную пещеру…       Да. Спалит и её, Намию.       Тут что-то перевернулось в душе, и терзавший девушку страх обратился яростью. И Намия открыла глаза. Дракон стоял почти вплотную к обрыву. В отсветах костра Намия видела каждую его чешуйку. И видела, что где-то чешуек нет: дракон так расчесал брюхо, что разодрал собственную броню, которую драконоборцы считали непробиваемой. Руки плохо слушались, но Намия вложила стрелу в гнездо. Имея величайшее преимущество, которым прежде не обладал ни один воин, она просто обязана была убить этого дракона. Стоя на коленях, она с трудом натянула тетиву и… Рука сорвалась, и стрела отскочила от чешуи. У Намии перехватило дыхание. Не в силах сделать вдох она с ужасом ждала пламени. Но дракон лишь почесал ушибленное место. Он жадно выискивал, где же в лесу спрятались люди, и не догадывался, что один из них пытается пробить его брюхо.       Стрел оказалось мало. Всего четыре штуки. И одна, сломанная о драконью броню, валялась где-то внизу. Неудача с первой стрелой лишь распалила ярость. Намия вложила вторую, вновь натянула тетиву. Руки уже не дрожали. Стрела полетела прямо в цель и наполовину вошла в открытую для удара плоть, но Нами не успела насладиться метким попаданием. Дикий рык оглушил её. Дракон попятился назад, а Намия в спешке снова и снова натягивала тетиву. Девушка уже не целилась — оставшиеся стрелы полетели наугад.       Дракон бесновался. Он метался в реке, поднимая фонтаны брызг и застилая низину туманом испарений. А Намия тем временем, сбитая с толку оглушительными визгом дракона, схватила копье и бросилась из укрытия. Не помня себя, она бежала вверх по широким земляным ступеням, спотыкалась, падала и больно отбивала ноги. А «пещерка» уже полыхала. Струя пламени беспощадно вылизывала склон, так что Намия едва успела скрыться наверху. Девушка вжалась в землю, тяжело дыша. Она отчаянно озиралась по сторонам, даже не представляя, куда бежать. Всё… Это конец. Дракон, силившийся испепелить весь берег, скоро доберётся до верха. Тогда негде будет укрыться.       Вскоре шум пламени стих. Намия насторожилась. Она напряженно вслушивалась в мгновенье тишины, которое показалось нескончаемо долгим. Наконец раздался звук падающей воды и шипение — дракон вновь приближался к берегу. В ожидании гибели Намия вся сжалась, превратилась в сгусток энергии. Немного не дойдя до берега, дракон остановился. Намия повернула голову в его сторону и увидела, что чудище поднимается на задние лапы. Девушка знала, что за этим последует. Дракон распрямится, вздыбит чешую, и, размахивая крыльями, заревёт. А потом Намия встретится со струей пламени. Но если успеть, то можно….       Злоба вспыхнула в душе с новой силой, и Намия, ничего не соображая, с копьём в руке бросилась к лесу. У самой границы она развернулась и рванула на дракона. Она бежала, едва касаясь земли. Бежала и не собиралась останавливаться. И там, у самого края, она оттолкнулась от обрыва, и словно взлетела. Занеся копьё над головой, она со всей силы вонзила его между вздыбленных чешуек и рухнула на выпяченную грудь дракона. Тот не успел зареветь. Он захлебнулся своей кровью и, сделав назад пару судорожных шагов, упал на берег. А вместе с ним и Намия. Она упала удачно, только сильно ушиблась. И, лежа на мягком прибрежном песке, чувствовала, что больше не сможет встать: слишком устала. Глаза закрылись сами собой.       Когда она проснулась, солнце уже оторвалось от горизонта и побледнело. В лесу, как всегда, щебетали птицы, рядом слышался шум речушки. Это навевало сон. Глаза невольно закрывались, тем более что всё куда-то плыло. И тем не менее Намия пересилила себя и попыталась встать. Она никак не могла понять, почему тело болит и почему она оказалась на берегу реки. Но встать получилось не сразу. Во-первых, руки были в крови. Кровь сочилась из глубоких порезов, стекала до локтей и капала на землю. Во-вторых, дико раскалывалась голова — даже приподнять её стоило усилий. В-третьих, Намия чувствовала себя совершенно опустошенной.       Она вытерла руки о платье, которое теперь совсем не походило на одеяние сказочной девы, и с трудом встала на четвереньки. Цепляясь руками за что-то шершавое, девушка сумела подняться на ноги. Она вгляделась в то, что служило ей опорой, и едва не упала вновь. Перед ней валялась громадная голова дракона. Дракон… События минувшей ночи лавиной обрушились на Намию, так что она и не поверила сразу. Она ещё доковыляла до окраины города, откуда хотела увидеть свой дом. Но не сумела его отыскать. Город превратился в груду обгоревших бревен и тлеющих углей. Не угадывались даже улицы. Дракон смешал всё.       И тут Намия по-настоящему осознала то, что случилось ночью.