Tinfoil

… — Она спит, Гаара-сан. Все показатели в порядке. Состояние стабильно, — доносится до меня сквозь сон приятный мужской голос.  — ШигерО, не забудь отметить время клинической смерти.  — Уже сделал.  — Где Ханна? — вроде как открылась дверь. Слышатся шаги.  — Гаара-кун, искал меня? — сладким и очень знакомым мне голоском пропела девушка.  — Искал. Есть разговор, — тон врача так и источает лед.  — Так говори здесь, в чем проблема?  — Выходи, — отрезал парень. Снова шаги и скрип дверей. Я приоткрыла глаза и тут же заметила медика, склонившегося над столом и что-то записывающего. Зажмурилась снова. Пусть думает, что я сплю. Из коридора послышались голоса. Я напрягла слух.  — Какого черта ты творишь? — это Гаара. Он никогда не кричал, но эта угрожающе-тихая интонация была гораздо страшнее любой ярости.  — У всех есть право ошибаться, — спокойно отвечает девушка, явно не ощущая своей вины.  — В нашей профессии ошибка может стоит жизни, как это случилось с Ино!  — Но ведь все обошлось, а для меня этот будет хорошим опытом в следующий раз.  — При чем здесь твой никчемный опыт?! Я сказал тебе проверить реакцию? Сказал. Я предупреждал, что нужно обсудить все со мной? Предупреждал. Так какого черта, Ханна!  — Не смей со мной в таком тоне говорить! Я все-таки твоя девушка! — «Чего-о-о?!»  — Так не в этом ли дело? — ядовито замечает доктор.  — Ты совсем не прав, — в ее голосе проскальзывают истеричные нотки, выдающие со всеми потрохами.  — Знаешь, Ханна, ты чуть не убила человека. Ино просто повезло. Твой эгоизм поставил под угрозу жизнь пациента, а еще мою репутацию. Прости, конечно, но эти отношения уже давно себя исчерпали.  — Что ты хочешь этим сказать? — взвизгнула девица.  — Во-первых, все кончено. Вмешивать в наши личные дела постороннего человека из-за своей ревности и доводить до трагедий — слишком.  — Но Гаара-кун…  — Не перебивай! — рявкнул парень. — А во-вторых ты уволена. Воцарилось молчание. После такого разговора я вообще притихла и сжалась, как могла. Вот уж навалилось информации…  — Эта Ино тебе меня не заменит, Гаара-кун, — пропела медсестра, мерзко акцентируя писклявым тоном мое имя, и в следующее мгновение послышались удаляющиеся торопливые шаги. Все-таки, меня интуиция не подводила по поводу этой блондинки. Только как тогда объяснить поведение врача? Все эти двусмысленные взгляды, ночные чаепития и прочее… Расценивать ли это как предательство, и если и так, то по отношению к кому? К ней? Ко мне? «Отношения врач — пациент — невозможны. Как и преподаватель-студент. И не потому, что между ними нет чувств. Почему тогда — сама подумай.» — всплыла в голове фраза. Так неужели он все-таки говорил о нас? Значит, причина была в медсестре? Он видел наперед такое развитие событий и старался избежать, отталкивая меня? Тогда могу ли я надеяться, что моя симпатия взаимна? «И не потому, что между ними нет чувств»…. *** Гаара сидел у меня почти безвылазно. Даже во время сна я ощущала, как он поглаживает мою руку холодными пальцами, как он невесомо касается губами лба. Чувствовала его пронзительный взгляд на своем лице. И не понимала. Его поведения, его настроений, его мыслей. Он не дал ни намека на какие-то перемены после расставания с Ханной. Он продолжал общаться со мной так же, как и до всех событий, заставляя теряться в догадках, что же на самом деле обо мне думает. Я тоже не предпринимала первых шагов, хотя чувства зашкаливали. Несмотря на произошедшую трагедию, организм восстанавливался довольно-таки быстро, и из реанимации меня перевели обратно в палату. Пневмония тоже потихоньку угасала. Одним утром ко мне ворвался Кабуто, едва ли не с ноги открывая дверь. Выглядел он очень встревожено, потому что узнал об инциденте, но, видя, что я целая и невредимая, а главное — живая, мужчина облегченно выдохнул. Мы тогда долго-долго разговаривали, и врач все досадовал, что оставил меня одну. Ближе к обеду он наконец-то ушел, утомив меня миллионами рассказов, и предупредил, что теперь наведываться будет чаще. После этого я заходила в процедурную к Юкке, мы с ней сдружились за все время. Девушка очень беспокоилась за мое состояние. И пока она пила кофе, а я за компанию похлебывала чай, пришел ее парень, по совместительству брат Гаары. Канкуро мне понравился. Сплошной позитив, сыплет шутками и прямо обнимает своей светлой энергетикой. И в тоже время простой, без всякого пафоса, да и внешне довольно-таки симпатичный. Юкка познакомила нас, а когда ее бойфренд услышал мое имя, какой-то странный огонек промелькнул в его глазах.  — Ино, говоришь, — протянул он тогда, загадочно щурясь, — слышал я уже от кого-то о тебе. Мы с Юккой накинулись на него с расспросами, но этот товарищ так и не раскололся. Зато не забыл пригласить на чай, когда засобирался уходить. Я поблагодарила, и поспешила ретироваться, чтобы оставить парочку прощаться наедине. И столкнулась в коридоре с Джуго и Сасаме — они, весело общаясь, направлялись к выходу.  — Ино-чан, — окликнула меня девочка, — вот ты где. Мы хотели попрощаться, но не застали тебя в палате. Я улыбнулась и подошла к ним. Сасаме рядом со своим братом казалась еще меньше, чем есть на самом деле. Да и я не особо отличалась.  — Привет, ребят. Ну что, выписывают уже? Девочка весело запрыгала на месте.  — Да-да-да! Наконец-то домой. Котенок уже соскучился, наверное!  — Сасаме-чан, спокойнее. Все-таки ты еще в больнице, — мягко попросил ее Джуго. Малышка фыркнула, но брата послушалась.  — Я пойду к врачу попрощаться… — протянула Сасаме, переводя взгляд с парня на меня, — а вы тут пока поговорите. Встретимся в палате у Ино-чан. И вприпрыжку поскакала дальше по коридору. Джуго улыбнулся:  — Сегодня тебя спасать уже не приходится.  — Я решила нарушить традицию, — смеюсь. — Пошли ко мне. В палате мы расположились на кровати, и я снова заварила чай, пахнущий апельсиновой цедрой. Джуго его принес вместе с фруктами и вишневым тортиком.  — Чтоб быстрее выздоравливала, — пояснил он, а потом посерьезнел. — Сестра рассказывала, с тобой что-то произошло… Я смутилась. Не очень-то хочется вспоминать собственную смерть, пусть даже и не удавшуюся.  — Да просто непереносимость антибиотика. Но вот я здесь, уже все в порядке.  — Смотри мне, — добродушно пригрозил парень, отламывая кусочек тортика и протягивая мне. Я с удовольствием приняла сладость, улыбаясь во все тридцать два.  — Буду к тебе заходить, пока не выпишешься, — подмигнул рыжик. — Так что выздоравливай. Весна скоро уже… А еще я кое-что для тебя организую после выписки. В целях реабилитации, так сказать. Джуго сгреб меня в охапку своими ручищами. Какой он все-таки невероятный человек.  — Заходи в любое время, дружище, — растроганно пропела я парню на прощание. Он встал, накидывая пальто, я тоже вскочила, собираясь проводить его до выхода. Мы прошли к парадной, где уже стояла Сасаме, заматывая шарф на шее.  — Не болей больше, малышка, — я потрепала девочку по рыжим волосам. Она весело хихикнула.  — Кто бы говорил, Ино-чан, — а потом дернула брата за рукав, — Джуго, ну пошли скорее домой! Парень вздохнул и снова обнял меня.  — До свидания, Ино.  — Пока-пока, — расплываясь в улыбке, попрощалась я. Малышка смущенно отвернулась и толкнула дверь, открывая ее и увлекая за собой брата. Я прошествовала по холодному коридору в палату и улеглась на кровать, разглядывая потрескавшийся потолок. Каким бы веселым не был Джуго, как бы меня не радовали его визиты, а мысли о другом человеке не покидали меня ни на минуту. Последнее время он особенно явно избегал каких-то разговоров со мной, разве что заходил справляться о моем самочувствии. Сколько раз я пыталась увидеть в его глазах хоть какую-то тень, какую-то искру, намек, но сталкивалась с непроницаемым взглядом. Сколько раз я хотела услышать в его голосе особенные нотки, интонации, но слышала спокойный, тихий тон. И я уже отчаивалась. Отчаивалась, каждый раз прокручивая в голове разговор о невозможности отношений врач-пациент. Чувства разрывали меня изнутри, и я не имела ни малейшего понятия о том, что же с этим делать.