***
Ночью спать не хотелось. Сильное похолодание и метель затронули и больницу — оборвало провода, и мой корпус остался без света и электроотопления, кроме которого больше ничего не согревало. Даже выпить чашку горячего жасминового чаю — и то не было возможности. Радовало то, что поломку обещали устранить в ближайшее время. Я сидела на подоконнике и наблюдала за звездами, падающими хлопьями снега и соседними домами, в окнах которых тускло что-то светилось. Свечки, наверное. Прислушивалась к шагам в коридоре — это гулял дежурный, бегали медсестры и ходили пациенты. А что еще делать в час ночи, когда спать — холодно, а заняться больше нечем? Дверь в мою палату скрипнула, открываясь и впуская гостя. «Наверное, Кабуто», — промелькнула радостная мысль, но из-за кромешной темноты рассмотреть человека было невозможно. Я соскочила с подоконника и приблизилась к замершему у стены силуэту. Кажется, он тоже пытался наладить видимость. Остановившись в нескольких шагах от человека, я вдохнула — пахло морозом, свежей мятой и, едва слышно, сигаретным дымом. Сердце пропустило удар. Неужели он… Или просто игра воображения? — Ино, ты спишь? — прошептал человек. Этот мягкий обволакивающий тон ни с кем не спутать… — Гаара, — порывисто выдыхаю и в одно мгновение оказываюсь рядом, секунду колеблясь, чтобы в следующую обвить руками шею. Холодный. Только с улицы — снежинки колятся, еще не растаявшие. Он вздрагивает — не ожидал. Того, что не сплю или такой реакции. — Доброй ночи, — хоть и здоровается полушепотом, а в голосе переливаются нотки удивления. — Гаара, — снова повторяю я и шумно вдыхаю его аромат снова, боясь, что это опять сон, что опять он исчезнет. — Ну-ну, — успокаивающе протянул врач. И все же решается — обхватывает руками мою хрупкую фигурку, гладит по спине, проводит по волосам. Нет, все-таки не сон. Я отстраняюсь, вынуждая его выпустить меня, и босиком шлепаю к кровати. Парень идет следом. — Почему тебя не было? — почти истеричным шепотом требую ответа. Как жаль, что темно — не видно взгляда, мимики, жестов. — В Германии. Пришлось срочно уехать, — спокойным тихим тоном рассказывает Гаара, — не мог предупредить … Сажусь на кровать и облокачиваюсь спиной к стене, вглядываясь в силуэт передо мной. Вот так просто. После всех моих переживаний — «пришлось срочно уехать». Конечно, можно обидеться, ведь он даже не извинился. Но это глупо. Гаара — мой врач, а не какой-нибудь друг или знакомый, и не должен отчитываться передо мной. Зато теперь он здесь. Вернулся. Не этого ли мне так сильно хотелось? — Сегодня вот приехал, а здесь такой беспорядок... Корпус обесточен, и я подумал, что хорошо было бы наведаться к тебе. Так… как здоровье? — чтобы хоть как-то разбить тишину, поинтересовался парень, согревая свои ладони дыханием. Я пожала плечами, но, сообразив, что в темноте Гаара вряд ли увидел этот жест, ответила: — Нормально. Правда, дня четыре-пять назад было плохо. Юкки, ну медсестра, позвала в тот день Кабуто…сана, — я зачем-то поспешила добавить эту приставку, и получилось как-то нервно. Гаара хмыкнул. — Теперь все точно нормально. — Завтра пролистаю твою карточку, — пробубнил доктор. — Почему ты не спишь? — Из-за тебя, — сорвалось с губ случайное признание. Я прикусила язык — надо думать, прежде чем говорить! Гаара молчал. А потом погладил по макушке, взъерошивая копну волос: — Не стоит. Больше сказать было нечего. Хотя вру. Мне хотелось многое спросить и многое объяснить. Про то, как я скучала по нему, как злилась на ту блондинку-медсестру за ее флирт, как я ревную его, в конце-концов. Хотелось сказать, насколько рада, что он вернулся, что я сейчас едва сдерживаю эмоции, чтобы не накинуться и не обнимать… Но вместо этого мы просто сидели в полной тишине, слушая дыхание друг друга и громкие удары сердца. То ли моего, то ли его. И пока я корила себя за трусость, за то, что не могу свои чувства проявить, ибо боюсь неправильной реакции, врач не сказал ни слова. Он подсел ближе, а потом взял мою ладошку в свою руку, медленно и почти невесомо поглаживая мои дрожащие пальцы. От волнения, от близости, но точно не от холода. — Я скучал, — тихо выдохнул он. Меня обдало жаром смущения, хотя может это просто поднялась температура. От его слов, от его касаний, от горячего дыхания. Я легонько сжала его ладонь и, набравшись смелости, хотела ответить тем же, рассказать, что я ощущала, не зная, куда он пропал, но начало пламенной речи прервал шум открывающейся двери. — Ино, — послышался тоненький голос Юкки, — там Кабуто-сан пришел… Я хотела спросить тебя… Ой! Кто это с тобой? Видимо, в кромешной тьме она не сразу заметила второй силуэт, а уж его обладателя тем более. Я выдержала паузу, ожидая реакции моего доктора, но он не спешил ничего говорить. Пришлось отдуваться мне. — Это… М-м-м… Понимаешь, Юкки-чан… — «просто мы сидим тут с Гаарой, одни, в темноте, но это не то, что ты думаешь», мне это ей сказать? — Черт подери, мать вашу… Последнее, конечно, было сказано почти шепотом. Всплеск эмоций, скажем так. Справа от меня послышался сдавленный смешок, а потом тихий стон — это я пнула локтем куда-то в пространство и, судя по всему, в цель попала. — А-а-а… К тебе любимый твой пришел? — азартно пропела девушка. За время нашего общения здесь, я рассказывала ей много историй про своих друзей. Юкки почему-то решила, что с одним из них меня связывает гораздо больше, чем просто дружба, и заверить ее в обратном было невозможно. Так что я просто закатила глаза, а она сочувственно-предупреждающе добавила, — ну ты же знаешь, что это против правил… Дежурный прибьет, если узнает… Ему нельзя же тут быть сейчас… — Мне все можно, Юкки-сан, — тихо, но от этого не менее твердо заметил Гаара, выдавая свою персону. Повисла тишина. Я молчала, ибо всеми силами пыталась подавить смех, понимая всю нелепость и двусмысленность ситуации. Врач — потому что ожидал реакции медсестры, сама она, вероятно, старалась все понять и правильно среагировать. — Гаара-сама, я не знала, простите… Так Вы... и Ино? То есть… Ох… Рада, что Вы вернулись! Скажу, чтобы Кабуто-сан зашел позже, — после всех заиканий тоненько пискнула девушка и сию же секунду выскочила из палаты. — Теперь пойдут слухи, — вздохнул парень, вставая с кровати. — Тебя беспокоит то, что меня теперь буду приписывать к тебе в пару? — как-то обиженно получилось. — А ты считаешь это нормальным? — Слухи, мою кандидатуру или ситуацию? — Все вместе. — Не знаю… — Спи, Ино. Завтра поговорим, — перевел тему врач, открывая дверь. — Ага, если тебя не сцапает блондинка, — буркнула я себе под нос. Гаара не услышал. А может, просто сделал вид. Я растянулась на кровати, и пружины под весом моего тела жалобно заскрипели. — Отношения врач-пациент — невозможны. Как и преподаватель-студент, — как-то слишком равнодушно прошелестел Гаара. Я удивленно вскинула голову, вглядываясь в силуэт, стоящий в дверном проеме. — О чем это ты? — включила «дурочку». Парень пропустил глупый вопрос мимо ушей — мы оба очень хорошо понимали, что он имеет в виду. — И не потому, что между ними нет чувств. Почему тогда — сама подумай. Ты ведь… взрослая девочка. Дверь тихонько скрипнула, оповещая о том, что посетитель ушел. Ушел, гад, оставив меня в неведении. Все было понятно, пока не прозвучала последняя фраза. Говорил ли он о нас конкретно, или в общем? Если последнее — то отношения не имеют место быть из-за социального положения. Из-за осуждений и реакции общества, ведь он дорожит своей репутацией все-таки. Это-то я знала. Но если он говорил о нас… Тогда почему? Об этом подумать самой? Но я не знаю. И Гаара это понимал не хуже меня. К этому разговору мы больше не возвращались. И вообще стали реже видеться. Врач если и заходил, то только утрам в часы обхода, интересовался здоровьем и состоянием, назначал следующие этапы лечения и выдавал направления на профилактические процедуры или рентген. Все мои попытки поговорить на отвлеченную от моей болезни тему пресекались холодным: «Я занят, давай позже». Разумеется, никакого позже не получалось. Парень либо улаживал какие-то дела, либо закрывался в кабинете. Зайти к нему я не отваживалась, потому что чувство того, что эта привилегия мне уже не доступна, било в сознании звонким молоточком. Почему — не знаю. Медперсонал нашего отделения, естественно, перешептывался — слухи все-таки просочились. Вот только косые, полные ненависти и неприязни, взгляды кидала лишь медсестра-блондинка. Ее поведение наталкивало на определенные мысли, которые я старательно гнала прочь. Мало ли что их связывает. Не мое дело. Только почему-то от этого щемит сердце.***
Мне наконец-то разрешили гулять. Не дольше пятнадцати минут — чтобы не провоцировать ослабленный организм. Поэтому я быстренько поужинала, выпила горячий чай и отправилась собираться. Одной рукой оказалось весьма неудобно натягивать халат, а на него пуховик, следя за тем, чтобы одежда не сильно цепляла катетер в вене. Получалось печально — рукава пуховика едва налезали на махровую ткань, и от этого по телу пробегали неприятные ощущения. Застегнуться не получилось вообще. С сапогами пришлось возиться еще дольше. Но, в конце-концов, красная от процесса одевания и довольная от предстоящего «выхода в свет», я топала по коридору в направлении улицы. Открываемая мной дверь, как в замедленной съемке, заскрипела, давая возможность протиснуться сквозь проем и оказаться за пределами корпуса. Я глубоко вдохнула, втягивая носом морозный свежий воздух, и засмеялась. Потом закружилась. Потом побежала. Да уж, сидеть почти две недели сначала в одной больнице, а потом столько же в другой, быть заточенной в четырех стенах своей палаты и в коридорах корпуса — невыносимо. А тут, на улице, просто зимняя сказка. Сугробы, падающие хлопья снега, опускающиеся сумерки, даже холод, который так мною не любим. Все это поднимало настроение на невозможные высоты. Наплевав на строгий приказ «только ходи размеренно, не нужно сейчас сильные нагрузки после долгого лежания», я носилась по заснеженному дворику, напевая песенки и смеясь во весь голос. Как мало нужно человеку для счастья… …которое, кстати, длилось пару мгновений. Потому что в следующее я завернула за угол, намереваясь обойти корпус, и почувствовала, как нога скользнула по гладкой замершей поверхности какой-то лужи, а координация и ориентиры сбились напрочь. В этот судьбоносный момент навстречу мне из-за угла вынырнула фигура, ставя жирную точку в неустойчивой ситуации. Все происходило как в замедленной съемке. Вот, беспомощно взмахнув в воздухе руками, я заваливаюсь куда-то вбок и, инстинктивно пытаясь удержаться, мертвой хваткой цепляюсь за рукав верхней одежды человека. Несчастный прохожий опрокидывается на спину, поскользнувшись на злосчастном льду, и в тот же момент сверху наваливается моя тушка. — Вот тебе и погуляла, — фыркаю я себе под нос, неподвижно лежа на теплом человеке. Он, кстати, не шевелился. Совсем. Я уже перепугалась, что из-за такого падения прохожий сильно головой ударился и потерял сознание, а может и вовсе умер. Моя голова покоилась на грудной клетке человека, поэтому я приложилась ухом к месту, где предположительно находилось сердце, и вслушивалась, прижимаясь все больше. — Девушка, Вы в порядке? — сдавленно поинтересовался мужской голос. Я вздрогнула, но осталась в том же положении. Вот же угораздило… Сбить с ног человека, да еще и парня, а теперь возлежать на нем… — Вполне, — все же пискнула в ответ. — Может, встанем? — А? — Снег холодный. Я скатилась на землю, так как подняться сама не смогла — лодыжка ныла тупой болью при попытке на нее опереться. Человек рядом зашевелился и поднялся, а потом протянул мне руку: — Давайте помогу. Я приняла помощь, и в следующее мгновение легким движением без особых усилий меня подняли на ноги. Если быть точной — на одну ногу, ибо ушибленную пришлось согнуть, чтобы ненароком не опереться на нее. — Спасибо, — поблагодарила я, поднимая взгляд на пострадавшего от моего падения. Долго пришлось поднимать этот мой взгляд, потому что прохожий был метра два ростом, что значительно выше моих метра шестидесяти с хвостиком. На меня внимательно и взволнованно смотрели два светло — карих глаза, даже не столько карих, сколько янтарных. Растрепанные рыжие волосы, в которых путались снежинки, развевались от порывов ветра, такие же рыжие брови беспокойно хмурятся, но черты лица все равно остались мягкими. Весьма привлекательная внешность. Добавить к этому еще и широкие плечи, крепкую спортивную фигуру, которую даже длинное черное пальто, кстати, стильное — последний тренд моды, не скрывало. Красивый парень. Очень. Он чуть склонился, вглядываясь в мое лицо взволнованным взглядом. — Что с Вами? — какой у него голос, м-м-м… Мягкий, ласковый, так и излучает доброту. И интонации — как будто он сейчас читает сказку, а не интересуется о моем состоянии. — Кажется, ногу подвернула, — пожаловалась ему я. Парень нахмурился еще больше. — Давайте проведу Вас до палаты. Только скажите, куда идти. — А я… в этом корпусе на первом этаже, — махнула рукой, указывая направление. Незнакомец взял меня под локоть, благо, что за здоровый, в попытке помочь двигаться и медленно зашагал. Я поскакала следом на одной ноге, но сделав пару прыжков, врезалась в плечо остановившегося парня. — Так не пойдет, — покачал он головой и подхватил на руки так, словно я была пушинкой в один грамм. Этот жест вызвал непроизвольное «Вау» — меня на руках не особо носили, а с такой легкостью — тем более. Так мы миновали дворик, ведущий к корпусу, потом коридор и, следуя моим указаниям, остановились у палаты. Только я хотела поблагодарить парня за доставку и сказать, что дальше могу сама, как он, слегка толкнув дверь плечом, от чего та едва ли не слетела с петель, внес меня в помещение и усадил на кровати. — Спасибо Вам большое за помощь, — горячо начала я речь, пытаясь стянуть свой пуховик одной рукой. — Не стоит, — отмахнулся парень, подозрительно наблюдая за моими стараниями, — наоборот, я должен извиниться, что сбил Вас… Дайте я. Он осторожным движением стянул с меня пуховик, а потом и сапоги. Мне было неловко от такой заботы незнакомого человека. Еще и парня. — Какая нога болит и где? — сидя на корточках, поинтересовался он. — Левая, — хмуро отвечаю. Незнакомец бережно стягивает махровый носок (благо, я недавно французский педикюр сделала, а то сгорела бы со стыда), и проводит пальцами по ступне, надавливая в некоторых местах. — Может, не нужно, врач придет просмотрит… Но он перебивает, заглядывая мне в глаза, и серьезно поясняет: — Я занимался боевыми искусствами, а сейчас преподаю. Травмы случаются постоянно, и в моей компетенции — оказать помощь. Еще будучи учеником, я научился разбираться в различных растяжениях, переломах, ушибах и прочих повреждениях. И он снова начал осматривать пострадавшую конечность. Нажав на какой-то участок, который тут же вспыхнул острой болью, парень с каким-то мрачным удовлетворением кивнул. Помассировав какие-то точки, он закончил с процессом и натянул носок обратно. Удивительно, но, наступив на ногу, я не почувствовала никаких болезненных ощущений и воззрилась на человека, как на нечто драгоценно-редкое. — Как?.. То есть, спасибо большое Вам. Он добродушно пожал плечами. — А Вы к кому-то пришли или… — поинтересовалась я. — У меня в этом же отделении сестренка лежит. — Правда? Какое совпадение. А в какой палате? — Сейчас узнаю. Я только сегодня с соревнований вернулся, а Сасаме-чан нет дома. Позвонил ей, а она, оказывается, второй день уже тут, — удрученно поведал незнакомец. Я сочувствующе закивала. — Вам, может, помочь ее найти? Спасибо, но нет. Вы ведь слаба еще, раз здесь лежите. Отдыхайте, — парень встал и, склонив голову в прощальном жесте, добавил: — Простите за инцидент. Я вперилась взглядом в спину уходящего незнакомца, прислушиваясь к странному ощущению спокойствия и умиротворенности после этой беседы; мимолетом отметила чувство стиля — парень был одет с отменным вкусом, и почему-то крикнула вдогонку: — Как Вас зовут? Но он не услышал. Я вздохнула и решила заварить чай. Соскочив с кровати, я хотела было пойти за водой, как взгляд упал на небольшой прямоугольник, лежащий на полу. Это оказалась визитка. — Тренер боевых искусств. Джуго, — гласил текст. — Джуго, значит, — улыбнулась я и повторила — медленно, полушепотом, как бы пробуя и смакуя интересное имя, — Джу-го.