***
Погруженная в размышления, я пыталась представить, что сейчас делает Гаара. Спит — вряд ли, темные круги под глазами подтверждали мою правоту; возможно, снова работает. Да, он любил свое дело — спасать человеческие жизни. И хотя ему всего ничего — двадцать семь, а иметь свои больницы и быть уважаемым человеком даже заграницей, весьма неплохой показатель его труда и таланта. И сейчас, почти в пять часов утра, я была уверенна, что он, сидя за своим столом, расписывает очередное лечение или изучает истории болезней. Спать мне все равно не хотелось, и, на всякий случай придумав отговорку для дежурного, я тихонько пробралась к кабинету своего врача. С минуту поколебавшись, все же открыла дверь и шагнула внутрь. Он сидел, рассматривая какие-то снимки, и видимо даже не слышал, что кто-то зашел. Пользуясь моментом, я могла рассмотреть его лицо — нахмуренные брови, серьезный взгляд, сжатые губы и неизменно растрепанные бордовые волосы, придающие его и без того бледной коже почти мраморно-белый цвет. Сейчас он казался не молодым парнем, с которым я около часа назад пила чай и смеялась, а взрослым, намного старше меня мужчиной. Было даже как-то не по себе. Заметив меня, он, ни говоря ни слова, указал на мягкое кожаное кресло по другую сторону стола, предлагая сесть. Он не задавал вопросов — почему я здесь или не сплю, это было ненужным и лишним. — Тебе необходим сон, — молчание для меня было слишком тягостным, да и просто хотелось слышать его голос — тихий, бархатистый и вкрадчивый. Гаара поднял глаза, под которыми залегли тени усталости, от бумаги, где писал что-то каллиграфическим почерком и почти шепотом ответил, изгибая бровь в усмешке: — И это мне говорит человек, который в половине пятого утра сидит здесь? Я заерзала в кресле — возразить было нечего. Он снова уставился в карточку больного. Этот процесс мог длиться бесконечно, и я решила взять ситуацию в свои руки: встала с кресла и выключила настольную лампу. Легкая светлая дымка раннего зимнего утра просочилась в кабинет вместе с морозной свежестью сквозь щелку приоткрытого окна. На лице молодого врача отразилось восхитительное замешательство, поэтому я рассержено зашептала, поясняя свои действия: — Мне нужен отдохнувший доктор, иначе ты скоро пропишешь яд от усталости и нехватки сна! — Не переживай, — он вальяжно облокотился локтем о край стола и подпер подбородок рукой, — я хорошо отдохнул... А вот у тебя потрепанный вид… Так что, если кому-то из нас двоих и требуется полноценный сон — так это тебе. — Кто же виноват, что некоторые личности будят меня по ночам и уводят в подвал, — я пробормотала, надеясь, что он не расслышит, а для пущей надежности вперила взгляд в пол. — Ино, — прошелестел мягкий голос мне на ухо , — если ты не хочешь — скажи. И когда он успел подойти? Да еще так близко. Настолько, что даже ощущается запах сигарет. Настолько, что шелковые алые пряди щекочут мою щеку, а теплое дыхание касается виска. Я поежилась и шарахнулась в сторону. Парень усмехнулся и подошел ко мне еще немного, останавливаясь неподобающе близко, и протянул руку куда-то за мою голову, при этом как бы ненароком проводя пальцами по волосам. Его снисходительно-насмешливый взгляд цепко удерживал наш визуальный контакт. — Что ты… делаешь? — запинаясь, спрашиваю. Он еще мгновение вглядывается в мои глаза, словно изучая не только расширенные зрачки, но и душу, а потом, подумав, отвечает: — Выполняю просьбу. «Какую?» — чуть было не сорвался вопрос, но Гаара, бережно отодвинув меня, снял с вешалки длинное темное пальто и накинул на плечи, не всовываясь в рукава. — Поеду домой. — Решил прислушаться к совету мудрого человека? — я попыталась пошутить, чтобы не выдать свое напряжение от этой взволновавшей меня ситуации. Но он ничего не ответил, а только мягко подтолкнул меня к выходу из своего кабинета, открывая дверь и приглашая выйти первой. Он несколько раз провернул ключ в замке, и повернулся ко мне, кладя руку на плечо. — Иди спать, Ино, — его лицо смягчилось, а взгляд потеплел. Всего лишь на мгновение, но могу поклясться, это было. Я не придумываю, честно! — Угу, — я кивнула. Рука исчезла с моего плеча, оставив после себя приятное тепло. Мы молча пошли дальше — он к выходу, а я — к коридору, ведущему в палату. И разошлись. Без прощаний, без долгих красноречивых переглядываний, без неловкого молчания — и это стало привычным. Я вернулась в свою комнату и села на подоконник, провожая взглядом отъезжающую иномарку, и прислонилась лбом к холодному стеклу. Кажется, у меня появилась еще одна привычка. *** Рано утром меня разбудила молоденькая медсестра, всего на пару лет старше, чем я сама. Наверное, практикантка. Миниатюрная девушка с огромными голубыми глазами и собранными в пучок на затылке светлыми волосами. — Ино-чан, зайди в процедурную, — звонко пропела она, легонько дотрагиваясь до моего плеча. Я еле разлепила веки и сонно протопала по указанному направлению, поленившись даже накинуть халатик. Машинально глянула на циферблат у вахты — семь утра, значит на сон ушло всего ничего — полтора часа. В процедурной суетилась медсестра, перекладывая пробирки с кровью, стеклышки и прочую медицинскую дребедень. Увидев меня, девушка, улыбаясь, проворковала: — Садись, возьму у тебя кровь, и можешь быть свободна. Никогда не любила все эти анализы, но повиноваться пришлось. Морщась от неприятных ощущений, я мельком посмотрела на сгиб локтя, где закреплен был катетер — мне поставили его из-за большого количества капельниц, так как каждый раз прокалывать вены — слишком хлопотно. Или больно. Или еще что-то. Поэтому проблему решили с помощью такого неприятного приспособления. Мне с ним было неудобно — боялась лишний раз пошевелить рукой, ибо любое движение отзывалось противными ощущениями в области локтя. В итоге я чувствовала себя инвалидом без правой руки. И это угнетало. — Можешь позавтракать, но поспеши, скоро время ставить капельницу, — защебетала медсестра, забинтовывая катетер. Я угрюмо кивнула и направилась к двери, но остановилась в проеме, услышав слащавый тон медика. И знакомое имя... — Гаара-кун, — она явно беседовала с ним по телефону, и это меня напрягало. Почему — разберусь позже. Когда дослушаю разговор. — Да, конечно… М-м-м, тебя не было утром в кабинете… Понятно. А когда вернешься? У меня для тебя кое-что есть… Девушка договорила, а я поспешила покинуть пропахшую спиртом комнату. Внутри закипала ярость. Меня раздражала эта медсестра, раздражал ее голос и ее разговор. Что могло связывать молодого врача с этой блондинкой? Работа? А флирт по телефону — часть этой работы? Я влетела в свою палату и с грохотом хлопнула дверью, смахивая с глаз пелену слез. Не хочется быть наивной, но какого черта зависать со мной ночами, а днем созваниваться с ней?! Ноги слегка задрожали — мой ослабленный болезнью организм не был готов к стрессам или эмоциональным всплескам, поэтому реагировал мгновенно и ощутимо. Я плюхнулась на кровать и прислонилась к холодной стенке, прикрывая глаза, и сделала короткий, четкий вывод — нужно быть взрослее, умнее и разбираться в людях.***
День походил скучно и тянулся медленнее, чем обычно. То ли потому, что стало холоднее, то ли потому, что не выспалась, то ли потому, что ко мне ни разу не зашел врач. Не какой-нибудь, а мой лечащий молодой врач. Я слонялась по всему корпусу, даже не обращая внимания на замечания дежурного; пила литрами чай, заедая сотнями шоколадок; посадила голос, подпевая всем песням на своем плеере, который, кстати, тоже посадила. И в конце-концов, послушно отправилась спать, когда прозвучало громогласное: — Отбой! Лежала и ворочалась, надеясь и ожидая, что Гаара как обычно придет среди ночи, тронет за плечо и позовет пить чай. Но он не пришел. Утром я проснулась от болезненных спазмов, остро ощущающихся где-то справа под ребрами. Голова раскалывалась и горела изнутри — я поднесла ладонь ко лбу и поняла, что поднялась температура. Высокая - меня бросало то в жар, то в холод. Промелькнула мысль выйти к дежурному и позвать медсестру, но стоило мне попытаться встать, как дыхание тут же перехватило, голова закружилась, и перед глазами заплясали черные мухи. Черт, так быть не должно... И все же, судьба сегодня сжалилась — пришла какая-то девушка в белом халате. Первый раз ее здесь вижу. Шатенка с каре и шоколадного цвета глазами встревожено спросила: — Что с тобой? Плохо? На ее бейджике я прочла имя — Юкки. Наверное, самое распространенное в нашей стране. — Где Гаара-сан? Медсестра растерянно пожала плечами и снова повторила вопрос. Хмурясь и морщась, я описала ей свои ощущения. Юкки внимательно выслушала, кивнула и куда-то вышла. Почти сразу же и вернулась. — Сейчас придет специалист, осмотрит тебя. Воды дать? Я покачала головой. Девушка присела на край кровати и начала теребить подол докторского халата. — Вы тут недавно? — вяло поинтересовалась у нее. — Пятый день. Прохожу практику, — а потом уже шепотом недовольно процедила, адресовывая этот выпад скорее себе, чем мне, — Канкуро пристроил. Я вскинула брови. Брат Гаары? Интересно. — Ваш парень? Юкки красноречиво покраснела и утвердительно качнула головой. — Ты это… Мы ведь с тобой ровесницы почти… Не надо «выкать». Я вымученно улыбнулась её просьбе — с такой температурой юмор не воспринимался. Мне хотелось расспросить эту девушку больше — о том, как она познакомилась с Канкуро, в каких отношениях с Гаарой, но не получилось — дверь в палату открылась, впуская посетителя. Юкки пискнула неуверенное приветствие, и, указав на меня, поспешила ретироваться. Я же подбирала челюсть с кровати. Передо мной стоял высокий парень с пепельно-серыми волосами, собранными в низкий хвост. За круглой оправой очков скрывались раскосые серые глаза, в которых плясали игривые чертики. Врач поправил белый халат и легким жестом руки, на которой красовалась черная кожаная перчатка с открытыми пальцами, поправил челку. Интересно, тут все врачи — молодые сексапильные мужчины? — Добрый день, — низким голосом промурлыкал специалист, — Вы… — Ино, — подсказала я. Парень обворожительно улыбнулся. — Кабуто, к Вашим услугам, — он слегка склонил голову в учтивом жесте. — На что леди жалуется? Его обращение слегка смутило меня, но, вернув самообладание, я описала симптомы. Врач грациозно подошел к кровати, усаживаясь рядом, откинул одеяло и приподнял майку, касаясь правой стороны живота и слегка надавливая. Я тихо ойкала, когда его пальцы находили болезненные точки. Кабуто чуть хмурился, щурил глаза, кивал. Его пальцы были теплыми, и какими-то нежными. Все манипуляции он проводил с таким трепетом и осторожностью, что боль даже как-то притупилась и ощущалась уже не так явно. — У Вас волшебные руки, — пробормотала я. Парень тепло усмехнулся. — Ино, температуру меряла? — Тридцать восемь и четыре. По лицу врача пробежала тень и тут же растворилась в ясном взгляде. Мужчина снял с руки кожаную перчатку и положил ладонь мне на лоб. Она была прохладная, и я даже прикрыла веки от облегчения — жар чувствовался меньше. — Горячая, — покачал головой врач, убирая руку, чем вызвал жалобный скулеж. — В общем, смотри, — обратился ко мне доктор, — твой курс лечения пневмонии состоит из серьезных препаратов, при которых побочные эффекты неизбежны. Как следствие, под удар попал желудок, а потому тебе придется сесть на диету. Рацион пропишу, но главное правило — ничего сладкого. Еще нужно пить лечебную воду. Через недельку загляну снова, проверю состояние. Ах да. Сейчас выпишу направление — посетишь пару процедур. Я слушала его приговор и мрачнела с каждым словом. Лишить меня сладкого — все равно что перекрыть доступ к воздуху. — Кабуто-сан… — Кабуто, — настойчиво поправил он. — А шоколад совсем-совсем нельзя? — жалобно-жалобно. Врач улыбнулся: — Только если белый. И только один кусочек. И только к чаю. Аж полегчало и поднялось настроение. Кабуто наклонился ко мне, отчего его пепельные пряди щекотали нос, и с самым серьезным видом прошептал: — Но это наш маленький секрет. Врач стремительно поднялся вышел из палаты и через пару секунд вернулся, на ходу набирая в шприц какую-то жидкость из ампулы. Поймав мой испуганный взгляд, Кабуто усмехнулся. — Леди, Ваш верный слуга не причинит боли. Это спазмолитик. Доктор опустился на колени рядом с кроватью и взял мою правую руку, разбинтовывая катетер. Я зажмурилась. В области локтя неприятно жгло, но это не продолжалось долго. — Готово, — объявил он, и я, наконец, открыла глаза. Парень заматывал бинт обратно, держа в зубах шприц, и при этом так обаятельно выглядел, что не улыбнуться просто не получалось. Доктор снова быстрым движением поправил челку и выпрямился, отряхивая пыль с колен. — Тебе выходить на улицу можно? Я отрицательно покачала головой. Врач посерьезнел, над чем-то думая, а потом вышел из палаты, кинув мне: — Жди, зайду через полчаса. Ему так шла смена настроений. То он игривый и мягкий, то серьезный, то странно-веселый… А какие у него восхитительные глаза глубокого серого цвета… Я вздохнула. Кабуто, несомненно, очень милый и привлекательный, но с Гаарой не сравнится… Вздохнула еще раз — а ведь мой лечащий врач уже второй день не навещает… Но мысли были прерваны открывшейся дверью — это вернулся Кабуто с тремя бутылками воды. Он поставил их на тумбочку рядом с кроватью и пояснил: — Это лечебная. Тебе нужно пить уже сегодня, поэтому я съездил. У тебя ведь пока нет возможности выходить, так? Меня смутило такое внимание. — Кабуто-сан, сколько я Вам…ну тебе должна? Врач отмахнулся. — Вот выздоровеешь и пригласишь на чай. Тогда будем квиты, — подмигнул он и тряхнул головой, убирая лезшую в глаза челку. Потом наклонился и тихо промурлыкал: — Поправляйся. — Если будете навещать, — не растерялась я. Врач усмехнулся и, грациозно ступая, вышел из палаты, оставляя после себя атмосферу легкости, жизненной энергии и запах дорогого парфюма.