Mad(ness)

― Чёртов психопат! Бешеный град уличных звуков вонзается в неё пулями, заставляя переть против толпы, втискивать худое тело в редкие бреши почти однородной массы прохожих. До отупения обычный день для пары миллионов простых горожан, и только ей здесь не место. Она, как вирус, вгрызается в безликую массу лейкоцитов, которые давят её количеством до полного уничтожения, гонят человеческим потоком по артериям-улицам, чтобы выплюнуть в грязной клоаке дворов, пропахших мочой и нечистотами. Ей хватило одного удара. Одного удара, чтобы выдрать из глотки всю свою злобу вместе со слезами, стянувшими горло липкими щупальцами. Одного удара, чтобы рассечь хлыстом сгустившийся воздух, ощутить, как ремень плетью проходится по мягкой коже, услышать придушенный стон, слетевший с его поджатых, искусанных губ. Одного удара, чтобы понять — с неё довольно. — Я — не ты. — Ремень, звеня пряжкой, отлетает в угол, к груде перебитого Роджерсом фарфора и стекла, выстилается змеёй на остатках чьёй-то обеспеченной жизни. — Я — не ты! Повторяет она, срывая голос, бросается прочь из комнаты, кидается в толпу, словно в ледяную воду, чтобы потеряться, запутаться, забыться. Она должна была выстегать его до крови, выместить на послушном теле всю свою боль, страх и ненависть, должна была! Поперёк груди пережимаются тугие ремни, лишая кислорода, заставляя тормозить у обочины, едва не качнувшись с тротуара на ближайший капот — она не хочет делать ему больно, чтоб тебя! Она. Не хочет. Порыв ветра ледяными пальцами касается распахнутой шеи, Дэйзи прикрывает глаза, не замечает, как чья-то холодная ладонь смыкается на её запястье и волоком тащит в узкую кишку переулка. Сопротивляться нет сил, хватка слишком крепка, а мозг работает до ужаса медленно, чтобы вспомнить элементарные приёмы самообороны. Дэйзи не видит её лица, лишь тёмную копну волос и непроницаемую темноту солнечных очков, а за ними —острые, изумрудные грани, об которые так легко порезать душу. — Ты кто такая? — Не имеет значения. Тихий парк, лавка на солнцепёке и два крепчайших эспрессо, купленных на ходу. Дать бы дёру, но Дэйзи не боится женщин, теперь она боится ходить одна по темну и незнакомых мужчин, хотя поводов для фобий у неё теперь гораздо больше. Неизвестная бледна, как мраморная статуя, обтянута в чёрное, всё в ней дышит холодом, и кофе не греет, и весеннее солнце не спасает от липкого озноба. Странное предчувствие щекочет позвоночник, нависая над нею серыми, дождевыми тучами, несущими с собой первую весеннюю грозу. — Что тебе нужно? — Тебе нужна информация. Я могу тебе её дать. — Бред. Почему я вообще должна с тобой разговаривать?! — Бесстрастный голос режет слух, Дэйзи рывком поднимается с лавки, отряхивает с пальто невидимые пылинки. Недопитый кофе лёгким дымком змеится на кованом подлокотнике, а в лёгких слишком мало воздуха, чтобы выплюнуть в лицо этой странной женщине всё, что накипело за день. Разрядить в кого-то душу до пустой обоймы необходимо, как воздух, хочется орать и бить ногами ближайшую цветочную клумбу, а не разгадывать чужие шарады под аккомпанемент назойливо щебечущих в полуголых ветвях птиц. — У тебя в сумочке незарегистрированный ствол. За углом патруль. Я знаю и о первом обстоятельстве, и о втором. Не добавляй не себе, ни сенатору проблем. Эта странная женщина слишком осведомлена, Дэйзи выдыхает, и тихо садится назад, голову в её сторону не поворачивает, ждёт развязки. В груди печёт тревога, а в глотке — горькая, тягучая слюна с привкусом дешевой арабики. Нудное ожидание сводит пальцы, пока Веспер Броди не начинает говорить: — Ты так упорно суёшь голову в пекло, что ОБС это скоро заметит. Миру, который мы знаем, приходит конец. Это не ЩИТ, и не Гидра — при роде деятельности твоего отца ты должна знать об этих ребятах. ОБС — нечто гораздо более серьезное. Они проплатили предвыборную кампанию твоего отца, в расчёте на то, что он будет продвигать интересы организации на высшем уровне. Но далеко не всё пошло по плану, сенатор вынужден вкладывать собственные инвестиции в проекты, чтобы его не слили, как бесполезную единицу. Потому твой брат, пашет, как проклятый, и соскочить уже не может. Они оба по локти всунулись в это дерьмо, думая, что будут купаться во власти и деньгах. — Мне нужны доказательства. — Для чего? — в голове Веспер сквозит искреннее недоумение, Дэйзи чувствует на себе её опаляющий жидким азотом взгляд, от которого под пальто забирается озноб. В воздухе пахнет дождём и озоном, за горизонтом ухает гром и блещут электрические вспышки молний, заставляя праздно гуляющих ускорять шаги. Моррисон грозы не любит. Смутный страх детства, когда она прибегала по ночам в родительскую спальню, заставляет передёргивать плечами и скорее выбрасывать слова. — Чтобы обнародовать их. — И что тогда? Когда под ОБС начнёт гореть почва, они ликвидируют тех, кто к этому причастен. И кстати, наш бравый капитан теперь тоже один из их проектов, профинансированный, кстати, сенатором Моррисоном. Роджерса могут активировать в любой момент, и угадай, кого ОБС отправит, чтобы устранить твоего отца? — О боже… — её слова бьют по затылку тупым предметом, заставляя мозг лихорадочно связывать одно с другим, осознавать, какой крепкий узел заплетается ей прямо сейчас вокруг шеи. — Роджерс попал туда не по своей воле. Двадцать четвертого октября он впервые вышел из-под контроля организации. Сильное эмоциональное потрясение помогло разорвать установленный алгоритм и вынудило его к неудачной попытке суицида и сдаче властям. Но ему тогда помешали. В тот день, двадцать четвертого октября произошло то, о чем Дэйзи не может вспоминать без содрогания. В тот день сбитый с верной оси капитан Роджерс чуть не отправил её на тот свет и чуть не ушёл туда следом. Знала об этом Броди или нет, Дэйзи спрашивать не хотела. То, что её отец и брат отчасти в этом замешаны, хотелось никогда не узнавать. — Я не могу обещать, что твою семью удастся от этого отмыть, но я попытаюсь. Единственное, что ты можешь сделать сейчас — это быть рядом с Роджерсом, чтобы развязать Барнсу руки. Разорваться напополам он не может. А эту систему расшатают без тебя. — Почему ты помогаешь мне? — Ради Барнса, — кто такой Барнс, Броди не уточнила, поднялась с лавки, собираясь молча раствориться в толпе призраком, точно так же, как и явилась. — Кстати, ствол зарегистрирован, — бросает Дэйзи ей в спину, и Веспер лишь криво улыбается ей в ответ.