Не поздно никогда

      Прошел год. Внешне Жади оправилась и, кажется, смирилась со своей судьбой. Вот только глаза ее потеряли привычный блеск, больше не звала она Зораиде с заговорщицким лицом пошептаться в укромном уголке теплой кухни. Она улыбалась, но улыбка ее казалась ненастоящей, в ней сквозила пронзительная грусть. Теперь она больше слушала, чем говорила. Вид ее при этом был задумчивым, словно она прибывала в стране, существующей только для нее. Жади подолгу могла сидеть на месте и, не мигая, смотреть перед собой. Обитатели дома всеми силами старались вырвать из этой меланхолии некогда счастливую и энергичную женщину, которая могла одним своим поступком взбудоражить весь дом.       Зораиде стала тенью для Жади, стараясь услужливо находится рядом с бедной девочкой. Всячески ее жалея, она, бывало, получала выговоры от дяди Али. Тот запрещал ей сюсюкать с Жади. Он утверждал, что только времени подвластно залечить нанесенные раны. Пожилая женщина поджимала губы и произносила неизменное: «Да, сид Али», а сама направлялась в комнату к Жади. И хотя Али придерживался подобных убеждений, сердце его, однако, было не на месте; ему было больно наблюдать за немыми страданиями любимой племянницы.       Жади не хотела теперь доставлять хлопот никому. Достаточно она уже причинила вреда своим родным. Она не жаловалась никому, не сетовала на судьбу. Всегда с неизменной улыбкой, она вежливо и покладисто обращалась с обитателями и гостями этого дома. Несколько раз в месяц в доме дяди Али останавливались его старые друзья: торговцы из Каира, промышленники, деловые партнеры. Все они не без интереса поглядывали на молодую и красивую племянницу Али, интересовались, не просватана ли она. По большей части это были уже весьма пожилые люди, имевшие трех или четырех жен. Участь Жади, в таком случае, была бы незавидной, займи она место супруги одного из них. Дядя Али не раз говорил ей, что это ее последний шанс обрести женское счастье - выйти замуж и родить еще одного ребенка. Жади соглашалась и обещала присмотреться к будущему супругу. Но как только ее представляли очередному потенциальному жениху – ровеснику дяди Абдула, ее сердце наполняла смертельная тоска, а к глазам подступали слезы.       Ей постоянно мерещился призрак молодого Саида, который робким и восхищенным взглядом осматривал ее в первый день их знакомства. Он пришел тогда, полный праведного гнева, с твердым намерением разорвать помолвку, напуганный глупостями, что она тогда наболтала ему по телефону. Увидев будущую невесту, вся злость испарилась, оставив место лишь восторгу и сладким грезам о предстоящей свадьбе с непокорной красавицей. Саид не раз рассказывал ей об этом, да Жади и сама помнила тот взгляд, что неизменно был направлен на нее на протяжении всего замужества. Никто не смотрел больше на нее с таким трепетом, с такой страстью, с такой любовью. Сейчас, опуская взгляд, чтобы не видеть водянистых глазок очередного жениха, Жади понимала, что у нее больше не оставалось сил корить себя за ошибки молодости.       Большое количество времени Жади проводила на кухне вместе с Зораиде. Там она, наконец, научилась готовить. Ее подруга постепенно открывала ей секреты кулинарии, посвящая в таинства восточной кухни. Шаг за шагом молодая женщина совершенствовала свое мастерство и уже через год готовила ничуть не хуже своего учителя.       Прошедший год повлиял и на ее отношение к религии. Она стала более вдумчиво относится к Корану, в положенное время вместе с остальными женщинами вставала на молитву. Мысли ее приобрели философские нотки, теперь ей куда проще было общаться и понимать своего дядю. Тот был рад видеть в племяннице такие перемены. Мудрость, глубина мыслей и спокойствие Жади заставили окончательно его поверить в то, что она выросла. Переросла юношеское стремление во всем потакать своим порывам и греховным побуждениям. Огорчало его лишь то, что пришла она к осознанию важности религии и всех правил таким окольным и трудным путем.       Жади было неудобно жить за счет своего дяди, поэтому очень скоро основала свой бизнес. Она начала шить одежду.Вначале она работала на дому, а потом смогла позволить себе открыть небольшую лавочку на одной из главных улиц медины. Обладая незаурядным стилем и чувством прекрасного, Жади очень быстро нашла своих покупательниц в лице молодых девушек и женщин. Первоначальный капитал на покупку тканей, швейных принадлежностей и аксессуаров Жади взяла у дяди Али. Продав первую партию своего товара, она смогла отдать часть занятых денег. Постепенно дела ее пошли в гору. Жади получала удовольствие от своей работы. Ей нравилось создавать причудливые наряды, не отклоняясь, однако, от правил приличия их культуры.       Хадижа приезжала к матери каждый месяц и гостила у нее целую неделю. Со стороны Саида это была неслыханная щедрость. В пылу гнева он кричал, что навсегда разлучит мать и дочь. Видимо, Саид больше не стремился причинить боль бывшей жене, пытаться отомстить ей и расчитаться за старые обиды. А может, не мог отказать любимой дочери. Сам он не приезжал, отправляя девочку с Назирой или с сестрой Рании.       Ради этой недели Жади жила весь остальной месяц. Дом Али в эти дни наполнялся в прямом смысле радостью и светом. Из каждого уголка доносился веселый смех мамы и дочки. Жади становилась прежней Жади, она ни на минуту не выпускала дочь из объятий. Девочка рассказывала о всех новостях, случившихся за время их разлуки. Она даже завела специальную тетрадь, чтобы записывать все события, любую мелочь, произошедшую с ней. Хадижа знала, что маме будет приятно. Она жаловалась на Ранию и Амину, докладывала о всех их интригах, в которые они пускались для того, чтобы Саид обратил внимание на жену. Жади аккуратно спрашивала, как складываются отношения супругов. Хадижа помахивала ладошкой и говорила, что папа ни на кого не обращает внимания, весь ушел в работу и дома появляется редко. Как только Хадижа спрашивала у него про мать, он неизменно уходил от ответа.       Слушая дочку, Жади давила в груди вздох сожаления. Саид уже привык жить без нее, вычеркнул навсегда из сердца и жизни, как когда-то обещал. Он ни разу не приехал вместе с Хадижей в Фес, настолько отвратительна она ему стала. В отличие от него, Жади горела желанием знать все о жизни отца ее дочери. В порыве грустных мыслей, Жади представляла своего бывшего мужа в объятиях какой-нибудь женщины. Не Рании, нет. Какой-нибудь модной, изысканно одетой бразильянки, влюбленными глазами глядевшего на высокого и статного восточного мужчину. Сердце Жади в такие моменты наполняла жгучая ревность и злость от своего бессилия. Она не сомневалась, что у Саида есть роман на стороне. Зная его схему размышлений, она бы не удивилась, узнай, что у бывшего мужа припасен план мести для Лукаса. Его любовницей могла бы стать кареглазая Маиза. Вообразив только их фигуры вместе, у Жади темнело в глазах. Она, наконец, поняла, что чувствовал Саид все эти годы. Вот только отличие было в том, что спасительным кругом для Жади была ее разбушевавшаяся фантазия - Саид мог и не иметь любовниц. Жади же в свое время, бессердечно заявляла о любви к другому мужчине ему в лицо, не щадя чувств несчастного мужа.       Ее иногда подмывало хорошенько расспросить дядю о Саиде, который сохранил дружеские отношения с бывшим родственником, но что-то внутри всегда останавливало ее; ни к чему было питаться ложными иллюзиями. Прогнав наваждение, Жади удалялась на кухню. Там, в суете бытовых дел, ей удавалось отвлечься от грустных мыслей.