Не поздно никогда

      Саид не находил себе места. В тысячный раз он бросил свой взор на циферблат часов. Внутри у него все кричало, хотя внешне он оставался спокойным, лишь бледность да плотно сжатые губы выдавали в Саиде предельное напряжение. Одному только богу было известно, чего стоило Саиду не броситься и не разгромить сейчас в комнате то, что попадется под руку. Каждый звук, похожий на скрип калитки или стук двери, заставлял его внутренности сжиматься. Саид ждал ее прихода и одновременно боялся. Боялся потому, что не знал, сможет ли сдержаться от ярости и не совершить греха в этот раз.       На дочь, находящуюся рядом, он боялся смотреть, дабы не напугать ее. Понимая ее беспокойство он, время от времени, старался улыбнуться ей. Хадижа тоже с трудом выдавала улыбку. Своим детским сердечком она понимала, что происходит что-то нестандартное в их семье, обычный уклад их семейного вечера потревожен, поэтому, боясь лишний раз пошевелиться, молча прижималась к рядом сидящей Рании. На притихшую вторую жену Саид даже не обращал внимания. Когда та, перешагнув порог дома предстала перед ним без Жади, он мигом все понял. Объяснения жены он слушал в пол уха. Но когда Рания, снедаемая внутренним стыдом и совестью, заливаясь слезами выложила про телефон, пытаясь оправдаться, Саид жестом заставил ее замолчать. Сейчас же, заслышав всхлипы жены, он лишь морщился от раздражения. Двойное предательство пришлось пережить в этот вечер Саиду, и лишь присутствие дочери заставляло его держать себя в руках из последних сил.       Рания, утирая слезы с лица, находилась на грани отчаяния. В ожидании Жади она посетила все близлежащие магазины, рассмотрела все товары, выставленные в стеклянных витринах, обошла все улицы, проходящие рядом с медицинским центром. Напуганная угрозой Жади рассказать обо всем Саиду, Рания оставалась на обговоренном месте столько, сколько смогла. Однако когда Саид позвонил в пятый раз и голос его приобрел зловещий оттенок, несчастная женщина, в последний раз окинув взглядом улицы в надежде увидеть приближающуюся фигуру Жади, отправилась к месту, где стояли машины такси. Придя домой, Рания и так изрядно напуганная, потеряла последнюю уверенность от грозного взгляда мужа. Разразившись слезами, она выложила всю правду, надеясь что полностью раскаявшись, она заслужить прощение мужа. Но случилось иначе; Саид, окинув презрительным взглядом жену, отошел от нее, не сказав ни слова. Даже по прошествии пары часов он не удостоил ее ни единым взглядом. Рания, не поднимая глаз, прижимала к себе Хадижу и мысленно проклинала ту, что разрушила сегодня ее семейное счастье. Затая дыхание, все трое напоминали статуй, застывших в ожидании Жади.       Наконец входная дверь хлопнула и, не слышно ступая, в гостиную вошла та, которую все так долго ждали.       -Мамочка!-облегченный и радостный возглас Хадижы прозвучал как гром в гнетущей тишине.       Жади через силу улыбнулась дочери и перевела взгляд на мертвенно-бледное лицо Саида.       -Где ты была?-чеканя каждое слово, Саид был страшен в своем немом гневе.       Жади посмотрела на Саида. Злость перекосила его правильные и красивые черты лица. Глаза, всегда зеленые, сейчас были почти черными. Желваки ходили по лицу Саида. Немея от страха перед внушающей ужас фигурой мужчины, Жади собралась с силами и произнесла:       -Саид, послушай,-сбиваясь от волнения, она начала свои объяснения,-мы с Ранией, вероятно, разминулись. Я вышла из кабинета врача и направилась прямиком туда, где мы договорились встретиться, но когда я пришла, Рании...       Саид резко прервал поток изливающейся лжи:       -Довольно,-Мужчина услышал то, что лишний раз подтвердило его догадки.-Хадижа, Рания,-обернувшись к сидящим на диване, произнес Саид,-ступайте в свои комнаты.       Никто не посмел прекословить Саиду. Также прижимаясь друг к другу, Рания и Хадижа в полной тишине покинули комнату и затаились каждая в своих покоях. Когда звук шагов стих, мужчина вновь перевел свой тяжелый взгляд на Жади и спросил еще раз:       -Где ты была?       Жади подавленно молчала. Под грузом невыносимый боли, причиненной ей Лукасом, запутавшаяся напрочь в своих чувствах и обессиленная, она, глядя сквозь Саида, устало прошептала чуть слышно:       -Вероятно, ты знаешь...       Секунды длились как часы. Потом, словно очнувшись, Саид двумя шагами пересек расстояние между ними, и, замахнувшись, изо всей силы ударил женщину по лицу. Жади, пошатнувшись от сильного удара, отлетела к письменному столу. Не поднимая глаз на Саида, она молила Аллаха послать ей силы пережить гнев Саида.       -Ты была с ним? Признавайся!-секунда и не менее сильный удар пришелся на другую щеку. Саид, тяжело дыша, больше не мог сдерживать душившую его злость. Обличающие слова яростной лавиной обрушились на несчастную.-Потаскуха, опорочившая мое честное имя, имя своего дяди, да пошлет Аллах тебе горе! Ты разрушила крышу и стены этого дома. Ты извозила в грязи свое имя. Теперь ни один человек в Фесе не пройдет мимо тебя, не указав пальцем. Ты навсегда лишишься возможности видеться с дочерью, потому что я не разрешу Хадиже видеться с падшей женщиной! Чему хорошему ты сможешь научить ее, будучи вся в грязи? Никто, больше никто не взглянет на тебя с уважением, потому что ты,-задыхаясь, Саид перевел дыхание,-потому что ты сама указала всем свое место.Сколько раз прощал я тебя, закрывал глаза на все твои выходки! Прощал и принимал обратно. Нет... Тебе не живется в моем доме под моей защитой. Тебе хочется быть запятнанной позором, хочешь быть презираемой всеми. Ты дождешься этого, Жади. Через два месяца тебе не за кого будет спрятаться, потому что ты сама оттолкнула от себя всех, кто стремился тебе помочь. Даже дядя Али не сможет отмыть тебя и свой дом от грязи, которую ты принесешь! Ты отвратительна мне!       Мгновение и еще одна пощечина хлестнула Жади по лицу. Пройдя через большое эмоциональное напряжение днем и подвергнувшись наказанию моральному и физическому сейчас, Жади, теряя силы, медленно осела на пол. Стоя на коленях перед мужем и опираясь двумя руками, она представляла собой фигуру, полную раскаяния. Слезы, которые, казалось, закончились у нее еще на пляже, с новой силой заструились по лицу. Не скрывая их, она дала волю своим рыданиям, и, повалившись всем телом на пол, забилась в немой истерике, оплакивая свое горе, горе свалившееся на нее, как возмездие.       Саид, не ожидавший такой реакции, замер. Обычно их ссоры заканчивались оскорбляющими фразами со стороны Жади. Гордо вскинув голову, всегда глядя прямо в глаза, она честно отвечала за совершившее. Неукротимый нрав и непомерная гордость не позволяли никогда Жади склонить голову в минуты раскаяния. Сейчас же, увиденное настолько его потрясло, что в первые минуты Саид не знал что делать. Он глядел на содрогающееся в рыданиях тело бывшей жены, и в сердце медленными шагами к нему стала вкрадываться жалость. Слезы жены он видел крайне редко. В основном они проступали от обиды, нанесенной им или от злости, опять же по вине Саида. Но сейчас было совсем другое. Наряду с жалостью, Саид испытал сладкое чувство возмездия и торжества.       Прибежавшая на зов Саида служанка, помогла подняться несчастной женщине. Обхватив ее одной рукой, Мириам проводила Жади до комнаты. Добравшись до кровати, Жади обессиленно повалилась на нее. Поспешно накрыла себя одеялами и платками, лежавшими тут же. Ее по-прежнему колотила крупная дрожь. Притянув колени к самой груди, Жади обхватила себя двумя руками, словно пытаясь стать меньше. Слезы застилали глаза, а боль казалась почти физической. Гоня прочь все мысли, Жади провалилась в тревожный сон.       В соседней комнате мирно посапывала Хадижа, свято уверенная в том, что наутро все будет по-прежнему. В крыле, принадлежавшем Рании, вторая жена Саида ворочалась в одинокой и холодной постели, в ожидании мужа.       И лишь Саид, не сомкнувший в эту ночь уставших глаз, прохаживался в своем кабинете из угла в угол. Новое чувство, охватившее его вечером, не давало ему покоя. ***       На следующее утро Мириам доложила Саиду, что Жади находится в плохом состоянии. Обеспокоенный здоровьем бывшей жены, Саид вызвал на дом врача. Та, осмотревшая женщину, констатировала горячку. Предписав постельный режим и тщательный уход, врач оставила на прикроватном столике необходимые лекарства. Саид встревожено глядел на Жади, разметавшуюся в бреду на кровати. Он корил себя в том, что любимая женщина находится сейчас в беспамятстве с высокой температурой. События вчерашнего вечера заставили его чувствовать себя виноватым. Склонившись над постелью больной, он прикоснулся к ее разгоряченному лбу и убрал в сторону влажные волнистые волосы. Губы Жади были пересушены и шептали что-то невнятное. Саид склонился ближе к ее лицу, но так толком ничего не смог разобрать. В порыве глубокого раскаяния он взял в руки прохладную руку женщины и покрыл ее едва уловимыми поцелуями. Он был готов провести у ее кровати все время, пока Жади не придет в себя.       Понадобилось несколько недель для полного восстановления Жади после болезни. Все это время ее выхаживали лучшие врачи, приглашенные Саидом. Почти все время с болеющей мамой провела Хадижа, неустанно молившаяся о скорейшем выздоровлении. Были оповещены родственники, приходившие время от времени навестить больную. А все ночи напролет с ней рядом находился Саид, готовый по первому требованию выполнить любую просьбу Жади. Откинув прочь раздираемое чувство ревности, забросив работу и отдых, молча сидел он у ее кровати, поправлял сбившиеся простыни, менял мокрые повязки на лбу.       В одну из таких долгих ночей, Жади открыла глаза и попросила попить. Саид, придерживая больную за голову, осторожно влил немного воды в полуоткрытый рот. Напившись, Жади откинулась на подушки. Из-под полуопущенных век она смотрела на встревоженное лицо бывшего мужа. При свете ночника ее лицо было бледным, но даже в болезни оно было прекрасным. Подняв ослабленную руку, она протянула ее Саиду. Тот, взяв ее, бережно сжал в своей. Минуту глядели они друг на друга, а после Жади поднесла руку мужа к своему лицу и прикоснулась губами. За один такой жест Саид был готов простить любимую за все обиды, причиненные ему.       И только единственный человек в доме не подходил к постели больной и не молил Аллаха о милости. Рания, забытая мужем, завистливо поглядывала в приоткрытую дверь на Саида, который теперь все время проводил у постели Жади. С того самого вечера она лишилась внимания Саида. Любая попытка, ведущая к примирению супругов, пресекалась с его стороны. Верно уловив настроение мужа, Рания старалась не мешаться под ногами. Ей с трудом давалось сохранять спокойствие, хотя ей казалось, что от волнений, которые испытывала она каждый день, ей и самой скоро понадобится врач. Дни она проводила с Хадижей, помогая ей готовиться к школе, а когда та сидела с матерью, в унынии слонялась по дому. Без любви мужа все ей казалось скучным и неинтересным. Не зная, чем себя занять, всю свою энергию она направляла в мыслях против Жади, тем самым подпитывая себя; живя ненавистью к другой, так она проводила день за днем в ожидании перемен.       Высокая температура спала, тревожные ночи прекратились — болезнь стала отступать. Все еще слабая после тяжелых недель, Жади стала выходить из комнаты в сад, чтобы проводить больше времени на улице. Болезнь ли или долгие дни раздумий что-то поменяли в душе Жади. Это заметили все, в первую очередь Саид. Тихая и спокойная, она разительно отличалась от той Жади, которую знали все. Отныне она проводила все свое время в компании Хадижы. Вместе они неспешно прогуливались по садовым дорожкам у дома Рашида, читали книги или просто общались. Обедала она вместе со всеми, но теперь услышать от нее хоть слово было почти невозможно. Не принимая участия в общих беседах, Жади не поднимала опущенных глаз. По приглашению она, иногда, проводила вечерние часы вместе с Саидом, Ранией и Хадижей в гостиной. Когда ей задавали какой-нибудь вопрос, она отвечала коротко и сдержанно. По дому она передвигалась неслышно, голос стал мягким и ласковым. Саид иногда бросал на нее взгляды, полные недоумения и небольшой доли волнения, но Жади отвечала на них спокойной робкой улыбкой.       Болезнь с одной стороны преобразила ее. Бледное осунувшееся лицо сильнее подчеркнуло скулы молодой женщины. После небольшой прогулки они покрывались нежным розовым румянцем. С выздоровлением глаза ее, потерявшие на долгие недели свой блеск, засияли с новой силой. Но за внешним очарованием и красотой, скрывалась огромная зияющая рана души, которая болела тяжелой и ноющей болью. Мысли о Лукасе ее организм подсознательно отторгал. Противиться ему было бы бессмысленно, поэтому Жади заглушала свою боль с помощью окружающего ее мира, вбирая в себя происходящее вокруг, любую мелочь. Используя разные события, она мысленно превращала их в кирпичики, которыми закладывала эту страшную дыру. Одно только напоминание о том вечере, одна мысль о предавшем ее мужчине рушили эту только ей видимую стену, и строительство начиналось вновь. Гоня прочь от себя все то, что связывало ее с Лукасом, она, таким образом, вела каждый день борьбу внутри себя. Ту кипучую энергию и активность, которую демонстрировала она раньше во вне, Жади теперь направила внутрь, дабы помочь себе не упасть в то отчаяние, по краю которого она ходила многие дни.